- С Твоего разрешения, Боже, - сказал эмбрион, - я думаю, что у Тебя имелись причины, лучше всего ведомые Тебе самому, сотворить меня в нынешнем виде, и изменять этот вид было бы дерзостью с моей стороны. Если мне дозволяется выбор, я предпочел бы остаться таким, какой есть. Я бы не стал заменять ни единой из данных Тобою частей моего тела на иные и, несомненно, менее удачные части, а остался бы на всю мою жизнь беззащитным эмбрионом, пытающимся по мере сил самостоятельно изготовить пару-другую жалких приспособлений из дерева, железа и иных материалов, каковые Ты сочтешь уместным мне предоставить. Если мне понадобится лодка, я постараюсь построить ее из деревьев, а захочу летать - сооружу колесницу, которая будет делать это для меня. Может быть, я и совершаю немалую глупость, отвергая удобства, кои Ты в доброте Своей мне предлагаешь, но я постарался все обдумать по возможности тщательно и надеюсь, что это ничтожное решение существа столь малого и невинного будет встречено Тобой с благосклонностью.
- Отменно сказано, - довольным тоном воскликнул Творец. - А ну-ка вы, эмбрионы, подойдите сюда с вашими клювами и прочими штучками, посмотрите на Нашего первого Человека. Вот единственный, кто разрешил Нашу загадку, единый из всех вас, и Мы с великой радостью назначаем его Владыкой над всеми Птицами Небесными, и над Зверями Земными, и над Рыбами Морскими. Теперь же пусть все остальные идут любиться и размножаться, ибв настало время закончить труды и передохнуть. Что до тебя, Человече, то ты во всю свою жизнь будешь нагим орудием, хотя будешь и сам прибегать к иным орудиям. И до самой могилы ты так и будешь выглядеть эмбрионом, но перед мощью твоей все прочие станут как эмбрионы. Навеки недоразвившийся, ты навсегда сохранишь в себе зерно Нашего образа, способность видеть некоторые из Наших печалей и испытывать некоторые из Наших радостей. Нам отчасти жалко тебя, Человек, но отчасти Мы на тебя и надеемся. Теперь же беги, и старайся там, как только сможешь. Да, и вот еще что, Человек, покамест ты не ушел.
- Слушаю, - сказал Адам, возвращаясь.
- Мы только хотели сказать, - застенчиво молвил Бог, стискивая ладони. - Да, так вот, Мы как раз хотели сказать: Да благословит тебя Бог.
- Хорошая история, - неуверенно молвил Варт. - Она мне нравится больше той, что рассказывал Мерлин про Равви. И еще она интересная
Барсук до того смутился, что жалко было смотреть.
- Нет, голубчик, нет. Ты преувеличиваешь. Так, небольшая притча, и то еще в лучшем случае. К тому же, боюсь, она немножко слишком оптимистична.
- Как это?
- Ну, вот видишь ли, верно, конечно, что человек - Владыка над всеми животными и самый могучий из них, - если подразумевать под этим самого страшного, - но в последнее время я иногда сомневаюсь, так ли уж он благословен.
- Сэр Эктор не кажется мне особенно страшным.
- И однако, если даже сэр Эктор выйдет прогуляться вдоль речки, не только птицы разлетятся прочь от него и звери кинутся врассыпную, но даже рыбы метнутся к другом берегу. Завидев друг друга, они так не делают.
- Но человек ведь - царь над всеми зверьми.
- Возможно. Или лучше сказать - тиран? К тому же еще необходимо признать, что у него множество пороков.
- У Короля Пеллинора их вовсе не много.
- Однако, если Король Утер объявит войну, Пеллинор на нее пойдет. Ты знаешь, что Homo sapiens - это почти единственное животное, ведущее войны?
- Муравьи тоже воюют.
- Голубчик, не говори так вот походя: "Муравьи тоже воюют". Муравьев существует больше четырех тысяч разновидностей, и среди них я могу насчитать лишь пяток агрессивных. Пять муравьев, один, насколько я знаю, термит - и Человек.
- Но ведь стаи волков из Дикого Леса каждую зиму режут наших овец,
- Волки и овцы, друг мой, принадлежат к разным видам. А настоящие войны ведутся между сообществами, принадлежащими к одному и тому же виду. Среди сотен тысяч видов я могу начесть только семь агрессивных. Даже среди Человеков имеется несколько разновидностей - эскимосы, скажем, цыгане, саами и кое-какие кочевники в Аравии, - которые не воюют, потому что не проводят границ. В Природе войны встречаются реже, чем каннибальство. Тебе это не кажется неудачным стечением обстоятельств?
- Лично я, - сказал Варт, - с удовольствием отправился бы на войну, если б меня сделали рыцарем. Мне по душе трубы, знамена, сверканье доспехов и отчаянные атаки. И, конечно, я бы хотел совершить великие подвиги, быть отважным и победить свои страхи. Ведь есть же в войне отвага, и стойкость, и любовь между товарищами, а, барсук?
Ученое животное долго думало, глядя в огонь. В конце концов оно, как видно, решило сменить тему.
- А кто тебе больше понравился, - спросило оно, - муравьи или дикие гуси?
23
В канун торжественного уик-энда появился Король Пеллинор, пребывавший в состоянии крайнего возбуждения.
- Ну, я вам скажу! - вскрикивал он. - Вы знаете? Слышали? Это секрет, что?
- Что секрет, что? - спросили они у него.
- Да как же, Король, - кричало его величество. - Знаете насчет Короля?
- А что такое с Королем? - поинтересовался сэр Эктор. - Уж не хотите ли вы сказать, что он собирается к нам, поохотиться с этими его чертовыми гончими или еще что-нибудь такое?
- Он умер, - трагически вскричал Король Пеллинор. - Умер, бедняга, и охотиться больше не может.
Сэр Груммор уважительно встал и обнажил главу.
- Король умер, - сказал он. - Да здравствует Король.
Все остальные почувствовали, что им тоже следует встать, а няня мальчиков залилась слезами.
- Вот горе, так горе, - рыдала она. - Их верноподданное высочество померли, а какой был уважительный господин. Сколько ихних раскрашенных портретов я вырезала из иллюстрированных молитвенников и приклеила над камином. С того самого времени, как он был совсем молоденький и все разъезжал по свету, осматривая замки, и потом, когда он выиграл конкурс на звание "Принц Очарование" и посещал зоны бедствий, не было такой картинки с ним, которую б я не вырезала, да, и я всегда думала о нем перед сном.
- Нянюшка, угомонитесь, - сказал сэр Эктор.
- Торжественный момент, ведь так? - сказал Король Пеллинор, - что? Утер Завоеватель, 1066 - 1216.
- Торжественная минута, - сказал сэр Грум-мор. - Король мертв. Да здравствует Король.
- Нам следует опустить шторы, - сказал Кэй, всегдашний приверженец должных формальностей, - и приспустить флаги.
- Это верно, - сказал сэр Эктор. - Кто-нибудь, сбегайте, скажите сержанту.
Очевидно, выполнять это распоряжение надлежало Варту, ибо из присутствовавших людей благородного звания он был самым младшим, - и Варт весело побежал на поиски сержанта. Оставшиеся в башенном покое вскоре услышали голос, оравший: "А ну, раз-два, особый траур по его покойному величеству, по команде "два" опускаем!", а затем плеск штандартов, знамен, вымпелов, флагов, флажков, лозунгов и эмблем, кои делали столь веселыми белоснежные башенки Замка Дикого Леса.
- Как вы об этом прослышали? - спросил сэр Эктор.
- Продирался, понимаете, прилеском за своей Зверюгой, и повстречал важного такого монаха-бенедиктинца, он мне и рассказал. Самая последняя новость.
- Бедный старик Пендрагон, - сказал сэр Эктор.
- Король умер, - важно возгласил сэр Груммор. - Да здравствует Король.
- Замечательно, конечно, что вы все время говорите об этом, дражайший Груммор, - раздражительно воскликнул Король Пеллинор, - но кто этот Король, что? - кто да здравствует-то, что? - о ком вы толкуете?
- Ну как же, его наследник, - ответил несколько озадаченный сэр Груммор.
- У нашего благословенного монарха, - слезливо сказала нянюшка, - не было никакого наследника. Это всякий знает, кто изучал верноподданное семейство.
- Господи помилуй! - воскликнул сэр Эктор. - Но ближайший-то родственник у него же ведь должен быть?
- Так в том-то и дело! - чрезвычайно возбудившись, закричал Король Пеллинор. - Это самое волнующее и есть, что? Ни наследника, ни ближайшего сородича, а трон кому же наследовать? Потому-то мой монах и тревожился, что? Потому все время и спрашивал, а кто же наследовать будет, что, а? Что?
- Вы что, хотите сказать, - гневно воскликнул сэр Груммор, - что в нашей Волшебной Стране больше нет Короля?
- Ни вот столечка, - закричал Король Пеллинор, чувствуя, какую он принес важную весть. - Зато появились знамения и чудеса всякого рода.
- По-моему, это скандал, - сказал сэр Груммор. - Бог ее знает, до чего докатилась несчастная старая страна. А всё эти лолларды и коммунисты, нисколько не сомневаюсь.
- Какие знамения и чудеса? - спросил сэр Эктор.
- Да, так вот, там в одной церкви появился такой меч, и он в камне. Ну, то есть не совсем в церкви, понимаете? а рядом с церковью, и не так чтобы в камне, что? Но в этом роде, вот так вот можно сказать.
- Куда смотрит Церковь, не понимаю, - сказал сэр Груммор.
- И все это в наковальне, - объяснил Король.
- Церковь?
- Нет, меч.
- Но вы, вроде, сказали, что он был в камне?
- Нет, - сказал Король Пеллинор, - камень около церкви.
- Послушайте, Пеллинор, - сказал сэр Эктор, - вам нужно немного отдохнуть, старина, и начать все сначала. Ну-ка, выпейте вот этот рог меда и успокойтесь.
- Меч, - сказал Король Пеллинор, - торчит из наковальни, которая стоит на камне. Он проходит сквозь наковальню и прямо в камень. Наковальня прилипла к камню. Камень стоит около церкви. Налейте мне еще меду.
- Ну и не вижу тут никакого чуда, - заметил сэр Груммор. - Чудо в другом, - как они допускают такие вещи. Впрочем, в наши дни, когда вокруг сплошные агенты саксов, ни за что нельзя поручиться.
- Друг вы мой разлюбезный, - вскричал Пеллинор, снова приходя в возбуждение, - дело же не в том, где стоит камень, что? - я же вам объясняю, а в том, что на нем написано, вот же в чем дело-то!
- На чем?
- Да на рукояти!
- Знаете, Пеллинор, - сказал сэр Эктор, - Вы просто посидите с минуту спокойно, лицом к стене, а потом вы нам все расскажете, о чем это вы тут толковали. Вы, главное, старина, успокойтесь. Не надо спешить. Посидите, посмотрите на стену, будьте умницей, а потом начинайте рассказывать, но только как можно медленнее.
- Там есть слова, написанные на этом мече, который торчит в этом камне, который стоит около этой церкви, - жалобно закричал Король Пеллинор, - и слова эти такие… Ох, да попытайтесь же вы меня выслушать, вместо того чтобы все время перебивать по пустякам, у меня уже голова от вас закружилась.
- Так какие это слова? - спросил Кэй.
- А слова такие, - сказал Король Пеллинор, - насколько я понял того старика-монаха из серого ордена.
- Ну, продолжайте, - сказал Кэй, ибо Король Пеллинор вдруг замолчал.
- Продолжайте, - сказал сэр Эктор, - что там за слова на том мече в той наковальне на том камне около той церкви, говорите.
- Какая-нибудь красная пропаганда, не сомневаюсь, - заметил сэр Груммор.
Король Пеллинор плотно зажмурил глаза, протянул в обе стороны руки и объявил, каждое слово с заглавной буквы: "Кто Вытащит Меч Сей из Камня Сего и из Наковальни, Тот Есть по Праву Рождения Король над Всей Землею Английской".
- Это кто же сказал? - спросил сэр Груммор.
- Так меч, я же вам рассказываю.
- Разговорчивое оружие, - скептически заметил сэр Груммор.
- Да написано это на нем, - сердито вскричал Король, - написано, золотыми буквами.
- Ну, и чего ж вы его не вытащили? - спросил сэр Груммор.
- Так я же вам говорю, что меня там и не было. Все, что я вам рассказал, мне рассказал монах, про которого я вам рассказал, ведь я же вам рассказываю.
- И что, вытащили уже этот меч с письменами? - осведомился сэр Эктор.
- Нет, - театрально зашептал Король Пеллинор. - Это-то самое волнующее и есть. Не могут они его вытащить, хоть все уже пробовали, - так, в шутку, - а потому решили объявить по всей Англии, что в день Нового Года будет устроен турнир, и тот, кто явится на турнир и сумеет вытащить меч, тот и может на веки вечные стать Королем над всей Англией, что? О том я и говорю.
- Отец! - вскричал Кэй. - Человек, который вытащит меч из камня, станет Королем Англии. Отец, может, нам поехать на этот турнир, попытать счастья?
- И думать нечего, - сказал сэр Эктор.
- Дорога до Лондона долгая, - сказал, покачав головой, сэр Груммор.
- Мой отец туда как-то ездил, - сказал Король Пеллинор.
А Кэй сказал:
- Ох, да почему же мы не можем поехать? Когда меня посвятят в рыцари, мне ведь нужно будет отправиться на какой-нибудь турнир, а этот назначен как раз ко времени. Там же будут все лучшие люди, и мы сможем увидеть прославленных рыцарей и великих королей. Дело не в мече, конечно, но ты подумай о турнире, может быть, величайшем, который когда-либо проводился в Стране Волшебства, подумай, сколько всего мы сможем увидеть и сделать. Отец, милый, если ты меня любишь, позволь мне отправиться на этот турнир, чтобы я мог добыть на нем главный приз, ведь это будет первый мой бой.
- Но Кэй, - сказал сэр Эктор, - я и в Лондоне-то никогда не был.
- Тем больше причин поехать. По-моему, всякий, кто не выходит на такие турниры, просто доказывает, что в жилах его не течет благородная кровь. Подумай, что скажут о нас люди, если мы не поедем и не попытаем счастья с этим мечом. Они скажут, что сэр Эктор слишком низок рождением и понимает, что шансов у него никаких.
- А мы все и так знаем, что у нашего рода нет никаких шансов, - сказал сэр Эктор, - то есть, по части меча.
- Людей в Лондоне полным-полно, - сказал сэр Груммор, в голове у которого забрезжило робкое предвкушение. - Так говорят.
Он глубоко вздохнул и выкатил на хозяина замка глаза, вроде мраморных шариков.
- А магазинов! - внезапно добавил Король Пеллинор, тоже тяжело задышав.
- Будь я проклят! - вскричал сэр Эктор, так хватив рогом о стол, что брызги полетели. - Тогда поехали все в Лондон, хоть посмотрим на нового Короля!
И все поднялись, как один человек.
- Что же, я хуже отца, что ли? - воскликнул Король Пеллинор.
- Черт подери! - вскричал сэр Груммор. - В конце концов, пропади оно пропадом, все-таки это столица!
- Ура! - завопил Кэй.
- Господь милостив, - сказала няня.
В эту минуту вошел вместе с Мерлином Варт, но все были слишком возбуждены, чтобы заметить, что Варт, не будь он уже таким взрослым, пожалуй, сейчас бы не сдержал слез.
- А, Варт, - закричал Кэй, забыв на мгновение, что обращается всего лишь к оруженосцу, и вновь воротясь к детской их фамильярности. - Представляешь? Мы все собираемся в Лондон, на большой турнир в день Нового Года!
- Вот как?
- Да, и ты понесешь мой щит и копья для поединка, а я всех одолею и стану великим рыцарем!
- Ну что же, я рад, что мы все туда собираемся, - сказал Варт, - потому что и Мерлин тоже от нас уезжает.
- Да Мерлин нам и не понадобится.
- Он уезжает от нас, - повторил Варт.
- Уезжает? - переспросил сэр Эктор. - Постойте, это вроде бы мы все собрались уезжать.
- Он намерен покинуть Замок Дикого Леса. Сэр Эктор сказал:
- Погодите-ка, Мерлин, о чем это он? Ни слова не понимаю.
- Я пришел попрощаться, сэр Эктор, - сказал старый волшебник. - Завтра мой ученик Кэй будет посвящен в рыцари, а на следующей неделе другой мой ученик уедет отсюда как его оруженосец. Больше от меня здесь никакой пользы не будет, пора уходить.
- Ну, ну, не надо так говорить, - сказал сэр Эктор. - Я считаю вас очень полезным малым, что бы ни произошло. Оставайтесь и учите меня или станьте библиотекарем или еще кем-нибудь. Не бросите же вы старика в одиночестве после того, как дети разлетятся.
- Мы все еще встретимся, - сказал Мерлин, - так что печалиться не о чем.
- Не уходи, - сказал Кэй.
- Я должен уйти, - ответил его наставник. - Мы прекрасно проводили здесь время, пока были молоды, но Время летит, это в его природе. Существует множество дел в иных частях королевства, которыми мне следует заняться прямо сейчас, для меня настает пора особенно хлопотная. Ну, Архимед, скажи обществу до свидания.
- До свидания, - нежно сказал Архимед, обращаясь к Варту.
- До свидания, - сказал Варт, не поднимая глаз.
- Но вы же не можете так вот уйти, - воскликнул сэр Эктор, - вы обязаны были известить меня за месяц вперед!
- Не могу? - ответил Мерлин, принимая позу, к которой всегда прибегают философы, намереваясь растаять в воздухе.
Он приподнялся на носки (Архимед покрепче вцепился ему в плечо) и начал вращаться, словно волчок, - сначала медленно, потом все быстрее, быстрее, пока не обратился в расплывчатый серый свет, - и через несколько секунд ни его, ни Архимеда не было и следа.
- До свидания, Варт, - прокричали за окном башенного покоя два еле слышных голоса.
- До свидания, - в последний раз вымолвил Варт - и торопливо вышел из комнаты.
24
Посвящение в рыцари прошло в суматохе приготовлений. Пышную купальню Кэя пришлось установить в кладовке между двумя вешалками для полотенец и старым сундуком с любимыми игрушками, содержавшем лохматую соломенную мишень для дротиков, - в те времена она называлась "флешкой", - потому что все остальные комнаты загромождали уложенные в дорогу пожитки. Няня все это время сооружала для всей компании новые теплые штаны, - исходя из того, что погода в любых краях вне пределов Дикого Леса изменчива до крайности, что же до сержанта, он полировал доспехи, пока они едва не стали ломаться у него в руках, а мечи доострил до того, что от клинков и половины не осталось.
И вот, наконец-то, настало время трогаться в путь.
Если тебе не выпало счастье жить в Старой Англии двенадцатого века, - или когда там случилась вся эта история, - да при этом еще в отдаленном замке на краю Порубежья, ты, может быть, затруднишься представить себе все чудеса их путешествия.
Дорога, или тракт, большей частью тянулась грядой высоких холмов или безлесых взгорий, и по обе стороны от путников расстилались внизу пустынные болота, где вздыхали под снегом тростники, и потрескивал лед, и на красной заре разносилось по зимнему воздуху громкое кряканье уток. И так по всей стране. Порой по одну сторону от гряды расстилались вересковые пустоши, а по другую - сотни тысяч акров леса, в котором огромные ветви гнулись под бременем снега. Порой они различали тонкую струйку дыма среди деревьев или горстку построек далеко в бесстрастных тростниках, а два раза наезжали на вполне почтенные города, способные похвастаться несколькими харчевнями, но в целом это была Англия, не тронутая цивилизацией. Вдоль самых лучших дорог на расстоянии полета стрелы были устранены любого рода укрытия, дабы не прирезали путника затаившиеся лиходеи.
Спали они где придется - иногда в хижине какого-нибудь землепашца, способной их приютить, иногда в замке собрата-рыцаря, пригласившего их отдохнуть, иногда у простого очага, среди блох, в маленькой грязной лачуге, перед которой торчал кол с привязанным к нему кустом, - такова была в те времена обычная вывеска постоялых дворов - а раз или два и под открытым небом, поплотнее стеснившись для сохраненья тепла, окруженные жующими конями. И где бы они ни шли, и где бы ни спали, восточный ветер свистел в тростниках, и в звездном свете высоко проносились дикие гуси, приветствуя криком светила.