На столе в кухне осталась недопитая бутылка самогонки. Кто её пил, хозяйка или гость? По крайней мере, если он и не пил, то "разгулялся" вовсю! В комнатах дома, в буфете, в комоде он везде оставил кровавые следы. Очевидно, перерыл все хозяйское добро в поисках денег.
Чья была кровь на белье, на вещах хозяйки? Из ее разбитой головы крови вытекло не так уж и много. А тут на всех, тронутых рукой убийцы предметах, оставлен четкий алый след. Экспертиза позже подтвердила догадку оперативников: это кровь преступника, он был ранен. Группы крови хозяйки и убийцы не совпадали.
И – новая загадка! Преступник рылся во всех вещах убитой, пил самогон из той самой бутылки, все перепачкал своей кровью, но… ни одного отпечатка пальца! Придет ли такое в голову автору хитроумнейшего детектива?
Владимир Алексеевич начал расследование, как и положено, с выяснения личности убитой, её образа жизни, круга её знакомых. Установил, что как и многие её знакомые, эта пенсионерка подрабатывала тем, что подпольно варила самогон и сбывала его "алчущим".
Круг её клиентов, ввиду опасности запрещенного промысла, был довольно узок. Но, скорее всего, именно среди этих лиц и следовало искать убийцу.
Проверили всех, кто, по сведениям соседок, навещал с известной целью погибшую. Среди них не оказалось ни одного человека, в отношении кого подтвердились бы подозрения в тяжком преступлении. Проверили, разумеется, и соседок, и подруг, поскольку, если помните, почерк злодеяния напоминал женский…
Поиски подозреваемого зашли в тупик. Но тут к одной из соседок погибшей приехал брат, проживавший где-то неподалеку от районного центра.
Человек этот, назовем его Гудков, был известен сотрудникам районного отдела милиции. Был он инвалид. Но не этим он привлекал всеобщее внимание.
Как человеку изувеченному, ему было присуще обостренное чувство справедливости. Выражалось же чувство в следующей жизненной установке: или все должны быть инвалидами, или все должны сидеть в тюрьме! Борец за справедливость не упускал ни одного случая воровства, мошенничества, казнокрадства. Обо всем подобном, становившемся ему известным, Гудков систематически "сигнализировал" в правоохранительные органы.
А потому, по понятной логике, считал себя "своим человеком" в милиции. Каково же было его удивление и негодование, когда старший оперуполномоченный из Пензы вызвал его на допрос! Да еще в качестве подозреваемого!
Владимир Алексеевич имел на то веские основания. Гудков был… безрукий. О несчастном случае, лишившем его обеих рук по локоть, инвалид не любил распространяться. Однако не уставал демонстрировать легкость, с какой он управляется культями самыми сложными инструментами.
Вот и сейчас, чуть не с первых слов в разговоре с сыщиком, предложил показать, как легко он может выстрелить из его табельного оружия. Владимир Алексеевич благоразумно, до последнего патрона, разрядил свой пистолет и передал его безрукому. Тот без особого труда, прицелясь в окно, несколько раз щелкнул курком.
– Каково?
– А с молотком управишься? – равнодушно, как бы между прочим, забирая оружие, спросил оперативник.
Гудков метнул косой, подозрительный взгляд:
– Не-е… Молоток для меня – тяжело!
– Ты нам вот что скажи, Гудков: в тот самый день, когда произошло убийство, приходил ты к погибшей?
– Нет!
– А вот соседи говорят…
– Врут соседи! Ничего они не помнят! Со зла на меня наговаривают!
– А это что? – пригляделся сыщик. – У тебя на культе ссадина?
– Ерунда! – отмахнулся Гудков. – У меня каждый день повреждения…
И неожиданно с силой ударил другой культей по столу. На лопнувшей в месте удара коже тут же выступила кровь.
– Так вот появляются у меня ссадины, небрежно пояснил Гудков.
Собеседник был жалок и неприятен Владимиру Алексеевичу. Не из-за увечья, конечно. Отталкивала его суетливость, чрезмерная нервозность и… мстительность, горевшая в глазах. Оперативнику стало ясно, что у этого человека совесть нечиста.
Доказательство же Гудкова произвело странное впечатление и неожиданный для допрашиваемого эффект.
– Знаешь что? – задумчиво произнес сыщик. – Сдай-ка ты свою кровь на анализ нашим экспертам.
– Выходит, я – подозреваемый? – вскинулся Гудков.
– Да, подозреваемый, – спокойно сказал Владимир Алексеевич. – В числе других…
Группа крови Гудкова совпала с той, что была обнаружена на вещах в доме убитой, и его задержали по подозрению в убийстве.
Он долго запирался, все отрицал. Но однажды, когда Владимир Алексеевич предложил Гудкову нарисовать внутренний план дома его сестры, тот по ошибке (видимо, так напряженно он думал об одном и том же) изобразил расположение в доме убитой. Хотя, по словам самого Гудкова, он в том доме никогда дальше порога не бывал.
Сообразив, что он совершил роковую ошибку, задержанный попытался изорвать рисунок, а потом забился в бессильной истерике.
– Что с ним? – забеспокоился следователь Владимир Петрович Марин. – Может, вызвать врача?
– Не надо, – хладнокровно сказал Владимир Алексеевич. – Сейчас он расскажет всю правду о совершенном преступлении.
Действительно, Гудков вскоре успокоился и решительно произнес:
– Пиши, начальник!..
…В тот день Гудков с утра мучился похмельем. Денег же не было ни копейки. Сестра, у которой он гостил в райцентре, ушла на работу. За спасением от головной боли он решил обратиться к соседке, которая "выручала" его не раз.
Огородами, никем не видимый (так, по крайней мере, предполагал Гудков) он прошел во двор соседки – самогонщицы и попросил у неё "зелья" в долг. Но та в ответ подняла крик, стала нещадно ругаться:
– И хватает у тебя совести просить в долг?
Мало вас таких тут шляется? Убирайся туда, откуда пришел!
Грубая брань самогонщицы глубоко задела самолюбие Гудкова. Тем более, что он не раз сообщал, куда следует о возмутительных фактах подпольного самогоноварения и шинкарства в райцентре. Настигла очередь стать объектом его "острого сигнала" в правоохранительные органы и соседки-грубиянки. В таких совершенно конкретных размышлениях Гудков, несолоно хлебавши, отправился восвояси. С многообещающим мысленным возгласом: "Ну, погоди!" он оглянулся на зловредную соседку и увидел, что она… вошла в свой сарай.
Гудков остановился, прислушался. Соседка не выходила. Судя по шумной возне, что она затеяла там, выйдет хозяйка нескоро. План решительных действий возник в голове Гудкова молниеносно. На цыпочках он прокрался в дом соседки и сразу (он знал, где находится искомое!) завладел бутылкой самогона.
Тут же, стоя у печки, приложился к голышку бутылки. Но не успел произвести и нескольких обжигающих горло глотков, как позади него раздался душераздирающий крик:
– Так вот ты как! Ворюга!..
И неожиданно вернувшаяся в дом хозяйка не нашла ничего лучшего, как "угостить" зарвавшегося Гудкова… поленом по голове. Затем, швырнув полено на пол, она выхватила бутылку и стала прятать самогон в прежнем месте, беспечно подставив борцу за справедливость свой затылок.
Боль и стыд с удесятеренной силой заставили вспыхнуть в Гудкове его прирожденное чувство. Самогонщица, враг народа, не только помешала ему похмелиться, но и оскорбила, ударила поленом по голове, лишь по счастливой случайности не причинив тяжелого увечья!
Обозленному Гудкову попался на глаза печной совок. Он схватил его и бил, и бил по затылку соседки, пока она не упала замертво. Он и не заметил, как при ударах совок изранил его культи.
Убедившись, что хозяйка не дышит, Гудков справедливо рассудил, что её денежные сбережения теперь ей ни к чему. Убийца обыскал все потаенные углы в доме, оставив на вещах свои кровавые следы…
– Вот как просто объяснилось отсутствие отпечатков пальцев преступника, – говорит Владимир Алексеевич. – Но решить такую загадку подчас сложнее, чем распутать тайну преступления иного сверхзакрученного детектива!
Приказ из космоса
Такой кошмар увидишь только в самом гнусном американском триллере: на улице райцентра Земетчино психически больной человек набросился на проходивших мимо ребятишек и топором убил трех детей. Попросту развалил их головы мощными ударами.
А попытавшуюся защитить их женщину псих тяжело ранил, вонзив топор ей в плечо. После этого помешанный с окровавленным орудием убийства скрылся в лесу.
– Дикий случай! – говорит Маюлов. – Здесь сотрудникам угрозыска не пришлось ломать голову над тем, кто убийца. Подозреваемый был известен с самого начала. Даже фамилию его знали – Отраднов. Сложность задачи была в другом: найти и обезоружить маньяка, да при этом постараться, чтобы умалишенный не натворил новых бед.
Почему и запомнилось это дело – масштаб поисковых мероприятий был огромным. Практически подняли на ноги все силы и средства Земетчинского и соседних с ним районов и бросили их на "прочесывание" лесов. А там большие чащи, в Земетчинском районе.
Возглавляли операцию начальник уголовного розыска УВД В.Шитов и его заместитель А.Маюлов. Все участники поисков были вооружены автоматами, к операции был подключен и ОМОН.
Успеху поисков способствовала четкая координация всех участвующих районных отделов милиции. Сотрудники правоохранительных органов сумели вовремя и повсеместно оповестить население, что где-то поблизости в лесу скрывается опасный маньяк, вооруженный топором. И не только предостерегли мирных жителей от нежелательной встречи, но и обстоятельно объяснили людям, как следует себя вести, если они заметят умалишенного с топором.
Острота ситуации заключалась и в том, что жители окрестных сел и деревень были озлоблены на убийцу невинных детишек, и находилось немало "горячих голов" среди населения, рвавшихся в лес, чтобы посчитаться с маньяком.
Особую головную боль оперативников вызывал вопрос: как перекрыть убийце все пути бегства? Ведь он мог запросто ускользнуть из района поисков на какой-нибудь попутной машине. А перекрыть все дороги и шоссе не представлялось возможным.
Конечно, были предупреждены все посты ГАИ, и все дорожные службы, но…
И все-таки схема поимки преступника сработала! Особенно следует отметить в том заслугу начальника криминальной милиции Башмаковского района Александра Сергеевича Малина. Он сумел провести с населением добротную и, как мы увидим, эффективную работу.
Первый день поиска не дал результата. С наступлением темноты по понятным причинам прочесывание местности приостановили. И участникам поисков оставалось только гадать, куда двинулся маньяк – в сторону Башмакова или в прямо противоположном направлении?
Лишь только забрезжил рассвет, преследователи убийцы двинулись вперед. Все охотники с ружьями в руках помогали им в поисках маньяка.
А первыми заметили умалишенного убийцу беззащитные доярки одной из башмаковских ферм. Но, во-первых, благодаря разъяснительной работе сотрудников милиции, они четко знали приметы разыскиваемого преступника. Во-вторых, они были научены, как себя вести.
И уже через несколько минут начальник криминальной милиции знал о появлении маньяка в таком-то месте. Сразу же все силы были оповещены и брошены в тот район. Маньяк попытался скрыться в лесу, но был схвачен и обезоружен.
Подходя к группе оперативников, задержавшей убийцу, Александр Васильевич услышал такой разговор между участниками операции:
– Что же вы его не пристрелили? – спрашивали поймавших.
– Кабы точно знать, что это именно он! – искренне отвечали те. – А то ведь у него на лбу не написано!..
Более суток длилась операция, а допрашивали оперативники преступника… пятнадцать минут.
Умалишенный Отраднов на вопрос: за что он убил детей? – отвечал, что уничтожил он вовсе не детей, а злых духов. И действовал он так по приказу, пришедшему к нему… из Космоса.
Тайное становится явным
Большое место в послужном списке Виктора Николаевича Карягина, начальника Ленинского РОВД г. Пензы, занимает деятельность по розыску пропавших без вести граждан, лиц, скрывающихся от правосудия и установление личности погибших. Насколько важна эта линия работы уголовного розыска, думаю, не нуждается в объяснении. Здесь сыщикам также приходится сталкиваться с невероятными поворотами расследования преступления, необычными, трагичными человеческими судьбами. О некоторых из них рассказал нам Виктор Николаевич.
27 лет в бегах
Группу розыска УУР УВД возглавлял тогда старший оперуполномоченный Александр Михайлович Басулин, он меня и пригласил на работу. С нами трудился Вячеслав Андреевич Гришков. Втроем мы возглавляли работу розыска по области и занимались раскрытием дел непосредственно. У каждого из нас было свое направление: Гришков занимался без вести пропавшими, Басулин – сбежавшими преступниками, а я отвечал за "горячие точки", так сказать, помогал в авральных ситуациях.
По наследству от Якова Николаевича Мотовилова, работавшего до меня в этом отделе, мне осталось дело довольно необычного преступника, который бежал из исправительно– трудовой колонии, находившейся в глухом таёжном краю. Этот заключенный был приговорен к двадцати пяти годам лишения свободы.
В чем заключалось преступление этого беглеца? Родом он из Земетчина, и в Земетчино же совершил разбойное нападение. Широков (такова фамилия преступника) с двумя приятелями ворвался в дом к двум старушкам, те после войны остались вдовами, и стали требовать у них самогон. У налетчиков был пистолет, и они решили для немедленного выполнения их требований припугнуть хозяек. Бабахнули из пистолета над ухом одной из старушек, а та возьми и умри от разрыва сердца. Громил, всех троих, задержали, осудили – а это был 1957 год – каждому назначили по 25 лет лишения свободы, и – на Урал, в спецлагеря.
Через три года Широков неплохо освоился в колонии. На войне он был разведчиком очень смелым, умелым и ловким. В личном деле Широкова рассказывается о его подвигах в прямом смысле этого слова. Он ухитрялся доставать "языка" прямо из немецких траншей. Несколько раз ходил в рукопашную, был ранен, но оставался в строю. Словом, это был храбрый воин, ловкий разведчик.
– Читаешь его дело, – замечает Виктор Николаевич, – и невольно удивляешься, как Широков мог опуститься до такого циничного преступления? Видимо, жажда выпивки подвела.
Через три года он освоился в спецлагере, вошел в доверие к начальству своей активной помощью в укреплении порядка и дисциплины, и… совершил побег.
Подбил на это рискованное предприятие двоих заключенных. Один – с Ростова, другой – с Воронежа, ну, а третий – наш славный земляк.
Двух его товарищей ловят через два месяца, возвращают в лагерь, добавляют им еще по три года лишения свободы, а Широкова и след простыл. Через год обнаруживают его место нахождение: город Ленинск Узбекской ССР. Установили его место жительства и задержали. Скрывался он у своей сожительницы. Его возвращают, судят и дают ему опять двадцать пять лет лишения свободы. Словом, срок не меняется!
Вновь он сидит тихо-мирно два с половиной года, но, как можно догадаться, вновь готовит побег. Опять он стал инициативным работником, на хорошем счету у начальства и, естественно, ему делают некоторые послабления. Широков не преминул воспользоваться доверием начальства и вновь бежит. Только на этот раз всё обставлено гораздо тоньше и хитрее: были приготовлены спецхалаты, сделан подкоп – попытка бегства в этот раз увенчалась успехом.
Это было примерно в 1960-1961годах. Его упорно и долго искали, не нашли, нигде его след не просматривался, и дело направили для дальнейшего розыска сюда, в УВД Пензенской области. Одно время поиском беглеца занимался Земетчинский РОВД. Предполагали, что Широков объявится на прежнем месте жительства. Но этого не случилось. Оказалось, что у него обширные родственные и дружественные связи: и на Сахалине, и в Иркутской области, и в Норильске, в Узбекистане – везде, по всему нашему бывшему Советскому Союзу. Да и был ли смысл искать гражданина с фамилией Широков, если, скажем, в Узбекистане, в Ленинске, его арестовали с документами на имя Абашкина Василия Васильевича? И паспорт у него был – не отличишь от настоящего! Но отпечатки пальцев, куда их денешь?
Всё-таки продолжали мы искать Широкова по всей стране. Занимался этим делом Яков Мотовилов. А когда я его сменил, дело, естественно, вместе с другими перешло ко мне. Я пришел в отдел в 1983 году. И вот более трех лет пухлые тома с описанием запутанной жизни Широкова, находились у меня в производстве.
Я проанализировал состояние розыска, все отработанные связи Широкова. Я знал, что за сроком давности, если даже мы его и отыщем, Широкова уже судить не будут. Но был чисто профессиональный интерес и азарт. Во-первых, "переиграть" ловкого разведчика, а во-вторых, пообщаться с ним, выведать его некоторые секреты, благодаря которым ему удалось успешно столько лет скрываться от сотрудников уголовного розыска. Надо ли говорить, как такие знания пригодились бы нам в дальнейшей практике.
Обратил внимание на такое обстоятельство: после первого побега Широков был задержан в Узбекистане, у своей сожительницы. На фотографии, приобщенной к уголовному делу, он изображен рядом с женщиной (сожительницей) и маленькой девочкой, которую он держал на руках. Вероятнее всего, это была его дочь. А раз так, можно было предположить, что у Широкова имеется прочная привязанность. Как я выяснил, сожительница Широкова родом была из Воронежской области, а в Узбекистан её занесла трудная судьба. Не Широков приехал к ней в Узбекистан, а, как точно узнал я позже, по каким-то неведомым каналам и связям он её с дочерью вызвал в Ленинск, чтобы жить с нею там.
Был и еще след последнего побега Широкова. В Ростовской области он вместе с бежавшими с ним приятелями совершил разбойное нападение на магазин и унес очень крупную сумму денег. Двоих его подельников тогда же и задержали, а Широков скрылся.
И вот он скрывался 27 лет. Я рассуждал так: "А что если он вновь вернулся к своей сожительнице? Что если нам её поискать? Если он с ней скрывался в Ленинске, то вполне возможно, что и сейчас он находится где-то вместе с ней".
Разослал задание во все области, где проходили его следы: на Сахалин, в Челябинскую область, Узбекистан… Послал задание и туда, откуда родом эта женщина – в Воронеж. На наш запрос из Воронежской области ответили: "Да, числится такая женщина в Новохоперском районе в таком-то населенном пункте". Получили мы и фотографию этой гражданки. Сличили её с фотографией той юной женщины, что изображена на снимке пятидесятых годов рядом с Широковым-Абашкиным. Несмотря на то, что черты лица шестидесятилетней женщины, проживающей сейчас в Воронежской области, сильно изменились, общее сходство угадывалось сразу. Сомнений не было: перед нами одна и та же женщина.
Ну и я засобирался в командировку, подготовил себе задание, а начальником отдела был у нас тогда Механов. Он категорически отказался направить меня в эту командировку: "Что, у нас дел не хватает? Какой толк от твоей командировки – всё равно за сроком давности ты Широкова не можешь даже задержать?"
Тогда я написал расширенное задание воронежским коллегам. И где-то дней через десять из Воронежа приходит сообщение: "Действительно, задержан у этой женщины в доме Кулагин Иван Иванович. А по отпечаткам пальцев он является Широковым-Абашкиным".