- Штангой. Плаваньем. Бег люблю. Бокс. Пострелять уважаю. На машине погонять. Раньше регби практиковал вместе с друзьями. Во второй линии…
- Ты оригинал, - уважительно, но с легкой усмешливостью сказала рыжая.
- Да, - серьезно согласился банкир. - И ты не представляешь, до какой степени. Поэтому я намерен скармливать тебе себя в гомеопатических дозах. Чтоб не шокировать. Как тебе спектакль?
- Я не все поняла. А вот ты, я заметила, смотрел не отрываясь. Любишь театр?
- Очень, - честно ответил Знаев. - Могу сказать, почему.
- Скажи.
- Это самое хрупкое из искусств. Оно не способно противостоять времени. Писатель может сочинить книгу, которую люди будут читать на протяжении столетий. Художник может написать картину - она останется в веках. А спектакль играется только один раз. Я смотрю на действия актера - и понимаю, что он больше никогда не сыграет именно так, как теперь, в конкретную минуту. Завтра тот же актер произнесет те же реплики, в тех же декорациях - но это будет уже совсем другое представление. Я смотрел "Лысую певицу" восемь раз - и я видел восемь разных вариантов. Один актер сегодня блеснул, другой был не в лучшей форме, третий решил сымпровизировать, четвертый с похмелья путал текст… Я прихожу сюда тренировать внимание. Учиться ценить ускользающее мгновение… Извини, что выражаюсь высокопарно…
- Ничего страшного.
Знаева захлестнуло благодарностью. Он открыл дверь автомобиля и сделал приглашающий жест.
Усевшись, девушка почему-то сделалась печальна.
- Кстати, - сказал банкир, - тот парень, который играл Брандмайора, вчера прошел кастинг, получил хорошую роль в крупном сериале… Через год он станет звездой. Видела, как блестели его глаза?
- Ты с ним знаком?
- Я тут со всеми знаком. Постановка делалась на мои деньги.
- Значит, ты тут спонсор?
- Нет, - вежливо возразил Знаев. - Я не спонсор. Просто дал ребятам денег. Чтоб поддержать… Не надо так на меня смотреть.
- А как я смотрю?
- Ты смотришь с изумлением. Так, словно считала меня жлобом и жадиной, а потом вдруг выяснила, что жлоб и жадина бескорыстно помогает нищим актерам.
Рыжая помедлила и тихо сказала:
- Ты не выглядишь жлобом и жадиной.
- Благодарю, - холодно ответил банкир.
Она сделала некое слабо выраженное движение в его сторону. Впрочем, не завершившееся ничем.
- Ты обиделся?
- Нет.
- Почему ты заговорил про жлобов?
- Я их не люблю.
- Я тоже. Если бы ты был жлобом, я бы не стала с тобой… - Девушка помедлила, отыскивая слово, и подобрала нейтральное, почти подростковое: - Общаться.
- Знаю, - сказал Знаев. - Именно это мне в тебе и нравится. Ты не уважаешь жлобов. И сама не такая. Лишена демонстративного эгоизма…
- Только это?
Ага, - азартно подумал банкир, - появились игривые нотки. Похоже, лед начинает таять. А я уже было решил, что меня ждет фиаско…
Он не любил неприступных женщин.
- Мне, - спокойно ответил он, - многое в тебе нравится, Алиса. В данную минуту мне кажется, что ты состоишь из одних положительных качеств.
- Почему именно в данную минуту?
- Потому что сейчас я переживаю самую лучшую стадию влюбленности. Первую. Я, Алиса, вижу тебя исключительно в розовом цвете.
Внимательно выслушав, рыжая улыбнулась, потом проделала легкий вздох - хотела что-то ответить, но ничего не сказала.
- Говори, что хотела сказать, - не сводя с нее взгляда, немедленно попросил Знаев.
- Нет. Я промолчу.
- Ну и зря. На твоем месте я бы воспользовался моментом и все выяснил. Спросил бы: скажи, дядя, прямо, чего ты добиваешься?
- Я уже спрашивала. Вчера.
- Это было вчера.
- А что с тех пор изменилось?
Банкир развел руками:
- Мои чувства стали глубже.
Ее усмешка была сразу и грустная, и озорная.
- Ладно, я спрошу еще раз. Чего ты добиваешься?
- Тебя. Я хочу твоей любви.
- Много хочешь.
Прозвучало резко, однако Знаев чувствовал, что движется в верном направлении. Коварный, он решил сменить тему:
- Куда поедем?
- Ты езжай, куда тебе нужно. А мне пора домой.
- Ладно. Поедем домой.
- Нет, - печально сказала рыжая. - Я как-нибудь сама. Извини.
- Ничего страшного, - вежливо отреагировал банкир. - Я все понимаю. Я примерно представляю, что ты думаешь. "Чувак решил, что я легкая добыча… Сводил в ресторан, потом в театр, прокатил на хорошей тачке, подарил цветочки, теперь считает себя вправе придвинуться поближе…" Угадал?
- В общем, да.
- Ну так не стану я тогда, Алиса, поближе придвигаться. Ты боишься меня и мне не веришь. Не потому что я дал тебе повод мне не верить, а потому что - привыкла. Не верить мужчинам… Теперь слушай. - Знаев вздохнул и зачем-то понизил голос: - Я… человек особенный. Я таким родился и, даст бог, таким же помру. Я хорошо воспитан и женщин не обманываю. Сексом и связанными с ним приключениями я давно наелся. Вот так, - он провел пальцем по горлу. - Теперь хочу отношений. Нормальных. Не любовных - человеческих. Точнее, сначала человеческих, а только потом - любовных, и то если получится… У нас с тобой, я уверен, получится. Потому что ты тоже особенная. Неиспорченная. Нет в тебе гнилой сердцевины, и это сразу заметно. Однако самое смешное то, что ты нравишься мне не поэтому…
- А почему?
Банкир покачал головой:
- Даже если бы ты была порочная, лживая, ленивая, жадная и тупая сучка, мое отношение к тебе было бы точно таким же.
Он посмотрел вокруг; смотреть было не на что. Зато на сидящую рядом девушку он был готов любоваться сколь угодно долго.
- Ты мне нравишься. Как женщина. Вот и все. Чисто внешне. Плечи. Ноги. Шея. Лицо. Волосы. Запах. Это химия, дорогая моя Алиса. Меня к тебе тянет. Что тут еще сказать?
- Не надо больше ничего говорить. Я все поняла.
- Тогда, - сурово сказал Знаев, - давай прощаться. Хочешь домой - езжай домой. Хочешь без меня - езжай без меня. Я все тебе рассказал. И о себе, и о моем к тебе отношении. Подумай, взвесь… Я позвоню.
- Мне правда нужно домой, - жалобно произнесла рыжая и положила ладошку на запястье банкира. - Прости меня. И позвони мне.
- Хорошо.
- Ты точно не обиделся?
- Обижаться - не мой стиль, - бодро ответил Знаев. - Я не обиделся, даже когда ты говорила про этот… Бес… пер…
- Бесперспективняк, - весело отчеканила Алиса.
- Да. В общем, я не обидчив. К тому же у меня есть планы. Друзья пригласили развлечься. Провести время с пользой для тела и духа…
Он подмигнул. Укол был легкий, изящный - банкир с наслаждением обнаружил во взгляде рыжей возмущение. Ничего себе! - прочел он. Значит, ты с самого начала понимал, что сегодняшний вечер ограничится театром и платоническим расставанием в половине десятого?!
Мгновенно справившись с собой, рыжая - Знаев восхитился ее самообладанием - мило улыбнулась, вышла и отправилась ловить такси. Несколько поспешнее, чем надо. Хотя, наверное, то был особый женский приемчик идти по плохо освещенному переулку быстро, почти бегом. Чтоб, значит, не пристали хулиганы.
Да, дорогая. Я взрослый дядька. Ты езжай домой, к маме, а мне есть чем себя занять в финале жаркой трудовой недели. Если бы ты узнала, как именно я намерен развлекаться, ты бы очень удивилась. Даже испугалась. И к портрету бизнесмена, который выглядит жлобом и жадиной, а на деле оплачивает постановки в окраинных театриках, добавились бы некоторые оригинальные краски. Я, видишь ли, отправлюсь сейчас в противоположный конец города, в пыльную промзону, где один из моих приятелей держит автомастерскую, оборудованную по последнему слову техники. Там я оставлю свою машину и пересяду в другую. Необычную. Изготовленную на заказ, в единственном экземпляре. И в компании надежных товарищей поеду искать приключений, которые Москва теплой летней ночью всегда готова в изобилии предоставить всякому парню, желающему жить так, чтобы не было мучительно больно.
4. Пятница, 22.50–23.40
Банкир полюбовался аппаратом. Кривые бамперы. Царапины вдоль бортов. Двери, готовые вот-вот отвалиться. Повсюду пятна коррозии. Трещина в лобовом стекле. Силу чудо-автомобиля выдавали только шестнадцатидюймовые колеса: низкопрофильная резина на кованых дисках, - впрочем, специально как бы заляпанных грязью. Знаток бы понял, дилетант - никогда.
Целый отряд первоклассных инженеров вложил сюда все свои знания. Душу и фантазию.
Он размял спину. Посмотрел в небо. Прекрасная погода для ВЕСЕЛЬЯ. Кивнул Жарову и его приятелю Марку, бывшему капитану регбийной команды, где некогда блистал электроторговец и где пытался пригодиться и сам Знаев - пока не сломали ему ключицу.
Рядом переминался третий, неизвестный.
- Познакомься, - сказал Жаров. - Это Степан.
- Степан, - тут же вежливо произнес невысокий, слегка насупленный Степан, взрослый человек с лицом ребенка и полированными ногтями метросексуала.
- Сергей, - медленно представился банкир. - Отойдем-ка, Жаров.
Они сделали четыре шага в сторону.
- Это кто? - тихо спросил Знаев.
- Новичок Желает посмотреть.
- Так нельзя. Что значит "посмотреть"? Он или с нами, или не с нами.
- Считай, что с нами.
- За наши дела можно легко получить три года тюрьмы.
- Успокойся. У этого Степана больше денег, чем у всех нас, вместе взятых.
- Это видно по его часам.
- Гнилого человека, - значительно заметил электроторговец, - я бы не привел.
- Черт с тобой.
Вернулись к остальным.
- Послушайте, э… Степан, - озабоченно поинтересовался Знаев, - сколько вы весите?
- Около семидесяти килограммов. А что?
- Садитесь вперед.
Новичок кивнул и с некоторой оторопью стал наблюдать за тем, как остальные скидывают пиджаки, шикарные галстуки, тысячные рубахи, швыряют одежду в свои авто, извлекают из багажников и натягивают на торсы дешевые черные трикотажные майки. Сменили и обувь - переобулись в матерчатые спортивные туфли. Плотно зашнуровались.
- И она нас всех выдержит? - недоверчиво спросил Степан, проведя ладонью по тронутому ржавчиной крылу "копейки".
- Сто процентов, - басом ответил Марк.
Жаров поднял капот:
- Сюда смотри.
Новичок ахнул:
- Какая тут мощность?
- Хрен его знает. Последний раз замеряли месяц назад, было триста двадцать сил. Но с тех пор установили новый выпускной коллектор и еще кое-что, по мелочи…
- Триста двадцать лошадиных сил? В "копейке"?
- Это не "копейка", - лениво ответил электроторговец. - Имитация. Она на сорок сантиметров длиннее и на двадцать пять сантиметров шире, чем обычные "Жигули". Иначе двигатель не поместился бы в моторный отсек. Ржавчина - нарисована. Корпус выполнен из карбона, установлен на титановую раму…
- Сколько же стоит такая тачка?
Жаров хмыкнул:
- Не дороже денег. Залезай внутрь и сиди тихо. Мы тебе все объясним. В движении выполняй все команды Знайки.
- А Знайка - это…
Альфа-самец указал на банкира.
- Он у нас рулевой. Оружие при себе имеешь?
- Сегодня - нет.
- Хорошо.
- Мы теряем время, - сказал Знаев. - Поехали.
Тронулись. Новичок с любопытством оглядывал внутренности чудо-автомобиля.
- Стекла не открываются, - предупредил банкир. - Триплекс. Держат выстрел из пистолета Макарова. Теперь пристегнитесь. Я прогрею резину. Куда сегодня?
- На Третье Кольцо, - предложил Жаров.
- Рано. Одиннадцать часов.
- Нормально. В центр соваться глупо, на окраинах - пробки, граждане едут на дачи… Третье кольцо - самое то. Что скажешь, Марк?
- Сто процентов, - басом ответил Марк.
Двигатель в триста двадцать лошадей издавал при разгоне звук электродрели. Жесткая подвеска и пластиковый ковш изготовленного на заказ сиденья никак не смягчали неровности дороги, и через пять минут езды у банкира заболела задница.
Мимо с ревом прошел дорогой экипаж, внутри сидела молодежь, типа золотая, двое модно стриженных юношей и две чувихи; один из стриженых указал пальцем на "копейку", и вся компания расхохоталась.
- Во, бля, - тоскливо сказал Жаров. - Скоро и мои сыночки будут так же девок катать. По ночной Москве.
- Ты купишь им по кабриолету? - осведомился Знаев.
- А куда я денусь… Смотри, клиент.
Моргая дальним светом, их нагонял огромный внедорожник. Знаев подождал. Клиент оказался не из настойчивых: убедившись, что ему не собираются уступать дорогу, резво принял вправо и исчез в алюминиево переливающемся полумраке.
- Не клиент, - констатировал Жаров.
- А кто - клиент? - спросил Степан.
- Сейчас увидишь.
Теперь сзади появился еще один: немецкий седан модного цвета "металлик". Он не катился - пронзал воздух, толкая впереди себя клин нестерпимо яркого лилового света. В зеркале он выглядел как заходящий на посадку космический челнок: не стой на пути прогресса, иначе снесет, расплющит, раздавит.
- Прессует, - довольно заметил Знаев и крепче сжал руль.
- Наш человек.
Несколько секунд повисев у них на хвосте, седан негодующе засверкал всеми своими фарами.
- Обрати внимание, Семен, - сказал Жаров. - Три из четырех полос движения свободны. А этому дураку лень перестроиться.
Дурак засигналил.
- Наш, наш, - плотоядно процедил электроторговец. - Скажи, Марк?
- Сто процентов.
- Наверное, вы правы, - сказал Знаев, чувствуя прилив азарта. - Ну что, решайте! Этот?
- Этот, этот!
Банкир коснулся педали тормоза. Испугавшись столкновения, преследователь взвизгнул покрышками и опять загудел.
- Догоняет.
Банкир прибавил ход; преследователь тоже; банкир развил сто сорок километров - но космический жлоб без труда обошел их справа, поравнялся, стекло со стороны водителя сдвинулось вниз. Круглая, деформированная негодованием физиономия, схожая с огромной картофелиной, появилась в прямоугольнике окна.
- Ну и рожа! - весело выкрикнул Жаров. - Это песня! Самое то! Я ж говорю, клиент!
- Их там двое, - опасливо заметил новичок.
- Им же хуже. У тебя, Степан, деньги с собой есть?
- Есть. А что?
- Спорим на тыщу баксов, что сейчас он нас обгонит и резко затормозит. Чтоб, типа, нас опустить. Напугать и проучить. Спорим, нет?
- Нет, ребята. Не буду я спорить. Вам виднее…
- Смотри, смотри! Я был прав!
- Все пристегнуты?
- Все.
- Степан, - позвал банкир, - слушайте. Сейчас мы его остановим. Всех, кто есть внутри, поломаем. А вы сидите в машине. Если что - вы нас не знаете, мы вас - тоже. Вы ловили такси, я согласился вас подвезти…
- Отличная легенда, - развеселился Жаров. - Один миллионер ловил такси, другой ехал мимо и решил его подбросить. Очень правдоподобно. Скажи, Марк?
- Сто процентов.
Мотор в триста двадцать сил запел. Знаева вжало в кресло.
- Однако… - крякнул новичок.
- Прибавь, - посоветовал Жаров.
- Помолчи.
- Уйдет!
- Нe уйдет. В нем две тонны. У нас - едва полторы. У него мотор - в два с половиной литра, с турбиной; у нас - атмосферный, в шесть литров… Никуда не денется.
- Давай подрезай.
- Рано.
- Давай. Сейчас.
- Не учи дедушку кашлять.
- Бибикает! Недоволен.
- Сейчас успокоим.
- Бибикалку в задницу затолкаем.
- Сто процентов.
- Держитесь!
Знаев прикусил губу. Он получал удовольствие. Переживал момент ВЕСЕЛЬЯ. Выкрутил руль, притормозил. Противник оглушительно завизжал резиной. Едва не столкнувшись, обе машины замерли у обочины.
- Жаров, ментов смотришь?
- Нет ментов… Подождем, - сам подойдет.
Обиженный водитель седана не подошел - подбежал.
Наклонился, заглядывая в салон "копейки".
- Да, - сказал Знаев, - рожа впечатляет.
- Я ж говорю, наш.
- По такой морде не промахнешься.
Банкир щелкнул замком ремня. То же самое сделали Жаров и Марк. Разъяренный мордоворот молотил ладонью по крыше.
- Он нас не видит? - спросил Степан.
Дурак уже дергал ручки дверей. Знаев включил передачу и прокатился на несколько метров - неприятель едва не упал. Жаров и Марк утробно захохотали.
- Второй идет! Жаров, у него бита! Бейсбольная!
- А у меня, - электроторговец показал кулак, - кружка! Пивная!.. Все, я пошел…
Открыв дверь, он вывалился наружу с криком "Не убивайте, дяденьки!".
Дяденьки рванулись было, но Жаров распрямился и отвесил ближайшему чудовищную затрещину.
- Страшный человек, - нежно сказал банкир, обращаясь к новичку. - Кулаком никогда не бьет. Только ладошкой. Боится покалечить… Сидите спокойно, Степан… Вот, теперь и мне пора.
Он выпрыгнул. Увернулся от биты и двумя быстрыми боковыми - справа и слева - разбил ее обладателю лицо. Потом сам пропустил, в ухо.
- Сукачертигондоныпокалечунахуй! - брызгая слюной, воинственно выкрикнул неприятель. Банкир же молчал, экономил дыхание. Он был неплохо подготовлен, противник же вовсю использовал одно, зато существенное, преимущество: молодость. Его щеки пылали, его дубина со свистом рассекала воздух.
- Давай, сынок, - подбодрил Знаев. - Смелее.
"Сынок" бросился в атаку. Финансист хорошо его встретил, но не уберег шею и попал в захват; пытался отбиться коленом - не вышло; решил уже, что плохи дела, однако подоспел Марк Стодвадцатикилограммовый и человеколюбивый, он не стал наносить удары. Зайдя сбоку, оторвал банкирова соперника и от банкира, и от земли, резко встряхнул - так, что зубы несчастного громко лязгнули, - а затем, не обращая внимания на сопротивление, развернул к себе спиной, ухватил сзади за промежность и с протяжным выдохом, в котором слышалась услада, запустил парнишку в пространство; тот пролетел четыре метра и грянул об асфальт.
Переведя дух, банкир обернулся и увидел, что Жаров тоже закончил. Его визави лежал ничком, отплевываясь и хрипя, а когда подбирал под себя руки и ноги и предпринимал попытку встать хотя бы на четвереньки, электроторговец хорошо дозированной оплеухой приводил его в исходное состояние.
Одна из проезжающих мимо машин прогудела. В Москве любят хорошую драку.
- Уходим, - громко сказал банкир.
- Мало, - с сожалением бросил Жаров. - Я даже не вспотел. А этот дурак, по-моему, ничего не понял…
Вдруг подбежал новичок; с неприятно искривленным лицом рванулся к поверженному и с размаху ударил его ногой.
- Э, стоп! - сурово произнес Жаров. - Лежачего не бьют!
- В машину, Степан! - приказал банкир. - Уходим! Уходим, Марк!
Заметно разочарованный, Степан повиновался. Знаев пристегнул ремень и толчком ноги по правой педали заставил мотор зареветь. Долетели на максимальной скорости до первого же поворота, ушли с трассы в переулки, отыскали место потемнее, остановились, погасили огни; Жаров выпрыгнул, выдернул из зажимов номерные знаки, швырнул в кусты, вставил другие. Дворами, боковыми проездами уходили от места стычки все дальше и дальше. Марк шумно глотал пиво, альфа-самец курил и жаловался, что мало и плохо повеселился. Новичок сначала задумчиво молчал, потом признался:
- А мне понравилось. Очень.