* * *
По возвращении в "Джефферсон" они пригласили в гости небольшую мрачную компанию. Были сдвинуты стулья, и все уселись в кружок. Бойс, Бет и полдюжины лучших юридических умов страны принялись обсуждать план дальнейших действий. Уже через несколько минут после сообщения об аресте Бойса у Бет начал звонить телефон: адвокаты горели желанием представлять ее интересы, хотя в тот момент шансы на победу были близки к нулю. Бет Макманн грозил суровый приговор. Утешало лишь то, что в конце концов им с Бойсом, возможно, предстояло отбывать срок в одной тюрьме. Разве это не удобно? Слава богу, еще никто не знал, что она беременна.
Были включены три телемонитора, без звука. Пока адвокаты совещались, Бойс поглядывал на экраны. Программу "Судейский молоток" вела Перри, выглядевшая сногсшибательно. Она беседовала с Крадманом. Бойс сгорал от любопытства, но не мог заставить себя прибавить громкость. Он мог бы смириться со смертной казнью через повешение, со смертельной инъекцией или сожжением заживо, но только не со снисхождением Алана Крадмана.
Одни комментаторы утверждали, что это Бет подговорила Бойса оказать тайное давление на присяжных. Другие возражали: нет-нет, судя по почерку, всё это явно его рук дело. Разве не он двенадцать лет назад добился оправдания этого террориста Фелисио Андалуса, пытавшегося взорвать американское посольство в Эскантадо? За что же он, по-вашему, получил свое прозвище?
Бойс взглянул на другой экран.
РЕЗУЛЬТАТЫ ОПРОСА:
МНЕНИЕ О БЕЙЛОРЕ
ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ: 3 %
ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ: 96%
По крайней мере один процент еще колебался.
На экране третьего монитора демонстрировались старые кадры с более молодыми Бойсом и Фелисио, снятые во время суда над Фелисио. Всегда странно, подумал Бойс, встречаться взглядами со своим молодым теледвойником - худым, волосатым, в неизменном широком галстуке. Какой странной пародией на самих себя кажутся, наверно, кинозвездам их первые фильмы, которые они смотрят на склоне лет. Фелисио смахивал на Че Гевару, заделавшегося правым радикалом - такой же революционер, только опрятный, стриженый, в новой рубашке.
Бойс уже позвонил Линку Каплану из фирмы "Скадден и Арпс" и попросил его взяться за защиту Фелисио и Рамона, а счета присылать ему. Ох уж эти счета! Нет более справедливого наказания для адвоката, чем необходимость оплачивать счета его собратьев. От собственного же Бойсова потока доходов, этой величественной зеленой Амазонки, которая текла к нему на протяжении стольких лет роскошной жизни, скоро останется только высохшее, потрескавшееся русло.
Бойс посмотрел на один из мониторов - там показывали ту видеозапись: он, Фелисио и Рамон в гостиничном номере! Пока все остальные продолжали совещаться, Бойс взял со стола пульт и прибавил громкость - как раз вовремя, чтобы услышать, как он назначает Фелисио предельный срок обработки присяжных.
В комнате тут же прекратились все разговоры. Как, впрочем, и во всей стране.
Фэбээровская видеокассета кончилась, и на экране появилась Перри. Это она показала запись! О, предательство, имя тебе - Петтенгилл. Бойс был ошарашен.
Все уставились на него.
- Никто не хочет, - спросил Бойс, - сделать презрительное замечание по поводу того, что ФБР неофициально передает свои вещественные доказательства средствам массовой информации? Или вы ждете, что сначала выскажусь я?
- Это возмутительно.
- Черт возьми, неужто на них управы не найдется?
- Только ответная подлянка.
- Да кем эти разъебаи… прошу прощения, миссис Макманн… кем эти хуесосы себя возомнили?
- Спасибо, - сказал Бойс. - Я ценю вашу поддержку, коллеги.
- Вы не позволите нам с Бойсом поговорить минутку наедине? - попросила Бет.
Когда они остались одни, она сказала:
- Значит, вот зачем ты встречался с Клинтик. Чтобы на другой день, когда твои друзья наладят прием всех каналов в комнатах присяжных, об этом важном событии рассказали в теленовостях?
- Нам не следует это обсуждать.
- Они все равно узнали бы, что это твоих рук дело. Рано или поздно.
- Но это уже было бы во время твоего нового процесса.
- Выходит, я дважды погубила твою жизнь.
- История повторяется, сначала как трагедия, а потом - как фарс.
- Ты хоть понимаешь, что наш ребенок будет нас ненавидеть?
- Как и большинство детей адвокатов.
* * *
Самое приятное в должности судьи - помимо больших стульев, - то, что можно вызвать к себе любого человека.
Перед ним, в его полутемном, обшитом деревянными панелями кабинете, увешанном четырехсотлетней давности портретами купцов и натюрмортами с рыбами, сидел директор Федерального бюро расследований. То, что директор явно нервничал, доставляло судье Голландцу большое удовольствие.
Трансляцию этой видеозаписи мы обсудим через минуту, начал судья. Конечно, я этим делом не занимаюсь, да оно и не подпадает под мою юрисдикцию, однако очень интересно было бы узнать, каким образом эта кассета оказалась в распоряжении программы под названием "Судейский молоток", которую ведет бывшая пассия Бейлора.
Директор начал было отвечать уклончиво. Судья поднял руку - жест, сочетавший в себе спокойствие и неограниченную власть. Если будешь продолжать в том же духе, говорил жест, то от руки сией познаешь истинный смысл скорби.
Прежде всего я хочу услышать, - продолжал судья Голландец, проведя кончиками пальцев по лезвию ножа для разрезания конвертов, который некогда принадлежал судье Верховного суда Поттеру Стюарту, - следующее: ваши агенты записали в гостинице на видео то, как Бойс Бейлор и эти бандиты-латиносы сговариваются оказать тайное давление на присяжных. На моих присяжных. Почему же вы тогда не помешали им сбить присяжных с толку? И, раз уж мы коснулись этого вопроса, почему я ничего не знал?
Директор пробормотал какую-то заезженную фразу насчет процессуальных норм. Увидев, что судья Голландец, сидевший до этого с безмятежным видом, смотрит на него в ответ, как ассирийский лев, он осекся.
Нам нужно было, сказал он, поймать их с поличным.
Кому это - нам?
Бюро.
До этого судья Голландец только однажды позволил себе выразить резкий протест - после того как в Амстердаме один торговец произведениями искусства пытался продать ему натюрморт с дохлой камбалой и двумя лимонами якобы кисти де Грути, а на самом деле - ученика де Грути, Флемма Вандер Флемма.
Не так-то просто изменить интенсивность обмена веществ у директора ФБР, и все же судье Голландцу это удалось. Он пообещал потребовать сенатского расследования. Для начала.
Послушайте, продолжал он, раз уж мы предположили, что агенты Бюро совершили должностное преступление… - казалось, в последнее слово судья Голландец впился зубами, точно в батон с хрустящей коркой, - …каким образом была организована утечка этой видеозаписи? Или фэбээровские записи, служащие доказательствами, уже стали последним словом в реалистическом телевидении?
Мы изучаем эти факты. Уверяю вас, судья, изучаем.
Хорошо. Изучите их тщательно. И проинформируйте меня о своих выводах. До того, как я узнаю о них из телепередач.
Да, ваша честь.
Глава 29
Если уж везет, так везет. А когда не везет, на пороге возникает администрация гостиницы и предъявляет счет. Десятимесячное проживание в трех люксах стоило - после скидки - 1 845 322 доллара, включая обслуживание номеров. Вежливо откашлявшись и прочистив аденоиды, администратор потребовал, чтобы Бойс съехал "по возможности скорее". События, освещаемые в средствах массовой информации, объяснил он, могут "отпугнуть остальных постояльцев".
Тем временем Сэнди Клинтик ходатайствовала о том, чтобы Бет взяли под стражу, поскольку она "склонна к побегу".
То, каким образом Бет намеревалась сбежать за границу, находясь под "охраной" дюжины агентов Секретной службы, было неясно. Однако отношение к ней и Бойсу становилось настолько враждебным, что, согласно опросам общественного мнения, большинство американцев высказывались за то, чтобы ее посадили хоть за какую-нибудь решетку. Для Бойса они просили смертной казни через повешение, желательно до суда и после продолжительной пытки - peine dure et forte. Начнись по всей стране избиение адвокатов, всё это послужило бы его прекрасным оправданием.
"Именно подобные инциденты, - написал Алан Крадман в обзорной статье, опубликованной в "Бостон глоб", - подрывают веру американцев в их систему правосудия".
- Я думал, что пал очень низко, - сказал Бойс Бет, - но когда на тебя смотрит свысока Алан Крадман, понятие "низко" приходится толковать по-новому.
- Сегодня утром он мне звонил, - сказала Бет. - Он хочет взяться за это дело. Хочет подать ходатайство.
- Давай, сыпь мне соль на раны. Я слушаю.
- О пересмотре дела по причине неэффективных действий защиты. Он считает, что Голландец на это пойдет. Даже если не удастся добиться пересмотра, это очень веское основание для кассации после вынесения приговора.
Бойс негромко, мрачно рассмеялся.
- Я бы с большей охотой стал пиявок глотать, чем провел десять минут с Аланом Крадманом. Но адвокат он классный. Тебе следует обдумать это предложение. Вспомни, каких подонков он спас от наказания.
Бет посмотрела на него.
- Прости. Не так выразился. Я хотел посоветовать тебе согласиться.
- Я послала его ко всем чертям.
- Бет, не так-то просто хвалить Алана Крадмана. Не заставляй меня продолжать эти попытки.
- Я не собираюсь трижды губить твою жизнь.
- Я бы этого не почувствовал. После второго раза появляется мозоль. Слушай, он разработал неплохой план. Вместе с ходатайством можно подать письменное заявление, где будет сказано, что я вынудил тебя дать показания против твоей воли. Ты и понятия не имела о том, что я вошел в сговор с целью оказать давление на присяжных. А то, что меня отстранили от ведения дела, ставит под угрозу всю стратегию твоей защиты. Тебе должны предоставить возможность начать все сначала. Это весьма убедительные доводы в пользу пересмотра дела. Голландцу придется с ними согласиться. Он сам загнал себя в угол. Верховный суд тут же его поддержит. Ты должна это сделать. Тебе придется это сделать ради…
- И слышать не желаю, что мне придется это сделать ради Животика.
- И все же придется, Бет. Даже если ты не желаешь этого слышать.
- И не собираюсь. Так что забудь об этом. Мы найдем другую возможность.
- В каком возрасте ты решила, что упрямство - одна из главных добродетелей?
- В одиннадцать лет, когда поняла, что миром правят мужчины.
- Отлично. Можешь приговорить нашего ребенка к жизни на тюремной детской площадке.
- Наверно, это лучше, чем не родить вообще.
Они помолчали.
- То, что ты говоришь - ужасно, - сказал Бойс.
- Знаю. Это не всерьез. Я просто пыталась задеть тебя за живое. Прости. - Бойс внимательно смотрел на ее живот. - Скоро будет заметно.
- То-то журналисты обрадуются. Нам следовало бы брать с них плату за зрелище. Представь себе, какое удовольствие мы им доставляем.
Бет приложила ладони к животу.
- Вот оно, удовольствие. - Она улыбнулась.
* * *
- А теперь слово нашему судебному корреспонденту.
- Питер, еще один бурный день на слушании дела Макманн. Нам только что стало известно, что миссис Макманн берется за собственную защиту сама. В общем-то, миссис Макманн и вправду адвокат… именно на юридическом факультете она познакомилась с Бойсом Бейлором и покойным президентом… хотя она еще никогда не практиковала. События развиваются весьма необычным образом. Трудно, а то и невозможно представить себе, чтобы кто-нибудь взял на себя собственную защиту на столь поздней стадии процесса по делу об убийстве, но, с другой стороны, в этом деле почти всё необычно.
- Какова будет роль Бойса Бейлора? И будет ли он играть какую-либо роль?
- Его роль, Питер, будет состоять в том, чтобы выступать в качестве собственного защитника в деле по очень серьезному обвинению в оказании давления на присяжных. А пока, насколько нам известно, он занят тем, что съезжает из гостиницы "Джефферсон", где находился его так называемый командный пункт. Кроме того, нам стало известно, что он подает на "Джефферсон" в суд за незаконное выселение…
* * *
Правительство наложило арест на его банковские счета, и то, что носит изящное название запасного варианта жилья, Бойс подыскал за рекой, в Росслине, расползающемся во все стороны районе сплошь застекленных многоэтажных зданий, на отнюдь не богемном вашингтонском левом берегу, где большинство пешеходов работают в многочисленных оборонных учреждениях, а таксисты родом из стран, крайне разочарованных внешней политикой США.
Там было не так уж плохо, хотя некоторое время пришлось привыкать к жизни без обслуживания номеров. В газетах появились сделанные снаружи снимки мотеля, помещенные рядом с фотографиями прежней гостиницы, с подписью "Как низко пали могущественные люди". Относительная скромность новых жилищных условий даже вызвала у Бойса легкую nostalgie de la boue, напомнив ему самое начало карьеры, когда он защищал продажных профсоюзных чиновников, бандитов и - подлейших из подлецов - поставщиков нелегальных бумажных денег. Он стал местной знаменитостью в китайском ресторане "Сычуаньское жаркое", неподалеку от мотеля. Владелец сделал ему лучший комплимент, на который способен расщедриться китайский ресторатор: не взял с него денег за суп.
Бойс одним ухом слушал, как строит козни команда его юристов, которая занималась подачей ходатайств и подготовкой плана защиты перед лицом зловещих и неопровержимых доказательств. Но, как ни старался Бойс во всё это вникать, никакого интереса к собственному делу он не испытывал. Конечно, его не прельщала перспектива провести пять лет в тюрьме, в кругу жертв плохих адвокатов. Но он не мог думать ни о чем, кроме как о Бет и Животике.
Судья Голландец все-таки не взял Бет под стражу, но, решив перестраховаться, приказал посадить ее под некое подобие домашнего ареста. Судебным исполнителям было приказано "охранять" дом в Кливленд-Парке, где она жила. Так что теперь вокруг нее сомкнулось двойное кольцо федеральной охраны: с внутренней стороны - агенты Секретной службы, а с внешней - неуклюжие мужчины в ветровках. Вечерами, разговаривая по телефонной линии, которая, по их мнению, наверняка прослушивалась, Бет с Бойсом мрачно шутили о том, как они вдвоем пытаются прорыть туннель.
По утрам Бойс приезжал на такси, за которым следовали по меньшей мере два фургона, битком набитых операторскими группами с телевидения, и вместе с Бет отправлялся в суд на одном из автомобилей ставшего еще более длинным кортежа. Бет выходила у парадного подъезда. Бойс сидел в машине вместе с высокомерными агентами Секретной службы и смотрел заседание суда по переносному телевизору. В перерывах Бет возвращалась в машину, стоявшую в подвале здания суда, и выслушивала его замечания. Как сказал бы тот корреспондент, они действовали необычным образом.
Бет вызвала для дачи показаний куратора Белого дома Ф. Дикерсона Твамба. Предполагалось доказать, что при столь благоговейном отношении к американским серебряным изделиям восемнадцатого века она ни в коем случае не воспользовалась бы одним из них, чтобы проломить башку своему мужу. Правда, это не исключало вероятности того, что она с удовольствием воспользовалась бы каким-нибудь менее ценным тупым предметом.
- Ну как? - спросила Бет, сев в машину со своими папками и блокнотами в руках. Следом сел верный Влонко.
- Меня беспокоит этот свидетель, - сказал Бойс. - Откровенно говоря, похоже, он тебя недолюбливает.
- Ты просто не знаешь этих кураторов. Они думают, что это их Белый дом, а всех первых леди - за исключением Джеки Кеннеди, - считают переживающими климакс назойливыми бабами, чье представление о декоре ограничивается оформлением музея-квартиры Итана Аллена. Когда мы перебрались в Белый дом, я опрометчиво заметила, что нахожу пейзажи Альберта Бьерстадта скучными, и он, услышав это, так разнервничался, что, видимо, до сих пор не пришел в себя.
- Замечательный свидетель защиты. - Бойс фыркнул.
- И все же он сказал, что я бережно относилась к серебру.
- Влонко!
Влонко покачал головой:
- Сегодня ебальники у присяжных довольно кислые. Как, впрочем, и вчера. И позавчера. Наверно, им не нравится армейская еда.
- Ну ладно, - сказал Бойс. - Возвращайся туда, хватай этого малого за бабочку и вышвыривай его к чертовой матери со свидетельского места. Кто твой следующий свидетель?
- Я хочу повторно вызвать агента Секретной службы Бернама.
- Зачем?
- Хочу задать ему вопрос: "Если, по вашему мнению, я представляла собой такую угрозу для президента, почему же вы тогда не ворвались в спальню и не пристрелили меня?"
Бойс пожал плечами.
- Почему бы и нет. - Он украдкой посмотрел на Влонко.
Влонко ответил многозначительным взглядом.
* * *
Бойс угрюмо ужинал в одиночестве в "Сычуаньском жарком" - ел цыпленка "Председатель Мао" и жесткое рагу из говядины. Он машинально поглядывал на экран телевизора, закрепленного над стойкой бара. Звук был выключен, новости шли бегущей строкой. Он увидел на экране огни мигалок. Появилась бегущая строка:
КАПИТАН КЭРИ ГРЕЙСОН, КОТОРЫЙ ПРОИЗВОДИЛ ВСКРЫТИЕ ТЕЛА ПРЕЗИДЕНТА КЕННЕТА МАКМАННА, НАХОДИТСЯ В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ ПОСЛЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ НА ПАРКОВОМ ШОССЕ ДЖОРДЖА ВАШИНГТОНА. ЕГО МАШИНУ ЗАНЕСЛО, ОНА СЪЕХАЛА С ДОРОГИ И ВРЕЗАЛАСЬ В ДЕРЕВО. ОН БЫЛ ДОСТАВЛЕН В РАСПОЛОЖЕННЫЙ НЕПОДАЛЕКУ ВОЕННО-МОРСКОЙ ГОСПИТАЛЬ В БЕТЕСДЕ, ГДЕ ЕМУ СДЕЛАЛИ ОПЕРАЦИЮ… ПО СЛОВАМ ПОЛИЦИИ, ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ПОЛАГАТЬ, ЧТО ОН БЫЛ ПЬЯН.
Пьян? Грейсон? Бойс позвонил Бет по своему сотовому. Подслушивали федералы или нет - не имело значения, хотя прокуратура федерального округа заверила его представителя, Джадда Беста, что официального разрешения на прослушивание никто не давал.
- Ты собиралась повторно вызвать доктора Грейсона?
- Нет. А что?
- Он в больнице и, возможно, уже не выйдет оттуда.
- Бедняга.
- Ну, этот бедняга, возможно, был пьян за рулем, когда съехал с дороги и врезался в дерево.
- Грейсон?
- Включи новости.
Бойс услышал в трубке звук того канала, который он смотрел без звука у стойки бара.
- Боже мой! - сказала Бет.
Бойс оглянулся посмотреть, не подслушивает ли кто-нибудь из репортеров. Потом сказал в трубку своего сотового:
- Не принимай всё это близко к сердцу, но завтра утром подойди, пожалуйста, к Голландцу и скажи: "Послушайте, я собиралась снова вызвать этого парня, а тут такие дела". Он спросит, что ты хотела услышать от Грейсона. Я что-нибудь придумаю. Что-нибудь насчет токсикологии - не важно. Но ты скажешь, что этот допрос имеет решающее значение и без показаний доктора мы… ты… лишаешься важнейших доказательств. Постой-ка.
- Что?
- Я тут кое-что придумал. Это же гениально!
- Ну?
Бойс снова оглянулся.
- Нет, не по телефону. Завтра, по дороге в суд.