Спектакль, который начался, когда Мариэ удалилась и Кос остался на сцене один, был построен на этих детских воспоминаниях… Христианство, крепко укоренившееся теперь на филиппинской земле… бананы, выглядывающие из нарисованной на заднике тропической и субтропической растительности так ярко и реалистично, что ты, казалось, чувствовал их сладкий душный запах… Кос и другие участники мягко скользили по сцене, словно зависнув между прошлым и настоящим, а потом появлялся Дядя Сэм, излучающий молодость волонтер из Корпуса мира, и предлагал отправить Коса в Соединенные Штаты. Американец, игравший эту роль, выглядел как какой-нибудь молодой Линкольн, в цилиндре, разрисованном звездно-полосатым орнаментом, и тут неожиданно сценки из деревенской жизни превращались в гротескную аллегорию на тему жизни Коса в Америке и его первых столкновений с чужой цивилизацией…
Сбежав от этих экстремальных ощущений, Кос осуществил постановку своей автобиографической пьесы в студенческом театре университетского городка в Маниле. Но вскоре его обнаружил некий американский режиссер, снимавший на Филиппинах фильм о войне во Вьетнаме, и спектакль вместе с Косом опять экспортировали в Америку. Это был пример проявления "космической воли". Другим ее проявлением стала ошибка американских таможенников, принявших отправленные морем декорации за кучу хлама и выбросивших их за борт. "Благодаря этому вся постановка стала совсем другой", - сообщил Кос в заключение, плавно задергивая натянутый над сценой занавес…
Спектакль закончился; Асао с друзьями помогли университетским студентам погрузить осветительные приборы, железный прут, на котором крепился задник, и несколько предметов, составлявших декорацию, в кузов давно знакомого мне джипа. Пока они трудились, Мариэ познакомила меня с Косом, и мы поговорили по дороге к ее дому в Сэнгава, куда добрались всего за тридцать минут. Под впечатлением эффективности системы, обеспечившей представление Космической Воли в Токио, я спросил Коса, так ли гладко проходят спектакли в американских университетах или дома, в Маниле. "Нет, - сказал он. - Японцы все делают очень быстро, так что "космическая воля" работает здесь с ловкостью, имеющей явно выраженный японский оттенок". Что при этом светилось в глубоких, таинственно мерцающих янтарных глазах - восторг или недоумение, - сказать было трудно…
Мы расселись в гостиной на втором этаже, пиво пили прямо из банок, как американские студенты, закуской служила мякоть авокадо, которую Мариэ перемешала с чипсами. Предоставив вторую квартиру Космической Воле, друзья Мариэ превратили теперь эту комнату в офис и место для встреч. Мы ели и пили, сидя на полу, а обстановку составляли пианино, телевизор и стопки видеокассет.
В соседней комнате рядом с обеденным столом висела полка, а на ней бумажный морской черт, около метра длиной, затейливо раскрашенный японской тушью, и набор шестигранных чайных чашек.
И тут же на стене полоска ткани, сотканной из скрепленных проволокой синих и белых ниток. Вспомнилось, как я слышал, что вещи на полке - изделия Митио, а полотно - работа Мусана…
Хотя организация японских гастролей Коса была всецело делом рук Асао и его друзей, - они, изрядно потрудившиеся, пока искали место для парковки и потом разгружали оборудование, приехали поздно и теперь незаметно сидели у стены, - Мариэ первой услышала о нем от американской подруги и предложила пригласить труппу выступить в Японии на обратном пути домой.
- Уверен, что Мариэ почувствовала к нам интерес под воздействием "космической воли", другого объяснения тут быть не может. Манила - Сан-Франциско - Токио. Внезапно возник маршрут, связавший три эти точки, - рассуждал Кос, объясняя их появление в стране.
Мариэ слушала, кивая, а ее напряженный мрачный взгляд говорил мне: "Если все горе, которое я несу в душе со времени, когда это случилось, было всего лишь частью задумки "космической воли", подтолкнувшей меня к приглашению филиппинских актеров в Японию, я сейчас просто сойду с ума". Но тут же, пытаясь хоть на короткое время укрыться от тягостных ощущений, сама вступила в разговор. Ее английский был так же свободен, как язык Дяди Сэма, молодого американца, которого все называли тем именем, под каким он действовал в пьесе.
- Надеюсь, Кос, "космическая воля" будет по-прежнему заботиться о вас и никто из официальных лиц не узнает, что вы тут работаете, хотя у вас всего лишь туристические визы. Асао старался как мог, чтобы вы получили нужное разрешение, но, поскольку вы прибыли из Америки, сделать это не удалось. Ужасно, если вас обвинят в незаконной трудовой деятельности и лишат права въезжать в страну. Как раз сейчас, когда Японский фонд подумывает выдать вам грант…
Зазвонил телефон, стоявший на обеденном столе, Мариэ сняла трубку и довольно долго слушала, потом вернулась в комнату и, подойдя к Асао, что-то ему сказала. Хотя внешне она сохраняла непринужденность, Асао тут же вскочил и выбежал вместе с друзьями из дома. И тогда Мариэ объяснила мне, в чем дело. Их жилой комплекс располагался на территории храма, и сохранившиеся старые деревья делали это место особенно привлекательным. Три дома стояли в ряд, каждый чуть отступя по сравнению с соседним. В одном жила семья священника, который также присматривал и за всей территорией, два других были разделены на три секции каждый. Мариэ приобрела две секции в среднем доме, третья принадлежала священнику, и он сдал ее одному бизнесмену из Канады. Как только здесь поселились артисты, от него начали сыпаться бесконечные жалобы. Он запрещал включать музыку или играть на пианино после десяти и, мало того, потребовал, чтобы и вечеринки заканчивались к этому же времени. Теперь он звонил, жалуясь, что джип со сценическим оборудованием занял чересчур много места на парковке.
- Но если это переходит границы разумного, почему не поговорить со священником и не высказать ему свой взгляд на дело?
- Думаю, джип действительно выступает за разграничительную линию, а ведь там же стоит и моя машина. Они сейчас уберут его, припаркуют на улице, а позже поставят обратно. В последние дни репетиции и посиделки продолжались до двух-трех ночи, неудивительно, что канадец чувствует себя жертвой. А старый священник вообще не знает, как реагировать. - В глазах Мариэ, которые теперь, когда она так похудела, выглядели благодаря появившимся складкам на веках почти чужестранными, мелькнуло что-то вроде смущения. - Есть и еще одно, что раздражает и канадца, и других соседей, и это касается уже только меня.
В этот момент вернулись Асао с приятелями; на лицах вместо прежней озабоченности были спокойствие и деловитость. Они не только переставили джип в подходящее место, но и вспомнили о забытой на водительском сиденье сумке с продуктами. Вся театральная команда собиралась приготовить настоящий филиппинский ужин.
Мариэ попросила меня подняться с ней на второй этаж. Здесь, наверху, был ее кабинет. На стене фотография Фланнери О'Коннор. Стоя на костылях, она наблюдает за павлинами, топчущимися возле крыльца ее деревянного дома. Все сочинения О'Коннор и посвященные ей исследования выстроены на полках стоящего рядом книжного шкафа, в нем же английские книги в бумажных обложках, скорее всего сохранившиеся с тех пор, когда Мариэ училась в Америке.
Среди нескольких книг на японском мой роман, рассказывающий о нашей семье, в котором я постарался проследить связь между метафорами в поэзии Блейка, цветными иллюстрациями Священного Писания и внутренней жизнью нашего сына. Здесь же, на аккуратно прибранном письменном столе, стояла репродукция (как мне показалось, хорошая), изображающая человека с раскинутыми в стороны руками: Орка, олицетворяющего юность в мифологии Блейка.
- Я вовсе не демонстрирую вам кабинет горе-филолога, забросившего все свои исследования. В спальню, пожалуйста. Свет не включайте. Пройдите через комнату и выгляните из окна, но смотрите не прямо вниз, а левее. Думаю, что увидите, как кто-то стоит под платаном у дома напротив, недалеко от угла.
В темной комнате чувствовался мягкий, едва уловимый запах, говорящий, что здесь живет одинокая женщина зрелых лет. Я подошел к окну с задернутыми занавесками и, посмотрев вниз, увидел высокого худого мужчину, который стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону, и глядел вверх - на меня. В руке у него был бумажный пакет, который он то и дело подносил к губам, явно прикладываясь к спрятанной там бутылке. Для человека, напившегося до такой степени, он вел себя достаточно сдержанно.
Шагая тверже, так как глаза уже привыкли к темноте, я возвратился в кабинет и увидел, что Мариэ стоит, опустив голову, около письменного стола и беспокойно теребит рамку блейковской репродукции.
- Страшно подумать, но это Саттян, - сказала она приглушенно.
- Отец Мусана и Митио?.. Я понимаю, как раздосадованы жильцы того дома, но все-таки он не из тех пьяниц, на кого следует жаловаться в полицию…
- Сегодня он ведет себя довольно тихо. Но как-то раз принес с собой запись Девятой симфонии Бетховена и громко подпевал. Трезвым Саттян ведет себя как нормальный человек и никому не мешает, так что если и попадает в участок, то вскоре благополучно оттуда выходит. А назавтра опять появляется здесь.
Добавить к этому было нечего, и мы снова спустились вниз. Дядя Сэм, сидевший на полу, разведя в стороны длинные ноги и своей позой напоминая кузнечика, продолжая потягивать пиво, посмотрел на меня в упор, и в его голубых глазах явно мелькнуло подозрение.
Молодые филиппинцы обоего пола, сбившись в стайку, весело занимались приготовлением ужина. На полу возле обеденного стола они расстелили клеенку, выложили на нее все припасы и, усевшись кружком, слаженно пели за работой, время от времени разражаясь взрывами смеха. Асао и его друзья уточняли маршруты передвижений по Кюсю, где труппа начинала гастролировать на следующей неделе, и иногда выходили в соседнюю комнату - поговорить по междугородному телефону, - каждый раз озабоченно бросая взгляд в окно, за которым виднелась качающаяся фигура, рассматривавшая их сквозь тюлевые занавески…
Кос стал рассказывать мне о задуманной им пьесе. Мариэ тоже слушала, но потом Дядя Сэм окликнул ее и начал что-то возбужденно ей втолковывать, говоря по-английски со скоростью, колоссально отличающейся от скорости речи филиппинцев. Невозмутимая, несмотря на его взволнованность, Мариэ, как могла, старалась его успокоить.
Новый сюжет, придуманный Косом и, по-моему, куда больше пригодный для фильма, чем для спектакля, - я даже подумал, что, вероятно, склонность к кинематографическому мышлению и помогла его сближению с Асао и компанией, - крутился вокруг фургончика, местного микроавтобуса, какие я сам не раз видел в Маниле. Главный герой, чью роль сыграет Кос, вложил все свои средства в покупку одного из таких ярко раскрашенных фургонов. Действие начинается в деревне, где Кос родился и вырос. Пружина дальнейших событий - медведи из папье-маше, изделия филиппинского народного промысла, которые теперь готовят для продажи во время Мюнхенской олимпиады. В короткий срок изготовление медвежат превращается в индустрию, охватившую всю деревню. Герой сколачивает себе на этом некоторое состояние, но прародительницу, обучившую их всем секретам ремесла, приводит в ужас тотальное массовое производство, подчиняясь которому даже дети работают чуть не ночь напролет. И все же герой заполняет фургон медвежатами, берет билет и паспорт, полученные с помощью некой высокой и светловолосой немки, и отправляется в Мюнхен - рекламировать и продавать свой товар. Когда Игры заканчиваются, он садится в свой микроавтобус и катит в Париж, а по пути находит себе то одну, то другую работу. Однажды его нанимает филиппинец, имеющий патент на автомат по продаже жвачки, но в основном он просто перебивается со дня на день и как-то сводит концы с концами.
Из письма, которое ожидает его в конторе Эр-Франс, герой узнает, что прародительница умерла. Он (как водитель фургончика) получает работу в парижском Луна-парке, и там с ним происходит что-то настолько невероятное, что он и понять не может: сон это или реальность. Он словно движется по лабиринту, окруженный психоделическими видениями и наконец оказывается у ворот рая - в лесу на горе, откуда открывается вид на его родную деревню. Прародительница и многие другие, кого он считал мертвыми, все здесь, живы и тщательно охраняют деревянную форму, служившую для изготовления медвежат из папье-маше и переходившую из поколения в поколение, пока ее не отвергли ради требовавшегося для Олимпиады массового производства. Прародительница садится к нему в фургон, и они вместе летят по воздуху…
Кос рассказал нам, что, когда действие переместится в парижский Луна-парк, их артистка Мелинда - выглядела она как подросток, но была уже мамой двоих детей, - сидя за психоделическим пианино, что стоит рядом с заброшенной каруселью, сыграет одну из композиций Хикари. К этому времени все было уже на плите и не занятую работой Мелинду позвали сыграть "Марш синей птицы", пьесу, которую Хикари сочинил в тот год, когда перешел в старшее отделение школы для умственно отсталых.
- Это звучало прекрасно, - сказала Мариэ, отделавшись от Дяди Сэма и вернувшись к нам, - лучше, чем можно было вообразить. Но ведь Мелинда все интерпретировала по-своему. И ритм совсем другой. Думаю, что деревня Коса живет в своем ритме, но пока он рассказывал, вы, К., не вспоминали свою деревню? - Переключившись ради Коса на английский, она продолжала: - А как вам понравилась реакция студентов на игру Дяди Сэма - все это уханье и мяуканье? Я сочла это свидетельством грандиозного успеха, но он совершенно подавлен. Говорит, что своей игрой он выражал критическое отношение к себе как к представителю Америки и решился на это ради филиппинской аудитории, а вовсе не для того, чтобы стать предметом насмешек японцев…
- Здесь, в Азии, японцы - это вторые американцы, - сказал Кос.
- Но они все-таки японцы, а не американцы. Шумно выдохнув, Дядя Сэм обнял Мелинду за смуглые, соблазнительно женственные плечи.
- Похоже, сегодня здесь хорошо разгуляются, - прошептала мне Мариэ по-японски. - Правильно было бы удрать прямо сейчас. Тем более что блюда, приготовленные нашими друзьями, сплошь нашпигованы перцем. Не понимаю, как они могут есть все это, да еще с пивом, и не страдать потом от расстройства желудка.
Я в любом случае собирался ужинать дома; от Сэнгава до нас было не больше десяти минут езды. Выразив благодарность Косу за рассказ о его задумке, я был уже на пороге, когда Мариэ вышла проводить меня.
- Знаете, - проговорила она, - слушая описание последней сцены, той, где он поднимается в фургоне на покрытую лесом гору и встречает умерших членов своей семьи, я подумала: а что, если бы я была там и Мусан с Митио вышли мне навстречу? Эта мысль меня словно ударила.
Проходя к улице по темной роще, все еще сохранявшей в себе дух храмовой территории, я взглянул на то место, где стоял пьяный, но, хоть прошло совсем мало времени, там теперь не было никого. Перейдя по пешеходному мосту линию Кэйо, я углубился в торговый квартал и шел к автобусной остановке по узким проходам между сплошными рядами питейных заведений, куда вполне мог направиться наш алкоголик; невольно мелькнула мысль поискать его, но я тут же и подумал, что, хотя и получал от Саттяна все эти письма, не видел его ни разу.
Дав спектакли в студенческих кампусах четырех городов острова Кюсю, Космическая Воля снова повернул на восток, с остановками в Хиросиме и в Химэйдзи. В городах, где не удавалось договориться с университетами, устраивали представления в парках, под открытым небом. В Кураёси, недалеко от побережья Японского моря, самодельная сцена была, как палатка торговца, раскинута в парке, густо засаженном деревьями, включая дубы с раскидистой пышной кроной. Город, похоже, считал делом чести устраивать общественные туалеты в помпезных сооружениях, и Кос использовал то, что высилось в парке, как заднюю декорацию: должным образом освещенное здание выглядело точь-в-точь как храм. В тот год сезон дождей затянулся, так что актерам пришлось выйти на сцену под зонтиками. На зонте Дяди Сэма нарисовали звезды и полосы, и это заменило ему цилиндр.
Спектакль в Кураёси еще не состоялся, а от городского туристического бюро уже поступило предложение выступить на горячих источниках, в курортном местечке Хавай, написала мне Мариэ. В конверт была вложена фотография, изображавшая всю труппу в открытом бассейне, устроенном на выступающей над озером дамбе. Качество снимка доказывало, что Асао уже обращается с аппаратом вполне профессионально: Мариэ, со своей "распахнутой улыбкой", нежилась в кольце длинных рук Дяди Сэма - грудь выступала над поверхностью воды; Кос с влажными от пара волосами и бородой выглядел очень молодым и еще более миниатюрным, чем обычно; за этой группой на краю бассейна стояли, не прикрывшись даже фиговым листком, трое совсем молодых филиппинцев. Цветное фото Космической Воли и их японской покровительницы, мужчины и женщины в одном бассейне - всем весело, жалко, что вас нет с нами.
Если эти гастроли увлекали Мариэ, придуманный Асао план можно было считать удавшимся, и атмосфера, запечатленная на фотографии, безусловно внушала оптимизм. Но в письме Мариэ сообщалось, что в Кураёси, где они играли под дождем, труппа устроила еще одно совместное купание - утром, перед отъездом из района горячих источников, и хотя она просто сидела и наблюдала за купающимися, но - единственная из всех - простудилась. Кроме того, Космическая Воля полетит из Итами прямо на Хоккайдо, а в Аомори, Мориоке и Сэндае сыграет уже на обратном пути, но она вряд ли сумеет отправиться вместе со всеми. Прочитав это, я почти воочию увидел Мариэ, гриппующую у себя в Токио, чуть не ночь напролет вышагивающую по комнате, бормоча себе что-то под нос, и резко помотал головой, чтобы освободиться от этой картины…
Вернувшись в Токио в начале августа, труппа дала прощальный спектакль, расширенный за счет сцен, включенных во время поездки, - дала в том самом женском колледже Иокогамы, где прежде преподавала Мариэ. Мелинда, которая, сидя на сцене, исполняла на клавишных филиппинские песни, решила включить в программу одну из композиций Хикари, и поэтому в этот раз моя жена поехала на спектакль вместе с Мариэ, в ее машине.
Вернулась она поздно и куда более измученная, чем если бы просто съездила в театр. Из Иокогамы ей пришлось возвращаться поездом; Мариэ была так подавлена, что не могла сесть за руль. Асао отвез ее домой, но пришла ли она в себя, сказать трудно…
Все началось с эпизода, добавленного Косом из его наблюдений за жизнью в Японии. В монологе, предваряющем последний акт, он говорил о том, какой же богатой стала Япония. Порывшись в мусорных баках, здесь можно найти что угодно. Когда он был ребенком, кузнец у них в деревне буквально прочесывал заброшенные японские посты в поисках разных железок, которые можно употребить в дело, но сегодня никому в голову не придет возиться с таким старьем: вы легко можете открывать магазин, торгующий новейшей электронной техникой, и единственное, что нужно для этого, - встать пораньше и дать себе труд порыться в мусоре. Смотрите' например, что я нашел позавчера - целехонькое кресло на колесиках, еще вполне пригодное!