- Дорогой, я выходил, а тебя не оказалось. Нехорошо так подводить человека, я на тебя надеялся, - заулыбался он. - Я тебе большие деньги дал, а ты сбежал.
- Надеюсь, ты понял, что я не такой дурак, как тебе вначале показалось. Для начала верни деньги, пока я не вызвал милицию, - хмуро произнес Глеб нависая над наглецом - А что ты ей скажешь? - нагло улыбнулся Анвар.
- Что-нибудь скажу, и в подтверждение дам фальшивую сотку долларов, а на ней твои отпечатки. Ты можешь по- серьезному залететь.
- Это еще доказать надо, - хмыкнул Анвар, но когда Глеб уселся за столик, и непринужденно прошелся тюремным сленгом, тот посчитал, что доводы убедительные и вернул деньги.
- С тебя еще десятка, я тебя сюда довез, - сказал Глеб, пересчитав деньги.
- Это мне за работу, - улыбчивый Анвар развел руками. - Я тебя, лоха, развел, за это мне причитается бесплатный проезд. Ты меня нашел, - я тебе деньги вернул. Мы с тобой квиты.
Глеб подумал, что не драться же с ним и вернулся в автомобиль.
Начинался рассвет, когда Глеб решил сделать последний "кружок" через Левый берег.
Тощая невысокая фигура с длинным прямоугольным футляром в руке взмахнула рукой, и Глеб резко взял вправо, подрезав шедший позади него микроавтобус. Тот резко заскрипел тормозами, ругнулся звуковым сигналом и пронесся мимо.
- "Чирик" на массив, - "грач" просунул голову с взъерошенными волосами в кабину автомобиля. Глеб вздохнул: "маловато", - но это был конец работы, поэтому нельзя привередничать. Ночь, вопреки ожиданиям, оказалась "неурожайной" - после "турка" попалось всего два клиента. "Грач" оказался разговорчивым компанейским молодым парнем, двадцати пяти лет отроду, музыкантом ресторана "Разгуляйка". От него веяло детской непосредственностью, даже наивностью. Он простодушно сообщил, что любит музыку, вино, женщин и не любит просить что-либо, поэтому часто остается без заработанных на музыке денег. Вот и сейчас хозяева ресторана задолжали ему уже за два месяца, но он перебивается на чаевых, ночь была удачная, и он неплохо заработал, поэтому может себе позволить прокатиться на машине домой. Хотя понятие "домой" очень условное - после недавнего развода он остался без квартиры, и проживает у товарища-музыканта, пока тот на заработках заграницей.
Глебу он понравился, и он охотно поддерживал беседу. Попутчика звали Денисом, и вскоре он предложил:.
- Хочешь, я тебе сыграю? - он извлек из футляра синтезатор, подключил его через прикуриватель. Композиция, которую сыграл Денис, включала в себя попурри от "Let it be",
"Yellow river", до более современных "Ameno", "Sempire D’amor". Закончив композицию, Денис сделал паузу, потом салон наполнился строгой, слегка холодной музыкой, в то же время очень знакомой, будящей воспоминания детства, вызывающей в сердце щемящую боль по прошедшим годам жизни. На вопрос Глеба музыкант пояснил:
- "Лунная соната", в моей обработке.
Глеб вдруг почувствовал сожаление от того, что этот чудный человек с чудесной музыкой должен покинуть его. Ему давно не было так легко на душе, как от общения с этим, по сути незнакомым парнем. Хотелось бесконечно долго ехать под его музыку этого парня. Денис вдруг прекратил играть и виновато произнес:
- Я слишком увлекся, и мы проехали нужный поворот, - придется возвращаться назад.
- Ничего страшного, - ответил Глеб, хотя теперь ему предстояло сделать крюк в пять лишних километров, чтобы найти разворот на скоростной магистрали и вновь вернуться на исходную.
- Я здесь совсем недавно живу, - товарищ уехал всего четыре дня тому назад, - смутился Денис. - Полгода, как я развелся с женой, оставил ей квартиру, и теперь не имею постоянного места жительства, ночую, где придется. Мои "старики", когда я женился, разменяли свою квартиру на две однокомнатные, при этом им досталась совсем крохотная. Както я рискнул, прожил у них неделю, и после этого меня совсем не тянет повторить этот эксперимент. Они любят меня, хотят добра, но у нас разное отношение к действительности. Они все воспринимают слишком просто и прямолинейно. Однажды мне пришлось две недели ночевать в ванной у знакомых, но это было спокойнее и лучше, чем слушать родительские наставления. Они никак не могут смириться с тем, что я спрятал диплом инженера, стал музыкантом и перебиваюсь случайными заработками, что при разводе с женой я не стал делить квартиру, имущество, а взял лишь личные вещи и этот синтезатор.
Во время "ванной" эпопеи, я играл в другом ресторане, и возвращался заполночь. Набирал горячую водув ванную и ложился спать, чувствуя себя Ихтиандром, повелителем океана. Среди ночи вода остывала, и, я ее обновлял, чтобы не замерзнуть. Ты никогда не проводил ночь в ванной? Зря, рекомендую попробовать, полная расслабуха.
Сейчас мне повезло - товарищ с женой уехали по приглашению в Германию, оставили меня присматривать за их жильем. Правда, они уже на днях должны вернуться, - Денис говорил просто, словно делился с другом, и в тоне рассказа не чувствовалось ни напускной бравады, - вон мол я какой, ни сожаления о жизни, которую он теперь вел.
"А дальше как собираешься жить, когда приедут знакомые, и вопрос жилья снова станет актуальным?" - хотелось спросить Глебу, но он сдержал себя, так как догадывался, что у Дениса ответа на этот вопрос нет.
Наконец искомый дом был найден, и музыкант протянул Глебу два "червонца".
- Вот, возьмите. Извините за беспокойство из-за моей рассеянности, - музыкант вновь перешел на "вы". - Это компенсирует затраченное время и дополнительно пройденный километраж.
- Не жалко тебе, - ведь это все деньги, которые ты заработал за ночь? - поинтересовался Глеб, с интересом наблюдая за музыкантом.
- Не в них счастье, и не от них горе. Все это зависит только от нас. Мы сетуем на отсутствие денег, на враждебность судьбы, а все это сами производим своими действиями или их отсутствием. Каждый строит себе кумира по своему желанию - деньги, религия, положение в обществе, должность, женщины, вино, наркотики. Одни хотят любить, другие - чтобы их любили, третьи любят спокойствие, а я - люблю музыку, - и перед тем, как захлопнуть за собой дверь, неловко промямлил: - Если вы не были бы за рулем, то я предложил бы составить компанию на бутылочку вина - таковая припасена у меня дома.
Глеб почувствовал непонятную симпатию к этому неожиданному попутчику, от которого веяло спокойствием при всех его житейских неурядицах, чего ему самому так не хватало.
"Сейчас я распрощаюсь с ним, через час забуду о встрече, а вот где найти успокоение для души? Может сама Судьба в образе этого парня сулит мне новый поворот в жизни?" - подумал Глеб и неожиданно для себя произнес:
- Я принимаю приглашение, но хочу внести и свою долю, а автомобиль, надеюсь, никуда не убежит.
Через три часа была выпита бутылка вина, а также "пропиты" два червонца Дениса, которые тот не захотел забирать обратно, несмотря на уговоры Глеба. Темы их разговоров были разнообразны, единственное, чего они в них не касались - это политики и денег. Говорили о культуре, искусстве, музыке, истории, литературе. Глеб вспомнил, что в детстве и в юношеские годы немного увлекался живописью, чувствовал цвет, даже нарисовал пару неплохих пейзажей акварелью, но отдавал предпочтение пастели и портрету. Он выуживал из памяти информацию, стараясь посвятить Дениса в суть различия школ импрессионизма и экспрессионизма, в философию сюрреализма Сальвадора Дали и кубизма Пикассо. Денис, в свою очередь, рассказывал о различных направлениях в музыке, курьезах и трагичности судьбы многих великих музыкантов, способных посоревноваться в этом с Моцартом.
В квартире у Дениса оказался альт-саксофон, на котором тот неплохо играл. Вскоре новоиспеченные подвыпившие друзья решили, что Глебу будет неплохо выучиться играть на саксофоне, тогда они смогут составить музыкальный коллектив и вместе играть по ресторанам. Денис сразу дал первый урок Глебу.
- Не надувай щеки, словно жаба - воздух в инструмент должен идти из легких, сильно, но без напряжения. Не кусай сильно мундштук, это не шоколадка.
Вскоре Глеб с удивлением почувствовал, что уже может извлекать из саксофона гамму, пускай не совсем чисто, но все же…
- Слух у тебя есть, а постоянные тренировки при максимуме внутреннего желания сделают из тебя музыканта. Заберешь с собой инструмент и тренируйся до изнеможения по тем заданиям, что я тебе буду давать. Для начала освоишь "Ку-ка-ре-ку", это совсем просто, - вещал Денис, почувствовав в себе незаурядные педагогические наклонности.
Вскоре им стало тесно в четырех стенах и они, взяв саксофон, перенесли свои занятия на природу, в парковую зону, больше похожую на лес, предварительно отоварившись вином в "Гастрономчике". Когда стемнело, Денису пора было ехать на работу, он поменял саксофон на синтезатор, и взял с собой Глеба в ресторан "Разгуляйка".
- Мой компаньон, и неплохой саксофонист, возможно потомки его будут сравнивать с бесподобным Бадом Фриманом, - слегка заплетающим языком представил он Глеба хозяину. Тот загорелся идеей.
- А, что? Можно будет попробовать. Народ сюда ходит солидный, не особенно скачет под "Семь сорок". Можно немного разбавить твой репертуар джазом. Это надо как следует обдумать.
- Думайте-думайте! Глеб как раз будет занят месяц, а то и полтора, - и Денис подмигнул Глебу. - Человек он очень серьезный и привык зарплату получать вовремя, а не эпизодически, как подаяние, - сделал Денис намек на задолженность хозяина. Тот намек понял, но никак не отреагировал.
2.3.
Галя пришла в себя на больничной койке. Кроме нее в палате находились еще три молодые женщины. Одна из них стояла лицом к окну, приложив к стеклу лист бумаги, на котором было что-то написано. Свет, падающий из окна, делал полупрозрачной ночную рубашку в горошек, в которую она была одета, обрисовывая некрасивый плоский зад и фигуру без таллии, с выпирающим животом. Две другие женщины, тоже с большими животами, сидели на кровати и о чем-то вполголоса беседовали. Лица их расплывались, смысл слов не доходил до сознания Гали, и она села на кровати, свесив ноги, намереваясь встать, но низ живота обожгло огнем.
- Смотри, сомнамбуле не лежится, опять потянуло на подвиги, - услышала она голос и осознала, что теперь со слухом все в порядке и зрение нормализовалось. Говорившая молодая женщина, лет двадцати пяти, со слегка расплывшимся лицом, встала и осторожно, неспеша, подошла к ней, видно с намерением обратно уложить в постель. Галя пристально посмотрела ей в глаза, и та непроизвольно вздрогнула.
- Ой! Похоже, наша соседка совсем очнулась! - повернувшись, сообщила она второй женщине, продолжавшей безразлично сидеть на кровати. Затем обратилась к Гале:
- Ну, как ты? В порядке?
Какие-то смутные воспоминания роились в голове у Гали, не желая приобретать черты реальных событий. Незнакомые лица, голоса, обрывки фраз и растревоженная боль внизу живота.
- Может, тебе врача вызвать? Как ты себя чувствуешь? - поинтересовалась третья женщина, закончившая манипуляции возле окна и подошла к ним.
- Где я? - недоумевала Галя. - Как я сюда попала?
- Тебя "скорая" привезла, у тебя начались схватки прямо на улице. Ты вот только очухалась, а ведь пошли уже вторые сутки, как ты здесь, - пояснила первая женщина. - Давай знакомиться. Меня зовут Валя. А тебя Оля? Да? - Тело Гали дернулось, как от электрического тока.
- Нет, меня зовут Галя, - хрипло ответила она. - А почему вдруг решили, что я Оля?
- Ты в бреду несколько раз повторила ясно и четко: "Меня зовут Ольга", - разъяснила вторая женщина. - Поэтому мы так поняли… А меня - Маша. У дверей расположилась Владислава.
- У меня есть язык, чтобы самой представиться, - ядовито бросила Владислава. - Я в переводчиках не нуждаюсь.
- Такая молодая, а язва ужасная. Как ее только муж терпит?! - спросила в пространство, ни к кому не обращаясь, Маша. Похоже, она была самая старшая в палате, лет тридцати пяти, никак не меньше. Владислава зашипела и бросилась в словесную перепалку. Галя, не обращая внимания на их дуэль, взяла за руку Валю и усадила рядом с собой на кровать.
- Я много в бреду говорила? - спросила она тревожно.
- Трудно сказать, много или мало. Все вспоминала каких-то женщин, называла имена:
Ульяна, Маня, Софья, похоже и все. Мы-то не сильно к этому прислушивались. Да, вот только несколько раз произнесла, без связи с остальным: "тетраэтилсвинец". Ой! - вскрикнула она и схватилась за живот. - Похоже, что скоро… Молю Бога, только бы не ночью, днем как-то спокойнее. У меня это первый раз, - пояснила она. Галя инстинктивно погладила свой животик, но он был совсем не такой, как раньше, округлый, плотный "арбузик". Теперь он "опал", и она нащупала складки "лишней" кожи. Страшное подозрение кольнуло сердце и она побледнела. Валя уловила ее жест и нежно погладила по плечу.
- В жизни все случается… У тебя был выкидыш… Хорошо, что не "кесарево" или внематочная беременность. У тебя там все в порядке, так что готовься к новым свершениям, - еще народишь кучу ребятишек, - попробовала она успокоить девчушку со странным взглядом черных глаз. Непонятно, что они в себе таят: плохое или хорошее? "Только бы не нарваться на сглаз", - подумала Валя, и незаметно скрестила три пальца правой руки, как учила в детстве бабушка.
Галя, к своему удивлению, быстро успокоилась и даже получила в душе некоторое облегчение. Шесть месяцев тому назад, когда она почувствовала себя беременной, и, понимая, что никогда так и не узнает, кто отец зарождающейся новой жизни, ни на минуту не допускала мысли об аборте. Сейчас, потеряв ребенка, она не почувствовала особого сожаления, а даже наоборот, в голове появилась крамольная мысль: "Может, это даже к лучшему. Теперь рожу ребенка Глебу и будет нормальная семья". Почувствовав приступ тошноты, она встала и, пошатываясь, направилась к двери, намереваясь пойти в туалет. По дороге ее окликнула Владислава, разгоряченная перепалкой с Машей.
- Эй, подруга! У тебя кровь брали - анализы неважнецкие. В твоих интересах, пока ты здесь, и тебя еще не турнули отсюда, сдай все анализы. Мочу и все прочее. Давай, рули к медсестре, она тебе все организует.
Дежурная медсестра подтвердила, что взятые анализы крови оставляют желать лучшего. Похоже, в ее организме происходит сильная интоксикация, не связанная с недавней беременностью, но что именно не смогли определить. Потребуются клинические исследования, возможно, ей из этой больницы придется перейти в другую, специализированную.
От медсестры Галя перезвонила Глебу. Тот не сразу поднял трубку, но когда услышал ее голос, он сильно обрадовался. Сообщил, что с ног сбился в ее поисках, перезвонил, куда только можно, разве что не добрался до ее родного села Ольшанки. Гале было радостно слышать, что Глеб волновался о ней, но она также поняла, что тот сейчас очень пьян. Похоже, что тюрьма его сильно подкосила, и он никак не может войти в прежний ритм жизни. Галя сообщила адрес больницы и продиктовала список вещей, необходимые ей. Под конец разговора Глеб поделился новостью:
- Вчера позвонили из института и попросили срочно прийти в отдел кадров по вопросу восстановления на работу. Я туда пришел, и мне предлагают должность младшего научного сотрудника. Мол, моя должность начальника отдела занята, вакантной должности старшего научного сотрудника тоже нет, - словом бери, что дают, пока добренькие.
Сердце у Гали радостно трепыхнулось. "Испугался Варава-толстячок. Потрепыхался, попыжился, и испугался. Все-таки разговор с ним не прошел впустую. Ничего, теперь Глебу только устроиться туда, а там он сам займет достойное место под солнцем", - радостно подумала она.
- Выслушал я кадровичку, Валентину Семеновну, а у той глаза бегают то туда, то сюда. Ясно стало, унизить меня хочет Варава, чтобы я в мэ-нэ-эсах побегал мальчонкой, в ножки ему поклонился, свою докторскую на полку положил. Наглядный поучительный пример для других. Словом, я отказался от должности, попросил, чтобы они больше не беспокоили меня.
Сердце у Гали оборвалось, и ее захлестнула злость. "Неужели он не понимает, что это не его Поражение, а моя Победа, и это только Начало! Когда нет сил ломиться в закрытую дверь, то можно просочиться через замочную скважину, хотя это займет время и множество усилий!"
- Глеб, завтра… нет, сегодня, ты вернешься в институт и скажешь, что передумал и принимаешь предложение, - категорическим тоном приказала Галя.
- Я уже принял решение, - хмуро ответил Глеб. - В институт я не вернусь ни завтра, ни потом. По крайней мере, на этих условиях.
- Глеб! Ты должен это сделать, потому что… - взвилась Галя.
- Я уже никому ничего не должен. Все долги заплачены! - резко прервал ее Глеб. Галя прикусила губу от злости. "Прозрачный намек на то, что он выполнил наше соглашение и женился на мне за то, что я вытащила его из тюрьмы. Похоже, мне это придется выслушать еще ни один раз на протяжении нашей совместной жизни. Я думала, что вытащила золотую рыбку и все будет прекрасно, а она оказалась колючим ершом, колющим руки.
- У тебя есть альтернатива? - Галя старалась успокоиться и взять себя в руки. - Нам надо на что-то жить, есть, одеваться, платить за квартиру. Кстати, за нее уже несколько месяцев не плачено. Еще с тех пор, - неопределенно уточнила она, не называя имя Ольги, которая не отличалась пунктуальностью в коммунальных платежах. Ее имя было для них табу.
- Я открою частную практику: психоаналитик, врачеватель людских душ, словом, то, что разрабатывал, как теоретик, ученый, буду внедрять, как практик. Не волнуйся, голодной не останешься. Как и твой будущий ребенок, - в голосе Глеба звучала неприкрытая ирония, непонятно было, он шутит или говорит серьезно.
- Ребенка не будет, - сухо сообщила Галя. - Я не так много ем, и, думаю, что смогу параллельно с учебой подрабатывать. Глеб, я тебя прошу - вернись в институт, пусть даже младшим научным сотрудником. Это не долго продлится, я тебе обещаю решить эту проблему.
- Нет, так нет, - неопределенно сказал Глеб, непонятно к чему относя эти слова. - Только ты запомни, что в нашей семье, - он сделал ударение на последнем слове, - решать, что, да как, буду я. А я уже тебе свое решение озвучил и другого - не будет. У тебя все?
- Все, так все, - ответила Галя, не давая злости выплеснуться через показное равнодушие слов, и повесила трубку. Этот разговор забрал у нее все силы, и она, пошатываясь, вернулась в палату, боясь упасть по дороге. Размышления были грустные: Глеб не скрывал, что она ему безразлична, и основа их отношений: не любовь, а сделка. Он даже не поинтересовался, почему она потеряла ребенка, так как ему это безразлично. Может, и искал он ее в тайной надежде найти в морге, чтобы избавиться от их соглашения.
Он не любит ее и не скрывает это. Понятно, ведь это был не его ребенок, возможно, он даже радуется, что так случилось. За то недолгое время, что они живут вместе, это была их первая конфронтация. Но спокойствие их предыдущих отношений было штилем перед бурей, а эта стычка - их предвестник. Что их объединяет? Практически ничего. Постель? Проблематично, похоже, что он все больше "остывает" к ней. Общие интересы, - но какие? Похоже, только благодарность за то, что вытащила его из тюрьмы и спасла ему жизнь. Но разве этого мало!?