"И не подох ведь, проклятый! - испугалась Шурочка, пронзенная чем-то внезапным. - Нашел меня, прямо домой явился. Нет, это не зря, это ясно уже, это мне испытание с неба!"
И тут же заволновалась, захлопотала:
- Да он же у тебя задохнется, вытащи его оттуда! Ах, да пройди ты сначала в комнату!
Огромный Эдик Самара переступил порог, сел на диван, прямо на Шурочкино вязание, и вытряхнул на пол котенка, на коврик.
- Мамочка, кто же его раздавил? - воскликнул Вадик, трогая осторожно шерстку, глядя, как котенок извивается, вопит, а тонкие ребрышки то вздымаются, то опадают. - Ты же была там, мамочка, ты что же, его раздавила?!
- Бог с тобою, сыночек, этой беды мне еще не хватало!
И бешено соображает: "Не будь идиоткой, какое тебе дело до этой дохлятины? Скажи Эдику человеческим языком, пусть выбросит на помойку, пусть отвезет туда, где нашел!"
- Знаешь, Эдик, ты, дорогой, иди, ты ведь торопишься. Оставь, мы им займемся, мы уж придумаем что-нибудь! Привет Белочке, целуй деток.
Утром Шурочка позвонила в Иерусалим, на работу, сказала, что опоздает, есть дело у нее - семейное, личное. Отвезла сына в Рамот, в школу, а сама поехала к ветеринару. Котенок лежал на заднем сиденье в корзиночке, согревшись в тряпках, был он отмыт, накормлен - весь вчерашний вечер Вадик его лечил и отхаживал.
Шурочка ехала и волновалась: "В жизни случайностей не бывает, этого слова каббалист вообще не должен употреблять! С этим котенком, я чувствую, что-то крепко завязано: либо моя судьба, либо Вадькина… А может - и вилла!"
Прием ей назначен был в девять, об этом договорились по телефону, и Шурочка мучительно припоминала: "Альперт, Альперт… Ветеринар Альперт - страшно знакомая фамилия, и голос показался знакомым. Кто бы это мог быть? Ах, такая уж вздернутая была я вчера, не догадалась спросить, сосредоточиться! Ладно, на месте разберемся".
В Рамат-Эшколь приехала рано, с запасом в полчаса. Припарковала машину у супермаркета. Котенка оставила одного и пошла прошвырнуться по магазинам.
Время пролетело мгновенно! Ничего она не успела и никаких покупок не сделала, а как вошла в антикварную лавку "Парас" к знакомому еврею из Тегерана, так и вышла в девять, вся пропахшая терпким орехом, сандалом, запахами сокровенной мечты далекого детства.
Чуть ли не все кадмонцы строят себе дворянские гнезда, купеческие терема, помешавшись на русской старине. Многие заказали пятистенные избы в Финляндии, с деревянной сауной непременно, с полатями и березовым веничком, - вот же блажь!
Шурочка же Олендер душой всегда жила на Востоке. С младых, как говорится, ногтей тянуло ее сюда - в Израиль, в Иерусалим. Две тысячи лет отсутствовала - шутка ли такое сказать, подумать? Здесь она чуть ли не одна из первых, прикипела к Востоку корнями - не вырвать.
На вилле у себя Шурочка соберет все сокровища и экзотику - это ее мечта! Внизу, например, у нее будет Индия. Есть уже столик резной с инкрустацией, есть кушетка, атласные кресла, ширмочка чудная, трехстворчатая, статуэтки-слоники, торшер, вешалка старинной желтой кости. Все это есть у нее, и помаленьку еще подкупает: то там прихватит, то здесь.
Салон же оформит в персидском стиле! Поэтому и пасется часто в Рамат-Эшколе, в лавке у Нисима из Тегерана, своего обожателя. А Нисим этот как завидит Шурочку сквозь витрину, сразу руками машет и зазывает: "Саша, Саша ми Русия, бои эна, иди сюда!" Угощает рахат-лукумом, чашечкой кофе, орехами. А все виляет, виляет хвостом, так и тает. Отдал по дешевке старинный медный кувшин чуть ли не в рост человека, с журавлиным узким горлышком, два гигантских подноса на складных скамеечках, тарелки стенные, облитые майоликой, обещал персидский ковер… О, нет, ковер этот стоит целое состояние, и Шурочка понимает - самой за него придется отдаться!
"Господь простит мне этот грех - бедной вдове, это сильнее меня! Ничего не поделаешь, и у старухи бывает прореха!" - уговаривает она себя, попивая кофе в сказочной лавке своего пылкого обожателя, с головою в тумане, путаясь в русских пословицах.
На третьем этаже, в спальнях, будет арабский дизайн! С этим проблем у Шурочки нет и не будет. В Старом городе, в окрестностях Стены Плача, тоже в лавочках, можно достать все, что угодно, да по великой дешевке, если, конечно, уметь торговаться. А торговаться она научилась, умеет. Знает Шурочка, если с арабом не торговаться, то просто обидишь смертельно.
Ровно в девять вернулась к машине, взяла корзинку и спустилась в подвал, рядом с супермаркетом. Судя по всему, квартальное бомбоубежище, ибо дверь на входе была из массивной стали, на герметических запорах. Ярко освещенный коридор, которым Шурочка шла, был обклеен плакатами: глисты, ящуры, клещи и уйма другой пакости, нечисти, а в конце стояли журнальный столик и кресла. Бородатый мужчина, заслышав ее шаги, поднялся навстречу:
- Доброе утро, госпожа Олендер, как вы себя чувствуете?
Шурочка узнала своего раввина, очень этому удивившись.
"Какое странное совпадение! Ему тоже назначен прием… - И вдруг похолодела. Ей сделалось стыдно и сразу - жарко. - Да он же в халате, дура! Рав Альперт и Альперт-ветеринар - одно и то же лицо, с ним ты вчера и говорила!"
- Квод арав, уважаемый раввин, так вы… так я…
- О, не пугайтесь, ради Бога, здесь я для вас доктор Альперт, а еще лучше просто - Шломо, я ведь гораздо моложе! Вы были так взволнованы, так странно дрожал у вас голос, я испугался. Что это за котенок Ишмаэль, из-за которого вы так страдаете?
Отчаянно силясь понять, что же с ней было вчера и что она говорила, не зная, как себя оправдать, Шурочка брякнула первое, что пришло ей в голову, пробуя даже скокетничать, понравиться:
- Ах, иврит ваш вчерашний был без капли акцента, я вас совсем не узнала! Вот и случилось…
Доктор заулыбался - мягко, умно, чтобы Шурочку не обидеть, но, видно, не совладал с собой и громко расхохотался:
- Я слова не сказал на иврите. Вы даже не помните? Мы говорили по-русски, я-то вас сразу узнал, пытался расспрашивать, называл по имени, успокаивал.
Шурочка растерялась: такого с ней еще не бывало!
"Ну, девочка, теперь тебе только вешаться. Это не просто глупость, а самый настоящий маразм, старческая сенильность!"
- Это ничего, это бывает - даже похуже! С одним учителем математики, моим хорошим приятелем, тоже случилось нечто подобное, - начал рассказывать доктор, - приехал новый репатриант, проучился месяц в ульпане, на курсах по изучению иврита, и вышел на первый урок! Пришел и директор его послушать, сел подальше, чтоб не мешать. Короче, начался урок, приступил мой приятель к объяснению материала и, как водится, как и должно было быть, - потеет, мучается, а детишки хихикают, ерзают, совершенно не слушают. Чудовищный иврит их веселит, все внимание отвлекает. Учитель же просто в панике! И вдруг - пошло у него, поехало, как по маслу, вовсю разговорился, детишки притихли, весь класс напряженно слушает, поедают его буквально глазами. Прозвенел звонок, и урок закончился лучше некуда! Вышли они с директором, идут в учительскую: ну, и как вам понравилось? - чуть ли не с гордостью спрашивает мой приятель. Директор обнял его за плечи и отвечает в глубокой задумчивости: первая половина урока, я бы сказал, прошла ничего, вполне нормально! Волновались, естественно, немного нервничали, зато все было ясно, понятно. А вот со второй половины, когда вы вдруг перешли на русский, - ну абсолютно ничего не понял!
Теперь громко, от всей души смеялась Шурочка:
- Изумительно, доктор! Нет, не может этого быть - анекдот!
- Совершенно реальный случай!
- Какой несчастный! На работу, конечно, не взяли?
- Здесь вы не угадали: работает в той же школе, прекрасный преподаватель, директор на него не нарадуется.
Шурочка успокоилась, исполненная благодарности к своему умному раввину за эту паузу, за этот веселеньким случаи, давший ей освоиться с необычной ситуацией, с жутким провалом памяти.
"А почему бы и нет - ветеринар, раввин? Не Торой единой жив человек и не Святым Духом - вполне достойное ремесло! И все-таки стыдно, год хожу к человеку на лекции, а не знала. Теперь понятно, почему он так много о животных знает, так интересно рассказывает! И про Адама, и про Даниила во рву, и про Амалека".
- Давайте-ка своего Ишмаэля!
И Шурочка передала ему корзинку. Он запустил туда руку и извлек взвопивший от боли комочек. Уложив на ладонях, на уровне живота, стал серьезно и строго разглядывать.
"Как ребенка! - подумала Шурочка. - Какие мы с Вадиком молодцы, отмыли кровь и грязь. А вид у него все равно не еврейский - паршивый, приблудный!"
Доктор с минуту изучал пациента, а Шурочка понимала, что ее тайна отныне в надежных руках, что долг свой она исполнила наилучшим образом. Все это никак не случайно (опять это дурацкое слово!), а рука судьбы, и скоро все объяснится.
Шурочка вдруг припомнила одну из последних лекций на тему об Амалеке - задала хитрый вопрос и получила от раввина ответ, приведший ее в восхищение.
- Пророк Шмуэль, провожая царя Шауля в поход на Амалека, велит ему истребить врага от мала до велика. Это понятно, но почему он требует уничтожить и всех животных? - спросила Шурочка. - Чем животные виноваты?
- Совершенно уместный вопрос, госпожа Олендер! - просиял рав Альперт. - В случае с Амалеком Господь Бог действительно велит Израилю уничтожить все на войне, "не трогая ничего из заклятого", умертвить у него всю скотину, даже собак - "мочащихся к стене". Дело в том, что искусство черной магии было настолько развито в древнем мире, настолько дьявольски изощренно, что нам это кажется чистейшим бредом сегодня. В Египте, в Халдее и Вавилоне легко превращали людей в животных, и наоборот! Приведу вам простой пример: помните, когда Моше превратил посох в змею и та вдруг ожила и поползла на глазах у фараона, то маги египетские без труда проделали то же самое, посмеявшись над Моше? Существует мнение, что именно так Амалек и уцелел, превратившись в тучные, соблазнительные стада, которых пригнал с собой Шауль. Пророк же Шмуэль впал в ярость, когда увидел, что повеление Господа не исполнено - именно о животных, и от досады готов был убить самого Шауля, ибо Амалек - это оборотень, сатана, дух зла! И это во все времена, даже по сей день. Есть каббалисты, которые легко доказывают, что явление германского фашизма, уничтожившее одну треть нашего народа, это и есть все тот же самый Амалек с привычным обликом зверя!
Вот этим ответом она и была потрясена, взволнована. Помнится, даже подумала ни к селу ни к
городу: "Ну, вот же, вот же вам готовые сюжеты для фильмов, почему их никто не снимает? Мировые шедевры…"
- Как будто из мясорубки! - услышала Шурочка и испугалась.
- Спасите его, я заплачу сколько угодно! Вы разве не видите, что это не просто котенок? Я понимаю, я дура, это звучит смешно… Когда я его нашла, меня как током прошибло!
Доктор поднял на нее глаза, пустые, отсутствующие. Потом они потеплели, ожили, полные жалости и сострадания.
- Ваше доброе сердце влетит вам в копеечку, здесь нужен рентген - куча снимков! Нужна операция, и я убежден - далеко не одна, так что хорошенько подумайте, это долларов сто и ничуть не меньше!
- Бандит! - ахнула Шурочка, и ноги ее подкосились.
Упала в кресло возле журнального столика и принялась лихорадочно соображать: "Бандит, разбойник, да как он смеет!? Ведь мы же свои, ведь я же строюсь, у меня гроша свободного нет за душой! За сто долларов я могу… Господи, целых сто долларов! За падаль какую-то, мешочек перемолотых костей? Нет, нет, надо немедленно ехать к другому ветеринару, не может быть, чтобы столько стоило!"
Через открытую дверь она со злобой смотрела на доктора, который, не получив ответа, вошел в кабинет, положил котенка на кушетку, поставил кипятить шприц, взялся перебирать ампулы.
"Ну, почему, почему я такая несчастная? Вот он там улыбается, что-то губами лопочет, зная, что я дура, что пробка, и грабит меня!" И, чувствуя, как слезы душат ее, еще минута и разревется, крикнула:
- Валяйте, Шломо, договорились! - вскочила и поехала на работу.
Снится ей сон этой же ночью: серая, пепельная поляна, растет на ней бледный, высокий стебель. Вдруг видит Шурочка, как всеми листьями он начинает махать. И не понятно ей ничего - ветра как будто нет. Словно взлететь собирается, так этот стебель машет, как птица, - оторваться от этой унылой поляны, где пепел лежит крупой, мелкие острые косточки - смолотые, обугленные.
И умиляется Шурочка, уж очень знаком ей стебель, чахлый, болезненный, и хочется ему помочь, а вот как и что происходит - не знает!
И видит - голубь белый, взволнованный опустился под стеблем, воркует, нервничает. Тоже понять не может, что за жизнь борется в этом стебле, птица или растение?
Вдруг налетела целая стая! Их приманило, видать, любопытство, а сесть на пепел брезгают почему-то. Но сели, перебирая лапками, очумело глядя на листья, а Шурочка ужаснулась: пепел-то, Боже мой…
- Мамочка, пересчитай стаю! - услышала голос и стала тут же считать. Двенадцать голубей насчитала, включая и первого. Но всем им, даже самой Шурочке, еще одного не хватает!
А этот тринадцатый, умница, вот он, круги свои пишет все ниже и ниже, и возникает великая тяга, неумолимая тяга, и - о чудо! - вырвался стебель всеми корнями, оторвался от жуткой поляны, взлетел и машет, машет листьями все сильнее, уверенней, уносясь с ликующей стаей.
Шурочка сразу проснулась, включила ночник, подошла к сыну.
Вадик был в полном порядке, и Шурочка успокоилась. Сунула ноги в тапки, накинула халат и вышла за дверь.
Тихая библейская ночь раскинулась над Кадмоной. Шурочка вдруг подумала, что именно здесь, точно в такую же ночь, сошла с небес дивная мудрость к царю Соломону - благословенное Богом место!
"И стебелек мой тоже на будущий год, как раз в тринадцатый, - возмужает. Отлетит проклятие Амалека!"
Обшаривал голую местность голубой столб прожектора за колючей проволокой, у ворот пили кофе молоденькие пограничники - на стыке земли Биньямина и Северной Иудеи.
Шурочка поглядела в небо, усеянное крупными звездами, и, задохнувшись от счастья, крикнула как ненормальная:
- Спасибо, глазки мои голубиные, отличные фильмы вы крутите!
Примечания
1
Сумасшедший (идиш).
2
Невезучий (идиш).
3
Едем, поехали (идиш).
4
Едем, дитя мое! (идиш).
5
Чур, чур, чур! (идиш)
6
Семья иммигрантов из России (ивр.).
7
Госпожа (ивр.).
8
В списке (ивр.).
9
Особое мероприятие (часто: дешевая распродажа) (ивр.).
10
В качестве добровольца, предложить помощь (ивр.).
11
Новые иммигранты (ивр.).
12
В стране (в Израиле) (ивр.).
13
Зд. фирма (ивр.).
14
Мужики (крестьяне) (ивр.).
15
Завод, фабрика (ивр.).
16
Рабочая одежда (ивр.).
17
Дело, бизнес (ивр.).
18
Автомобиль (ивр.).
19
Освободительная война 1948 года (ивр.).
20
Немножко (ивр.).
21
Едем в Израиль, на Святую землю! (идиш)