Когда все, наконец, собрались у накрытого стола, Звягинцев достал обязательный черпак, быстро наполнив наши стопки, провозгласил тост "за знакомство", и закусил ближайшим к нему корейским блюдом. Мы все дружно последовали его примеру и… увидели небо в алмазах, через прозрачные линзы навернувшихся на глаза слез. Сказать, что блюда были острыми – значит, ничего не сказать. Острее мог быть, наверное, лишь хорошо заточенный кинжал. А посему все накинулись на мясо не столь обильно приправленное перцем.
Алексей, глядя на наши покрасневшие лица, удовлетворенно хмыкал и улыбался невинной детской улыбкой, которая вызвала у меня смутные подозрения. По всему было видно, что нас ожидал какой-то подвох. "Скорее всего, именно в этих корейских блюдах и зарыта собака", – подумал я. И оказался-таки прав, причем в самом буквальном смысле!
– Ну, вот, – торжественно провозгласил Алексей, когда на столе уже практически ничего не осталось, – теперь вы прошли, так сказать, боевое крещение и в полной мере вкусили нашей кулинарной экзотики.
– Большое спасибо, – с чувством поблагодарила его Ольга, – все было очень вкусно. Особенно мясо. Такой нежной баранины мне давненько пробовать не доводилось!
На лице Звягинцева отразился целый коктейль противоречивых чувств, в котором, бесспорно, преобладало удовлетворение. Причем такое, какое испытывает ученик, подложивший кнопку на учительский стул, наблюдая как "обожаемая" Марьиванна опускает на него свой зад.
– Что вы! Какая же это баранина! – Алексей сделал вид, что обиделся, – Это – самая настоящая собака, я ее неделю у знакомых корейцев выпрашивал. Экзотика – так экзотика!
Гробовая тишина, установившаяся за столом, через мгновенье была нарушена женскими всхлипами, общий смысл которых сводился к тому, что "Жучку жалко". Мужская же часть нашей компании стоически приняла к сведению эту сногсшибательную информацию, и упорно боролась с приступами подкатывавшей тошноты.
Когда все понемногу пришли в себя, Витька объявил, что оставит нас здесь, а сам отправится к товарищу, не оправдавшему его высокого доверия. На разборки. Алексей, пытаясь загладить неловкость, вызвался его подвести. А мы с Ольгой, оставшись наедине с уфологами, неожиданно для себя согласились на предложение экстрасенса Андрюши: на всякий случай сбегать за очередным черпаком, дабы использовать его в качестве внутреннего дезинфекционного средства. Таким образом, вернувшийся чернее тучи Курицын застал нас уже весьма довольными жизнью.
Ярость главнокомандующего не поддавалась описанию. Он периодически метал громы и молнии, поминая недобрым словом зеленого змия и подозрительно косясь на наши не вполне вменяемые лица. Оказывается, его приятель уже три дня как находился в состоянии беспробудного запоя и, следовательно, ни о каком ночлеге и экскурсии не могло быть и речи. А стало быть, нам придется тащиться в ближайший лес, ставить палатку, а потом бродить по округе в тщетной надежде набрести на закопанные самураями сокровища.
– Зачем вам куда-то идти? – удивился Степан Сергеевич, – Ночуйте с нами. Места всем хватит.
– Не только ночуйте, но и присоединяйтесь к нашей экспедиции, – предложил Андрей, – Вам ведь теперь все равно где бродить, а вместе веселее. Верно, Сергеич?
– Конечно, – милостиво кивнул главный уфолог, – Совместный опыт у нас уже был, так, что можно сказать вы люди проверенные…
Витька переводил взгляд с одного на другого, и все не мог решиться, хотя особого выбора у нас не было. Чашу весов в пользу переквалификации археологов в аномальщиков склонил Алексей, предложив свои услуги в качестве добытчика информации:
– Да не переживай ты так, Виктор! Пока вы будете тарелочки ловить, я свои каналы задействую и к вашему возвращению предложу пару перспективных мест. Вернетесь – покопаетесь в свое удовольствие. Идет?
– Идет, – скрепя сердце согласился Курицын, – Но если мы с ребятами обнаружим заброшенную летающую тарелку, то все артефакты поступают в полное наше распоряжение! В качестве компенсации.
Ночью я опять увидел сон, регулярно посещавший меня всю последнюю неделю. Лучше бы, конечно, его не видеть, но когда это сны интересовались нашим мнением? А снился мне один знакомый маньяк по прозвищу Вещий Могильщик (мир его праху), со счастливой садистской улыбкой вырезающий руны на моей груди. Проклятый сон снова и снова заставлял меня проживать этот печальный эпизод моего недалекого прошлого во всех подробностях и ощущениях. Дошло до того, что я стал до паники бояться наступления темноты и всеми силами сопротивлялся Морфею. Но все напрасно. Сон повторялся с настырностью страхового агента, и когда меч в руке Могильщика направлялся к моей шее, я, едва сдержав крик, просыпался в холодном поту, рефлекторно потирая шрам на горле. Но сегодня все пошло не так. Мне не удалось проснуться вовремя и серебристо-фиолетовый клинок завершил предназначенный ему путь. Хруст разрубаемых шейных позвонков, слился с моим предсмертным криком, который продолжал вибрировать в комнате даже после пробуждения.
Нет! Это был вовсе не мой крик: нечленораздельные вопли доносились из-за неплотно закрытой двери. Бросившись на помощь с рвением юных тимуровцев, мы с Витькой стукнулись лбами в проходе, и, выскочив в коридор, чуть еще раз не стукнулись о приоткрытую дверь щитовой. Крики, к этому времени перешедшие в стоны доносились именно оттуда.
В узкой полосе света, упавшего из коридора, нам удалось разглядеть сидящего на полу экстрасенса Андрюшу, который, обхватив себя руками, изображал метроном, раскачиваясь из стороны в сторону, и горько жаловался на судьбу. Один из железных шкафов, скрывавших в себе электрическую начинку, был распахнут настежь, так что не составляло особого труда угадать причину переполоха.
– Ну, не сориентировался я! – каялся нам Андрей, прихлебывая горячий сладкий чай, заваренный по такому случаю собственноручно Витькой, – Спросонья показалось, что у себя дома нахожусь… Вот и пошел в туалет знакомым маршрутом. Помню, еще удивился: откуда в моем туалете вторая металлическая дверь. Открыл ее, руку вперед вытянул – темно ведь, а меня ка-а-ак шарахнет! И искры вокруг, искры. Не знаю даже из глаз или из рубильника.
– Да что же у меня за экстрасенс такой? – горестно вопросил Степан Сергеевич, – Ты ведь должен своим третьим глазом все насквозь видеть, а ты…
– А я насквозь, как раз, и вижу! – вяло отбрехивался Андрей, – Вот только в темноте пока не получается.
Мы еще сколько-то посидели, гоняя чаи и обсуждая достоинства и недостатки "третьего глаза", а потом расползлись по спальникам досматривать прерванные сны. И только я таращил бессонные глаза в уфологический потолок, опасаясь нарваться на продолжение своего кошмара. Вот тут – то меня впервые и посетила мысль о том, что этот дурацкий сон напрямую связан с нашим нынешним путешествием. Не к добру это все. Не к добру. А если учесть, что мои прошлогодние предчувствия попали в самое яблочко… Нет, ерунда! Это у экстрасенсов током дернутых всякие предчувствия, а у меня просто психологический срыв. Ведь сегодня ровно год исполняется с момента появления священных рун на моей груди. Первая – Ас, потом – Яра… Тюр… Рейд… Дагаз…
Не успел я перебрать в уме весь набор, как опять провалился в сон. Слава богу, без сновидений.
Проснувшись утром слегка не выспавшимися (кроме ночного переполоха, сказывалась и разница во времени), мы взбодрились для разнообразия с помощью пробежки за гаражи и крепко заваренного кофе. После чего прослушали вводную лекцию главного уфолога Степана Сергеевича Семагина о необходимости соблюдении дисциплины в зонах аномальных явлений и на борту НЛО, с нетерпением ожидая запропастившегося куда-то Звягинцева. Через два часа, мы уже стали беспокойно переглядываться, а Витька попытался вывести научную теорию о непунктуальности, как отличительной черте загадочной сахалинской души. Так, что когда Алексей появился на пороге, для него уже был подготовлен более чем теплый прием. Но все слова умерли, не успев слететь с губ, едва мы вгляделись его лицо.
– Всё, аллес. Накрылась наша поездка медным тазом, – объявил он, кривя губы в нехорошей усмешке, и пояснил, – "Делику" мою какие-то сволочи угнали! Чтоб им…
Дальше пошло перечисление всех мыслимых и немыслимых несчастий, каковые, по его мнению, должны были постичь угонщиков, потонувшие в наших сочувственных охах.
Ольга с Валентиной тут же захлопотали вокруг Алексея, наливая ему попеременно то чаю, то кофе, то валерьянки, Витька со знанием дела принялся расспрашивать: написал ли уже Звягинцев заявление и каков процент раскрываемости угонов в области, а Степан Сергеевич, отведя в сторонку экстрасенса Андрюшу, начал что-то тихо, но настойчиво ему втолковывать. Я бессовестно прислушался.
– Нет, нет и еще раз нет! – мрачно бросил Андрей. Всю дурашливость с него как ветром сдуло.
– Но ведь ты понимаешь, что должен помочь, – гнул свое Семагин, – Иначе вся наша экспедиция псу под хвост.
– Это еще бабушка надвое сказала. Транспорт можно и другой найти, – не сдавался экстрасенс, – Ты же знаешь, Степан, – я зарекся!
– Да, знаю, – вздохнул Степан Сергеевич и, к моему удивлению, безнадежно махнув рукой, подошел к Звягинцеву с очередной порцией утешений.
А утешения тому действительно требовались. Алексей видимо до сих пор находился в состоянии шока и по третьему разу рассказывал нам душераздирающую историю о трогательной любви российского автолюбителя к японской красавице "Делике".
– Я ведь ее совсем убитую взял, а потом своими руками… Сколько крови она мне попортила своим насосом высокого давления! Только-только до ума довел, и на тебе! Скомуниздили!
И т. д. и т. п.
Мы водили вокруг Алексея сочувственные хороводы, но при этом я не забывал изредка бросать взгляды на экстрасенса, наблюдая за изменениями на его непривычно серьезном лице. Вначале там читался деланный пофигизм, затем чело исказила череда глубоких раздумий, переходящих в мучительные колебания, а когда Алексей в своем повествовании дошел до почти нестертого протектора и даже попытался изобразить его рисунок на крышке стола, Андрюша не выдержал и непонятно спросил:
– У тебя ее фотография есть?
– Зачем? – не понял Звягинцев.
– Затем. Искать будем. Экстрасенсорными методами. Так есть фото или нет?
– Нет, – горько констатировал Алексей, – не думал я, что ее когда-нибудь искать придется, да еще экстрасенсорно…
– Ладно, не расстраивайся, – упрямо поджал губы Андрей, спалив, очевидно, за собой последний мост, – Мы пойдем другим путем. В смысле – путем угонщиков. Отвезите меня на место, откуда ее угнали!
Вскоре, поисковая команда в составе потерпевшего-автовладельца, сыщика-экстрасенса и группы поддержки, в которую вошли мы с Витькой, садилась в потрепанный "Москвич", взятый напрокат у одного из друзей Звягинцева. Пока Алексей на пару с Курицыным пытались завести это убогое изделие Московского автозавода, я, как бы между прочим, поинтересовался:
– Слушай, Андрей, что ты имел в виду, когда сказал, что зарекся?
– Только то, что сказал. Я действительно зарекся искать пропавшие машины.
– Почему?
– По кочану! – отрезал Андрей, затем немного помолчал, перебирая что-то в памяти, и продолжил, – Уж больно у меня это хорошо получалось. Одному знакомому помог, другому. Дальше – больше, клиенты потянулись. Из 10 машин удавалось найти 7–8. Неплохо, правда? А потом как-то ночью в окно моей квартиры влетела бутылка с зажигательной смесью. Пожар-то потушили быстро, я даже испугаться, как следует, не успел. На следующий день испугался. Когда позвонили и предупредили: будешь продолжать искать угнанные машины, в окно уже не бутылка влетит – граната. Такие вот пироги. А у меня жена, дети… С тех пор и зарекся угонами заниматься.
– А сейчас…
– А сейчас меня в этом городе никто не знает. И вообще, через две недели нас тут уже не будет, так что риск невелик.
– Понятно. Вот только для чего тебе понадобилась фотография? На долгую память?
Андрей только возмущенно хмыкнул и посмотрел на меня так, будто я задал ему неприличный вопрос.
– Это же элементарно, Ватсон! Берешь фотографию искомого объекта или субъекта, концентрируешься, смотришь и все что нужно видишь.
Действительно, элементарно…
– Андрей, скажи, – я удрученно уставился в окошко на копошащихся под капотом Витьку и Алекса, – если не секрет, сколько ты за одну найденную машину брал?
– По миллиону долларов…
– А если честно?
– Честно… А если честно, ни хрена я не брал. И от благодарных клиентов, норовящих сунуть деньги в какой-нибудь закуток моей квартиры, руками и ногами отбивался.
Вот это да! Экстрасенс-альтруист! В жизни о таких не слышал.
– Много о чем ты еще в жизни не слышал, – проворчал Андрей.
Неужели я брякнул это вслух?! Или… Да нет, не может быть. Наверное, все-таки брякнул, но на всякий случай решил уточнить:
– Ты что, мысли можешь читать?
– Могу. Иногда, когда очень надо… Или наоборот.
И Андрей, нахмурив лоб, всерьез задумался над проблемой причинно-следственных связей, установившихся между его чудесными телепатическими способностями и сугубо обывательскими потребностями.
– Эх, мне бы так! – я мечтательно закатил глаза, представив себя читающим мысли босса медленно скользящие по его сознанию, после того, как начальственный кабинет покинула крутобедрая секретарша Фирочка.
– А что? Есть в тебе что-то эдакое… Видимо еще из прошлой жизни тянется. И при надлежащем руководстве опытного гуру, вроде меня, ты, пожалуй, смог бы… Только зачем?
И Андрей вперился в мою переносицу немигающим взглядом, чем ввел меня в изрядное замешательство.
– То есть как это: "зачем"? – опешил я, – Ну я бы…
– Что "ты бы"? Думаешь: получил Дар и дело в шляпе? Э-э-э нет, сударь. Самое интересное только начинается. Видишь ли, экстрасенсорику, как и любой другой предмет, можно использовать тремя способами. Способ первый – поставить под стекло и любоваться, наслаждаясь одним его присутствием. Способ второй – предъявлять любому-каждому в качестве доказательства собственной крутизны, получая изрядную дозу кайфа от обалделого вида собеседников. И, наконец, третий – самый утилитарный – употребить на удовлетворение своих конкретных нужд. Первые два способа отпадают. Характер у тебя не тот. А вот третий… Ну, и как ты употребишь, к примеру, неожиданно свалившуюся на тебя телепатию?
– Э-э-э… Думаю, в полном соответствии с генеральной линией, – и я ткнул Андрею под нос свою не слишком чистую после возни со сменой колеса ладонь.
– Шутишь, Игорек. А я серьезно. Учти, тут все по принципу: все свое ношу с собой. Телепатия ничего нового в тебе не прибавит и не убавит. Короче, каким ты был, таким ты и остался. Со своими комплексами, неудовлетворенными амбициями, утраченными корнями, и вообще всем набором "потерянного поколения". Кроме того, с полученной властью, – а телепатия, согласись, дает определенную всласть над людьми, со дна твоей мятущейся в лучших российских традициях души может всплыть такое, в чем ты сам себе не желаешь признаваться.
– Ну, уж ты совсем меня запугал! Сейчас от моей испуганной вибрации эта трахома, по ошибке именуемая "Москвич", на куски развалится. Страшно, аж жуть!
– А ты не боись! Хорошее при тебе тоже останется. Если имеется, конечно. Например, ум…
– …честь и совесть, – хмыкнул я.
– А разве нет? Я же сказал: все твое – с тобой. А телепатия – так, всего лишь еще одна шпала на железнодорожном пути к цели… Есть у тебя Цель?
Вот еще! Стану я этому хвастуну душу выворачивать!
– Самосовершенствование подойдет? – ухмыльнулся я, вспомнив что-то из прочитанных откровений очередного спасителя человечества.
– Ответ не верный, – Андрей ехидно сощурился, – Самосовершенствоваться ты можешь просто переводя старушку через проезжую часть. Так, зачем тебе телепатия?
– Чтобы узнать все, что я о нем думаю! – прервал допрос с пристрастием втиснувшийся в машину Витька, – Вам, что, делать больше нечего, кроме как трепаться? Нашли подходящий момент! Давай, Алекс, жми на газ. И так уже уйму времени потеряли. Вдруг потом выяснится, что у нашего сыщика "третий глаз" на обеденный перерыв закрылся…
Возмущенный до глубины души Андрей собрался было дать отпор воинствующему материалисту (хотя сам Витька себя к таковым не причислял), но в этот момент "Москвич" тряхнуло на очередной колдобине и экстрасенс, пребольно прикусив язык, ограничился выразительным пыхтением. А я, сам не понимая почему, всю дорогу мучительно перерывал свой душевный шкаф в поисках цели достойной такого неординарного средства, как сказочная телепатия. И не находил. Н-да, не весело что-то. Не думал, что это меня так заденет. Цель! Да, почем я знаю! Вот, когда эта телепатия свалится мне на голову, как проверяющий из Москвы, тогда и… И т. д., и т. п.
Когда мы подъехали к дому Звягинцева, Витька удивленно спросил его:
– Так она у тебя что, под окнами ночью стояла?!
– За кого ты меня принимаешь? – обиделся Алексей, – Я ее утром со стоянки забрал и всего на пару минут домой заскочил. А когда вышел… Наверное, нас уже давно "пасли", слишком уж оперативно все получилось.
– Отставить разговоры, – подражая интонацией Степану Сергеевичу, распорядился обосновавшийся на переднем сидении Андрей, – Во время поиска прошу сохранять полную тишину. Давай, Алекс, показывай точное место, откуда твою "Делику" увели.
Оставив нас издали наблюдать за началом розыскных действий, экстрасенс покинул машину и принялся кружить по обозначенному Звягинцевом участку асфальта с жутко таинственным видом. "Ему бы еще бубен шаманский в руки, – подумалось мне, – И можно с окрестных жителей за показ деньги брать. Мигом дорогу окупили бы".
– Все, поехали, – повелительно махнул рукой Андрей напряженно вцепившемуся в руль Звягинцеву, и хлопнул дверцей, – Пока прямо, а как до поворота доедем, я тебя дальше проинструктирую. Трогай!
И мы тронулись.
Надо сказать, что штурман из Андрея получился бы никудышный. Перед каждой развилкой или перекрестком он прикрывал глаза, вынуждая Звягинцева двигаться со скоростью пять километров в час, и после нескольких минут неподвижности указующим жестом руки направлял наш ковчег дальше. Можете представить, сколько матов мы наслушались от водителей, взбешенных таким нестандартным способом управления транспортным средством. Алексей даже дважды был вынужден раскошелиться на штрафы, оставшись абсолютно равнодушным к пополнению гаишных карманов своими кровными: все его мысли были поглощены процессом поиска ненаглядной "Делики". Может быть, поэтому он и проморгал то, что зафиксировал неугомонный Витька.
– Мужики, а вам не кажется, что мы мимо этого киоска уже третий раз проезжаем? – как бы между прочим поинтересовался Курицын, подозрительно поглядывая на экстрасенса, в очередной раз сосредоточенно прикрывшего глаза, – Слышь, Андрей, неужели угонщики в центре города круги нарезали, вместо того, чтобы побыстрей добраться до безопасного места?