Пол
Я вышел из автобуса вместе с ребятней из колледжа, слепым и толстой теткой с белокурым мальчуганом и затерялся в дебрях большого терминала в Бостоне. Когда я вышел на улицу, был час пик, а небо было затянуто тучами, и я огляделся в поисках такси. Вдруг меня неожиданно хлопнули по плечу, и когда я обернулся, то столкнулся с Шоноподобным Парнишей.
- Да? - Я приспустил солнечные очки, чуть не трясясь от адреналинового прихода.
- Чувак, хотел спросить, не мог бы ты одолжить пять баксов.
У меня закружилась голова, и мне захотелось сказать "нет", но он так был похож на Шона, что я нащупал бумажник, не смог найти пятерку и все кончилось тем, что я дал ему десятку.
- Спасибо, чувак, - говорит он, перекидывая сумку через плечо, кивает сам себе, уходит.
Я тоже кивнул, непроизвольно, и у меня заболела голова.
- Я ее убью, - прошептал я сам себе и поймал наконец такси.
- Куда? - спросил водитель.
- Отель "Риц-Карлтон". Это на Арлингтон, - сказал я ему, в изнеможении откидываясь на сиденье.
Водитель повернул шею и взглянул на меня, не говоря ни слова.
- "Риц-Карлтон", - снова говорю я ему, испытывая неловкость.
Он все таращится.
- На… Арлингтон…
- Я слышу тебя, - пробормотал пожилой водила и, тряся головой, повернулся обратно.
"Так какого хуя тогда пялишься?" - хотелось заорать мне.
Я протер глаза. У меня ужасно воняли руки, и я открыл упаковку жевательных конфет "Чаклз", купленных на автовокзале в Кэмдене. Съел одну. Такси медленно плыло в автомобильном потоке. Пошел дождь. Водила не переставал смотреть на меня в заднее зеркало, тряс головой и что-то бормотал, но что - мне не было слышно.
Я перестал жевать конфету. Таксист, едва проехав квартал, свернул и остановился. Я запаниковал, подумав: "О господи, теперь-то что? Он выкинет меня за то, что я жевал эти гребаные "Чаклз"?" Я убрал конфеты.
- Почему мы остановились? - спросил я.
- Потому что приехали, - вздохнул водила.
- Приехали? - Я взглянул в окно. - Ох.
- Да, с вас доллар сорок, - пробормотал он. Он был прав.
- Похоже, я забыл, что отель так, э-э, близко, - сказал я.
- Ну да, - отвечает водитель, - без разницы.
- У меня болит нога. Простите.
Я протолкнул две однодолларовые купюры и, выбравшись из такси, заковылял под дождем, и я просто уверен, что Шон оттрахает кого-нибудь сегодня на вечеринке, и вот я уже в вестибюле, промокший, и лучше бы этого не было.
////Он не знает об этом, но я видела Его летом. Прошлым летом. Я провела летние каникулы на Лонг-Айленде, в Гемптонах, со своим бедным пьяным отцом. Саутгемптон, Истгемптон, Гемптон-Бэйз - я блуждала по острову с кочевниками, одетыми в Гуччи. Я остановилась на ночь у брата и навестила недавно овдовевшую тетю на Шелтер-Айленд и жила в сотнях мотелей - в розовых, серых, зеленых, блестящих в гемптоновском свете. Я заходила в эти пристанища, потому что было уже невыносимо видеть новых подружек отца. Но это отдельная история.
В первый раз я увидела его в кафе "Коуст-гриль" на Южном побережье, а затем в этакой моднецкой барбекюшнице, чье очаровательное название сейчас мне на ум не приходит. Он ел недожаренную курицу и сдерживался, чтобы не чихнуть. Он был с женщиной (определенно, шлюшкой), которая выглядела как анорексичка. Вокруг них стояли скучающие пидороватые бармены, а я заказала коктейль "Медленная удобная отвертка", чтобы их побеспокоить и подразнить.
"Это тот, что с ромом?" - просюсюкали они, а я в ответ прошепелявила "йес-с-с", потому что нельзя прошепелявить "ноу". Официантки, раскрыв рот, подходили к Тебе, бронзовокожему, как Бог, человеку с обложки "GQ", с зализанными назад волосами. Я слышала, как прозвучало твое имя - тебе звонили. Бэйтмен. Они неправильно его произнесли - Дэйтмен. Я сидела, окутанная полутьмой длинного гламурного бара и только что сообразила - и спокойно так восприняла, - что в прошлом семестре завалила три предмета из четырех. К сожалению, я забыла сдать, и вообще дописать, предварительные курсовые, до того как уехала в Аризону и отправилась в Гемптоны. А там был Ты. Последний раз я Тебя видела на Полуночном Завтраке; Ты запустил слипшимся блином в стол старшекурсников с театрального. Теперь Ты прикурил сигарету. Дать прикурить шлюшке Ты не запарился. Я последовала за Тобой к телефонной будке.
- Здорово, чувак, ты же разговаривал с деканом и типа, э, сказал ему, в каких я типа растрепанных чувствах.
Я решила, что это Твой психиатр. Ты зевнул и сказал:
- Мне не наплевать.
Возникла неопределенная заминка, а потом Ты сказал:
- Просто продли рецепт на либриум.
Еще одна заминка. Ты огляделся по сторонам, не узнал во мне однокурсницу. Я, загорелая и вся зажатая, пить пила, да все без толку.
- У меня все путем, - произнес Ты.
Ты повесил трубку. Я смотрела, как Ты небрежно бросил купюры на стол и вышел из ресторана перед шлюшкой. Перед ней закрылась дверь, но она все равно пошла за тобой. Вы оба унеслись в ярко-красной "альфа-ромео", а я напилась и стала ждать Сегодняшнего Вечера.
Сегодняшний Вечер. Я провела полдня в ванной, наполненной ароматной водой, подготавливала себя, чистилась, намыливалась, брилась, умащалась для Тебя. Я два дня не ела. Я жду. У меня это хорошо получается. Я слушаю старые песни, которые скоро забуду, и жду Сегодняшнего Вечера и Тебя. Жду этого окончательного момента. Момента, настолько наполненного ожиданием и желанием, что я почти уже не хочу быть очевидцем этого события. Но я готова. В один прекрасный день тебе захочется, чтоб я была твоей, подвывает приемник. Все правильно. Сегодня вечером.////
Пол
Подхожу к стойке регистрации и стою, желание сбежать, вернуться обратно в Кэмден, просто пройти два квартала под дождем к терминалу, просто сесть в автобус и перехватить Шона на вечеринке "Приоденься и присунь" переполняет меня, и я просто стою, безразлично пялясь на высокомерных, хорошо одетых людей за стойкой, пока один не произносит, скользнув по мне взглядом:
- Да, сэр?
Меня подмывает уйти, свинтить, решиться.
- Да, сэр? - снова спрашивает он.
Я выхожу из ступора. Гляжу на него. Уже слишком поздно. Все уже слишком поздно.
- Моя мать должна была забронировать номера на выходные. Фамилия Дентон.
- Дентон, очень хорошо, - сказал клерк, посмотрев на меня с сомнением, прежде чем стал проверять записи.
Я смущенно оглядел себя, затем снова посмотрел на клерка.
- Да, Дентон. Три ночи. Два номера, верно? - спросил клерк.
- Да, я полагаю.
- Не могли бы вы вот здесь расписаться? - Клерк что-то протянул мне.
Я вписал кэмденский адрес, непонятно почему. Руки до сих пор были мокрыми. На карточке появились пятна.
- Ваша мать будет платить наличными или "Визой", мистер Дентон? - спросил клерк.
Я мог бы заплатить своей карточкой "Американ экспресс", но какого черта я должен это делать? Это было бы глупо, все и так было глупо.
- "Визой", наверно.
- Отлично, мистер Дентон.
- Полагаю, все остальные прибудут позже.
И хватит называть меня мистером Дентоном. Меня зовут Пол, уроды, Пол!
- Отлично, мистер Дентон. Это весь ваш багаж? Я стоял весь мокрый, жизнь моя порушена. С Шоном все кончено. Еще один сыграл в ящик.
- Сэр? - настаивал клерк.
- Что? - моргаю я.
- Я сейчас попрошу кого-нибудь поднять ваш багаж, - сказал он.
Я даже не услышал его, просто поблагодарил, расстегнул пальто, кто-то протянул мне ключ, и как в тумане я вошел в открытый лифт и нажал на кнопку девятого этажа, нет, кто-то другой нажал ее за меня, и какой-то человек проводил меня по коридору и помог мне найти наши два номера.
Я долго лежал на кровати, прежде чем решил, что пора подняться. Я открыл двери, соединяющие номера, чтоб понять, какой лучше. Потом прилег на одну из двуспальных кроватей в другом номере и решил, что первая была удобнее. Разглядываю кровать, на которой будет спать Ричард. Интересно, станем ли мы дурачиться, ведь мы занимались этим еще тогда, в школе, в Чикаго. Из-за него я едва не пошел в "Сару Лоренс". Он почти пошел в Кэмден, но затем вышел из игры, заявив мне:
- Да лучше сдохнуть, чем отбывать срок в Ныо-Гэмпшире.
На что я ему ответил:
- Да в Лас-Вегасе учиться и то лучше, чем в Бронкс-вилле.
Определенно, Ричард был очень красив, но встречаться с ним теперь - не самая лучшая идея, и, за исключением того, что я оставил Шона, эта встреча вызывала больше всего сомнений. Я включил телевизор и снова прилег, а затем принял душ, телефон не переставал звонить, а я все снимал и вешал трубку, потом оделся, посмотрел еще телик, покурил еще сигарет, подождал.
Лорен
Мне снится Виктор. Сон про Кэмден, только он переместился. Люди из колледжа топчутся вокруг салатного бара на пляже. У моря стоит Джуди. Море позади нее иногда белое, иногда красное, иногда черное. Когда я спрашиваю ее, где Виктор, она отвечает: - Умер.
Просыпаюсь. Мучительно долго длится время между действием кошмара и моментом, когда он, надеюсь, забудется, - и я лежу, думаю о Викторе. Такое вот обычное утро.
Я оглядываю комнату. Франклин ушел. Вещи вокруг наводят на меня тоску, они как будто демонстрируют мое жалкое существование, какая это все скукотища: пишущая машинка - ленты нету; мольберт - нет холста; книжная полка - без книжек; чек от папы; билет на самолет в Сан-Тропе, который кто-то сунул мне в ящик; записка о том, что "Родительские выходные" отменяются; новые стихи, которые я пишу, - скомканные у кровати; новый рассказ, который оставил Франклин, под названием "У Сатурна есть глаза"; полупустая бутылка красного вина (это Франклин приобрел; "Джордан", чересчур сладкое), которое мы пили вчера вечером; пепельницы; сигареты в пепельницах; размотанная кассета Боба Марли - от всего этого тоска невероятная. Я делаю попытку вернуться к кошмару. Не удается. Гляжу на винные бутылки на полу, на пустую пачку "Голуаз" (это Франклин курит; экая поза). Не могу решить - то ли за вином потянуться, то ли за сигаретами или же радио включить. В полном недоумении я выбираюсь в коридор, внизу из общей комнаты доносятся басы регги. Уже, должно быть, день, но тут до меня доходит, что времени половина пятого.
Я ухожу от Франклина. Я сказала ему прошлой ночью, перед тем как мы пошли спать.
- Ты шутишь? - спросил он.
- Нет, - ответила я.
- Накурилась? - спросил он.
- Это к делу не относится, - сказала я. Потом мы трахались.
Пол
Я подумывал принять душ еще раз, или уложить волосы, или позвонить Шону, или подрочить, или занять себя еще чем-либо, когда услышал, как кто-то пытается зайти в номер. Я встал рядом с дверью и услышал, как моя мать и миссис Джаред о чем-то лопочут.
- О Мими, помоги же мне с этим чертовым замком, - занудила моя мать.
- Господи Иисусе, Ив, - услышал я визгливый голосок миссис Джаред. - Где посыльный?
Я подбежал к кровати, распластался на ней и сунул подушку под голову, стараясь выглядеть естественно. Выглядел я смешно и тихонечко поднялся.
- Черт подери, Мими, это не тот ключ. Попробуй открыть другой номер, - послышался приглушенный дверью, недовольный голос матери.
Она постучалась в дверь, позвала:
- Пол? Пол, ты там?
Я не знал, стоит ли что-нибудь отвечать, потом понял, Что, пожалуй, стоит, и произнес:
- Да? Кто там?
- Это твоя мать, бога ради, - сказала она раздраженно. - А кого ты еще ждешь?
- Ой, - сказал я, - привет.
- Ты не мог бы помочь открыть дверь? - взмолилась она.
Я подошел к двери и повернул ручку, пытаясь ее открыть, но мать каким-то образом намудрила и заперла ее снаружи.
- Мама?
Будь терпеливым, терпение.
- Да, Пол?
- Ты заперла дверь. Молчание.
- Я?
- Ты.
- Подумать только.
- Почему бы тебе ее не открыть? - предложил я.
- Ох. - Наступила тишина. - Мими, подойди сюда. Мой сын говорит мне, что я должна отпереть дверь.
- Здравствуй, Пол, дорогуша, - сказала миссис Джаред через дверь.
- Привет, миссис Джаред, - крикнул я в ответ.
- Похоже, дверь закрыта на ключ, - прокомментировала она.
Я подналег на нее еще раз, но дверь не открывалась.
- Мама?
- Да, дорогуша?
- Ключ в замке?
- Да. А что?
- Почему бы тебе не повернуть его, скажем, налево? О’кей?
- Налево?
- Ну да, а что?
- Попробуй, Ив, - попросила миссис Джаред.
Я перестал тянуть дверь. Раздался щелчок. Дверь открылась.
- Дорогой! - завопила мать, как будто совсем рехнулась, и пошла мне навстречу с вытянутыми руками.
Выглядела она, собственно, неплохо. Может, чересчур макияжа, зато она сбросила вес и вырядилась по полной программе, бижутерия звякала по всей комнате, но все было элегантно - не вычурно. Ее темные волосы - темнее, чем я помнил, - были изящно подстрижены, что чрезвычайно ее молодило. Или, может, такое впечатление создавали глаза или подтяжка век, которую она сделала прошлым летом, перед тем как мы поехали в Европу.
- Мам, - произнес я, стоя, не двигаясь. Она обняла меня и сказала:
- Как же давно мы не виделись.
- Пять недель?
- Это же так долго, дорогой.
- Не слишком.
- Поздоровайся с миссис Джаред, - сказала она.
- Какой ты симпатичный, Пол, - произнесла миссис Джаред и тоже обняла меня.
- Миссис Джаред, - сказал я.
- Такой большой, учится в колледже. Мы так тобой гордимся.
- Он такой красивый, - произнесла моя мать, подошла к окну, открыла его и помахала рукой, выгоняя клубы сигаретного дыма.
- И высокий, - сказала миссис Джаред. Да, и трахался с твоим сыном, думал я.
Я присел на кровать, удержался, чтобы не закурить, и скрестил ноги.
Моя мать заспешила в ванную и моментально стала причесываться.
Миссис Джаред сняла туфли, присела напротив меня и спросила:
- Скажи мне, Пол, почему на тебе столько черного?
Стюарт
Я поужинал и принял душ, после чего ко мне зашли друзья на вино, и мы все вместе устроили вечеринку с окрашиванием волос. Пока они монополизировали ванну и мыли волосы в раковинах, я прошел через коридор к комнате Пола Дентона и долго так и стоял - слишком нервничал, чтобы постучаться. Я прочитал записки, которые ему оставили на двери, затем протянул руку. Собирался пригласить его к себе и накурился как следует для храбрости. Вначале я постучал тихонько, а когда ответа не последовало, постучал сильнее. Когда же никто не открыл дверь, я - в смущении, но и с облегчением - ушел. Сказал себе, что поговорю с ним на вечеринке; именно тогда я и собирался к нему подкатить. Вернулся к себе в комнату, Деннис сидел на моей кровати. Его волосы были все еще мокрыми и свежевыкрашены в рыжий, он просматривал новый номер "Войс" и слушал мою кассету Брайана Ферри. Я провел с ним прошлую ночь. Я молчу. Он говорит:
- Пол Дентон в жизни не будет с тобой спать.
Я ничего не говорю. Просто напиваюсь еще больше, делаю музыку громче и приодеваюсь, чтобы присунуть.
Пол
- Как долетели? - спросил я.
- Просто жуть, - выговорила миссис Джаред. - Твоя мать познакомилась в бизнес-классе с совершенно бесподобным норт-шорским доктором, который летел на родительский уик-энд в Браун, и знаешь, что сделала твоя мать? - Тут миссис Джаред заулыбалась, будто шаловливая девчонка.
- Нет. - Мне уже совсем не терпелось.
- Ну же, Мими, - застонала моя мать, выходя из ванной.
- Она сказала ему, что не замужем! - воскликнула миссис Джаред, встала и заняла место моей матери в ванной, закрыв за собой дверь.
Никакой тишины быть не должно, поэтому моя мать спросила меня:
- Я говорила тебе про машину?
- Да.
Я слышал, как мочится миссис Джаред. Застеснявшись, я заговорил громче.
- Да. Да, ты говорила. Кажется, ты в самом деле рассказала мне про машину.
- Типичный случай. Все это так типично. Я встречалась с доктором Вандерпулом, и мы вдвоем ехали на ланч в "На Девяносто пятой" и…
- Погоди-ка. Доктор Вандерпул? Твой психиатр? - спросил я.
Она снова начала причесываться и переспросила:
- Психиатр?
- Извини, - сказал я. - Врач.
- Да. Мой врач. - Мать странно на меня посмотрела.
- Ехали на ланч? - напомнил я ей.
- Да, - сказала она.
Я вывел ее из равновесия. Она стояла озадаченная.
- Мне казалось, это случилось у "Неймана", - произнес я, уже забавляясь, но, какого черта, разница-то какая?
- Нет. Почему же? - спросила она, по-прежнему причесываясь.
- Ладно, проехали.
Я забыл, что меня больше не должны веселить такие вещи. В смысле, меня не было-то всего три года, верно? В туалете раздался звук спускаемой воды, меня передернуло, и, оглянувшись на телевизор, я притворился, что миссис Джаред вообще не ходила мочиться.
- Ну… - Мать глядела на меня, словно я был полный извращенец. Совсем с приветом.
- Продолжай, - подгонял я, - рассказывай.
- Ну, - продолжила она, - я вышла из его офиса, и ее не было. Вообще не было. Ты можешь поверить?
- Типичный случай, - сказал я ей.
Просто притворись, что она не сумасшедшая, и все пройдет гладко.
- Да. - Она прекратила причесываться, но продолжала смотреть в окно.
Посыльные принесли чемоданы - все восемь. Все правильно. Конечно же, выходные в Бостоне - восемь чемоданов на двоих. Восемь единиц багажа: четыре чемодана от Луи Вуитона - моей матери и четыре от Гуччи - миссис Джаред.
- Как учеба? - спросила моя мать, после того как оставила чаевые посыльным (которые вовсе не были секси, вопреки намекам миссис Джаред на их привлекательность).
- Отлично, - сказал я.
- Занятия, - напомнила она себе, - как твои занятия?
- В порядке.
- На какие ты ходишь? - спросила она.
Я точно ей это уже говорил, выдавал список по телефону по крайней мере раз пять.
- Занятия. Обычные занятия. Мастерство. Импровизация. Постановка. Занятия. Драма.
- Как поживает твой очаровательный приятель? Майкл? Монти? Как его там? - спросила она, расстегивая один из чемоданов и просматривая содержимое.
Я поверить не мог, что она учинила такую подставу. Ей отлично было известно его имя, черт побери, но я не мог злиться, так что расслабился и выдохнул его имя:
- Митчелл. Его зовут Митчелл.
- Да. Митчелл. Именно.
- Как он? - сказал я.
- Да, как он?
- Отлично.
Я снова забеспокоился по поводу Шона. Шон на вечеринке. Шон кого-то трахает. Кого? Эту девчонку, которая оставляет записки у него в ящике? Или хуже… что, если он пошел домой с Раймондом, или Гарри, или Дональдом? Что я здесь делаю?