- Ты водишься с людьми, которые занимаются политикой. И встречаешься с ними в Нью-Йорке.
- Я не знаю, о чем ты. Сейчас всё - политика. Зубы чистить - тоже политика.
- Ты водишься с людьми, которые выступают против войны во Вьетнаме. Ты с ними ездишь встречаться в Нью-Йорк, так или нет?
- Что они люди, это точно. Люди с идеями, и некоторые отрицают в-в-войну. Большинство отрицает в-войну.
- Что ж, мне тоже она не нравится.
- Тогда чего ты от меня хочешь?
- Кто эти люди? Какого они возраста? На что живут? Это студенты?
- Зачем тебе это?
- Затем что мне хочется знать, чем ты занимаешься. Ты целую субботу одна в Нью-Йорке. Не всякие родители отпустят шестнадцатилетнюю дочь одну так далеко.
- Я хожу в… я… там, знаешь, люди, и соб-б-баки, и об-бычные улицы…
- Ты привозишь массу коммунистических изданий. И книг, и брошюр, и журналов.
- Я пы-пытаюсь учиться. Ты сам говорил - надо учиться. Недостаточно просто ходить в школу, надо учиться самой. К-к-коммунизм! Ну ты и…
- Да, коммунизм. На обложках ясно написано: коммунизм.
- У коммунистов не все идеи про коммунизм.
- Например?
- Например, про б-бедность. Про войну. Про несправедливость. У них самые разные идеи. Ты еврей, но ведь думаешь ты не только о евреях. Вот и у к-к-коммунистов то же.
Разговор о Нью-Йорке № 12.
- Где ты там ешь, в Нью-Йорке?
- Н-н-ну уж не в ресторане "У Винсента".
- А где?
- Да где все. В ресторанах. В кафе. В г-г-гостях.
- У кого в гостях?
- У друзей.
- Где ты с ними познакомилась?
- С некоторыми здесь, с некоторыми т-т-там.
- Здесь? Где же именно?
- В школе. С Ш-ш-шерри, например.
- Не знаю никакой Шерри.
- Ты забыл, Ш-шерри всегда играла на скрипке в школьных спектаклях. Она ездит в Нью-Йорк, потому что бе-берет там уроки музыки.
- Она тоже занимается политикой?
- Папа, всё вокруг - политика. Как она может не заниматься политикой, если у нее есть м-м-мозги?
- Мерри, я не хочу, чтобы ты влипла в историю. Тебе не нравится война. Очень многим не нравится война.
Но есть люди, которые так недовольны войной, что впадают в крайности. У них нет чувства меры, понимаешь?
- Чувство меры, вот ты о чем. Не впадать в к-крайно-сти. К черту, без к-крайностей не обойтись. Что такое война, по-твоему? К-к-крайность. В нашем Римроке никакой жизни нет. Здесь в к-крайности не впадают.
- Тебе разонравился Римрок? Ты хотела бы жить в Нью-Йорке?
- А то!
- Когда окончишь школу, можешь поехать в Нью-Йорк и поступить в колледж. Хочешь?
- Не уверена, буду ли я поступать в к-к-колледж. Посмотри на администрацию этих колледжей! Ты же знаешь, что они делают со студентами, которые против войны. Как после этого хотеть в колледж? Высшее образование… Я считаю, что это низшее образование. Может, пойду в колледж, а может, нет. Сейчас я еще ничего не п-п-планирую.
Разговор о Нью-Йорке № 18, после того, как она не ночевала дома.
- Никогда больше так не делай. Никогда не оставайся у людей, которых мы не знаем. Кто эти люди?
- Н-никогда не говори "н-никогда".
- Кто эти люди, у которых ты ночевала?
- Друзья Ш-шерри. По музыкальной школе.
- Не верю.
- Почему? Ты не в-веришь, что у меня могут быть друзья? Что я могу кому-то нравиться - в это не в-веришь? Что люди могут мне предложить переночевать у них - в это не в-веришь? Во что же ты тогда в-в-в-веришь?
- Тебе шестнадцать лет. Ты должна возвращаться вечером домой. Ты не должна оставаться на ночь в Нью-Йорке.
- Хватит напоминать мне, сколько мне лет. Мало ли кому сколько лет.
- Когда ты вчера уезжала, мы ждали тебя к шести. В семь ты позвонила и сказала, что остаешься. Мы сказали - нет. Ты настаивала. Сказала, что тебе есть где ночевать. Я уступил.
- Уступил, точно.
- Но больше так не делай. Если такое повторится, ты больше одна в Нью-Йорк не поедешь.
- Ха, кто это сказал?
- Я, твой отец.
- Посмотрим.
- Давай заключим договор.
- Какой еще договор, отец?
- Если ты снова поедешь в Нью-Йорк, задержишься допоздна и поймешь, что тебе надо где-то переночевать, переночуешь в семье Уманофф.
- Уман-нофф?
- Они тебя любят, ты их любишь, они знают тебя с пеленок. И у них очень хорошая квартира.
- К-к-квартира! Там, где я ночевала, тоже очень хорошая к-квартира.
- У кого ты ночевала?
- У Билла с Мелиссой.
- А кто такие Билл и Мелисса?
- Л-л-люди.
- Чем они зарабатывают? Сколько им лет?
- Мелиссе д-д-двадцать два, а Биллу д-девятнадцать.
- Студенты?
- Бывшие. Сейчас они з-занимаются организацией п-помощи вьетнамцам.
- Где они живут?
- Ты что, приедешь забирать меня?
- Мне хотелось бы знать, где они живут. В Нью-Йорке есть разные районы - хорошие и плохие.
- У них отличный район и дом отличный.
- Где?
- В Монингсайд-Хайтс.
- Они студенты Колумбийского университета?
- Б-были.
- Сколько народу живет в этой квартире?
- Не понимаю, п-почему я должна отвечать на все эти в-в-вопросы.
- Потому что ты моя дочь и тебе шестнадцать.
- Значит, из-за того, что я твоя дочь, я всю оставшуюся ж-жизнь…
- Нет, когда тебе исполнится восемнадцать и ты окончишь школу, делай что хочешь.
- Значит, все дело в каких-нибудь двух г-годах?
- Совершенно верно.
- Ка-акая же разница, что такого случится за эти два года?
- Ты станешь независимой личностью, которая может сама заработать себе на жизнь.
- Я и сейчас м-могла бы сама зарабатывать на жизнь, если б-бы захотела.
- Пока я не хочу, чтобы ты ночевала у Билла с Мелиссой.
- П-почему?
- Я за тебя отвечаю. Я хочу, чтобы ты останавливалась в семье Уманофф. Если ты согласишься, то можешь ездить в Нью-Йорк с ночевкой. А нет - больше не будешь. Выбирай.
- Я буду останавливаться, где хочу.
- Если так, ты не будешь ездить в Нью-Йорк.
- Посмотрим.
- Никаких "посмотрим". Не поедешь, и точка.
- Интересно, к-к-как ты меня уд-держишь!
- Подумай хорошенько. Если ты не согласна останавливаться в доме Уманофф, в Нью-Йорк ты больше не поедешь.
- А как же в-в-война?..
- Я отвечаю за тебя, а не за войну.
- Я знаю, что ты за в-в-войну отвечать не хочешь, поэтому и приходится ездить в Нью-Йорк мне. Потому что там люди свою ответственность за в-в-войну чувствуют. Им с-с-с-овестно, когда американцы взрывают целые в-в-вьетнамские деревни. Им совестно, когда американские бомбежки в к-к-клочья разносят вьетнамских д-д-детей. А тебе не совестно, и матери тоже не с-с-совестно. Не так сильно война тебя волнует, чтобы ты хоть однажды нарушил свой распорядок дня. Не говоря уж о том, чтобы ночь провести не дома. Мысли о войне не мешают тебе спать спокойно. Война тебя совершенно, ну никак не к-к-колышет.
Разговоры о Нью-Йорке № 24, 25 и 26.
- Ты достал меня этими разговорами, папа. Хватит. Не хочу больше. Никто так не отчитывается перед своими родителями.
- Если ты, несовершеннолетняя, уезжаешь из дому на день и не возвращаешься ночевать, то изволь уж так отчитаться перед родителями.
- С такими родителями и спятить можно - лезут и лезут в душу. Мне не нужно, чтоб вы меня понимали, мне нужна с-с-с-свобода!
- Ты предпочла бы, чтобы я был бесчувственным и не пытался тебя понять?
- Да! Предпочла бы. Думаю, что предпочла. Попробуй для разнообразия - тогда увижу.
Разговор о Нью-Йорке № 29.
- Пока ты не взрослая, у тебя нет права разрушать жизнь нашей семьи. Вырастешь - тогда делай что хочешь. А пока тебе нет восемнадцати…
- Только и можешь, что думать, говорить и заботиться о нашей м-м-миленькой семейке.
- Но ты ведь тоже только об этом и думаешь. Иначе - с чего тебе бушевать?
- Ну уж нет!
- Конечно да, Мерри. Вот ты беспокоишься за вьетнамские семьи. Негодуешь, что там гибнут семьи. А ведь их семьи - такие же, как наша, они вправе жить так же, как наша семья, этого и хотят. И разве не этого ты для них хочешь и не этого ли хотят для них Билл и Мелисса? Надежной и мирной жизни, как у нас.
- Жить в комфортабельной пустоте? Нет, Билл и Мелисса точно не хотят для них такого. И я не хочу.
- Правда не хочешь? Подумай-ка хорошенько. Я думаю, что эта комфортабельная пустота им бы понравилась, честное слово.
- Они просто хотят спокойно ложиться спать, в своей стране, жить своей жизнью и не бояться, что ночью их в-в-взорвут. Разорвут в клочья ради благополучия людишек из Нью-Джерси, которые живут мирной, н-н-надеж-ной, тупой ж-жизнью жадин и кровопийц!
Разговор о Нью-Йорке № 30, после того, как Мерри переночевала в семье Уманофф.
- Они такие, ах-ох, либералы, эти Барри и Марсия. Но держатся за свою удобную б-б-буржуазную жизнь.
- Они преподаватели, серьезные представители академических кругов, протестующие против войны. У них были гости?
- Были. Тоже преподаватели. Тоже против войны. Один преподает английский, другой - социологию. Этот, по крайней мере, поднял п-п-против войны всю семью. Они вместе выходят на марши. Вот это семья! Не то что какие-то чертовы к-к-коровы.
- Значит, тебе у них понравилось.
- Нет, я хочу быть со своими друзьями. Что за чушь - приходить к Уманофф в восемь часов. Все самое интересное происходит после восьми. К чему уезжать из Римрока, чтобы сидеть после восьми с твоими друзьями. Я хочу быть со своими.
- Так или иначе, что-то у нас получилось. Мы пришли к компромиссу. Гебе не удалось побыть с друзьями после восьми, но зато ты провела с ними целый день, а это гораздо лучше, чем ничего. Я рад, что соглашение сработало. Надеюсь, ты тоже. В следующую субботу поедешь?
- Я на годы в-в-вперед не планирую.
- Если хочешь поехать в следующую субботу, ты должна заранее позвонить Уманофф и дать им знать, что приедешь.
Разговор о Нью-Йорке № 34, после тою, как Мерри не явилась ночевать в дом Уманофф.
- Итак. Мы заключили договор, и ты его нарушила. Больше ты никуда по субботам не ездишь.
- Я под д-д-домашним арестом?
- На неопределенный срок.
- Ч-ч-чего ты так боишься? Что, ты думаешь, я натворю? Я сижу у друзей. Мы обсуждаем в-в-войну и другие важные вещи. Не понимаю, почему ты меня все время расспрашиваешь. Ты же не пристаешь ко мне с дурацким расспросами, когда я возвращаюсь из магазина Хэмлина. Чего ты так боишься? Тебя просто крючит от страха. Но нельзя же всю жизнь прятаться тут, в лесах. Не надо п-п-пачкать меня своим страхом, я не хочу быть такой т-трусливой, как ты и мама. Вам достаточно и к-к-коров. Но кроме коров и деревьев, есть еще люди. Люди с настоящей б-б-болью. Не хочешь этого признавать? Или боишься, как бы меня не уложили в койку? Этого ты боишься? Но я не слабоумная - не залечу. Разве я хоть когда-то проявила б-б-безответственность?
- Ты нарушила договор. Обсуждать больше нечего.
- Мы что с тобой, в одной корпорации? Это тебе не бизнес, папа. Хочешь устроить домашний арест? Да вся жизнь в этом доме - все равно что жизнь под арестом.
- Мне не очень-то нравится, когда ты себя так ведешь.
- А мне - как ты. И никогда не нравилось. Так что ты бы помолчал, папа.
Разговор о Нью-Иорке № 44, в следующую субботу.
- Я не повезу тебя на вокзал. Ты не выйдешь из дома.
- А что ты, интересно, сделаешь? З-заб-б-барикадируешь меня? Как ты меня остановишь? Привяжешь к моему д-д-детскому стульчику? Ничего себе обращение с дочерью! Вот уж не думала, что мой отец начнет угрожать мне силой.
- Никакой силой я тебе не угрожаю.
- А как же ты собираешься не выпустить меня из дому? Я же не бессловесная тварь, как мамины к-к-к-ко-ровы! И я не собираюсь оставаться тут на веки вечные, слышите мистер Хладнокровие, С-с-покойствие и Выдержка?! Чего ты боишься? Почему ты боишься людей? Ты разве не слышал, что Нью-Йорк - один из знаменитейших культурных центров? Туда едут со всего мира. Тебе всегда так хотелось, чтобы у меня были новые впечатления. Почему же мне нельзя ездить за ними в Нью-Йорк? Лучше, чем торчать в этой дыре. Из-за чего ты так переживаешь? Страшно, что я до чего-нибудь додумаюсь самостоятельно? До чего ты не додумался первым? Что не совпадает с твоими планами насчет семьи - ты ведь всегда все продумываешь и знаешь, как п-п-правильно поступить! Я всего-навсего сяду в какой-то несчастный поезд и поеду в город. Миллионы людей каждый день делают это, когда едут на работу. Свяжусь не с теми людьми? Не дай бог, додумаюсь до чего-нибудь страшного? Ты вот женился на католичке-ирландке. Как отнеслась твоя семья к тому, что ты связался не с теми, с кем надо? Она вышла замуж за ев-в-в-рея. Что думала ее семья насчет "не с тем связаться"? Неужели я могу сделать что-нибудь еще худшее? Закручу любовь с чернокожим парнем - этого ты боишься? А, папочка? Лучше бы ты беспокоился о чем-нибудь важном, например о войне, а не о том, что твоя маленькая дочурка, эта оранжерейная девочка, одна сядет на поезд и поедет в б-б-большой город.
Разговор о Нью-Йорке № 53.
- Ты так и не скажешь мне, какая т-т-такая ужасная судьба меня постигнет, если я сяду на п-п-поезд и поеду в город? В Нью-Йорке дома тоже с крышами. И замки есть, и двери. Дверь запирают не только в Олд-Римроке, штат Нью-Джерси. Ты когда-нибудь думал об этом, Сеймур-Лейвоу-это-звучит-почти-как-любовь? Ты осуждаешь все, что тебе ч-чу-чуждо. А ты не думал, что среди ч-чуждого может быть и хорошее? И что во мне, твоей дочке, заложен п-п-правильный инстинкт на хорошее? Ты прямо-таки ждешь от меня, что я обмишурюсь. Если бы ты мне хоть каплю д-д-доверял, ты бы мог допустить, что я общаюсь с п-правильными людьми. Но ты мне совершенно не д-д-доверяешь.
- Мерри, ты знаешь, о чем я говорю. Ты сошлась с политическими радикалами.
- Радикалы! Не согласны с т-т-тобой, значит, радикалы.
- Эти люди - политические экстремисты.
- Без радикальных идей н-н-ничего не добиться, папа.
- Тебе всего шестнадцать, они много старше, у них больше опыта.
- Так, может, я от них чему-нибудь научусь? Экстремизм - это с-с-сокрушение маленькой страны во имя изв-в-в-ращенных взглядов на свободу. Отрывать у мальчишек ноги и то, что между ног, - вот он, экстремизм, папа. А поехать в Нью-Йорк на автобусе или на п-поезде и переночевать в запертой, надежной квартире - не вижу тут ничего такого экстремистского. Каждый старается найти на ночь крышу над головой. Скажи мне, где тут экстремизм? Что тут плохого, скажи! К-к-крайние взгляды! Что в них крайнего, папа? То, что люди пытаются что-то переменить, - это экстремизм, да? Если ты так думаешь, это т-т-твои проблемы. Но для кого-то попытаться спасти человеческие жизни важнее, чем получить диплом в Колумбийском университете. Тоже мне, нашел экс-с-с-стремизм.
- Ты говоришь про Билла и Мелиссу?
- Да. Она бросила учебу, потому что для нее есть вещи поважнее, чем д-диплом. Остановить убийство для нее важнее, чем заработать бумажку, на которой написано "бакалавр". Это ты называешь экстремизмом? А я думаю, что экстремизм - это жить как ни в чем не бывало, когда вокруг творится чистое безумие. Когда людей эксплуатируют направо и налево, а ты каждый день напяливаешь костюм, повязываешь г-г-галстук и идешь на службу. Как будто ничего такого не происходит. Вот он, экстремизм. Экстремальная т-т-тупость - это уж точно.
Разговор о Нвю-Иорке № 59.
- Все-таки кто они?
- Учились в Колумбийском. Бросили. Я тебе все это уже говорила. Они живут в Монингсайд-Хайтс.
- Этих сведений недостаточно, Мерри. Там наркотики, там всякий сброд, это опасное место. Мерри, ты можешь попасть в историю. Кончится, избави боже, тем, что тебя изнасилуют.
- Потому что я не с-с-слушалась папочку?
- Мерри, это возможно.
- Насилуют и тех, кто слушает папочек, и тех, кто не с-слушает. Иногда сами папочки и насилуют. У насильников тоже есть д-д-дети. Появляются в результате насилия.
- Пригласи Билла и Мелиссу приехать к нам в гости на выходные.
- Как же, они всю жизнь мечтали.
- Послушай, а может, тебе уехать? Вместо последних двух классов школы - подготовительный курс для поступления в колледж? Может, тебе и правда хватит уже жить дома, с нами?
- Вечно планируешь. Вечно силишься выработать самый разумный к-к-курс.
- А как же иначе? Как я могу не планировать? Я мужчина. Я муж и отец. Я веду бизнес.
- Я веду б-б-бизнес, значит, я существую.
- Есть много школ. С разными интересными направлениями, с большим предоставлением свободы… Поговори с вашим консультантом по вопросам дальнейшего образования. Я тоже наведу справки - и если тебе надоело жить с нами, можешь уехать в школу. Пожалуй, здесь тебе и в самом деле скучно. Давайте все вместе серьезно обсудим, куда ты можешь поехать.
Разговор о Нью-Йорке № 67.
- Можешь активно бороться против войны здесь - в Морристауне и в Олд-Римроке. Агитируй против войны в своей школе…
- Папа, я хочу д-д-делать это по-своему.
- Выслушай меня. Пожалуйста, выслушай. Здесь, в Римроке, нет никого, кто протестовал бы против войны. Скорее, напротив. Ты хочешь быть в оппозиции? Будь в оппозиции здесь.
- Как тут развернуться? Что делать - м-м-маршировать вокруг магазина?
- Можно создать здесь организацию.
- "Римрокцы против войны"? Это, конечно, сдвинет дело с м-м-мертвой точки. Особенно если будет еще "Средняя школа Морристауна против войны".
- Предположим. А "Война у нас дома"? Чем не лозунг? Вот и давай - приведи войну в дом, в свой маленький городок. Тебе нравится быть непопулярной? Непопулярность тебе обеспечена, уверяю.
- Я вовсе не м-м-мечтаю стать непопулярной.
- Ну, это неизбежно. Твоя позиция очень непопулярна в Римроке. Если заговорить тут в полный голос о войне, искры посыплются. Почему бы тебе не просветить здешнюю публику насчет войны? Это, знаешь ли, тоже часть Америки.
- Н-н-несущественная.
- Тут живут американцы, Мерри. Ты можешь быть антивоенной активисткой прямо здесь, на месте. И в Нью-Йорк ездить не надо.
- Ну да, быть активисткой в собственной г-г-гостиной.
- Почему, можно и в клубе.
- В зале, вмещающем двадцать человек.
- Морристаун - главный город округа. По субботам можешь ездить туда. Там есть люди, настроенные против войны. Судья Фонтейн против, ты это знаешь. Мистер Эвери против. Они вместе со мной подписывали обращение. Старик-судья ездил со мной в Вашингтон. Здешней публике не понравилось, что мое имя стояло под петицией. Но такова моя позиция. Ты можешь организовать марш в Морристауне. Поработай над этим.
- А тамошняя школьная газета меня поддержит. И в результате в-в-войска выведут из Вьетнама.