Леонид Иванов принадлежит к ветеранам славной "овечкинской" плеяды очеркистов, успешно и плодотворно развивает в наши дни традиции боевой сельской публицистики. Широко известны его книги "Добрые всходы", "Край мой любимый" и другие. Время действия очерков, составивших новую книгу Л. Иванова, - семидесятые годы. Автор пишет о сибирских совхозах, о людях, работающих в специфических условиях этого плодородного, огромного и сурового края. Проблемы создания зерновых и животноводческих комплексов, борьбы за высокую продуктивность хозяйства волнуют автора и людей, о которых он пишет. С одним из них, Героем Социалистического Труда Г. М. Ефремовым, знакомит нас очерк "Под счастливой звездой". Проблемы урожая, возрождения русского поля и привлечения молодых специалистов поднимаются в очерке "В канун отрадных перемен", посвященном Нечерноземью.
Содержание:
ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ 1
О ГЛАВНОЙ ХЛЕБНОЙ КЛАДОВОЙ СТРАНЫ 16
ХОД ПРИРОДЫ - ЗАСУХА… 17
ХОД ПРИРОДЫ - СОРНЯКИ 19
ГИМН ЧИСТЫМ ПАРАМ 20
РЕЗЕРВЫ 21
НЕ ТОТ ХЛЕБ, ЧТО НА ПОЛЯХ, А ТОТ, ЧТО В ЗАКРОМАХ 23
НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ 25
В КАНУН ОТРАДНЫХ ПЕРЕМЕН 59
СОДЕРЖАНИЕ 68
Примечания 68
ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ
Через двадцать минут город Шадринск, - сообщила проводница, возвращая мой билет. И сразу вспомнился Григорий Михайлович Ефремов, к которому я держал путь, вспомнилась и последняя встреча три года назад.
1
Началось-то тогда все с Терентия Семеновича Мальцева. Мы сидели с ним в просторной комнате, заставленной большими шкафами, полными книг, беседовали… А беседовать с известным колхозным ученым Терентием Мальцевым - это значит говорить об урожае или о том, что тесно связано с урожайными делами. В этот раз беседа тоже об урожае, но как бы с другой стороны: речь зашла о любви к земле. В последние годы в нашей печати много говорится о любви к земле, к родному селу.
Терентий Семенович начал издалека:
- Я частенько задумываюсь над судьбой хлебопашца… Крестьянина земля кормила, он любил ее, держался за свою землю, зато и работал на ней с большой охотой и не знал усталости, хотя и очень тяжело доставался мужику свой хлеб, очень тяжело. И вот организовали колхоз. В первые годы эта привычка - работать с охотой, без устали - сохранилась, я бы сказал - приумножилась. Большинство колхозников, скажем, в нашей артели, работали именно без устали, с любовью, рано поднимались, поздно уходили с поля. Конечно, попадались и лодыри, - такие всегда в деревне бывают, - но большинство-то работали замечательно! Это ведь у крестьянина в крови - сделать все добротно. Поле ли забороновать, стог ли сена сметать. Любил мужик своим уменьем похвастаться, да и полюбоваться делом рук своих. Ох, как дружно тогда работали!
- Но как разжечь в современном крестьянине тот огонек, о котором вы так восторженно рассказываете, как привить утраченную любовь к земле?
- Очень просто! - оживился Терентий Семенович. Но тут же, улыбнувшись, поправился: - Нет, не очень просто, конечно, а очень трудно…
Он начал припоминать историю своего колхоза, его взлеты и падения. И чаще всего это зависело от руководителей артели.
- Выходит, в современных условиях прививать любовь к земле должно через руководителей, агрономов?
- Да! - решительно произнес Терентий Семенович. - В современных условиях главное зависит, думается, от распорядителя. Если распорядитель сам искренне любит землю, работу на земле, то он всегда сумеет увлечь и своих помощников, привить им эту самую любовь. А при плохом распорядителе нельзя, конечно, ждать добра… Если сам он не любит работу на земле, не любит свое хозяйство, значит, загубит дело, разуверит и тех, кто еще не совсем утратил любовь к земле.
Слушаю неторопливую речь народного академика, а перед глазами проходит вереница знакомых мне распорядителей, как Терентий Семенович именует руководителей колхозов и совхозов. В их числе и сам Терентий Семенович! Да, эти всплывшие в моей памяти распорядители полюбили свое дело, работу на земле, потому-то и добились замечательных успехов. Я попросил Терентия Семеновича назвать кого-либо из своих знакомых, которых можно бы отнести к числу передовых распорядителей.
- Да возьмите хотя бы Ефремова! - быстро откликнулся Терентий Семенович. - Вы ведь знаете Григория Михайловича Ефремова? Сейчас он директор совхоза "Красная звезда". Лет десять назад принял совершенно разваленное хозяйство, а теперь оно одно из самых передовых в области - и по урожайности полей, и по всем другим делам. И все это, конечно, потому, что там подбирались добрые распорядители, любящие свое дело, свою землю. А при добрых распорядителях… Но на эту тему мы уже говорили. Обязательно съездите к Ефремову! - посоветовал Терентий Семенович.
Григория Михайловича Ефремова я вообще-то знал, но… больше по рассказам других товарищей. Видел же его несколько раз на совещаниях, однажды слышал его выступление. Конечно, читал о нем, так как в газетах о Ефремове частенько писали. А вот сейчас, когда о Ефремове напомнил Терентий Семенович, мне вспомнились рассказы Валентина Овечкина. Именно от него-то я больше всего и знал о Ефремове. А Валентин Овечкин давно был знаком с Ефремовым, ездил к нему и тогда, когда тот был директором Понькинской МТС, и позднее, когда он работал на посту директора совхоза. Валентин Владимирович откровенно любил Ефремова, часто восхищался им и его делами.
- Есть руководители, - говорил как-то Овечкин, - которые после себя никакого доброго следа на земле не оставляют: пошумят в общем и целом, а никакой доброй памяти нет. А есть такие, которые стремятся сделать как можно больше нужного и полезного для всего общества. Вот к таким относится и Ефремов.
Помнится, он подробно рассказывал, как Ефремов вывел Понькинскую МТС в число передовых по стране. Надо заметить, что эта МТС обслуживала и поля Терентия Семеновича. И, как я понял, главное у Ефремова - забота о людях!
- И ведь что любопытно, - с восхищением говорил Овечкин, - Ефремов-то всего лишь практик, сын крестьянина-бедняка, ему довелось походить в школу всего две зимы. Потом работал шофером, трактористом, комбайнером. В армии служил в танковых частях. И вот когда его МТС была в ореоле славы, Ефремову порекомендовали учиться. И он, уже не очень молодой, отец четырех детей, согласился стать студентом техникума, получил диплом с отличием!
Еще обращал внимание Овечкин на то, что Ефремов всегда в гуще людей, умеет работать с подчиненными. Тут, надо думать, сказалось то, что в армии он был политработником. Отсюда, заключил Овечкин, и его особая забота о людях.
И вот Ефремову предлагают стать директором свиноводческого совхоза. А ведь он механизатор, с мальчишеских лет на машинах… К тому же от Ефремова не скрывали, что совхоз доведен до развала, да он и сам об этом знал, так как усадьба его МТС была в нескольких километрах от совхоза. Но и это не все: предлагая Ефремову отстающий совхоз, в обкоме заранее уведомили, что к этому хозяйству присоединят еще и два соседних отстающих колхоза.
- Как бы ты поступил в этой ситуации? - улыбаясь, спросил тогда Овечкин. И, не ожидая моего ответа, сказал: - Можешь не раздумывать, знаю, что отбрыкивался бы и руками, и ногами. Да и любой другой отказался бы. Любой, но не Ефремов! Возможно, тут повлияло и то, что в те годы ширилось гагановское движение - приход передовиков в отстающие бригады и предприятия. Но мне-то думается - в обкоме партии решили поиграть на самолюбии Ефремова: вот, мол, на отстающий участок Ефремова не затянешь. Но Ефремов поступил, как и подобает коммунисту, - а в партии он с тридцать девятого года, - согласился в отстающий совхоз.
И еще одну интересную деталь сообщил мне тогда Валентин Овечкин: будто бы Елизар Мальцев одного из главных героев своего романа "Войди в каждый дом", Егора Дымшакова, писал с Григория Михайловича Ефремова, потому что знает его, бывал у него в МТС.
Все эти воспоминания мигом промчались в голове. А теперь и Терентий Семенович помогал дорисовывать портрет Григория Ефремова: ищет новое, советуется с передовиками, учеными.
Я спросил: чем все же можно объяснить успехи Ефремова и на новом поприще?
- А о секретах мы уже говорили, - ответил Терентий Семенович. - Любит свое дело! Правда, - тут Терентий Семенович усмехнулся, - работу со скотиной он не любил, как и я, между прочим, но когда выращивание скотины стало его главным делом, он, как всякий настоящий хозяин, сумел полюбить и свое новое дело.
Терентий Семенович считает Ефремова руководителем современным: он умеет оказывать доверие своим специалистам.
- У него в МТС был хороший агроном Синев, - продолжал Терентий Семенович. - Он приехал сюда после Тимирязевки. Ефремов предложил ему сразу же занять пост главного агронома, но Синев решительно отказался, попросил поставить сначала участковым агрономом. А потом уж согласился и главным и очень хорошо помогал колхозам, потому что дельный, знающий и настойчивый.
- А где Синев сейчас?
- Где же ему быть? У Ефремова, конечно… Когда ликвидировали МТС, то Синеву предложили большую должность в областном управлении, но он не захотел от земли отрываться. Тут его и перехватил Ефремов. Ну, конечно, и Синев с радостью, потому что знает: при Ефремове будет полным хозяином на земле, а в таких условиях дельному агроному, конечно, приятно работать. И хорошо он работает, уже в совхозе ему присвоили звание заслуженного агронома РСФСР. Вы с ним обязательно побеседуйте - умный и любящий землю человек.
Когда я стал прощаться, Терентий Семенович напомнил:
- Между прочим, Ефремов тоже был избран делегатом Двадцать третьего съезда партии. Вместе с ним мы ездили. Вообще Григорий Михайлович под счастливой звездой родился.
2
Началось с недоумения. В совхоз "Красная звезда" в тот раз я приехал поздно вечером и сделал это совершенно сознательно, полагая, что в разгар уборки хлебов днем никого из начальства на усадьбе не застанешь. А вот вечером, как это водится в совхозах, все командиры собираются у директора, докладывают о результатах работы за день, договариваются о планах на завтра. Но… здесь этот обычай, оказывается, не соблюдают. Хозяйка совхозной гостиницы сказала мне, что контора совхоза закрывается в пять часов.
- И во время уборки? - недоумевал я.
- Всегда так. - Она глядела на меня так, будто я с луны свалился и потому не знаю здешних порядков. Но все же пояснила: - Давно уж эдак-то у нас, Григорий Михайлович постановил.
Но и это я истолковал по-своему: значит, и в ночные часы руководители на полях, директор не разрешает им засиживаться в конторе.
Совхозная гостиница располагалась на втором этаже (в нижнем - комбинат бытового обслуживания) и, как выяснилось, была почти пуста. А ведь не так еще давно в страдную-то пору негде было разместить отряды уполномоченных… Хозяйка сообщила, что в гостинице проживают лишь художники из Свердловска - приглашены украшать Дворец культуры.
- Дворец-то, значит, только что построили?
- Нет, давно построен, но получше украшают они его…
Комната, отведенная мне, была весьма уютной, с большим окном и… с большим телевизором "Радий". Мне и в столице-то лишь раз довелось попасть в номер с телевизором…
Из окна комнаты в ночную пору ничего особенного не увидишь, лишь дальние и ближние электрические огни.
Утром поднялся пораньше - боялся упустить директора. Но в семь утра совхозная контора, расположенная в большом каменном доме, была закрыта. Отправился побродить по поселку, о котором слышал еще от Овечкина. Он говорил, что Ефремов построил центральную усадьбу заново, на новом месте - на бывшем картофельном поле,
Поселок этот больше походил на городок, хотя по размерам, конечно, уступал. Есть дома и многоэтажные, вообще много построек из кирпича. На краю поселка, вблизи прекрасной березовой рощи, высилось здание ремонтной мастерской, которая обнесена высокой оградой. А вблизи рощи - тихая улица, дома здесь утопают в зелени фруктовых и декоративных деревьев, в огородах и палисадниках много различных цветов. На этой улице все дома одноэтажные, но, как видно, весьма просторные. Уж не те ли, о которых рассказывал Валентин Овечкин - особнячки для специалиста…
Видел я и детский сад, где уже резвились ребятишки, видел и прекрасное здание средней школы. Оно, как видно, только что построено. Видел и водонапорную башню. А встретив машину с красными газовыми баллонами, понял, что здесь есть и газовые плиты.
Вернувшись в свою комнату, я словно бы иными глазами смотрел в широкое окно. И теперь мог в полной мере оценить вкусы здешних хозяев. Поселок построен на бугре, и отсюда далеко все просматривается. В долине, окружившей поселок, стоят деревянные дома. А дальше опять пригорок, на котором виднеются березовые колки, а местами и сосенки. Красиво и как-то очень уж просто здесь! Мне все это напомнило Кисловодск: кто бывал там, тот знает "Храм воздуха". Вот и совхозный поселок расположился в таком храме воздуха.
К конторе пришел в восемь утра. У подъезда стояли два мотоцикла и две легковые машины. А в самой конторе необычная для страдной поры тишина. Даже у директора не было посетителей.
За большим столом сидел Григорий Михайлович Ефремов. Фигура его напоминала гриб-боровик, у которого очень мощный корень, отливающая бронзой шляпка. Таким именно показался мне Григорий Михайлович: могучий в плечах, а гладко выбритая голова заметно загорела на солнце.
Почему-то трудно завязывался разговор. Я хотел было упрекнуть: странная тишина в разгар уборки. Но, пораздумав, спросил про урожай.
Григорий Михайлович надел на нос очки, - до этого они лежали на столе, - взял в руки сводку.
- Вот последние данные, - начал он негромко. - За день валки обмолотили с тысячи ста пятнадцати гектаров, через неделю должны завершить обмолот. А урожай чуть повыше семнадцати центнеров с гектара. Это чистый вес, без мусора. Кое-кто учет ведет по бункерному весу, мы бункерный не признаем, только чистое зерно.
Говорил он спокойно, как будто сообщал самое обычное. Но ведь цифры-то замечательные! Я знал, что в области обмолочена лишь треть урожая. А здесь - половина, и работы осталось на неделю.
Я сказал Ефремову, что слышал о нем от Овечкина. Округлое лицо Григория Михайловича сразу как-то подобрело, полные губы расплылись в улыбке.
- Прекрасный человек был Валентин Владимирович! - воскликнул он. - Первый раз мы встретились с ним в пятьдесят четвертом году в Кремле… С ним тогда были еще два писателя - Елизар Мальцев и Геннадий Фиш. С Елизаром-то я раньше был знаком, он наезжал в нашу МТС, а недавно прислал свою книгу "Войди в каждый дом". Пишет, что Дымшакова будто бы с меня писал. - Довольная улыбка пробежала по губам Григория Михайловича.
И разговор у нас пошел совершенно непринужденно. Я все же спросил: почему в разгар уборки такая тишь да гладь, контора только к восьми утра открывается?
В ответ Григорий Михайлович улыбнулся.
- Помню, в первый же вечер, как принял этот совхоз, собрались все специалисты в кабинете директора. Усадьба тогда была в другом месте. Доказывают мне, что управляющие фермами сидят у своих телефонов, ждут указаний директора. Так здесь было заведено: утром и поздно вечером все собираются к директору, обсуждают программу на завтра. Управляющие без директорского указания шага не могут сделать. Я спрашиваю: "Разве вы не знаете, что надо делать завтра?" Оказывается, хорошо знают, но ездили по полям и фермам один за другим, ничего не решая конкретно без директора. Короче говоря, работали не головой, а ногами. А я привык строить работу на доверии и на полной ответственности каждого специалиста за свой участок. Поэтому и здесь отменил все эти ежедневные планерки. Все вместе мы собираемся по окончании каждого месяца, когда сделаны экономические анализы работы каждой бригады, фермы. Тут мы заслушиваем отчеты ферм и участков, даем установки на очередной месяц.
- И люди быстро перестроились?
- Нет, это не так-то просто, - усмехнулся Ефремов. - Многие совсем отвыкли работать головой, с карандашом в руках. Понравилось быть простым исполнителем чужих распоряжений. Вот и заездили своего директора, развалили совхоз. Исполнителей много, а заботников нет. И трудно таких было перестраивать в духе, так сказать, доверия и взаимопонимания. Многих пришлось заменить молодыми, и молодые быстрее восприняли новый порядок. Каждый из наших теперешних специалистов в любое время может стать самостоятельным командиром. Возьмите Бориса Васильевича Синева, нашего главного агронома, - он в любое время заменит директора, да и так он мой первый заместитель.
Я начал уточнять детали в организации руководства.
Вот, к примеру, как строит свою работу сам директор. Первые три дня каждого месяца он в конторе. Участвует в анализе материалов о работе ферм, в приеме их отчетов. Затем выезжает на фермы. Но не ради обзора работы, а для детального ознакомления, для встреч с рабочими. Готовит беседу не только об итогах работы за минувший месяц и о задачах на очередной, но и о главных событиях в жизни страны, за рубежом. Директор бывает на каждой ферме обычно раз в месяц, но проводит там весь день: знакомится с производством, обходит все животноводческие помещения, проводит совещания по цехам - отдельно с животноводами, с полеводами, со строителями. В ходе этих встреч выслушивает и все претензии, рассматривает заявления рабочих.
В какой-то мере главные специалисты копируют директора: они в свои дни тоже выезжают на фермы, встречаются с работниками своей отрасли, на месте решают все возникающие вопросы.
Здесь стремятся как можно реже отрывать людей на совещания. Когда в начале месяца на центральную усадьбу вызываются заведующие фермами и бригадиры с отчетами, то в этот день проводятся и партийное собрание, и профсоюзное.
Григорий Михайлович утверждает, что сам он не решает вопросов, входящих в сферу того или иного специалиста.
- Одним словом, - подводит он итог беседы, - мы давно поставили задачу: каждый должен работать семь часов в день, поскольку у нас обычная рабочая неделя. Все, включая управляющих фермами и всех специалистов. Только так! Если специалист не спит ночами, все дни гоняет по участкам, то когда же он будет знакомиться с технической литературой, с новинками по своей отрасли? Когда будет с карандашом в руках анализировать результаты производственной деятельности?