Маша наблюдала за ней снизу и видела ее неуловимо пушистые голени, горошек на выпуклых трусиках и чувствовала, как весь грандиозный пластиковый пол пускается в плавное путешествие относительно ее подметок. Подол оксаниной одежды вяло колыхался от утреннего домашнего ветра.
- Когда его надеваешь, то как будто тебя тихонько трогают.
От восторга и избыточности зависти Маша поместила руки на затылок. Оксана между тем уж спрыгнула на пол и предложила:
- Пойдем дальше?
Ее уже не страшно было взять за руку. Потом они нашли красивый картонный ящик и объединенными усилиями его перевернули. Оттуда высыпались и разбежались в разные стороны крошечные металлические шарики. Они старались закатиться в труднодоступные места, но Маша сумела набить ими карманы.
Туг Оксану что-то серьезно заинтересовало. Она внимательно изучала массивную с вида медную дверь с надписью "Буфет". Она сосредоточенно долбанула дверь сандалией и, удовлетворенная специфическим дребезжанием, жестом позвала Машу. Та, сразу поняв смысл готовящейся операции, встала рядом, упершись плечом в оргстекло.
- Раз, два, три! - скомандовала Оксана; напряженно шаркнули подошвы, безжизненный материал хрюкнул, открывая путь в темный кулинарный мир.
Маша завороженно вздохнула, стала искать выключатель, а потом просто-напросто открыла пошире дверь, проявив присутствующие предметы. Скользнув взглядом по зябким поддонам и косоватым столам, девочки быстро вычислили холодильник в глубине. За стойкой, там же, толкались ящики и коробки. Теплое ситро из бутылки пенилось как шампанское, но в отличие от последнего упоительно пахло клубникой и резиной. Маша легла на стойку навзничь, не обращая внимания на разбросанные, старавшиеся испачкать ее "корзиночки", у которых она съела только крем. Во рту было тесно и нестерпимо сладко.
- Хален, Мален…
- Цвей Бетален! - приговаривала где-то внизу Оксана, кажется, поливая огурцы газировкой. Она была далеко, неисчислимо далеко. Чтобы посмотреть на нее, Маша откинула голову, но видела лишь толстый перевернутый шкаф, бывший холодильник и испорченное шутками пространства лицо Оксаны, уродливое, глупое и нестрашное. Маша не отвечала на ее просьбы, она чувствовала себя даже божественнее, чем та, сидевшая на лестнице.
Необъяснимое опьянение, начавшееся со вкуса пирожных две минуты назад, изменило направление. Беспредельно и сахарно заломило у ступней, горячо поднялось выше, толкнув под коленками; потом забилось сразу во многих местах, привычно и незнакомо одновременно. Удивила только подозрительная несвоевременность происходящего, когда заученно в бока вцепились коготки.
Но вот снова обозначились контуры и рванулись кверху Оксанины прядки. И ее улыбка - улыбка равной. Теперь им хотелось бродить в темноте, и они специально выбрали соответствующий коридор. За поворотом их ожидал лимонный квадратик на полу, порождение освещенной комнаты. Приложив пальчик к губам в знак умолкания, Оксана кивнула на дверь, за которой происходило шевеление присутствующих там существ, а также на изъян в матовом стекле. Толкаясь и сопя, они приникли к зазору и увидели напряженное сцепление двух людей в неполном одеянии. Женщина жалобно вскрикивала, совершенно равнодушная ко всему внешнему в своем действии.
Оксана первая поняла смысл происходящего. Уже давясь, она поймала взгляд подруги; колобок хохота внутри ее лопнул.
- Они… они… там, - договорить у нее не получалось.
Девочки бросились наутек, хотя из-за смеха бежали они очень сумбурно.
- Нет, они там… делали… ребеночка! - обессиленные, они опустились на пол.
- Они там… целовались! - сама эта идея казалась им невероятно смешной. А ВНИИ тем временем был полон звуков, частично порожденных включением девочками разнообразных механизмов, частично суетой прибывших туда людей. Печальному вохровцу все же удалось втолковать милиции, что ЭТИХ двоих надо остановить. И милиция все же приехала и грохотала теперь по лестницам, дрожа от неприятного возбуждения. От девочек, которые снова вступили в Рай, их отделяло совсем немного. Это было ясно обеим сторонам.
Неожиданно Оксана порывисто обняла Машу за плечи и, глядя ей в глаза и улыбаясь, произнесла несколько слов, каждое из которых тут же исчезло в ярких пучинах зеркальной бесконечности.
- Ведь мы же не боимся? Ведь нам же нечего бояться? Ведь им нас не победить? И так будет всегда?
- Да, - ответила Маша. - Так будет всегда!
И они снова засмеялись.
Александр Кутинов
МИША
Больше всего на свете Миша любит соленые грибы, что, согласитесь, немного странно для мальчика восьми лет. Другую пищу он соглашается кушать только при условии, что основным блюдом на столе остаются именно грибы. Мишина мама добавляет в них мелко нарезанный сиреневый лук и подсолнечное масло. Лука она кладет много, гораздо больше, чем кладут хозяйки. Миша своего неудовольствия от присутствия лука не высказывает. В отличие от остальных детей, он никогда не вылавливает лук из супа, а напротив, относится к нему с уважением.
Сейчас Миша - один. Он абсолютно здоров, но сидит с градусником. Он с благоговением наблюдает за волшебной серой ниточкой - ползучей, трепетной, радостной, неумолимой, медлительной, блескучей и коварной. Градуснику очень удобно в мишиной подмышке; сегодня он обильно смазал ее маминым кремом, а потом еще и другим, пахнущим чужим взрослым телом. Он сжимает градусник усилиями своей кожи, чувствуя, как по предплечью разливается мокроватое тепло, а неострый кончик, родитель серой ниточки, ласково тыкается в Мишу, глядя строго вверх. Миша сидит на диване и смотрит на часы. Их стрелки сейчас бессильно висят, как руки двоечника у доски. Миша знает один секрет: когда он выходит из комнаты на кухню, часы нагло начинают идти в обратную сторону. Вот почему их стрелки так долго не могут встать в то положение, когда придет мама. Нельзя сказать, чтобы Миша скучал без мамы или, больше того, боялся оставаться один. Просто, когда она придет, он получит вечернюю пиалку с солеными грибами.
Миша покачивается на крупном малиновом диване, и он скрипит, как телевизор, у которого кончаются все программы. Миша запускает указательный палец в одну, только ему известную дырку. Внутренность дырки слабая, нежная и небесконечная. Часть ее содержимого против мишиной воли достается, когда вынимается сам палец. Миша катает это желтое, податливое и немного противное между ладоней, и на них потом остается старческий, нездоровый запах.
Миша знает, что за дверью кто-то есть. Это существо сидит на полу, на чистеньком полосатом коврике и подслушивает. Если подойти к двери на цыпочках и резко распахнуть ее, то сидящее существо получит по лбу. Но Мише это неинтересно. С гораздо большим удовольствием он сейчас поел бы грибов, но их к этому часу обычно не остается. А к приходу мамы не остается и сопливой лужицы в голубой пиале, грибной водички, в которой плавают черные перед лицом собственной смерти смородиновые листы, потерявшие форму гвоздички, и случайная сизая луковая кожица. Сначала Миша съел грибы - по одному, неторопливо, даже, казалось бы, лениво. Это только кажется, что лениво, на самом деле, он кушает их разборчиво, истово, терпеливо: мысленно проговаривая их имена. Потом он почти с таким же томным удовольствием съедает и прямоугольные кусочки лука, терзая язык терпкой, мучительно сладкой горечью. Все, что остается, он накрывает посеревшим от усердного употребления блюдцем. Этот остаток он съест через часок, когда во рту уже не останется вкуса уничтоженных грибов. Миша пьет маслянистую жидкость через край, немного огорчаясь от ненастоящести и недостаточной густоты. К приходу мамы пиалка уже пуста и вымыта.
Мишина мама - грузиненка. Так ее называет непоправимо растолстевшая тетка-соседка, она постоянно грызет яблоки, но ни разу не предложила их Мише. Он не любит яблоки, но и соседку тоже не любит. Миша уверен, что его мама не знает об этом обидном прозвище. Сам он, правда, не видит в этом ничего обидного, и даже проговаривает это слово, сидя на диване с градусником: Грузиненка. Грузиненка… У мамы тонкая детская шея и маленькие, почти кукольные сапожки. Когда Миша сердится на нее и хочет ее обидеть, он говорит ей: "Ты вообще не мама, ты просто большая девочка!"
Мише кажется, что в дверь постучали. У него в животе лопается беглый, вертлявый комочек неизвестной жизни, но он не стесняется внезапного звука. Он встает, но идет не к двери, а на кухню. Он не собирается обманывать молчаливое существо, сидящее на полосатом половичке. Просто ему очень надо на кухню. Миша знает, что в холодильнике, на проволочной, крашенной в белое сетке стоит трехлитровая банка с грибами. Мама каждый день выдает ему строго определенную порцию - две пиалки; одну утром, одну - когда приходит с работы. И сколько не проси, не даст больше, ибо считает, что больше - будет вредно для мишиного здоровья. Знала бы она, что для его здоровья вредно совсем другое. Миша открывает холодильник и медленно трогает посудину. За спиной, на столе - пустая пиалка, невыносимо пахнущая недавним наслаждением. Миша закрывает холодильник и осторожно берет в руки чашку. Никто не стучал. Ему показалось. Миша вытягивает посудинку в тонкой сильной руке и вдруг начинает быстро-быстро вращать ее, так что верхняя лампочка начинает весело бесноваться по ее краям. Потом руке становится легко и жутко. Пиалка безо всякого стука падает на пол, и осколки проворнее мышей разбегаются в разные стороны. Миша спокойно смотрит на осколки, пытающиеся сложиться в некую красивую мозаику. Если он ляжет в кровать, и опять начнет греть градусник, его не будут ругать? Его и так не будут. Мама его никогда не ругает.
Ждать выше его сил. Миша отодвигает в сторону сыр в полиэтиленовом пакете, банку шпрот, докторскую колбасу во вспотевшей бумаге. И достает грибную посудину. Он ощупывает пластмассовую крышку в поисках слабого места. Крышка бела и неподатлива, пальцы дрожат от напряжения, на их фалангах синеют полосы. Потолок давит на пыхтящего Мишу бледным пузом. Наконец, крышка с легким длинным фуком остается в Мишиных руках. От неожиданности он чуть не роняет банку. Она пуста уже до половины. Пальцами, проявляя недюжинную сноровку, Миша выволакивает откуда-то из середины зеленоватый кривой рыжик. Он божественно вкусен и тонет в океане горячей слюны. Вслед за ним две горькушки, твердые и юркие, и скибку от шляпки старого подберезовика. Надеть крышку еще труднее, но Мише это удастся. Правда, он чуть не плачет от боли под ногтями. Дверца холодильника захлопывается с глухим утробным щелчком. Миша возвращается в комнату, садится на диван и находит дырку.
Миша уже абсолютно спокоен. Интересно, где и как растут грибы? Миша, пожалуй, был бы не прочь и посмотреть. Они растут ЗА ГОРОДОМ. Миша никогда не был ЗА ГОРОДОМ. Хотя, нет. Был. Только очень давно. Так давно, что и вспомнить нельзя. Наверное, тысячу лет назад. Подумав о времени, Миша посмотрел на нахально медлящие стрелки. Оставалось совсем немного. Так немного, что он даже отчего-то усмехнулся.
Когда-то давно они с мамой ездили далеко-далеко. Наверно, это и был ЗАГОРОД. Там было невыносимо жарко, жарко до смерти, но эта жара была жарой человеческого счастья. Ему было сладко и томно, и всегда хотелось спать. Там жили только великаны, черные грустные добрые великаны. Да, они были очень грустны, потому что их выгнали обыкновенные люди, и они вынуждены были жить в ЛОЖБИНЕ. Он не очень хорошо понимает, что такое ЛОЖБИНА, он просто чувствует это слово. Он, мама и великаны жили в ЛОЖБИНЕ, а в самом ее центре стоял круглый розовый дом, перед которым дремали две пожарные машины. Самыми большими, грустными и толстыми великанами были женщины. Они сидели по краям ЛОЖБИНЫ, наверное, потому, что уже не могли двигаться. Великаны поменьше играли в волейбол, и если мяч попадал за начерченный меловой круг, то тут же сгорал, обращаясь в легкий пепел. По траве ползали красные червячки, но если на них наступить, они с протяжным писком превращались в сухие листья. Иногда небо становилось фиолетовым, утопало в сиянии, мама с другими людьми великаньего племени начинала петь длинные и печальные песни, и Мише, изнемогавшему от окружающего мира, хотелось до слез любить все, что находилось рядом. Но грибы там не росли.
Сидя на диване, Миша увидел крошечный кусочек бывшей пиалки, невесть как оказавшийся в комнате и теперь ласкавшийся к его ногам. Он хотел, было, подобрать его, но решил подержать палец в диванной дыре еще минутку.
Елена Мулярова
ХРОНИКА ДВУХ ДНЕЙ ЖЕНИ Д.
ВСТУПЛЕНИЕ
Женя Д., молодая, но уже опытная журналистка, слушает свою любимую радиостанцию "Радио-классика", где работает ди-джеем Оля З., которая одновременно работает и редактором в женском журнале Л., куда Женя Д. пишет все. Женя Д. - универсал. Она пританцовывает под музыку "Радио-классика", подбегает к компьютеру и быстро, в такт музыке, выстукивает статьи про: себорею, камни в почках, внутренний саботаж и секс с мужчиной в чулках. Женя Д. спешит - воскресенье она хочет провести у своего друга весело и беззаботно, не думая о себорее и сексе с мужчиной в чулках. Она хочет секса с мужчиной без чулок.
СОБСТВЕННО ХРОНИКА
Воскресенье.
17.15. Женя Д. встречается около станции метро "Кузьминки" со своим другом Петей О., чтобы вместе направиться к нему домой для веселого времяпрепровождения. По дороге они покупают арбуз.
17.45. На кухне Пети О. Женя Д. и Петя О. едят: морской коктейль, шейку лангуста, пирожки с креветками, на гарнир арбуз. Пьют Рислинг.
18.25. Вместе с Рислингом и шейкой лангуста переходят в комнату. Под музыку Эрика К. выкуривают первый косяк. Женя Д. предлагает Пете О. представить себе цивилизацию, где люди не могут испражняться самостоятельно и именно по этой причине вынуждены как можно быстрее находить себе спутника или спутницу жизни. Сам процесс дефекации при этом табуирован для обсуждения, и в результате чего опоэтизирован до крайности. Петя О. с одобрением говорит Жене Д., что писатель Сорокин отдыхает.
19.15. Вместо Эрика К. начинают слушать Бориса Г. Продолжают пить Рислинг.
19.40. Выкуривают второй косяк. Женя Д. надевает очки, чтобы лучше видеть Петю О., и ложится на пол. Петя О. говорит, что именно это, по его мнению, и означает весело проводить время.
20.15. Женя Д. чувствует, что теряет силы как собеседник и принимается читать номер мужского журнала "Медведь", посвященный порнобизнесу. Особенно ее внимание привлекает статья про оральный секс.
20.30. Женя Д. учится с помощью Пети О. вслух произносить слово "куинилингус". Потом они обсуждают состав мужской спермы, напечатанный в журнале "Медведь". Женя Д. высказывает желание принять продукт внутрь с целью получения содержащегося в нем витамина C. Петя О. обещает Жене Д. покупать ей витамины в аптеке. Женя Д. соглашается, при условии, что витамины будут дорогими. Рислинг.
21.10. Невразумительные телодвижения. Контакты второй степени. Музыка группы D.D., под которую Женя Д. видит клип со своим участием. Обсуждение автостопа по Америке. Разговоры об ожидании праздника, страхе смерти, подготовке к собственной старости. Петя О. сообщает, что он уже готов. Женя Д. выражает зависть. Рислинг.
21.40. Третий косяк. У Жени Д. садится голос.
22.00. Душ по отдельности. В спальне вместе. Не слишком долгий и энергичный секс, что не мешает Жене Д. испытать чувство Л. во всей его ошеломляющей полноте. Петя О. со свойственной ему наблюдательностью сообщает Жене Д., что в момент, который писательница Ю. Снегова, с которой Женя Д. проработала два года, называет сладкой судорогой, у Жени Д. сердцебиение учащается в 5 раз.
23.00. Разговоры, от которых потом возникает чувство собственной неполноценности. Подготовка ко сну.
23.20. Женя Д. вскакивает и заявляет, что не может остаться ночевать у Пети О., который выражает легкое недоумение по этому поводу. Женя Д. просит Петю О. оставаться в постели и не провожать ее до двери. Лихорадочные сборы. Петя О. все же встает, чтобы услышать от Жени Д., что все, чему он научил Женю Д. за время их знакомства - это умение сворачивать шею собственной нежности. Женя Д. сообщает Пете О., что на самом деле он мог бы научить ее чему-нибудь получше.
23.40. Прощание около двери, в результате которого Женя Д., сама не зная зачем, сообщает Пете О., что очень любит его.
23.45. Уже на улице Женя Д. решает позвонить Пете О. по мобильному, чтобы сказать, что на самом деле не очень любит его. Женя Д. обнаруживает, что забыла в квартире Пети О. не только свой мобильный телефон, но и дискету со статьей о внутреннем саботаже, где в завуалированной форме Женя Д. высказывает в адрес Пети О. все то, что не решается сказать ему лично. Женя Д. не возвращается за забытыми вещами и с чувством собственной правоты направляется к метро.
Понедельник.
00.40. Женя Д. выходит из станции метро "Калужская". Ловит машину и ругается с водителем, который упрекает ее в том, что она сама не знает, где живет.
01.10. Женя Д. на собственной кухне пьет чай и решает кроссворд в журнале Л., который дала ей Оля З.
01.30. Засыпает беспокойным сном без сновидений.
10.40. Просыпается и начинает испытывать: чувство тяжелого похмелья, сожаление о бесцельно прожитых годах, ужас и недоумение при мыслях о вчерашнем признании в любви Пете О., а также страх по поводу потери мобильного телефона. В течение часа делает безрезультатные попытки дозвониться до Пети О. и до себя самой по мобильному.
11.40. Принимает душ, ложится в постель и слушает песню Ляписа Т. "В платье белом" и думает, что это любовь с ней рядом амур он крыльями машет это любовь ты сердце не прячь амур не промажет.
12.10. Телефонный звонок. Звонит сосед-подросток с просьбой одолжить ему 3 р.
12.20. Телефонный звонок. Звонит Леша В., редактор передачи "Про это". Он спрашивает у Жени Д. разрешения использовать в передаче "Про это" отрывок из книги писательницы Ю. Снеговой, в котором написано про это. Женя Д. соглашается и жалуется Леше В. на то, что "ее вчера черт дернул за язык". Леша В. выражает Жене Д. сочувствие, приглашает на съемки передачи "Про это" на тему "Это по радио". Кроме того, он высказывает пожелание, чтобы черт дернул Женю Д. за язык в его адрес. Женя Д. говорит, что в его адрес не хочет, зато обещает прийти на передачу "Про это", если ей будет совсем хреново.
12.40. Женя Д. дозванивается наконец до работы Пети О., где ей сообщают, что он заболел и ушел домой. Женя Д. со свойственной ей импульсивностью думает, что Петя О. заболел от признания Жени Д. в чувстве Л., которое, как решает Женя Д., хорошенько подумав, вовсе не является чувством Л., а скорее чувством Н. или чувством С.С. или вовсе не чувством, а желанием того, чтобы в графе "личная жизнь" ее анкеты стояла жизнеутверждающая галочка.
13.00. Женя Д. чувствует озноб и второй раз идет в душ. Во время гигиенической процедуры слышит телефонный звонок, думает, что это Петя О. и бежит к телефону. Это звонит не Петя О., а Оля З., ди-джей "Радио-классика" и редактор журнала Л. Женя Д. говорит Оле З., что она голая, мокрая и ей холодно. На что Оля З. с чувством отвечает, что она Женю Д. больше никуда не отпустит, что она ей нужна, и что она без нее больше не может. Женя Д. понимает, что услышала именно те слова, которые хотела, правда, не от того человека, но это ее не смущает и она, плача от радости, идет домываться.