Поцелуй женщины паука - Мануэль Пуиг 18 стр.


- Девушка с мужем возвращаются на джипе домой. Оба всю дорогу молчат. Естественно, муж уже понял, что она все знает. Наконец они подъезжают к дому. Девушка, дабы показать ему, что готова на все, лишь бы исправить положение, идет в дом, чтобы приготовить ужин, будто ничего и не произошло, и когда возвращается из кухни, тот опять сидит с бутылкой. Она умоляет его попытаться побороть свою слабость, потому что они любят друг друга, а это поможет преодолеть все преграды. Но муж грубо отталкивает ее, и она падает на пол. Тем временем колдун приезжает в старый заброшенный дом, где лежит женщина-зомби, и обнаруживает там негритянку, свою бывшую жену, которая давно стала старой и он презирает ее за это. Жрец гонит ее прочь, но та отвечает, что больше не позволит ему использовать бедных зомби для своих злодеяний. Она достает кинжал и замахивается. Но ему удается перехватить ее руку, отнять кинжал и вонзить ей же в сердце. Женщина-зомби и не шелохнулась, но мы видим в ее глазах всю боль, которую ей довелось пережить, хотя у нее и не осталось воли, чтобы вмешаться. Потом колдун приказывает зомби идти за ним и говорит ей заведомую ложь: мол, ее муж - чудовище, и он сам приказал превратить ее в зомби, и сейчас он пытается проделать то же самое со второй женой, он ужасно с ней обращается, и поэтому она, зомби, должна пойти и убить его тем же кинжалом, чтобы положить конец злодействам. И по глазам женщины мы видим, что она ему не верит, но ничего не может поделать - она не вольна сама принимать решения, и ей ничего не остается, как подчиниться. И вот они подходят к господскому дому и тихо крадутся по саду. Уже смеркается, скоро ночь. И через окно зомби видит, что ее бывший муж пьяный и что он орет на девушку, дергает ее за плечи и отшвыривает от себя. Колдун тем временем вкладывает нож в руку мертвой женщины. Муж хочет еще выпить, но бутылка пуста, и он трясет ее, пытаясь выдоить еще хоть каплю. Зомби может только подчиняться. Дворецкий велит ей идти в дом и убить мужа. И вот она подходит все ближе и ближе. В ее глазах можно прочитать, что она все еще любит этого человека и не хочет его убивать, но ослушаться приказа не может. Муж не видит, как она приближается. Дворецкий тем временем зовет девушку, он очень вежлив, называет ее "сеньорой", та запирается в своей комнате и вдруг слышит дикий крик мужа, которого зарезала женщина-зомби. Девушка бросается обратно и видит, что тот уже в агонии, распростерт на диване, где он только что лежал совсем пьяный, но теперь у него невероятно трагичный взгляд. И тут входит дворецкий и зовет слуг, чтобы те стали свидетелями преступления; сам он хочет таким образом выйти сухим из воды. Но муж в предсмертных муках признается женщине-зомби, что он всегда любил ее и что все произошло из-за его дворецкого, который хотел завладеть островом и всем, что там есть. Муж говорит, чтобы зомби возвращалась в свое убежище, заперлась и подожгла дом, только так она сможет прекратить свои муки и перестать быть орудием в руках этого извращенного типа. Небо уже совсем потемнело, только изредка его освещают вспышки, надвигается гроза, и муж на последнем издыхании говорит слугам, собравшимся вокруг, что отцы и матери многих из них погублены проклятым колдуном, превращены в живых мертвецов. Все собравшиеся с ненавистью смотрят на дворецкого, тот начинает медленно пятиться, затем выбегает в сад и пытается скрыться. На острове бушует гроза, ураган треплет пальмы, в небе полыхают зарницы, светло как днем, и тогда колдун вытаскивает свой револьвер - слуги останавливаются, он вот-вот убежит из сада, но в этот миг удар молнии испепеляет его. Вскоре дождь стихает. Никто не заметил, как женщина-зомби направилась в сторону своего заброшенного дома. Мы слышим гудок прибывшего парохода, девушка укладывает чемодан и едет к причалу; большую часть своих вещей она оставляет слугам, потому что единственное ее желание теперь - все забыть. Она подходит к пароходу, когда опускают трап. Капитан видит ее с палубы; к счастью, это тот же симпатичный капитан, который в свое время вез ее на остров. Пароход отчаливает; береговые огни отдаляются. Девушка в своей каюте, кто-то стучится в дверь. Она открывает и видит капитана; тот спрашивает, нашла ли она свое счастье на острове. Она отвечает, что нет; и он напоминает: барабаны, которые они слышали в день прибытия, всегда предвещают ужасные страдания или даже смерть. Она говорит, что, наверное, больше никто никогда не услышит этих барабанов. Капитан просит ее на секунду замолчать - кажется, он слышит что-то необычное. Они поднимаются на палубу, и до них доносится чудесная мелодия, это сотни островитян вышли на берег, чтобы спеть для девушки, - своеобразное прощание, полное любви и благодарности. Нашу героиню переполняют эмоции. Капитан одной рукой обнимает ее, будто защищая от кого-то. А где-то там, на острове, в джунглях, полыхает огонь. Девушка прижимается к капитану и пытается унять дрожь, потому что знает - в том огне горит бедная женщина-зомби. Капитан говорит, что ей больше нечего бояться, что все позади, а музыка с острова словно прощается с ней навсегда и сулит будущее, полное счастья… Вот и все… Ну как? в палате тяжелобольной уже вне опасности, медсестра будет всю ночь охранять его безмятежный сон

- Здорово богач спит спокойно, отдав все свое богатство бедняку

- Ах-х-х…

- Чего ты вздыхаешь?

- Жизнь тяжела…

- В чем дело, Молина?

- Не знаю. Я боюсь всего. Боюсь тешить себя напрасными надеждами, что выйду отсюда, боюсь, что меня никогда не выпустят. Но больше всего меня страшит, что они могут разлучить нас, посадить меня в другую камеру и держать там вечно, с каким-нибудь уродом…

- Лучше об этом не думать, раз уж от нас ничего не зависит.

- Знаешь, я не согласен. Я думаю, если пораскинем мозгами, то что-нибудь придумаем, Валентин.

- Что?

- Ну… способ сделать так, чтобы нас не разлучили.

- Смотри не испорть себе все, думай лишь об одном: тебе нужно выйти отсюда, чтобы ухаживать за матерью. Вот и все. Больше ни о чем. Потому что ее здоровье для тебя важнее остального, ведь так?

- Да…

- Думай об этом, и только об этом.

- Но я не хочу думать об этом… И не буду…

- Послушай… да в чем дело?

- Ни в чем…

- Ладно тебе, брось… Не зарывайся в подушку…

- Оставь меня…

- Но в чем дело? Ты что-то скрываешь от меня?

- Нет… Просто…

- Просто что? Когда ты выйдешь, ты станешь свободным человеком, будешь жить среди людей. Если захочешь, сможешь даже присоединиться к какому-нибудь политическому движению.

- Это просто смешно, ты сам знаешь; педикам никто не доверяет.

- Я могу сказать, к кому надо обратиться…

- Никогда в жизни, ни за что, слышишь? Никогда, никогда не рассказывай мне про своих товарищей.

- Почему? Кто догадается, что ты можешь пойти к ним?

- Нет, меня могут допрашивать, а если я ничего не знаю, значит и рассказать ничего не смогу.

- В любом случае существует много различных политических организаций. Если найдешь какую-нибудь подходящую, присоединяйся к ним, даже если они по большей части просто языком треплют.

- Я в этом не разбираюсь…

- У тебя нет близких друзей?., хороших друзей?

- У меня есть глупые подружки, такие же, как и я, с ними можно посплетничать и посмеяться, вот и все.

Но как только разговор заходит о чем-то серьезном… мы уже видеть друг друга не можем. Ведь я говорил тебе, что это такое; ты видишь свое отражение в других и бежишь в испуге. Мы грыземся как собаки, ты не представляешь.

- Когда ты выйдешь, многое может измениться.

- Нет, они никогда не изменятся…

- Ладно тебе, не плачь… Ну не надо… Я уже наслушался, как ты плачешь… Ты, конечно, тоже был вынужден терпеть мои сопли… Но хватит уже. Господи… ты… я из-за тебя начинаю нервничать.

- Ничего не могу с собой поделать… Знаешь, мне всегда так… не везет…

- О, уже свет потушили…

- Конечно, а ты как думал? Уже полдевятого. Ну и хорошо, так ты не увидишь моего лица.

- А с этим фильмом время пролетело так быстро, Молина.

- Вряд ли я смогу сегодня спать.

- Послушай, думаю, у меня получится тебе чем-нибудь помочь. Давай все обсудим. Сначала тебе надо подумать о том, чтобы попасть в какую-нибудь организацию, чтобы не быть все время одному. Так тебе будет легче.

- В какую организацию? Я говорю, что ни черта не смыслю в этом, к тому же не верю во все эти вещи.

- Тогда нечего жаловаться.

- Давай… на этом остановимся…

- Да ладно… не будь таким, Молина.

- Нет… не трогай меня…

- Я что, уже и по плечу не могу тебя похлопать?

- От этого мне еще хуже…

- Почему?.. Ну же, скажи что-нибудь. Мы должны быть откровенны друг с другом. Правда, Молина, я хочу тебе помочь, скажи, в чем дело.

- Я хочу просто умереть. Вот и все.

- Не говори так. Подумай, каково будет твоей матери, друзьям, мне.

- Тебе? Тебе и дела нет…

- Что значит дела нет?! Ну ты и сказал…

- Я устал, Валентин. Устал от этой постоянной боли. Ты не представляешь, как мне больно.

- Где больно?

- В груди, в горле… Почему тоска всегда гложет именно там?

- Это правда…

- Ну вот… из-за тебя я перестал плакать, даже плакать уже не могу. А так еще хуже, этот комок в горле, он так давит, так давит…

- …

- …

- Тебе больно? Я имею в виду этот комок?

- Да.

- …

- …

- Вот здесь? - Да.

- Давай я помассирую.

- Да.

- Здесь?

- Да.

- Так лучше?

- Да… лучше.

- Мне тоже лучше.

- Правда?

- Угу… Это успокаивает…

- Почему успокаивает, Валентин?

- Потому что… не знаю.

- Но почему?

- Может, потому, что я не думаю о себе…

- Ты очень добр ко мне, Валентин.

- Может, потому, что чувствую, что нужен тебе и могу что-то для тебя сделать.

- Вечно ты ищешь всему объяснение, Валентин… Ты безумец…

- Я не привык мириться с обстоятельствами… Мне интересно, что почему происходит…

- Валентин… Можно я тоже к тебе прикоснусь?

- Да.

- Я хочу дотронуться до твоей родинки… над бровью.

- …

- А так можно я прикоснусь?

- …

- А так?

- Тебе не противно, когда я тебя ласкаю?

- Нет…

- Ты добр ко мне…

- …

- Правда, очень…

- Нет, это ты обо мне заботишься.

- Валентин… Если хочешь, можешь сделать со мной что пожелаешь… потому что мне этого хочется.

- …

- Если я тебе не противен.

- Не говори так. Лучше помолчи.

- Я подвинусь к стене.

- …

- Я ничего не вижу, совершенно… здесь так темно.

- …

- Медленнее…

- …

- Нет, так больно.

- …

- Подожди… нет, лучше так, давай я подниму ноги.

- …

- Медленнее… пожалуйста…

- Да, вот так…

- …

- Спасибо… спасибо…

- А ты…

- Нет, ты… Так ты будешь передо мной, хоть я и не вижу тебя в темноте. Погоди, так больно…

- …

- Да, да… вот так хорошо, Валентин. Не больно.

- Так лучше?

- Да.

- …

- А тебе, Валентин?.. Скажи…

- Не знаю, не спрашивай… Я ничего не знаю.

- Как хорошо…

- Помолчи, Молина… немного.

- Просто я… У меня такие странные ощущения…

- …

- Представляешь, я подношу руку ко лбу, чтобы нащупать родинку.

- Какую родинку?.. Она ведь у меня, а не у тебя.

- Я знаю. Но я пытался нащупать родинку, которой… у меня нет.

- …

- Она тебе очень идет, жалко… что я тебя не вижу.

- …

- Тебе хорошо, Валентин?

- Тише… Не говори ничего.

- …

- …

- Знаешь, что я еще почувствовал, Валентин? На какую-то секунду.

- Что? Да говори, только… не двигайся…

- На секунду мне показалось, что меня здесь нет… ни здесь, ни где-либо еще…

- …

- Будто меня вообще нет… Будто ты здесь один.

- …

- Или будто я - это больше не я. Словно теперь я… стал тобой.

Глава 12

- Доброе утро…

- Доброе утро… Валентин.

- Хорошо поспал?

- Да…

- …

- А ты, Валентин?

- Что?

- Хорошо спалось?

- Да, спасибо…

- …

- Мате вроде разносят, не хочешь?

- Нет… Я им не доверяю.

- …

- Что будешь на завтрак? Чай или кофе?

- А ты что, Молина?

- Я, пожалуй, чай. Но если хочешь кофе - без проблем… Запросто. Как пожелаешь.

- Спасибо. Тогда я кофе.

- Пойдешь в туалет первым, Валентин?

- Да, спасибо. Я бы хотел первым.

- Хорошо…

- …

- …

- Знаешь, почему я выбрал кофе?

- Нет…

- Хочу окончательно проснуться, чтобы позаниматься. Недолго, пару часов, но сделать надо много. Чтобы войти в прежний ритм..

- Конечно.

- …а потом небольшой перерыв перед обедом.

- …

- Молина… Ты проснулся нормально?

- Да…

- Настроение уже нормальное?..

- Да, кажется, нормальное… Я ни о чем… не могу думать.

- Это хорошо… Иногда.

- Да, все хорошо… Хорошо.

- …

- … Я даже боюсь говорить, Валентин.

- Тогда не говори… и не думай.

- …

- Если тебе хорошо, просто ни о чем не думай, Молина. Если начнешь копаться в себе, опять настроение испортится.

- А ты?

- Я? Я тоже не собираюсь ни о чем думать, я буду заниматься. Этим я спасаюсь.

- Спасаешься от чего? Жалеешь о том, что произошло?

- Нет, ни о чем не жалею. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что секс сам по себе очень невинен.

- Можно попросить тебя об одолжении?.. Серьезно?

- …

- Давай не… не будем ни о чем говорить, не будем сегодня ничего обсуждать. Только сегодня.

- Как скажешь.

- …Тебе не интересно почему?

- Почему?

- Потому что мне… хорошо… очень хорошо… и не хочется испортить это ощущение.

- Как хочешь…

- Валентин… Мне кажется, я не был так счастлив с самого детства. Когда мама покупала мне новую игрушку или что-то еще.

- Знаешь, вспомни какой-нибудь хороший фильм… и когда я кончу заниматься, ты начнешь рассказывать, пока готовится еда.

- Ладно…

- …

- Какой фильм тебе рассказать?

- Какой-нибудь, что нравится тебе, обо мне не думай.

- А если тебе не понравится?

- Нет, Молина, если он нравится тебе, мне тоже понравится, даже если на самом деле и не понравится.

- …

- Не молчи так. Просто я хочу сказать, что если тебе хорошо, то и я счастлив, у меня такое чувство, что я тебе многим обязан… нет, что я говорю? Потому что ты был добр ко мне, и я тебе благодарен. Поэтому осознавать, что тебе хорошо… для меня приятно.

- Правда?

- Правда, Молина. Знаешь, что я хотел бы послушать? Смешно, конечно…

- Ну скажи…

- Мне интересно, помнишь ли ты свою любимую игрушку, самую-самую любимую… из всех, что покупала тебе мама.

- Кукла…

- Уй…

- Чего ты смеешься?

- Если меня сейчас не выпустят, я напущу в штаны…

- Что тут смешного?

- Просто… О, я сейчас умру… да, психолог из меня еще тот…

- В чем дело?

- Ни в чем… Просто хотел узнать, можно ли провести параллель между мной… и этой игрушкой…

- Ты сам спросил…

- Ты уверен? Может, это был какой-нибудь солдатик?

- Нет, у нее были белокурые волосы, заплетенные в косички, она умела моргать и носила национальный баварский костюм.

- Ай, да откроют они или нет, не могу больше терпеть, уй…

- По-моему, ты в первый раз так смеешься с тех пор, как меня угораздило попасть к тебе в камеру.

- Неправда.

- Клянусь тебе, раньше я не видел, чтобы ты смеялся.

- Да ладно, я смеялся много раз… даже над тобой.

- Да, но только когда выключали свет. Своими глазами я не видел, чтобы ты смеялся.

- Дело происходит в Мексике, в тропическом живописном городке на побережье. Светает, рыбаки на своих лодках как раз уходят в море. До них доносится какая-то музыка. Единственное, что они видят с моря, - это шикарная вилла, она вся освещена, там большие балконы, они выходят в прекрасный сад, где цветет один только жасмин, окружен сад пальмами, а за ними пляж. Большинство гостей костюмированного бала уже уехали. Оркестр играет ритмичную мелодию с маракасами и бонго, но довольно приятную и медленную, вроде хабанеры. Танцуют всего несколько пар, одна выделяется - они все еще в масках. Знаменитый карнавал в Веракрусе заканчивается, и, к сожалению, уже встает солнце, знаменующее начало Пепельной среды. Пара, что в масках, поистине чудесна - девушка в цыганском наряде, высокая, с осиной талией, темноволосая, волосы разделены пробором посередине и свободно свисают до пояса. А он очень сильный, тоже брюнет, с баками, усами, а волосы уложены на косой пробор с небольшой челкой. У нее маленький носик, очень прямой, и нежный профиль, который в то же время свидетельствует о сильном характере. На лоб спускается нить с золотыми монетами. На девушке блузка с собранным на резинку большим вырезом, поэтому ее можно приспустить с плеча, а можно и с обоих - такая цыганская блузка, знаешь?

- Более или менее, в общем, не важно, давай дальше.

- Широкий пояс. И юбка…

- А декольте? Давай поподробнее.

- Тогда в моде было очень низкое декольте, обязательно должна была быть видна ложбинка между грудями, но в то же время груди не были приподняты корсетом, как два мячика. Нет, здесь почти ничего не было видно, но было ясно, что там кое-что имеется.

- Ну и как там у нее? Много или мало?

Назад Дальше