От издателя
В сорок лет жизнь только начинается. Хорошая рекламная фраза, а в действительности это возраст потерь. Семейная троица - бабушка, мама и дочка - находится в эпицентре бурь и страстей. Юность дочери, сорокалетие матери и второе дыхание бабушкиной элегантности - вещи нешуточные. Милые дамы не стали тонуть в потоках горючих слез, а открыли свой фирменный рецепт счастья и в течение одного лета стали невестами.
Содержание:
Пролог 1
Глава 1 - Дочь. Гадание по Сафо 1
Глава 2 - Мать. Семейное счастье 5
Глава 3 - Софья. Искушение 10
Глава 4 - Рита. "Чья потеря, чей наход?" 13
Глава 5 - Софья. Контур будущего 17
Глава 6 - Рита. Суд да дело 22
Глава 7 - Софья. Соглядатаи и поднадзорные 26
Глава 8 - Рита. "Фокусы с их последующим разоблачением" 30
Глава 9 - Софья. Сублимация 35
Глава 10 - Рита. "Невеста рада, пусть жених ликует" 38
Глава 11 - Софья. Между романом и браком 42
Глава 12 - Софья. "Любовь порхает вновь над тобою…" 46
Глава 13 - Рита. "На круги своя" 50
Эпилог - Осадки в виде дождя, снега и слез 51
Примечания 54
Ирина Ульянина
Все девушки - невесты
Посвящается всем девушкам, которые ощущают себя невестами, вопреки возрасту и прочим условностям
Пролог
- У тебя очень красивая шея.
- Да?
- Ну да - длинная, нежная… Разве ты не знала?
- Не знала…
- И спина у тебя красивая. - Он легонько провел пальцем вдоль ее позвоночника. - И руки. И волосы.
- А еще что? - лукаво спросила она и смутилась.
- Глаза, губы, лицо. Ты вся - очень красивая, ты - восхитительная.
- Но это же неправда! Ты преувеличиваешь…
- Нет, я вижу!.. Я так чувствую. Это ты себя не знаешь.
Она помолчала и предложила:
- Тогда расскажи, что ты знаешь обо мне.
- Я знаю, ты - лучшая. И готов умереть за тебя!
- Не надо умирать, живи, - обернула его слова в шутку. В комнате, освещенной лишь разноцветными огнями уличной иллюминации, долго плескался счастливый женский смех и ускользал за распахнутое окно, сливаясь с воздухом, пахнущим арбузами и водорослями - близостью моря. Влажная ночь вмещала в себя отзвуки темпераментной музыки, стрекот цикад и тихий, молитвенно-отстраненный шелест волн и колыхание ветра.
Мужчина и женщина разговаривали по-английски, на языке, который для них обоих был неродным. Оттого слова казались неточными, приблизительными, неспособными выразить захватившие их переживания - огромные, как космос; дрожащие, как звезды, если смотреть на них глазами, полными слез. Они любовались друг другом, сплетая пальцы, стараясь взглядами и касаниями нивелировать несовершенство речи, объясниться без нее. Они врастали друг в друга, прижимаясь настолько тесно, насколько это было возможно. Согласные движения влюбленных походили на прилив и отлив, на вращение небесных планет, подверженных притяжению и отталкиванию.
Эти двое забыли о приличиях. Если бы кто-нибудь проходил мимо их номера, наверняка услышал бы, как они протяжно, слитно стонут, словно жалуясь на нестерпимость блаженства. Но холлы отеля были пусты: постояльцы еще развлекались в ресторанах и барах или уже погрузились в сладкие хмельные сны. Впрочем, здесь никому не было дела до окружающих, кроме секьюрити, но и ему надоело сновать по этажам, проверяя, все ли спокойно. Охранник взял тайм-аут - спустился вниз поболтать с портье, глядевшим в плазменный экран, чтобы не заснуть. Посетовав на духоту, они открыли по бутылочке ледяной колы и удобно расположились в низких мягких креслах. Мимо шумной ватагой прошли молодые голландцы - рослые, как Гулливеры, голубоглазые и светловолосые. Накурившись ганьжи, сверх всякой меры накачавшись алкоголем, они каждый вечер прямо в одежде кидались в бассейн и гоготали, как бесноватые. После них на ковровом покрытии всегда оставался долго не просыхающий след… Портье, провожая их взглядом, с неудовольствием подумал, что опять придется подтирать лужу в лифте. Секьюрити вслух выразил его мнение: нидерландцы - crazy, и откуда у них столько здоровья и столько денег?!
Потом в отель вошли обнимавшиеся поляки. У обслуживающего персонала они не вызвали ровным счетом никакого интереса. Им давно наскучило наблюдать чужую любовную лихорадку и скоротечные курортные романы. Портье и секьюрити наслаждались минутами покоя, вырванными у ночи, прекрасно зная, что новый день будет похож на предыдущий, как брат-близнец. Одни уедут, другие приедут, а в сутках по-прежнему останется лишь два-три приятных часа перед рассветом, когда схлынет жара, угомонится праздный народ и можно будет, наконец, расслабиться.
Парочка иностранцев, встретившихся на окраине чужой державы, напротив, не знала и не желала покоя. Наступивший первый день осени был для них совершенно особым - последним днем отдыха. Ее самолет улетал в десять часов утра, его - в полдень. Они еще не знали, не представляли, как будут жить дальше - через неделю, через месяц, через год. Но уже чувствовали, что утратили всяческую обособленность и суверенность, и, потрясенные этим открытием, вновь и вновь всматривались друг в друга, не способные ни шевельнуться, ни заснуть.
Все влюбленные ненасытны. Все влюбленные суеверны и боязливы - они опасаются размыкать объятия, словно это может уберечь их от расставания…
Вкрадчиво, неслышно на линию горизонта выкатилось солнце, подрумянив блекло-голубой шелковый купол неба, высветлив оконные стекла. Влюбленные смотрели на солнце с ужасом, как на палача, который готовится лишить их жизни.
- Я прилечу к тебе, - сказал он.
- Да, хорошо…
- Я очень скоро прилечу и заберу тебя с собой. Ты мне веришь?
- Конечно, верю… Потому что у тебя самые красивые на свете глаза, самые сильные руки и самое нежное сердце!
- Я люблю тебя, - сокрушенно признался мужчина. И, вторя ему, зазвенел будильник в наручных часах, лежавших на тумбочке.
Женщина потерянно улыбнулась губами, вспухшими от поцелуев. Взгляд ее был как у незрячей. Она встала. Расставание сделалось неотвратимым.
Глава 1
Дочь. Гадание по Сафо
Когда я была маленькой, мама меня настолько любила и баловала, что я чувствовала себя самым главным человеком на земле. Она беспрестанно восхищалась мной, наряжала в красивые платьица, и на утренниках в детском саду мне доверяли лучшие роли. Я была звездочкой, принцессой, королевой осени и разными другими королевами… Мама внушила мне чувство суперполноценности. А теперь остается лишь глубоко сожалеть, что детство давно прошло. Потому что во взрослой жизни одного родительского обожания явно недостаточно для того, чтобы ощущать себя королевой… Да и мамин авторитет несколько пошатнулся… Между нами разница в двадцать лет, а она ведет себя так, будто гораздо моложе меня. И эта ее наивность жутко напрягает!
Мама способна плакать над мелодрамами: смотрит фильм какого-нибудь Ларса фон Триера или Педро Альмодовара, таращит глаза, хлопает ресницами, чтобы ни слезинки не проронить, а все равно… Даже как-то неловко за нее становится, ведь мне, слава богу, выдумки про разных недотеп и извращенцев совершенно по барабану. Я человек реальный и не собираюсь витать в облаках.
Мамой владеют три пламенные страсти: книги, искусство и классный парфюм. Смешно, но у нее нет ни вечернего платья, ни норковой шубы, ни даже единственной пары приличных туфель, зато флакончики от Кензо, Живанши, Диора и прочих французов выстроились на трюмо, как игрушечные солдатики на параде. Я ими, конечно, иногда пользуюсь, хотя запахи меня не особо вставляют. Предпочитаю их эфемерности конкретность материальных вещей - стильные тряпки и забойные трусы. По мне, главное, чтобы было весело. Зачем грузиться? Мы же не кошки, у нас не девять, а всего-навсего одна жизнь!.. И папа, кстати, так считает. Наверное, все-таки я больше похожа на него, однако далеко не во всем. Отец, как инертный газ, вечно стремится принять горизонтальное положение, расстелиться по дивану. Он - раб своей лени, футбола и алкоголя. А форма моего существования - движение. По-другому не застолбишь место под солнцем. Да и под луной тоже!.. Кстати, к спорту и спиртным напиткам, как и к книгам, я абсолютно равнодушна. Из всех искусств меня привлекает только современная музыка. Возможно, потому, что парень, который мне нравится, - крутой диджей. Нет, даже без вариантов - музыка меня интересует именно поэтому!..
Сегодня мы с папенькой ходили выбирать подарок матери ко дню рождения - завтра, 17 мая, ей стукнет сорок лет. Я потащила предка в ЦУМ, в фирменную секцию "Иль де Боте". У входа там слонялись девицы-промоутеры, представлявшие новый аромат "Шанс" от Шанель. Нормально девчонки устроились - кропят народ туалетной водой, будто попы святой! Еще, поди-ка, неплохие деньги за эту непыльную работенку получают… Я подставила одной из них запястье, чтобы побрызгала, а другая девчонка вручила моему отцу намоченную "Шансом" картонку. Он принюхался к ней с деловым видом, будто что-то понимает в духах, да вдруг как чихнет!.. Звук вышел резкий, оглушительный - все продавщицы разом вздрогнули, а промоутерши и вовсе порскнули в разные стороны. Неудивительно, что после пережитого испуга они поглядывали на нас, мягко говоря, неприветливо. Как на лохов. Впрочем, мне самой не очень-то хотелось застревать в их секции надолго - от жуткой концентрации запахов все духи казались одинаковыми: горько-сладко-противными. Особенно воротило от приторной ванили - до тошноты, - будто переела торта с жирным кремом. Не представляю, как продавщицам удается сохранить обоняние?.. Решила не париться - взять шанелевский "Шанс", раз он типа модный. Сняла с полки розовую коробочку и заявила провинившемуся, присмиревшему папаше:
- Вот эти маме наверняка понравятся, она найдет название символичным, накрутит кучу ассоциаций…
- Думаешь?
- Стопудово! "Шанс" - это супер!..
На обратном пути затащила его в бутик Sisley, мимо которого ми шли к метро, и не успокоилась, пока не перемерила все шмотки из новой коллекции. Папа замучился ждать, наверное, поэтому легко раскрутился - без лишних звуков оплатил выбранные мной малиновый топ и ультракороткую юбочку с лайкрой. Вещи эффектные и здорово облегающие. Грудь у меня, конечно, оставляет желать большего, но… ничего: буду надевать под топ лифчик pushup и - хоккей! Вперед с песней!.. Скоро лето. Перед стройной девушкой в аттрактивном малиновом даже такой бабник, как Станислав Рудницкий - ди-джей Ру, - ни за что не устоит!..
В метро отца одолели сомнения, он разбухтелся:
- Что-то мы с тобой, Ритка, дешево от Софьи отделались. Все-таки у нее круглая дата… Какой толк с туалетной воды? Деньги на ветер!.. Лучше бы взяли какое-никакое кольцо с бриллиантом, осталась бы память.
- Да ну… Будто ты не знаешь: мама равнодушна к драгоценностям, а от парфюмерии тащится, как судак по Енисею! - крикнула я, стараясь перекричать грохот колес, и сразу вспомнила высказывание Зигмунда Фрейда, считавшего чувствительность к ароматам атавизмом, симптомом заторможенности в психическом развитии. Я это прочитала, когда готовилась к семинару по философии, и еще тогда подумала, что основатель психоанализа прав: моя маман слишком мечтательна для ее почтенного возраста… Отец куда более здравый: чихать он хотел на духи!.. Я его заверила: - Не грузись, мамочка будет на седьмом небе от счастья.
И сильно ошиблась. Какое там счастье! Какое седьмое небо?.. Матушка сидела словно в воду опущенная за кухонным столом, заваленным старыми фотоальбомами, открытками и письмами. И взгляд у нее был абсолютно отсутствующим, потусторонним. Пришлось вернуть ее к реальности прямым вопросом: чем собираешься нас кормить? Случайно, не этой макулатурой? Мамуля зарделась, будто ее застукали за чем-то неприличным, и поспешила оправдаться:
- Да что-то я расклеилась… Ничего на ужин не приготовила. Настроение странное… внутри все дребезжит, как у старого тарантаса… Впрочем, я и есть старый тарантас!.. Сорок лет - даже подумать страшно!
- Да ладно тебе, Сонь, какие наши годы?! - утешил ее отец, которому в прошлом году стукнуло сорок три.
Но нашу мать уже было не унять.
- Нет-нет, Ленчик, я отдаю себе отчет в том, что я… что я сильно сдала… Вот раньше никогда не задумывалась над родословной: корни, крона генеалогического древа меня нисколько не занимали! Наоборот, воспринимались отвлеченным понятием, пустым звуком. Это нормально для молодости… Когда длится полдень жизни, солнце стоит непосредственно над головой, а прошлое и будущее отбрасывают одинаковые тени. Одинаковой длины!.. В юности оглядываться назад неинтересно, куда заманчивее глядеть вперед… А сегодня я вдруг отчетливо ощутила, как укоротилась моя персональная перспектива. И не то чтобы меня разом оставили силы, нет! Просто я понимаю: впереди хорошего и интересного ожидает гораздо меньше, чем осталось позади. Понимаешь, мне непреодолимо захотелось оглянуться, увидеть тех, кто жил до меня… Вот, достала мамины альбомы… Это ужасно! Я убедилась, что живу бездарно. Я ничего не достигла! Моя жизнь еще бледнее, чем старая фотография!
- Как это не достигла? Меня родила, - великодушно успокоила я впечатлительную матушку.
- Разве что… Но ты не представляешь, Рита, какими дивными, благородными, чистыми людьми были мои предки! Я решила выбрать лучшие - самые выразительные - их снимки и развесить по стенам в рамочках.
- Прямо сейчас? - сыронизировал папаша и надул щеки от недовольства. - А готовиться к приему гостей часом не собираешься?! Хренову тучу народу созвала и сидишь как клуша!
Мама обиженно заморгала:
- Это я созвала, да?! Но позволь, Леонид, придут исключительно твои родственники, друзья и "нужники"! А я… Я вообще не горела желанием затевать маланьину свадьбу!.. Плохая примета, между прочим, праздновать сорокалетие! Ольга Костикова предупредила: в прошлом году она отметила, и у нее все пошло наперекосяк. Сначала сама попала в аварию - машину разбила, ключицу сломала. Потом ее свекровь энцефалитный клещ укусил, да еще сын университет бросил…
- Кончай паниковать, Сонь. Расколошматить машину тебе не удастся по той простой причине, что никто ее тебе не доверит. И свекровь у тебя, тьфу-тьфу-тьфу, в добром здравии. А сына попросту нет!
Разозленный папаша достал из холодильника банку пива. Мама попросила его не пить на голодный желудок, однако не припомню случая, чтобы он ее когда-нибудь послушался. Сорвав ключ с отверстия в банке, отец ворчливо буркнул:
- Я бы не пил, если бы меня кто-нибудь соизволил накормить.
Что за люди? Ссорятся даже накануне семейного торжества.
Вздохнув, мама взялась за дело - вывалила в мойку картошку и стала ее чистить. Изнывая от голода, я схватила из вазы зеленое яблоко, смачно им захрустела и разглядела на столе среди письменно-открыточной шелухи черный томик с древним греком на обложке.
- Новая книжка?
Обернувшись, она радостно взмахнула длинными ресницами:
- Да, новая! Мне невероятно повезло. Купила сегодня сборник Сафо - замечательное издание из серии "Антология мудрости"! Три варианта переводов, масса ссылок и комментариев.
- "Остров Лесбос", - вслух прочла я название.
- Чего?! - изумился отец. - Не замечал за тобой, Софья, лесбийских наклонностей!
Напрасно он это брякнул. Мама тотчас бросила нож, а ее карие глаза засверкали праведным гневом.
- Не смешно, Ленчик!.. Для чего ты обнаруживаешь собственную дремучесть?! Любовь не делится на правую и неверную, она, как Бог, едина! И потом, сексуальная ориентация Сафо биографами оспаривается, но то обстоятельство, что она была великой поэтессой, совершенно очевидно!
Папаша не мастак в интеллектуальных дискуссиях, зато большой любитель вкусно покушать. Пока мама сотрясала атмосферу негодованием, он сложил макулатуру в стопку, передвинув ее на самый край стола, а на освободившееся место наметал из холодильника свежих огурцов, колбасы и сыра. И банка с красной икрой у него не заржавела. Когда он вкривь и вкось принялся кромсать батон на бутерброды, терпение нашей завтрашней юбилярши лопнуло - она перехватила у отца инициативу, схватив нож и разделочную доску. Но привязываться со своей ненаглядной Сафо не прекратила:
- Помнишь, Леня, у меня в студенчестве был ее сборник, такой маленький, карманный? Дала кому-то почитать, и - все, книжку замылили, не вернули. Сколько лет потом искала, в "Букинист" постоянно заходила - бесполезно!
Знакомая история: матушка постоянно, чуть ли не насильно всучивает посторонним людям книги, от которых сама торчит, а после удивляется, что им приделали ноги. Как тут не помянуть старину Фрейда?
Отец согласно кивал, с аппетитом наворачивая бутерброд, а левой рукой при этом шарил под столом, где хранилась коробка с запасами спиртного к юбилею. Наугад извлек из нее бутылку коньяка. Подмигнул мне, подав сигнал сгонять за рюмками. Мама и глазом моргнуть не успела, как хрусталь был полон, а ее супруг собрался произнести тост:
- Звезда моя! Поднимем бокалы и сдвинем их разом!.. Выпьем этот сорокаградусный напиток за твои сорок лет, Сонечка, которые не только не убавили, а, я бы даже сказал, приумножили твое очарование!
- Нет-нет, ни в коем случае! Ты что? Заранее не поздравляют, - замотала кудрявой головой Сонечка и решительно вернулась к своей недочищенной картошке.
- Кто сказал, что не поздравляют? Опять твоя Костикова?! Тоже мне выискалась. - Папа опустил рюмку, набычился. - Надеюсь, ты не пригласила к нам эту чучундру? Терпеть ее не могу…