Дьявол просит правду - Жанна Голубицкая 35 стр.


Все это, честно говоря, мне очень странно. На кой я сдалась этому видному деятелю важных государственных дел? Неужели ему больше поболтать не с кем? И куда подевался мой Айрапет? Главреда как ветром сдуло.

И откуда сей сановный муж знает, как меня зовут?

- Я знаю даже ваш творческий псевдоним, - словно угадывая мои мысли, говорит мой новый знакомый. - Манана! Интересное заявление. Отчего не Мессалина?

- Просто я не требую жертв.

- Это мудро. А ведь я знаю вашего отца. Лет двадцать тому назад мы вместе работали в одной далекой восточной стране. Ваш папа - очень мудрый человек и очень профессиональный. Но не только. У него есть Божий дар: служебные вопросы он решает виртуозно и творчески. Кланяйтесь ему от меня. Ваш брат, как мне известно, тоже в государственной службе. А вы, значит, не пошли по родительским стопам… Ищете себя в журналистике, но с тем же узнаваемым фамильным подходом. Как причудливо тасуется колода! Кровь!

- Вопросы крови - самые сложные вопросы в мире! - эхом отзываюсь я.

Да, Булгакова тут явно уважают. Это приятно.

- Чудесная лоза! - говорю я, пригубив вино.

Эта непринужденная игра в бессмертный роман меня забавляет. "Персона" кивает:

- Я не сомневался, что вино придется вам по вкусу. Хотя букет на любителя. Немного резкий аромат, чересчур терпкое послевкусие. Вы чуствуете привкус специй? Вы же наполовину восточный человек. Вам должно нравится погорячее.

- Мне и нравится. Я люблю острое. И сладкое.

- Я заметил. Со стола вы берете только маслины или клубнику.

- Вы наблюдательны. Но, увы! Просто я, как Скарлетт О'Хара по наставлению строгой няньки, пытаюсь изобразить хорошие манеры. Истинная леди должна плотно отужинать дома, а в гостях клевать как птичка.

- И кто же ваша нянька?

- Я сама. Пытаюсь интегрировать весь положительный опыт человечества в отдельно взятую восприимчивую персону. В себя, то есть.

- И это прекрасно! - искренне радуется мой визави. - Не зря у вас такое легкое перо! Если серьезно, мы за вами уже некоторое время наблюдаем. Очень занятный репортаж об этом саудовском принце! У нас сложилось впечатление, что вы ничего не боитесь. Вам неведомо чувство страха?

- Отчего же? Просто я на нем не фиксируюсь.

- Что ж, достойная позиция… для журналиста. Презентабельная внешность, хорошее академическое образование, свободный язык, правильная семья - все данные есть… - бормочет себе под нос мой собеседник. Мне уже кажется, что он начал разговаривать сам с собой, как вдруг он вперивает в меня пристальный взгляд:

- Знаете, сейчас формируется новая команда, для одного издания, непосредственно приближенного и очень важного в данный момент времени для главы государства. Мы присматриваемся к журналистам и подбираем людей. Критерии у нас не самые простые, но нам кажется, что вы нам можете подойти. Очень рекомендую пройти наше тестовое задание, в случае успеха - не пожалеете! Уж это я вам гарантирую! Вы в политике разбираетесь?

- Боюсь, что только на уровне университетского курса политологии. Однако прошу принять во внимание: я, конечно, молода душой, но формально - все же девушка из прошлого века. По сему обучалась еще при совершенно ином общественном укладе. Моя покойная бабушка любила кокетничать: "Позвольте! Но это было еще при царе!". Теперь вот и я кокетничаю: "Позвольте! Но это было еще при КПСС!".

- Любопытно! И что вам запомнилось из советского курса политологии, можно узнать?

- Почему нет? Можно!

Я, видимо, недооцениваю всю серьезность ситуации и важность этого вопроса для моей дальнешей трудовой биографии. И, как ни в чем не бывало, пересказываю свой любимый и, действительно, единственный запомнившийся мне эпизод из всего курса политологии. Смысл его в том, что жестокий и авторитарный единоличный глава уж не помню какого именно африканского государства вознамерился постороить в своей стране коммунизм, в надежде содрать под это строительство жирный куш от СССР, известного покровителя всех угнетенных наций. Чернокожий правитель съездил в Москву, познакомился с тогдашним советским правителем, потряс ему руку, обнялся, прослезился и, видимо, получил какие-то гарантии. Вернувшись домой, африканский диктатор, не откладывая в долгий ящик, завел у себя пионерскую организацию. Нарядил маленьких черных детишек в алые пионерские галстуки и заставил маршировать, скандировать и петь хором на всех государственных мероприятиях. Тогда советское телевидение регулярно и со слезами на глазах показывало нашему народу трогательных марширующих негритосиков в пионерских пилотках, галстуках и с барабанами. Сопровождались трансляции высокопарными заверениями - мол, даже в жаркой желтой Африке рано или поздно победит единственно-правильный социальный строй.

А потом то ли дотации на строительство коммунизма оказались не впечатляющими, то ли чернокожий правитель просто поссорился с правителем советским, но "следовать советским курсом" он почему-то передумал. Пионерская организация оказалась больше не нужна. Мало того, она стала мешать, ибо наш диктатор уже успел договориться о чем-то с США, которые к пионерам относились, мягко говоря, без понимания. Но просто упразднить юную пионерию было бы как-то не по-африкански. И так же показательно, как ее учреждал, африканский диктатор с не меньшей помпой… съел свою пионерскую организацию! В самом прямом смысле. Ибо он оказался родом из людоедского племени и потомственным каннибалом.

Но больше всего, помнится, меня веселило, что при ближайшем изучении вопроса выяснилось, что 98 % избирателей в этом африканском государстве - тоже из племени людоедов. Ибо каннибальские племена исторически живут именно на территории этой страны.

- Вот только не знаю, радоваться или сожалеть, что эти люди так и не построили у себя коммунизм? - заканчиваю я свой рассказ.

"Медийное лицо" долго и заливисто хохочет, демонстрируя безупречную работу своих дантистов. А потом интересуется:

- А сами вы бывали в Африке?

- Да, в ЮАР.

- Нежились на океанском побережье?

- Нет. Изучала технологии вуду.

- О! И написали об этом куда-нибудь?

- Нет. Хотела сделать материал в журнал "Птюч", но тема их не заинтересовала. Слишком политизировано получалось для их аудитории. Да и не формат. Это было довольно давно. Сейчас "Птюча" нет и в помине…

- А часть его аудитории закончила весьма плохо, - подхватывает "публичная персона". - Но вы правы: это абсолютно не их сфера интересов. Я догадываюсь, о чем идет речь. Вуду-технологии в предвыборных гонках, верно?

- Верно, - нехотя соглашаюсь я. Еще тогда, много лет назад, главный редактор "Птюча" сумел меня убедить, что тема эта скользкая и неблагодарная. Но мне было все равно жаль. Я тогда махнула на самый юг африканского континента за свой счет (вернее, за счет мужа) и нарыла кучу интересных фактов. А они оказались невостребованными.

- Я сейчас задам вам один вопрос, - говорит мой собеседник. - А вы можете ответить мне просто - "да" или "нет". Это вас ни к чему не обязывает. Договорились?

Я киваю.

- В вашем материале были конкретные имена?

Я снова киваю.

- Великолепно! - удовлетворенно заявляет мой новый знакомый и даже хлопает в ладоши. - Превосходно! Если вы не против, пусть этот ненаписанный материал и станет вашим тестовым заданием. Напоминаю: это вас ни к чему не обязывает. Это просто тест. Нам интересно, как вы будете освещать столь щекотливую тему. От успешного раскрытия вами этого вопроса зависит наше очень интересное предложение, от которого вы, поразмыслив, просто не сможете отказаться! Мы ждем вашего очерка в самое ближайшее время. Вы согласны?

- Я могу попробовать, - не очень уверенно отвечаю я. Я чувствую некий подвох, но пока не понимаю, в чем именно он кроется. - Только я не поняла - этот тестовый материал будет напечатан или нет?

- Все зависит от того, насколько текст вам удастся. Если он будет достойным, мы будем нижайше просить о сотрудничестве вашего издателя. Наше издание пока в стадии становления и еще не обрело печатный формат. И сейчас, пока мы утрясаем некоторые формальности, ваш материал пусть напечатает ваш родной журнал. А гонорар заплатим мы. И он вас удивит, поверьте! С вашим главредом я сам переговорю, мы знакомы. Так по рукам?

Я пожимаю протянутую руку и обещаю написать очерк.

- И сейчас, - продолжает мой VIP, - поскольку некоторое время вы фактически будете работать на нас, я обязан узнать: не нужна ли какая-нибудь помощь? Учтите, у меня довольно широкие возможности и в данный момент - добрая воля сделать для вас все возможное. Я же теперь ваш друг. Так что не стесняйтесь и говорите.

Ну, прямо точно бал у Сатаны!

Я прекрасно помню завет Воланда: "Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!".

Но также я помню и то, что, если помощь предложена, не следует ждать, пока фортуна ускользнет.

Я не жду и прошу за Стаса. Предупредив, что подробности мне не известны, в общих чертах рассказываю про сложности с частной предпринимательской деятельностью мужа. Судя по имеющейся у меня информации, мой собеседник - как раз из тех, кто может легко и непринужденно разрешить все проблемы моего супруга.

- Как называется фирма? Как фамилия мужа? - мой новый знакомый реагирует молниеносно. - Хорошо. Я все запомнил. Не волнуйтесь, я никогда ничего не записываю. У меня профессиональная память. Я все решу. Все будет в порядке, - он заявляет это так уверенно, что во мне поселяется надежда.

Он же серьезный человек, зачем ему зря обнадеживать бедную девушку? Наверняка он знает, что говорит.

- Мужу можете даже ничего не говорить, - улыбается мой новый друг. - Пусть одним утром проснется счастливым! Сюрприз от любимой жены! А вы возьмите мою визитку, - он протягивает мне маленький картонный прямоугольничек - неожиданно скромный, без каких-либо золотых тиснений и государственных флагов. - Храните ее как волшебную лампу Аладдина. Если какие-то проблемы или пожелания, просто достаньте ее и позвоните - и я у ваших ног!

- Да вы настоящий джинн! - смеюсь я.

- Очень даже настоящий, - серьезно отвечает мой всемогущий друг.

Я под впечатлением. Вот почему женщины любят мужчин, наделенных властью! Власть завораживает.

К середине ночи вечеринка становится совсем расслабленной.

Будущий покровитель Стаса смотрит на меня изучающе и во время медленного танца, дыша на меня дорогим коньяком и сигарой, спрашивает, как я смотрю на то, чтобы продолжить вечер в более узком кругу? Есть отличное местечко - частный клуб в Жуковке. Туда в ближайшее время планирует перебраться небольшая часть гостей, очень интересное и изысканное общество, мне понравится.

- Однако не волнуйтесь: все очень цивилизованно, - добавляет он, чувствуя мои сомнения. - Времена Пети Листермана с его варфоломеевскими ночами, к счастью, уходят в Лету. Умные люди устали от Содома и Гоморры. Интеллигентность возвращается в наши круги.

Это, безусловно, похвально, но, боюсь, я не готова примкнуть к высшему обществу. Отвечаю нечто неопределенное и, как только музыка заканчивается, растворяюсь в толпе.

Улучив первый же удобный момент, пытаюсь уехать по-английски. Как в старом анекдоте - пока не началось. Пока карета не превратилась в тыкву.

Но в дверях меня все же настигает моя "публичная персона":

- Пропадаете для нашего общества? - насмешливо интересуется он.

- Не пропадаю, а временно исчезаю. Такие, как я, не пропадают, - обещаю я.

- Таких, как вы, не забывают, - в тон обещает мне могущественный покровитель.

Он целует мне руку. От неожиданности я едва не делаю книксен. А как там еще положено прощаться с великими мира сего? Вовремя сдержав свой придворный порыв, подсмотренный в пошлых мелодрамах о королях и фаворитках, говорю просто:

- Благодарю вас. До свидания.

В ответ мне доброжелательно кивают, и я торжественно удаляюсь.

Слава богу, сегодняшний парад-алле для меня закончен!

Возле отеля в изобилии припаркованы VIP-такси - специально для доставления гостей вечеринки по домам. Я сажусь в одно из них и пытаюсь осмыслить сегодняшний вечер. В моей сумочке лежит визитка такого человека, что мне даже слегка не по себе.

* * *

На следующий день Айрапет встречает меня настороженно:

- Ну и как высокая вечерина? Что-то ты от меня, подруга, в какой-то момент ноги сделала! Я тебя искал-искал, да и уехал один. Ну давай, выкладывай! Чего видела, кому себя показывала?

Мы уединяемся в Айрапетовом кабинете и я честно рассказываю главреду, с какой шишкой провела весь вечер.

- И о чем он с тобой разговаривал? - подозрительно осведомляется Айрапет.

- Ну, разговаривать со мной, конечно, не о чем, - ехидничаю я, - поэтому он без лишних слов предложил мне пройти тестовое задание.

- Да ну? И какое же, позволь узнать?

Я рассказываю ему о своем обещании написать "тестовый" очерк о предвыборных вуду-технологиях для издания, которое финансирует серьезная контора.

- "Вдруг как в сказке хлопнула дверь, все мне ясно стало теперь…" - нервно напевает Айрапет застольную песенку из "Ивана Васильевича". - А я стал тебя искать, тебя нигде нет, - задумчиво говорит Айрапет. - Я думал, что ты все же слилась оттуда вовремя. Но, видно, не успела…

Тут Айрапет признается, что на том самом бильярдном турнире в закрытом клубе его специально попросили взять на вечеринку в "Хайятт" именно меня. А не успевшая прилететь Даша - просто отмазка, чтобы я не задавала лишних вопросов.

- Издателю уже звонили по поводу тебя, а он звонил мне. Он в шоке.

- Почему?

- Потому что ему звонят конкретно сверху и просят для начала пропечатать текст от подающей надежды журналистки прямо в ЖП. Дескать, мы смотрим ее в деле, а вы нам помогите.

- Ну и помогите! - и мысленно добавляю верочкин коронный вопрос: "А чо такова-то?".

Я, правда, не понимаю, в чем проблема. Отчего все так напряглись? Ну, текст. Ну, в ЖП. Ну и что?

Видя, что я туплю, Айрапет начинает еще больше нервничать:

- Слушай, ты что, правда, ничего не понимаешь? Или ты сознательно посадить нас хочешь? Меня-то ты едва ли посадишь, я все-таки employee - наемный сотрудник. А вот нашего издателя ты конкретно подставляешь. Ты какие фамилии там обещала вставить в текст в связи с вуду-технологиями? И кому ты это обещала? Башка-то есть? Там таких Лядски очень любят за язык ловить.

Я теряюсь:

- Я, честно говоря, в кулуарных интригах не сильна. И как-то не думала о том, что мой текст может подставить напечатавшее его издание. Я допускаю, что он может не понравиться упомняутым в нем людям. Ну и что? Сейчас же демократия и гласность. Не в 30-е же годы живем, в конце концов.

- Знаешь что, - главред с явным усилием берет себя в руки и старается говорить доходчиво, - может быть, это и хорошо, что ты пока далека от подковерных игр. При надобности этому научить - раз плюнуть. Тебя и научат - там, где надо. А я тебя другому учу. Журналист в принципе не имеет права на слова, которые ты только что произнесла: "Я как-то не подумала о том, что…" Прежде чем что-то писать и выдавать миллионным тиражом на всю страну, журналист должен подумать обо всем. Реально ОБО ВСЕМ. Просчитать все возможные последствия. Это называется очень просто: ответственность за свои слова. Наверняка ты соблюдаешь эту ответственность по бытовухе. Потому что понимаешь: если ты начнешь хаять за глаза Глашу перед Машей, то рано или поздно Маша, поссорившись с тобой, стукнет на тебя Глаше, а та припрет тебя к стенке и спросит: чо пи…дишь, коза? А тебе неохота получать в тыкву от Глаши, и в следующий раз ты сто раз подумаешь, прежде чем обложить ее при посторонних. А Машу вообще будешь обходить за версту, так как твой инстинкт самосохранения будет каждый раз отчаянно сигналить тебе как автомобильный парктроник: осторожно, не приближайся, опасность, рядом стукачок!

- Но я всегда считала, что журналист вправе высказывать свое личное мнение. А уж читатель может сам судить, как ему относиться к позиции автора статьи.

- По большому счету, конечно, ты права. У нас свободная пресса. Но по маленьким счетам - на этом пути существует очень много невидимых глазу, но очень коварных капканов. В том числе и в виде статей Кодекса - за клевету, за моральный ущерб, за подстрекательство, за доведение, за пособничество, за сокрытие и так далее.

- Ой! Этак на юриста надо выучиться, прежде чем писать в периодику!

- Вот, - удовлетворенно заявляет главред, - именно поэтому на каждого журналиста имеется свой редактор! Редактор же нужен не только для того, чтобы ваши "коровы", написанные через "а", править. Редактор - это еще и цензор, но в хорошем смысле. Он по определению стоит на защите своего издания, своих журналистов и действует только в их интересах. Поэтому ответственность журналиста - в первую очередь перед редактором. Редактора - перед издателем. А уж издателя - перед всем миром. А этот мир полон Маш и Глаш. Ты меня поняла?

- Кажется, да.

- Ну слава Богу! Более давить на тебя я не вправе. Поэтому заканчиваю теоретизировать и перехожу к занимательным историям из собственной трудовой биографии. Ежели ты не против, конечно!

- Я целиком за, и буду очень благодарна! Обожаю истории! - я уже догадываюсь, что в Айрапетовых байках мне будет иносказательно подсказан достойный выход из сложившейся ситуации.

Назад Дальше