- Они забывают? - спросила Маара.
- Ага, ты их уже знаешь. Но скажи мне, что это за штуку мы прихватили там, в вашей ладье?
Маара объяснила ему и спросила:
- Разве они стоят не на всех больших лодках?
- Нет, я такую впервые вижу.
- Она с той лодки, которая застряла в песке до входа в канал.
- Знаю. Ее хенны брали. А знаешь ты, как эта штука работает?
- Старуха-лодочница знает. Хан ее зовут. Но она скоро умрет. И то, что она знает, тоже умрет. - Глаза Маары наполнились слезами. Знания становилось все меньше.
Упрек, звучавший в голосе Маары, настолько подействовал на генерала, что он встал, прошелся, печатая шаг по кирпичу, и уселся обратно.
- Что поделаешь… Да, помяли старуху. А из-за чего? Это ведь твой Данн затеял свалку.
- Да, Данн.
- Беспокоишься о нем?
- Солдаты… Они расправятся с ним за это… За драку.
- Ничего с ним не случится. Рассказывай свою историю.
Маара начала с раннего детства, с воспоминаний о родителях, об уроках, рассказала, насколько помнила, о раздорах и о смене власти, о том, как спасли ее и Данна. Шабис слушал, глядя ей в глаза. Дойдя до возвращения Данна в скальную деревню, Маара почувствовала, что язык не слушается ее.
- Хватит, - сказал Шабис. - Пора перекусить.
Принесли еду. Очень хорошую еду. Шабис занялся еще каким-то делом. Набросал что-то на нескольких лоскутах тонкой, мягкой, хорошо выбеленной кожи. Давно Маара не видела такой кожи для письма, с самого детства. Он иногда поглядывал в ее сторону, а она не сводила глаз с его письменных принадлежностей.
- Что, не нравится? - кивнул Шабис на поднос с пищей.
- Нет-нет, я такого вкусного давно не ела. Просто отвыкла от хорошей пищи. - Пища действительно превосходила по качеству все, что они ели в Хелопсе.
- В армии все наилучшее из наилучшего, - усмехнулся Шабис, и Мааре показалось, что ему это не так уж и нравится. И что он этого не скрывает. Он ее пленил - и, похоже, не только буквально. Не станет ли он ей другом? Сейчас в лице генерала никакой строгости, ни следа злобы, казалось, что ему можно довериться. Вот бы Данн стал таким, когда повзрослеет…
После еды пленницу проводили в укромное помещение, где она помылась, там же находилась уборная невиданного ею устройства: странная палка торчит, не слишком длинная, повернешь ее - и тут же все смывает поток воды. Прозрачной, чистой воды! "Да-а, - подумала ошеломленная Маара, - воды у них тут…"
Повинуясь порыву, она стянула с себя рабью робу и облачилась в куртку и штаны Мерикса, еще хранившие его запах. Последовала краткая схватка с воспоминаниями.
- Ну, да ты у нас совсем солдат, - встретил ее улыбкой Шабис.
- Так в Хелопсе одеваются мужчины.
- Что, у тебя нет платья?
- Есть, но платье сейчас, наверно, не к месту.
- Да, ты права. - Он оглядел Маару. - У тебя всегда такая прическа?
Волосы у Маары отросли достаточно, чтобы их можно было скрепить на затылке. Точно такую же прическу носил и Данн. И Шабис. Черные невьющиеся блестящие волосы у всех троих. Длинные пальцы. Длинные ноги. Глубокие, темные глаза махонди.
Маара продолжила рассказ. Когда дошла до Хелопса, Шабис стал задавать вопросы, вникая в подробности, вплоть до самых мелочей. Его интересовало, как они, будучи рабами, смогли сохранить определенную степень независимости, его также занимали хадроны и засуха.
- Думаешь, они не смогли верно оценить ситуацию из-за того, что слишком долго жили в относительном комфорте? - уловил он суть проблемы.
- Но ведь не все, живущие в комфорте, утрачивают чувство реальности? - ответила вопросом Маара.
- Я, пожалуй, и не упомню, каков он, мир, - вздохнул Шабис. - Война началась, когда мне было пятнадцать. С тех пор я в армии. Кажется, до войны жизнь была очень неплохой. Возможно, мы тоже были слепы. Не знаю.
Маара продолжила повествование. И еще один перерыв на закате. Слуга принес молочный напиток и свежий хлеб. Она беспокоилась о Данне, как бы он не затеял драку или не попытался сбежать. Отважилась затронуть тему:
- Что там сейчас с Данном…
- Не беспокойся. Из него получится хороший офицер.
- Как знать…
- Знать - моя работа.
- Потому что он махонди?
- Отчасти. Знаешь, нас ведь очень мало осталось, настоящих махонди.
- Я ничегошеньки не знаю! Я ведь ничему не училась. Ни читать, ни писать не умею.
- Завтра решим, как начать обучение. А насчет языка чарад я уже распорядился, завтра начнешь. На этом языке говорит весь северный Ифрик.
- Я вообще не знала, что есть на свете другие языки, кроме махонди.
- Когда-то и вправду весь Ифрик говорил на махонди. Когда они правили Ифриком. Но потом на севере появились чарад и принесли свой язык.
- Я так испугалась, когда услышала незнакомые слова! На всю жизнь запомню. Люди говорят, а я не понимаю…
- Ничего, скоро будешь все понимать. Теперь продолжим.
Но она не смогла завершить рассказ этим вечером, так как чем дальше - или чем ближе - продвигалась Маара, тем подробнее Шабис расспрашивал ее и о постоялых дворах, и об их содержателях; о Гойделе и о принятой там форме управления; о Речных городах и о каждом, с кем она там встречалась, кого мельком заметила, кто обратил на себя ее внимание. Маара запнулась, прежде чем решилась рассказать ему об услуге, оказанной ей двумя женщинами-надзирательницами, хотя подозревала, что Шабис об этом уже знал. Рассказала и об этом, и о своих чувствах, в том числе и к Мериксу. Шабис явно жалел ее, жалел и Мерикса, что Маара особо для себя отметила.
- Тяжело. Очень тяжело. Бедный парень. - Он нахмурился, чуть подумал и решился: - Ты еще не знаешь, что в Хелопсе восстание?
- Нет. - Сердце ее замерло при мысли о Мериксе, о младенцах.
- Неделю назад пришла ладья… Конечно, наврали очевидцы с три короба, но в общем картина ясна. Бунт в Хелопсе.
- Кто бунтует?
- Говорят, рабы.
- Конечно, не наши. Значит, простые рабы.
Шабис попытался вернуться к рассказу, но Маару слишком потрясло известие о восстании в Хелопсе. Видя, что толку от нее не добиться, Шабис отправил ее отдыхать до утра.
Маара рухнула в постель, не обращая внимания ни на что вокруг, а когда утром открыла глаза, обнаружила себя в скальной деревне. На стенах рельефы, роспись по штукатурке. Сознание прояснилось, она поняла, что изображения отличаются от виденных ею в руинах древних городов. Здесь народ высокий, стройный, легконогий, да и животные… Да, конечно, водные драконы, ящеры - но и разные другие, каких она никогда не видела. Резьба искусная, но от времени слишком тонкие края обкрошились. Интересно, какими чудо-инструментами пользовались древние каменотесы и скульпторы. И как они запоминали этих животных, образы которых предстояло запечатлеть в камне… Сколько деталей… пальцы, ногти… мышцы играют…
Слабый звук за спиной заставил Маару обернуться. Вчерашний слуга стоял рядом и как раз собирался сунуть в карман мешок с монетами, который она вчера подхватила с палубы. Маара резко ударила его ребром ладони по запястью, мешок брякнулся об пол, а слуга громко взвыл и принялся причитать на чарад, не прекращая улыбаться и время от времени перемежая тирады на родном языке словечками "прости", "пожалуйста" и "принцесса" на махонди.
- Вон! - приказала она.
Прижав ушибленную руку к груди, слуга выбежал.
Она уселась на краю узкой дощатой кровати, откинув тонкую простынку, которой укрывалась. Жара в этой местности отличалась от влажного жара Речных городов. Комната просторная. Низ стен сложен из камня древнего, кверху стена продолжена новой оштукатуренной кладкой, вмонтированной в неровный обрез руины старой стены, - аккуратности от времени ожидать не приходится. Потолок тростниковый. Верх стен даже не выложен, а сформован из какой-то грязи, перемешанной с соломой. Пол сохранился с древних времен, разноцветный мозаичный. Сколько лет прошло с тех пор, как разрушились старые стены и на них нарастили новые? Тысячи… Что бы сказали те древние люди, увидев плоды неуклюжих усилий своих потомков? Руины древних городов… Повсюду. Какой закон природы губил все эти города? Она знала один ответ: засуха. Значит, и тысячи лет назад свирепствовала засуха? Часто встречались на развалинах обожженные балки, закопченные стены. Огонь - еще одна причина? Огонь всегда угрожал постройкам, люди берегли свои жилища от огня. Может быть, вода? Трудно себе такое представить.
Маара подошла к мешку, вынула синее и зеленое хлопковые платья, прихваченные из Хелопса. Платья помяты, кроме того, неуместны они здесь, как и нежная одежда из Рустама. Она выудила из мешка коричневую рубаху - на той ни одной складочки. Маара надела вчерашнюю одежду, расчесалась, завязала волосы сзади. Проверила пояс с монетами и вышла в соседнюю комнату с мешком монет, которые пытался украсть слуга, а также с коричневой туникой.
Шабис завтракал. Он пригласил Маару к столу и предложил хлеба и фруктов. Заметил тунику.
- Что это за ткань?
Она рассказала.
- День и ночь я носила это несколько лет. Она не рвется, не пачкается. Встряхнешь - и снова чистая. Совершенно не изнашивается.
Он пощупал, помял.
- Да, в войсках полезная была бы штука.
- Только, как и с солнечной машиной, никто не знает, как ее делать. Шабис, надо бы за нашей лодкой послать. Если Хан жива, она могла бы рассказать, как с ней работать, с машиной.
Генерал помолчал. Маара видела, что он переваривал сказанное ею.
- Да, поведеньице у тебя, прямо скажем…
- Что, наглая я? - Маара глянула на него исподлобья, но без испуга. В голосе генерала не звучала угроза. Скорее, он разговаривал с ней как-то по-семейному.
- Ладно, ладно. Послал я уже за ней. Взвод послал. Далеко ладья не ушла, но старуха Хан, увы, покойница. Веслами толкаются, берега скребут; очевидно, не знает никто, как пользоваться этой солнечной штуковиной. Но не зря сходили. Чуть на хеннов не напоролись. Не думал я, что они так близко.
- Мы их вчера на берегу видели.
- Почему ж ты молчала? - Он явно рассердился. Возможно, частично и из-за ее нахальства. - Это самое важное, что ты могла сказать.
- Я ведь по порядку рассказывала. Еще не дошла до этого.
- Ладно, ты могла и не знать, насколько это важно. Продолжим.
- Шабис, мог бы ты сохранить это для меня?
Он заглянул в мешок, порылся в монетах.
- Эти деньги здесь не ходят.
- Совсем?
- Разве что дальше к северу. Там правила не так строги.
- Но мы ведь идем на север.
- Нет, Маара, твой путь окончен.
На этот раз голос его суров, выражение лица не враждебно, но серьезно. Маару охватила паника. Она снова почувствовала себя пленницей. Захотелось вскочить из-за стола, оставить вкусный завтрак и бежать прочь, к Данну… И что потом?
- Маара, между нами и Шари - хенны, их войска. Хочешь попасть в их армию? Поверь мне, это совсем не то, что быть солдатом у агре. - Он оттолкнул мешок с деньгами. - С этим ничего не случится, никто его не украдет. Между прочим, знаешь, что ты сломала парню руку?
- Поделом. Он вор. - Встретившись с укоризненным взглядом генерала, Маара добавила: - Я не для него это добывала. Когда я вчера схватила этот мешок, меня могли так же растоптать, как и Хан. - Шабис молчал, и Маара добавила: - Без денег мы бы далеко от скальной деревни не ушли.
- Не беспокойся, никто ничего твоего не тронет. Тем более слуги теперь знают, как ты руки ломаешь.
- А почему он называл меня принцессой?
- Лесть. Когда хотят подольститься ко мне, они и меня принцем называют.
Они смотрели в глаза друг другу, молчали о чем-то недосказанном.
- Теперь ты начнешь говорить о драгоценных детях и о таинственных планах?
- Мог бы, но есть вещи поважнее.
- Однако, похоже, существует какой-то план, в который вплетены мы с Данном?
- Нельзя назвать это планом. Скорее, возможности. Я в них не заинтересован. - Он чуть подумал и поправился: - Не я в них заинтересован. - Еще пауза. - И не вижу смысла для тебя интересоваться этим. Слишком далеко мы от места, где это что-то значит. Далеко по времени и по расстоянию. Сотни миль.
- Значит, быть принцем или принцессой проку мало, если ты не живешь как принц или принцесса, - подвела итог Маара.
- Вот именно. Если хочешь знать мое мнение, давно прошло время, когда от этого был какой-то прок. А теперь продолжим.
Маара приступила к рассказу. Когда дошла до встречи с войском хеннов, Шабис снова засыпал ее вопросами. Какая на них форма? Состояние формы - чистая, грязная, мятая, рваная? Цвета нашивок? Какая обувь? Вид сытый или голодный, свежий или усталый? Сколько их было?
Маара ответила весьма толково.
- И еще у них оружие было, от которого нету проку. В Хадроне есть такое.
Она описала оружие.
- Почему ты думаешь, что от него нет проку?
Маара объяснила.
- Нет, это не так, - не согласился Шабис. - Оружие очень старое, но не бесполезное. Один весьма способный солдат-хенн нашел такое оружие в музее и постарался его скопировать, насколько возможно в наших условиях. И оно сработало. Сначала хенны получили преимущество, но потом мы наверстали, у нас тоже появилось это оружие. И равновесие восстановилось. Только тьма народу погибла.
- Как оно работает?
- Оно выбрасывает шарики, пули. Засовываешь в дырочку пулю, спички, вспыхивает огонь, пуля вылетает и может убить или ранить, - мрачно рассказывал Шабис. - В школе нам говорили, что всего через пять веков после изобретения этого оружия весь мир поработила технология. Но у нас, к счастью, пока нет для такого возможностей. Пока нет, во всяком случае.
Так много нового, а она понимает отнюдь не все.
- Вечером ты обещал, что я начну учиться, - проворчала Маара.
- Сначала язык.
- Всегда так. Сначала то, сначала это… Ты не представляешь, каково это - чувствовать себя такой невежественной, ничего не знающей!
- Ты вроде бы хвасталась, что в Хелопсе знала больше, чем тамошние.
- А много ли это? Да и вовсе не то я хочу знать. Я знаю, как выжить, умею выживать. Они не умеют. Они как дети. - Маара заплакала, уронив голову на сложенные на столе руки. Шабис положил ей руку на плечо. Жест, выражающий доброту, но одновременно и предупреждающий.
- Все, Маара, хватит.
Она пересилила себя, замолчала. Подняла голову. Генерал убрал руку с ее плеча.
- Завтра начнешь учить язык. Сегодня выступишь перед офицерами, расскажешь им то же, что и мне.
- Но я ведь языка не знаю.
- Они знают махонди. Не слишком сильны, но будешь говорить медленно, без длинных слов… Поймут.
- Ха! Откуда мне знать длинные слова!
- Только не заплачь снова.
- А почему только офицерам?
- Не сможешь же ты орать, чтобы услышали десять тысяч солдат.
- Ух ты! Десять тысяч?
- Здесь десять. На западе у генерала Чада еще десять. На севере двадцать, вокруг Шари. На востоке, вдоль границы с Хеннесом, десять.
- Много народу в Чараде?
- Большинство в армии. Война давит на народ, жить становится тяжелее. Молодежь рванулась в армию, мужчины и женщины. Если они не солдаты, то работают на армию и числятся в армии. Армия их кормит и одевает. В Чараде есть местности, в которых не осталось больше гражданского населения. Двадцать лет тянется война. И Агре за эти двадцать лет превратилось в военное государство. Все в армии, хотя многие за всю жизнь не видели противника, не участвовали в боях.
- Значит, власть в стране диктаторская?
- Можно сказать и так.
- А… кто диктатор? Ты?
- Нас четверо. Генералы. Мы правим, и правим неплохо.
- А народ… не возражает?
- Бывает.
- И что тогда?
- Что ты сделала с бедным парнем, когда он протянул руку к твоим деньгам?
- А чего они хотят? Если хотят перемен, то какая у них цель?
- Мы и сами дивимся. Мы, четверо. Нас называют Четверкой. Люди накормлены. Одеты. Их защищают…
- А скоро и перемирие заключите. И хенны тоже все в армии?
- Нет, им хуже. У них много штатских, и все, естественно, недовольны. Маара, все узнаешь, обещаю, будешь учиться. А теперь идем на плац. Там тысяча офицеров.
- И я выступлю перед тысячей человек?
- А что такого? У тебя получится. Чтобы не было слишком долго, на личном не останавливайся. Климат, его изменения. Животный мир, его изменения. Гигантские скорпионы и пауки. Обстановка в Хелопсе, в Речных городах. У нас среди солдат есть и беженцы оттуда. Ситуация с провизией, дефицит воды. У тебя получится. А они народ понятливый. Мои солдаты - самые образованные в Чараде. - Он самодовольно улыбнулся.
Маара восхищалась этим человеком, чувствовала себя рядом с ним хорошо и спокойно, по-домашнему, хотя Шабиса никак нельзя было назвать добрячком, рубахой-парнем. И ни Юбу, ни тем более Мерикса он не напоминал. Мерикс… Его улыбка вдруг вспыхнула в ее воображении, но затуманилась, растаяла, когда Маара попыталась на ней сосредоточиться. Мерикс распрощался с ней. Шабис двадцать лет в армии. Каждый жест его, каждый поворот головы, кивок точно подходят к ситуации, к какому-то воинскому шаблону, обкатанному их инструкциями. И все же эта железная дисциплина бледнеет на фоне кошмарного оболванивания солдат в армии хеннов.
Они прошли мимо приземистых казарм и штабных бараков, вышли к плацу, по которому маршировали офицеры, вздымая клубы пыли. Вот они замерли, по команде расслабились; пыль лениво парила в воздухе, медленно оседая. Маара нашла взглядом Данна, улыбнулась ему, он кивнул в ответ, сохраняя приличествующую его новому наряду серьезную мину.
Перед такой массой военных Маара снова почувствовала неуверенность. Большинство из них махонди… вроде бы. Или нет? Она подумала, что если взять любого из них в отдельности, то без колебаний можно решить: да, махонди, хотя и не самый красивый, не лучшим образом сложенный. Но взять десяток этих парней и поставить их рядом с десятком настоящих махонди - и разница сразу бросится в глаза. Но в чем она состоит, эта разница? Трудно сказать.
По сигналу Шабиса Маара начала свой рассказ. Она стояла на деревянном помосте, возвышаясь над затихшим строем, и все хорошо слышали ее звучный голос. Затрудняло рассказ отсутствие видимой реакции на окаменевших лицах слушателей. Но Шабис время от времени одобрительно кивал, и она продолжала повествование. Когда примерно через час Маара закончила подробным описанием солдат-хеннов, Шабис предложил задавать вопросы. Слушатели поднимали руки и прежде всего интересовались солдатами противника. Лишь позже прозвучали вопросы о засухе и Речных городах.
На обратном пути Маара спросила Шабиса, страдал ли народ агре от голода и не по этой ли причине выглядят эти люди неудачными копиями махонди. Он ответил, что такое вполне возможно, и добавил:
- Дети их при рождении не похожи на наших, если присмотреться. С первого взгляда вроде - махонди, но тут же замечаешь: что-то не так.
- Но в чем причина?
- Никто не знает. Почему скорпионы и пауки меняются?
Они уселись с противоположных сторон стола, принялись за обед. Подали жареное мясо с вареными овощами. Маара опасливо разглядывала обожженный кусок трупа. Она к мясу за жизнь свою почти не прикасалась, о чем и сообщила Шабису.