- Не надо, Данн! - крикнула она вслед, и услышала его насмешливое, передразнивающее:
- Не на-адо, Данн, ха-ха-ха!
Маара вернулась в гостиницу, заказала еду в комнату, не в силах выносить надзор невидимых шпиков, даже если она их и просто вообразила. Хозяин лишь молча кивнул, но взгляд его выражал озабоченность. Да, этот человек явно из тех, кому они нравились. Или, по меньшей мере, она. Маара знала, что Данна в комнате не застанет. И что брат не вернется. Вещи он свои забрал, взял и свою долю денег, полученных у Далиды. Маара упала в постель, лежала, глядя в окно, в пылающее дневное, затем в побледневшее предвечернее, наконец, в заалевшее закатное небо. Сон не шел, донимали дурные предчувствия. В дверь постучали. Хозяин сообщил, что ей следует направиться в таверну "Приют путешественников".
- Брат твой там. Я пошлю с тобой парня.
Маара оглядела комнату. Что взять с собой? Все взять, ведь, может, и вернуться-то не придется…. "Что за вздор!" - упрекнула она себя. И все же… И Маара заполнила мешок пожитками.
Хозяин, все великолепно понимавший, спокойно произнес:
- Надо заплатить.
- Но я ведь не съезжаю.
- Лучше заплати.
Маара заплатила, и он вызвал слугу, чтобы проводить ее. Ей приятно было, что она не одна, хотя чем мог помочь пацан лет десяти-двенадцати в случае нападения? Маара понимала, что сопровождающий - всего лишь глаза хозяина, он должен будет доложить о том, что увидел.
В большом зале "Приюта путешественников" снова уйма народу - кислофрукту негде упасть. Снова все орут, гул голосов терзает уши. Она вошла в игральный зал. Данн там, встрепанный, возбужденный, радостный. Игра за другими столами прекратилась, все стянулись к столу, за которым Данн загребает все новые выигрыши. Перед ним громадная куча монет. Целое состояние.
- А-а, Маара! Ну-ка, глянь, кто из нас дурак?
- Прекрати немедленно! Хватит! - крикнула она, видя, что брат собирается продолжать игру.
Данн заколебался. Встал, торжествующе улыбнулся. Оглядел встревоженные лица присутствующих.
- Продолжим! - воскликнул он.
- Не надо, Данн, прошу тебя, нет… - взмолилась Маара, и он снова передразнил, кривляясь:
- Не на-адо, Данн, прошу тебя, не-ет!
Он сгреб кости, сунул их в чашечку и затряс так сильно, что Маара услышала, как кубики стучат о стенки, оклеенные изнутри мягкой шерстью. Швырнул кости, хищно пригнулся к ним - и пружиной выпрямился, взметнув руки над головой. Из груди его вырвался победный вопль. Хозяин заведения, с видом весьма кислым, записал на дощечке цифры, имя и предъявил Данну. Тот принял дощечку, поднял ее над головой, показывая всем, кто мог видеть, и швырнул дощечку Мааре.
Только теперь Маара заметила Бергоса, прижатого толпой к стене. Где ж ему еще быть… Тут же и Дариан. На физиономии Бергоса всегдашняя омерзительная ухмылка, Дариан, напротив, выглядит озабоченным, хмурится. Маара умоляюще уставилась на Дариана, но тот только пожал плечами: что, мол, я могу сделать… Однако он все же попытался. Протиснулся сквозь толпу, подошел к Данну, положил руку юноше на плечо. Сказал что-то на ухо. Услышав голос человека, которого он явно уважал, Данн как будто опомнился, на лице его отразились следы сумятицы, внутренней борьбы. Но он тут же дернул плечом, стряхнул руку Дариана, потянулся к куче денег, столь огромной, что стоявшие вокруг раскрывали рты и скребли затылки. На лице Данна испуг сменился вызовом, он снова протянул руку за костями. Процедура повторилась - уже в который раз, - но с обратным результатом. Данн проиграл, ибо когда-то должен был проиграть.
Куча монет исчезла со стола, Данн тупо уставился на опустевшую поверхность.
- Конец, - еле слышно прошептал он, но все его услышали. Народ даже дышать перестал. - Нет, еще не конец. - Маара поняла, что брат имеет в виду, - шесть "подкожных" золотых.
- Поставь сестру, - донеслось от стены. Бергос.
- Ставлю сестру! Ставлю сестру! - закричал Данн, замахал руками, требуя кости. Дариан схватил его за плечо, но Данн оттолкнул его. - Это мой день!
Дариан хотел задержать обезумевшего остолопа, но Бергос как будто нечаянно втерся между ними. Данн бросил кости - и проиграл.
Он тут же взвыл, как ударенная собака, завизжал, вцепившись пальцами в волосы:
- Маара, Маара, Маара!!!
Но Маару уже схватили за плечи и вытолкнули из помещения, повели мимо толпы посетителей, дружно уставившихся на нее. На улице она не удивилась, увидев с одной стороны ухмылку Бергоса, с другой - незнакомую физиономию.
Маару вели по улице, а она думала о брате. Он проиграл все, что имел, включая шесть золотых. Небось, собирается вырезать остальные. А кто будет за ним ухаживать?
Увели ее недалеко.
- Чей это дом? - спросила Маара, и Бергос как-то слишком охотно ответил:
- Далиды.
Она подивилась:
- А не проще ли было бы меня выкрасть?
- Противозаконно. - Бергос назидательно воздел палец к небу.
Вошли в большой, тускло освещенный вестибюль. Против входа - здоровенный пурпурный занавес.
- А поставить женщину на кон не противозаконно, - понимающе кивнула Маара, входя мимо отдернутого занавеса в большой, ярко освещенный зал, заполненный женщинами и девушками, одетыми весьма вычурно, хотя некоторые из них оказались и вовсе почти неодетыми.
К Мааре повернулись лица: сострадательные, равнодушные, любопытные… Воняло маковым дымом и перегаром. Спутник Бергоса отпустил Маару и прошел к безобразному гиганту, охранявшему женщин. Они принялись что-то обсуждать, глядя, как Бергос ведет ее к другой двери. За дверью оказался абсолютно пустой коридор, по которому они вышли к лестнице, поднялись на верхний этаж, и здесь Бергос втолкнул ее в какую-то дверь, тут же за ней захлопнувшуюся. Маара явственно услышала щелчок замка.
Комната большая, роскошно обставленная. Большая низкая кровать в нише, круглый стол, мягкие кресла, столики, шкафчики - после визита к Шабису Маара такого великолепия не видела. Но Маара не обратила внимания на обстановку; она чувствовала, что задыхается, и подбежала к окну.
Отдернув занавес, увидела внизу сад, над ним небо, усеянное звездами, а под окном костер, возле которого сидели на корточках какие-то мужчины и тихо, спокойно беседовали на каком-то непонятном гортанном наречии.
Сердце колотилось в груди, гнало ее куда-то, и она принялась бегать по комнате, натыкаясь на мебель, прижав руку к сердцу. Снова щелкнул замок, и в комнату вплыла Далида. Маара замерла, пораженная увиденным. Белое платье с какими-то разноцветными бантиками, оборочками, финтифлюшками, из которого торчит черная лоснящаяся физиономия жирной старухи. Чучело просеменило по комнате на каблуках-ходулях и плюхнулось в кресло у стола.
- Присядь, Маара. - Маара села.
Сопровождавший старуху безобразный гигант поставил на стол поднос с кувшином и двумя бокалами, опустил на пол мешок Маары и, не поднимая глаз, вышел.
- Ты мешок забыла в таверне, - заметила Далида.
- Первого же мужчину, который ко мне прикоснется… убью, - отчеканила Маара. Она дышала с трудом.
Далида зашлась старческим смешком, как будто услышала долгожданную приятную новость. Вытянув коготь, указала на руку Маары, на плохо скрытую тонкой тканью платья змейку браслета.
- Видала я такие игрушки. Очень большая от них иной раз польза. - Маара невольно подалась назад, и Далида успокоила: - Нет-нет, не собираюсь я у тебя ничего отнимать.
Она налила в бокалы пенную желтую жидкость и тут же приложилась к своему, давая понять, что жидкость не отравлена.
- И травить тебя не собираюсь.
- И маком оболванивать?
- Ну, не все сразу. Не знаю, не знаю.
- Чего ты от меня хочешь? Что будет с моим братом?
- Вот еще… Какое мне дело до твоего брата?
- Он все проиграл. У него ничего не осталось.
- Я его под руку не толкала. И вообще, мужчины меня не интересуют. - При слове "мужчины" она брезгливо поморщилась. - Моя специальность - женщины.
Маара чувствовала, что успокаивается. Тем более, что Далида не пыталась ее обмануть. Значит, старухе можно доверять в определенных пределах. Вообще на нее снисходил какой-то покой, расслабленность. Обстановка, что ли, подействовала?
- Не буду гнуть да кривить, скажу как оно есть. Собираюсь тебя продать по доброй цене… очень доброй цене… продать мужчине, которого ты стоишь. Но он пока что в отъезде, в Каназе. Приедет, глянет, решит.
- А с чего ты взяла, что я его не прикончу? Я не собираюсь быть ничьей собственностью.
- А вот ты погоди да посмотри сначала, прыткая очень.
- Кто этот человек?
- Он в Совете из главных.
- Билмой правит?
- И не только Билмой. Всей страной.
- И с чего бы такой важный господин стал интересоваться беглой рабыней?
- Беглая рабыня! Ну и что? Я и сама беглая рабыня. Рабы-то поумнее свободных будут. И он не дурак. У меня чутье без обману. Уж я-то вижу, кто кому подходит, кто кого стоит.
Далида поднялась с кресла, опираясь о стол.
- Спать сегодня хорошо будешь. Я с тобой своим сонным средством поделилась. Утром потолкуем. По дому и по саду можешь гулять, но бежать не надо, следят за тобою. Убьешь сдуру кого-нибудь - придется тебя в полицию сдать. Я законов не нарушаю, и укрывать преступников у себя не собираюсь. - Она сладко зевнула, разинув серогубую пасть с коричневыми зубами, качнулась и процокала к выходу на своих черных каблучках-копытцах.
Маара почувствовала, что голова у нее тяжелеет, что нет никакой возможности удержать ее на плечах, до кровати бы донести, не уронить на пол… Она стянула платье и почувствовала, что кто-то за ней следит. В смешении теней и полутеней, отблесков от лампы и сквозь полусомкнутые веки она увидела высокую фигуру, стоящую возле стены. Маара истошно завопила. Дверь сию же минуту распахнулась, появился безобразный гигант.
- Что, что? - спросил он.
Пленница указала на того незнакомца, у стены, и он тоже поднял руку, указал на нее. Маара наконец поняла, в чем дело, но не могла опомниться от шока. Вошедший недоверчиво посмотрел в направлении ее руки, потом снова на нее, покачал головой, пошевелил губами, как будто бормотал: "Совсем свихнулась", - и, прыснув со смеху, вышел.
Маара, уже засыпая, сделала несколько шагов к стене, и вот уже вторая Маара синхронно с ней зашагала навстречу с угрожающим выражением лица. Враг!.. Но на ногах удержаться не хватало сил. Она шатнулась к кровати, рухнула на нее и захрапела.
Проснулась поздно. В комнате светло. Снилось ей бесконечное путешествие, во время которого она постоянно встречалась с разными Маарами. С совсем маленькой; с девушкой склонившейся над ямой пересыхающего речного русла и рассматривающей свое отражение в покрытой пыльной пленкой воде; с Маарой из Хелопса, страстно обвившейся вокруг Мерикса, чинно беседующей с Юбой, любующейся пышным телом Орфны, смеющейся; с Маарой в рабьей робе, бегущей, спасающейся, испуганной…
Пленница встала. Не одеваясь, подошла к той части стены, которая отражала все, находившееся перед ней. Такой стены Маара еще не видела. У Иды можно было смотреть на себя сквозь сеточку маленьких трещинок, в стекле в Шари трудно было рассмотреть себя из-за путаницы ветвей и листьев. Маара вытянула руку вперед, и две руки встретились. Ее живая, теплая рука прикоснулась к холодной твердой поверхности. Как будто вздыбившаяся, затвердевшая вода. И трудно сказать, где тут настоящая живая Маара, а где отражение. Высокая, стройная женщина, увесистые груди, красивое тело. Позади кровать и часть комнаты. Если чуть подвинуться вбок, то появляются окно и небо со скользящими по нему облаками. У Маары никак не получалось согласовать то, что она видела, с ее ощущением самой себя. Она думала: "Все время люди видят то, но не видят этого", - подразумевая то, что она сама ощущала как Маара, свое самоощущение. Она подошла вплотную к стене застывшей воды, всмотрелась в те глаза, темные серьезные глаза. "Они тоже вглядываются в мое лицо, в глаза - и я смотрю туда, надеюсь увидеть тех, кто там, и они тоже хотят увидеть меня, Маару, ту, которая внутри. Но я не Маара, Маара - не мое имя. Долгое время мне хотелось услышать свое настоящее имя, а теперь я понимаю: ни к чему это. Какая разница? И когда я его в конце концов услышу, наверняка подумаю: "Неужели это мое настоящее имя? Я ведь Маара…" Но Маара - не тот человек, которым я чувствую себя там, внутри. Так зовут ту, которая смотрит на меня. Говорят, что она красива. Но где ее красота сейчас?" И Маара попыталась улыбнуться. Тщетно. То, что на нее смотрело, напоминало шипящую змею. Она сдержала руку, потянувшуюся к браслету-змейке. Таковы были в тот момент ее чувства к самой себе. Отворачиваясь от застывшей, вставшей вертикально воды, Маара уловила намек на что-то иное, на улыбку, насмешку над сумбуром собственных мыслей, размышлений беглой рабыни о самой себе.
Досаждала сухость во рту, немного подташнивало. Смежная комната оказалась оборудованной под туалет. Маара вымылась, медленно, преодолевая действие еще не выветрившегося снотворного, расчесала волосы, натянула платье, выглядевшее, как будто в его узор вплели живых бабочек. Вернулась к отражающей стене, поглядеть на себя одетую. Уже лучше. Дверь открылась, вошел вчерашний человек, снова с подносом. Он беззлобно ухмыльнулся. "А ты, дурочка, боялась", - как будто шептали его толстые губы.
Маара решила, что вреда от этого здоровенного дурня не будет, внимательно всмотрелась в него, запоминая на всякий случай: побег, засада, драка… Высокий, мощный, горы мышц.
Шея шире головы. Ох, какой он урод… Кожа желтая. Верзила подошел к ее мешку, принялся выкладывать вещи, но Маара остановила его. Он изобразил руками стирку.
- Как звать тебя? - спросила она на махонди. Он не понял, и Маара повторила вопрос на чарад.
- Сенгор.
- Откуда ты?
- Хараб. Мама Далида все слуги харабы. Сначала она была рабыня в Хараб, там, теперь харабы ее рабы здесь. - Он улыбнулся этой шутке, очевидно популярной среди слуг, не стеснявшихся называть себя рабами. - Наш язык никто не понимать, болтать что хотим! - Сенгор захохотал, колотя себя в грудь, и вышел, перекинув через руку ее платья.
Маара встала возле окна, под которым осталась серая куча пепла от вчерашнего костра. Значит, слуги говорят на хараб, языке, которого никто не понимает. Кроме Далиды, разумеется. Вдали виднелись высокие белые дома-башни, дома богатых людей; поближе - окруженные зеленью крыши особняков. Вчера Данн в течение нескольких минут обладал суммой, достаточной, чтобы купить один из таких особняков и зажить богачом.
Где он теперь? Данн мог вернуться в гостиницу, где все бы сторонились его, как невезучего, потому что все уже прослышали о происшедшем. Хозяин ему, конечно, сказал бы, что сестра долгов не оставила, и поинтересовался, в состоянии ли он оплачивать комнату далее. И Данн… Что скажет Данн? Очнется, вырвется из оцепенения, попытается извернуться, что-то выдумать? Может, у него случайно сохранилась в карманах какая-то мелочь, на день-другой, оплатить комнату и пищу…
Пища… Что он будет есть?.. Она-то здесь, в этом борделе, питанием обеспечена. А вот Данн…
Маара подошла к столу, на котором ее ждал поднос. Неплохо, весьма неплохо… Точнее, такого она еще не едала, да и не видала. Воздушные булочки, мед, ароматный пенный напиток. Пока ее маринуют в этом вертепе разврата, за желудок можно не опасаться.
Данн, конечно, захочет вырезать еще одну-две монеты. Но вряд ли отважится. Если придется вновь вызвать лекаря, то долго он вряд ли проживет, как только обнаружится, что под кожей носит. То-то у этого лекаря глаза на лоб полезут… Маара принялась за завтрак, размышляя о том, что вполне разумное в одних обстоятельствах может оказаться бредовым действом в иных. Врезать в себя золото среди одуревших от мака преступников в Центральной башне, улучив момент, спрятавшись в уголке, - действие разумное. Но здесь, в уютном, безопасном городе… Хотя не для всех он уютен и вовсе не так уж безопасен… Люди ли вокруг, драконы ли… пустыня ли без единого живого существа на много миль вокруг… Где может человек с полным правом считать, что он в безопасности? Ах, передать бы Данну монетку тайком от всех… Но как? За ней ведь наблюдают.
Снова захотелось спать. Маара улеглась, заснула, а когда проснулась, на столе стоял очередной поднос с едой и уже темнело. Она подошла к двери, обнаружила, что та незаперта. За дверью дрыхнет Сенгор… Дрыхнет или нет, но бдит - мгновенно вскочил, и Мааре, только что собиравшейся к нему нагнуться, пришлось задирать голову, чтобы увидеть его безобразное лицо.
- Хватит с меня этой сонной пенной бурды! Скажи своей хозяйке. Меня тошнит от этой гадости. Если будет накачивать меня всякой дрянью, я есть перестану. Понял?
Сенгор кивнул, обозначив, что понял, потом еще раз мотнул головой, предлагая узнице вернуться в комнату, запер ее снаружи и куда-то утопал, оставив Маару трястись от злости за дверью. Вернулся он чуть ли не через минуту и сообщил, что мама Далида присылала ей свой сонный эликсир исключительно из жалости, видя ее утомленное состояние, чтобы спалось лучше, и что теперь ей сменят напиток.
- А когда я ее увижу?
- Мама Далида уехать Каназ. Совсем скоро, сегодня. В Каназ у нее еще один дом.
- И когда вернется?
- Как знать. Когда неделя, когда месяц вернется.
Маара нахмурилась. Эта содержательница притона явно не слишком спешит расстаться со своим живым товаром.
- Мне ничего не передавала?
- Да, передавала, передавала. Напиток сменить.
- Нет, о своем отъезде?
Сенгор удивленно захлопал веками, потом ухмыльнулся:
- Зачем тебе передавать об отъезде? Ты кто такой? Ты ее животный, как и я. Кормить хорошо, продать выгодно. Кушай, дорогой, поправляйся.
Значит, она не первая птичка в этой роскошной клетке.
- Я хочу в сад, погулять.
- Ты здесь сидеть.
- Далида сказала, что я могу ходить везде по дому и в саду гулять.
- Я ничего не знать.
- Так спроси у нее, пока не уехала!
Снова щелкнул замок, страж ее удалился и опять вернулся очень скоро.
- Ты гулять в дом, гулять в сад.
Маара спустилась в зал, где накануне видела женщин. Они и сейчас там находились, такие же раздетые и такие же разодетые. Миловидная молодая толстушка, мимо которой она прошла, вяло прикоснулась к ее руке.
- Не спеши, посиди с нами. Поговорим…
Скучно им здесь по утрам, очень скучно. Два десятка девиц… очевидно, по вечерам скучать некогда.
Маара в сопровождении Сенгора дошла до двери на улицу, открыла ее. Сопровождающий мгновенно оказался перед нею, перегородил проход своей мощной лапой. Снаружи Маара увидела Далиду, но сегодня не в нелепых оборочках и бантиках, а в коричневом кожаном костюме. Мамаша уже восседала в неуклюжей колымаге. Строгий дорожный костюм придавал хозяйке заведения вид толстого свертка, брошенного на сиденье и готового вот-вот сползти на пол. Перед повозкой маялись между оглоблями две клячи. Старуха услышала, как открылась дверь, увидела Сенгора и Маару, но, возможно, она просто торопилась и предпочла всего этого "не заметить". Лошади дернули повозку, и Далида исчезла.