Маара успела заметить, как Кретис взобралась на руки еще к кому-то, в то время как Лета застыла посреди зала, глядя вслед удаляющимся Даулису и Мааре.
- Дрянные новости, - начал Даулис, войдя в комнату Маары. - Я оплошал. Ляпнул лишнее Кретис, и вот…
- Принцесса, - кивнула Маара. - Принцесса в борделе.
Лицо его страдальчески сморщилось. Он как будто и ростом стал ниже.
- Кретис разболтала девицам, те - клиентам, так?
Даулис кивнул.
- У меня есть деньги на выкуп, мои и Шабиса. Но теперь, когда весь Совет узнал о тебе, они все рвутся тебя приобрести.
- Принцессу-проститутку?
- Принцессу махонди! Как же, престижное приобретение, самое яркое перо на колпаке. И они дадут Далиде вдвое больше, чем я. Такую сумму я не осилю.
Маара подумала, что того золота, что у нее с собой, хватило бы, но решила помалкивать. Мало ли что ждет ее впереди.
- Хорошо еще, что Далида уехала. Она бы не устояла. Ты можешь оказаться в обществе весьма гнусных типов. Нужно действовать без промедления. Наша договоренность с Далидой зарегистрирована у городского судьи, который, по счастью, мне добрый знакомый. Далида связана договором со мной, но эти жулики найдут лазейку. Так что предлагаю тебе немедленно отправиться со мной в Каназ. Там ждет Данн, оттуда можно бежать на север.
- А нас выпустят?
- Кто задержит члена Совета? Пока остальные не пронюхали, выпустят.
- А кто так заинтересован вызволить принцессу из Билмы?
Даулис заколебался:
- Скоро узнаешь, Маара, обещаю. Все объясню. А пока надо поторопиться.
Она принялась засовывать вещи в мешок, жалея, что приходится комкать свежеотглаженные платья. Из-за двери послышались возбужденные голоса, в комнату ворвалась Лета, безуспешно пытаясь оттолкнуть Сенгора. Даулис подошел к двери и выпихнул Сенгора в коридор.
- Даулис, почему ты меня не слушаешь! - начала Лета сердито. - У меня сейчас был ваш главный и сообщил, что поставил пост на северной станции.
Даулис опустился на край кровати и схватился рукой за лоб.
- Слушай меня, слушай и соображай, - продолжала Лета. - Если ты женишься на Мааре, то никто не имеет права ее задержать. Ты ведь не женат, так?
Даулис не ответил, но Маара видела, что жениться на ней ему почему-то не хотелось.
- К северу от Каназа брак этот теряет силу, - добавила Лета.
- Откуда ты знаешь?
Лета сердито усмехнулась:
- Я много чего знаю. Я давно думаю, как отсюда убраться. И в законах разбираюсь. В постели зря времени не теряю, там моя школа… Десять лет я здесь. Десять лет… - Маару поразил накал ненависти и ужаса в ее голосе. - И деньжат скопила, мамаша Далида все же не бесстыжая грабительница, что-то нам оставляет. Уже давно могла бы откупиться, но что я буду делать в Билме? Раскланиваться на улицах со своими бывшими клиентами? А в Каназе меня никто не знает.
- А Кретис? - проронил Даулис.
Маара не смогла не заметить на лице Леты гримасу нетерпения.
- Знаю, знаю, ты в нее влюблен.
- Да, влюблен.
- А подумать не в состоянии, что ты с ней будешь делать? Она не такая, как я, она полностью зависимая. Да Кретис у тебя на шее повиснет тяжкой обузой.
- Приятной обузой, - поправил Даулис, но без особой уверенности, лишь бы чем-то парировать ее наскок.
- Даулис, есть здесь те, кто ненавидит эту жизнь. Я в первую очередь. А есть и такие, которым эта жизнь нравится. Кретис здесь дома. - Даулис помотал головой, скорее не отрицая, а отгоняя эту мысль. - Кретис примет за ночь шестерых и еще попросит. Она наслаждается каждым мгновением этого. - Даулис резко встал и отошел к окну, мимо которого проносились вверх искры от бурно полыхавшего в саду костра. - Ты заберешь Кретис отсюда, и она сбежит от тебя, чтобы вернуться. Здесь ее дом родной. А если заберешь в Каназ, она сбежит от тебя в тамошний бордель.
Даулис молчал. По лицу его катились слезы.
- Да, да, ты влюблен в нее, понимаю. Но она же младенец, совсем глупышка. Она сюда шести лет прибилась. И вросла в этот бардак. Она за все время ни одной ночи не провела одна, только неделю в прошлом году, когда болела.
- Я обещал ей…
- Что, жениться? Член Совета не имеет права жениться на проститутке.
- Я обещал ей защиту в моем доме.
- Ой, да ты один, что ли? Твой друг шеф Совета как-то забрал Кретис домой, было дело. Через неделю прибежала обратно, отмолилась у него. Здесь ее дом, а мамаша Далида - ее мать.
- Ладно, собирай вещи.
Лета выскочила, и с лестницы донесся дробный перестук каблучков. В дверь просунулась голова Сенгора.
- Да, да, я знаю, - повернулся к нему Даулис. - Не разрешено. Но я Даулис, член Верховного Совета Билмы, ты это знаешь. И я тебе приказываю: не вмешивайся.
Что оставалось Сенгору? Он и не вмешивался.
Маара с мешком в сопровождении Даулиса спустилась по лестнице; они прошли через зал, где свободные женщины помахали им вслед, неясно, кому именно из них, Мааре или Даулису. К ним присоединилась Лета со своим узелком, и они пустились по ночным улицам Билмы. Дошли до каких-то больших ворот, привратник узнал Даулиса и сразу их впустил. Даулис оставил женщин внизу, поднялся в дом, договориться со своим коллегой и другом, городским судьей. Вскоре Маару и Лету пригласили в дом, и через несколько минут Маара стала женой Даулиса. Лету зарегистрировали как свидетеля. От жениха с невестой потребовали подтвердить, что ни один из них не состоит в браке и не помолвлен. Маара вписала свое имя в толстую книгу с пергаментными листами. После того как она рассталась с Шабисом, писать ей приходилось лишь палкой в пыли. Мааре выдали кожаный кружок на шнурке, который следовало носить на шее, чтобы все видели, что она замужем и принадлежит своему супругу. Снова она порадовалась зависимости, обещающей свободу.
Даулис попросил судью сообщить Совету, что Маара из дома Далиды замужем и имеет право покинуть Билму.
- Ты та самая женщина, выдачи брата которой требует Чарад? - спросил ее судья напоследок.
- Мой брат на севере. Он в безопасности.
- Когда за твою голову назначена такая цена, нигде по эту сторону Тундры не будешь в безопасности.
Даулис быстро повел своих спутниц по проулкам и тропам, и вскоре они вышли к холму, с которого Маара с Данном следили за отправлением вагонов на Каназ. Они обошли холм и вышли к платформе, возле которой стояли, ожидая утра, несколько вагонов. В вагон беглецы влезть не отважились, а забрались в небольшой сарайчик неподалеку. Вскоре они увидели, как два солдата проверяют вагоны, заглядывая в каждый из них. На обратном пути один из них подошел к сарайчику и заглянул туда.
Даулис шагнул ему навстречу и спросил:
- Ты меня знаешь?
Солдат замялся.
- Мне велено тебя арестовать, - сказал он.
- Где ордер?
- Нет ордера. Нас глава Совета послал.
- Так вот, я Даулис, член Совета, и ты это знаешь. У тебя нет законного права меня задерживать.
Солдат явно недоумевал. Если этот господин член Совета, то с чего он тут прячется? Однако применять силу парень явно не решался, просто вышел, вернулся ко второму, и они принялись совещаться. Затем медленно зашагали прочь.
Время за полночь. Лета вынула хлеб, прихваченный на кухне мимоходом; они принялись жевать всухомятку, воды не было. Из будки они перебрались в крону поваленного дерева, спрятались в ветвях, не выпуская из виду платформу, ожидая возвращения солдат. Но вместо солдат появился какой-то бродяга, и они затаились. Если он увидит прячущихся, то, соблазнившись наградой, может их выдать.
Взошло солнце. На платформе появились люди. Трое беглецов направились к платформе, и тут Маара столкнулась с бродягой. Она поняла, что где-то видела этого оборванца, но сразу не смогла вспомнить… Но тут бродяга ухмыльнулся, и она узнала Кулика.
Кулик шагнул вперед и схватил ее за руку:
- Дай денег, Маара!
- Не дам.
- Сам возьму.
Меньше всего ей хотелось поднимать шум. Пришлось выгрести ему немного мелочи. Маара вырвала руку и бросилась догонять спутников, услышав вдогонку шипение:
- Где братца прячешь?
Маара догнала Даулиса и Лету, и они втроем впрыгнули в вагон, уже двинувшийся с места. Парни тянули и толкали, вагон быстро набирал скорость, но они еще успели заметить, как на платформу выскочили двое офицеров.
- Когда мы будем в безопасности? - спросила Маара.
- Не в Каназе, - ответила Лета. - Но город большой, можно спрятаться.
Даулис и Маара уважительно покосились на Лету. Та, вырвавшись из подавлявшей ее атмосферы публичного дома, преобразилась. На фоне темно-зеленого одеяния еще бледнее казалась ее кожа, а зеленые глаза как будто сияли. Волосы Лета скрепила в большой узел. "Кто здесь принцесса?" - дивилась Маара, глядя на эту странную женщину
Вагон набрал значительную скорость, и путникам приходилось хвататься друг за друга и за все, что попадалось под руку. Шаткое сооружение из деревянных досок и реек скрипело, грохотало, раскачивалось, грозило опрокинуться. О вероятности опрокидывания можно было судить по куче обломков такого же вагона, которую они миновали. И все же нельзя было сказать, что скорость была захватывающей дух. Хороший бегун мог бы держаться наравне с этой колымагой. Ведь ее и в движение-то приводили именно хорошие бегуны, у которых хватало сил перекликаться на бегу. Время от времени они менялись: "толкачи" и "тягачи" вскакивали в вагон, вернее, повисали на нем снаружи, а отдохнувшие занимали их места. Из их переклички следовало, что вскоре всех ожидает вынужденная остановка из-за поломки пути. На случай таких поломок вдоль дороги были подготовлены штабеля длинного металла и толстых коротких брусьев, из которых и состояла эта странная дорога "тяни-толкай". Вскоре вагон и вправду остановился в ожидании окончания ремонтных работ. Наша троица занервничала: от Билмы они отъехали не столь уж далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Остановились уже за пределами леса, по которому сначала катился вагон. Вокруг простиралась поросшая густой травой равнина. Мааре доводилось видеть сухие саванны, но тамошняя растительность резко отличалась от здешней. Она слышала, что под ногами у них, локтях в двадцати от поверхности, скрываются пески бывшей пустыни, которая называлась Сахар. Сразу вспомнилось название полосатой одежды - "сахар". На пески хлынула вода, выросли леса, в лесах бушевали пожары…
И сквозь все эти благодеяния и злоключения пробилось одно-единственное словечко, и люди, не знающие предков своих, заходят в лавку и покупают полосатую одежду под названием "сахар".
На тянувшейся рядом с металлическим путем дороге появился изрядный караван лошадей, повозок, ишаков, мужчин, женщин, носилок, подвешенных к животным и к… нет-нет, не к рабам, рабов в Билме нет! - к носильщикам. Сидевшие в вагоне любовались смешанной процессией в течение получаса.
- И зачем же нам этот вагон? - спросила Маара.
- Не ты одна задаешься этим вопросом. Иные не прочь покончить с этой дорогой. Но все же каравану надо неделю, чтобы добраться до Каназа, а вагон добегает за пару дней. И часто используется Советом в служебных целях.
- А также и в неслужебных, - усмехнулась Лета, и Даулис покраснел. - Называют этот путь еще и "Дорогой любви". - Слово "любовь" прозвучало у нее так, как будто упоминались рвотные массы или гнойные выделения. - Вдоль дороги всяких притонов понатыкано, кабаков да бардаков…
- Бедная Лета, - улыбнулся ей Даулис. - Ничего, скоро для тебя все изменится.
Лета отвернулась, чтобы скрыть слезы.
- Может быть, - произнесла она после паузы. - Ты хороший парень, Даулис. Мы все так о тебе думаем. - Имелись в виду обитательницы дома Далиды. - Мы можем отличить человека от свиньи.
Маара вдруг осознала, что, находясь так долго рядом с Даулисом, она все еще не успела его толком рассмотреть. Да, человек приятный. Открытое лицо, внушающее доверие… Что ж, она ему доверилась. Однако в сравнении с другим лицом, запечатленным ее памятью, Даулис проигрывал. Шабис был одновременно и утонченнее, и сильнее. Тут в голове ее сверкнула новая догадка:
- Даулис, а меня три генерала разве не хотели бы заполучить? Только Данна?
- Не хотел тебе говорить… Да, именно так.
- И за мою голову тоже объявили награду?
- Неофициально. Они вошли в контакт с нашим Советом. Они воображают, что у тебя ребенок от Шабиса.
- Выдумки его жены!
- Они думают, что ты родила, когда была у хеннов. Им хочется избавиться от Шабиса, и, естественно, генералы не хотят, чтобы остался в живых его ребенок.
- Но у него есть ребенок в Чараде.
- Был.
Маара вспомнила свою солдатскую жизнь на границе, у сторожевой вышки, представила там ребенка - и засмеялась. Она зашлась смехом, переходящим в истерический, и никак не могла остановиться, несмотря на неодобрительные взгляды Даулиса и Леты.
- Ох, какой идиотизм, - произнесла она наконец. - Не скажешь, что эта троица знает своего противника. Хенны хотели задействовать ребенка Шабиса в своей программе по улучшению потомства. И собирались украсть детей у остальных генералов тоже.
- Именно так. Они бы использовали ребенка Шабиса, чтобы придать законность своему стремлению подчинить агре.
- Значит, хенны не знают и агре тоже.
- И трем генералам ребенок Шабиса нужен, чтобы солдаты не встали на защиту Шабиса и его потомства.
Маара поникла, подавленная, пораженная. И испуганная. Подумать только, мелкая ложь, сплетня, пущенная в ход ревнивой женой, могла вернуть ее в неволю. Уже однажды послужила причиной интриг, махинаций. Мало того, может привести к войне… А она сама разве не виновата? По меньшей мере легкомысленно жить рядом с Шабисом, не думая, что он женат, что жена его неизбежно заподозрит их в связи. Маара попыталась представить себе, что чувствовала бы она, зная, что Мерикс проводит время с какой-то рабыней или пленницей, разговаривает с ней часами, учит ее, обедает с нею…
- Какая же я дура! - вырвалось у нее. И она рассказала Даулису и Лете о своих отношениях с Шабисом.
- Любая женщина из заведения Далиды оказалась бы догадливей, - пожала плечами Лета.
- Да, теперь-то я понимаю.
Даулис, сочувственно кивая, пожал Мааре руку, а когда она отдернула ее, поддразнил:
- Как законная жена, Маара, могла бы и потерпеть. Разве что уж я тебе слишком неприятен…
- Очень ты хотел, чтобы я стала твоей женой! - парировала Маара. На глазах ее выступили слезы. - Как я жалею… Как я жалею своего потерянного ребенка! - Она размазала слезы по физиономии.
- А я жалею своего, - печально промолвила Лета и, в ответ на удивленные взгляды попутчиков, пояснила: - Кретис. Она ведь мне как дочь. Своих детей у меня не было. Я все время думаю о ней.
- И я тоже, - вздохнул Даулис.
- Я за ней присматривала. А теперь бросила ее. Она по-своему любила Даулиса. И мамы Далиды нет. Плохо там сегодня Кретис.
- Жалеешь, что уехала? - спросил Даулис.
- Ты считаешь, что ради Кретис мне следовало там остаться?
- Нет.
- Тогда что? Конечно, мне жаль ее. Да и многих других тоже. Они мои подруги. Но я с первого дня, как там оказалась, мечтала вырваться. А Кретис… Что ж, может, она и умрет.
- Умрет? - вскинулся Даулис.
- Экий ты сентиментальный. Не нравится мне это. Если что-то предпринимаешь, считайся с возможными последствиями. У Кретис слабая грудь. Она уже однажды чуть не умерла. Я тогда за ней ухаживала, нянчила все время, не отходила от нее. Я ее и вытянула. Конечно, Кретис найдет, к кому прилепиться. Но никто о ней не будет так заботиться, ночи напролет… - Теперь и Лета заплакала.
Путь починили, "тягачи" и "толкачи" заняли свои места, вагон пришел в движение: заскрипел, закачался. Через час он, однако, снова замер возле какого-то постоялого двора, прижатого к металлической дороге деревьями обширной рощи. Часть пассажиров - по большей части парочки - направилась к темному зданию. Слуги вынесли к вагону пищу и воду. Маара вспомнила время, когда она мучилась от жажды.
Молодые люди, тянувшие и толкавшие вагон, устали, голоса их смолкли, подсменные сидели вяло, понурившись, пытались отдышаться. Вагон трясся, как припадочный, пассажиры чувствовали себя разбитыми, у Маары и Леты разыгралась головная боль. Маара вцепилась в руку Даулиса, склонила голову на его плечо, дивясь двойственности своих чувств. С одной стороны, приятно было сознавать, что сидит она рядом с законным мужем, но в то же время она понимала, что скоро перестанет быть ему женой - и никогда более не станет ничьей. Ей недоступна простота Кретис, для которой обниматься, ласкаться, целоваться - то же самое, что дышать.
Когда совсем стемнело, вагон снова остановился. Движение в темноте по такому разбитому пути представляло слишком большую опасность. И здесь оказался постоялый двор, в котором обычно ночевали проезжающие. Даулис снял для себя и попутчиц комнату с тремя кроватями. Они заперлись изнутри и придвинули к двери стол. Спали неспокойно, урывками, часто просыпались. С рассветом вскочили, оделись, вышли наружу, уселись на скамьях для проезжающих, поглощая завтрак.
Маара рассказала о сновавших с холма на холм нелетающих летучих машинах, о небоходе Фелис. Оказалось, что Лета о таких машинах вообще не слышала. Даулис поведал, что в Билме небоходы летали еще при жизни его отца, но в борьбе за обладание ими противники сожгли все десять машин. То, что не догорело и не растащили, и по сей день валяется в лесу к северу от города, сказал он.
- Вы и сейчас опасаетесь таких бунтов? - спросила Маара.
Лета рассмеялась, но Даулис даже не улыбнулся:
- Да, верно, некоторые опасаются. Но, видишь ли, Маара, если и случится мятеж, то устроят его мои друзья, так что еще вопрос, чего опасаться; того, что он произойдет, или того, что не произойдет. Кажется мне, что период мира и спокойствия не длится более ста лет. А со времени последнего восстания прошло уже полтораста.
- И Совет ваш прогнил.
- В какой-то степени да.
- И в Билме полно бедняков, иначе откуда бы взялись эти парни, которые нас везут.
- Верно, бедняков много, и число их растет.
- Почему? - тревожно спросила Лета.
- Опять меняется климат. С севера сообщают, что лед отступает.
- Но ведь на севере всегда лед лежал… Снег…
- Нет, Лета, не всегда, - сказала Маара. - Долго-долго, тысячи лет, - лед, а потом тысячи лет - нет. Когда-то здесь тянулись пески от моря до моря. Только вот моря я никогда не видела.