- Ладно, расскажешь, когда захочешь. Но я ведь должна знать, кого пускаю в дом. Он ждет в гостиной.
- Кто?
- Ярослав Абашин.
- Ааа,- разочарованно пожала плечами Света,- мой одноклассник. Нет, бабуля, он за мной не ухаживает. Просто несчастный мальчик.
- И с чего же он такой несчастный?- удивилась бабушка.
-Ну, да, ладно,- Света решила не вдаваться в подробности.- Придется к нему выйти.
И девушка с выражением досады на лице стала раскручивать папильотки. Конечно, она могла бы выйти и в этом украшении, но подумала, что это было бы уже крайним свинством. Для встречи с "молодым человеком" ограничилась тем, что быстро высушила феном волосы и сменила пижаму на первый попавшийся спортивный костюм.
Когда Света увидела посетителя, она подумала, что бабушка ошиблась. С дивана ей навстречу поднялась сексуальная модель мужского пола. Узнать малохольного юношу, которого Света встретила утром, в таком прикиде, было сложно. Она окинула посетителя быстрым взглядом, и на лице внезапно вспыхнул стыдливый румянец. Смелого цвета рубашка в сочетании с ухоженными черными волосами делали внешность молодого человека яркой. Стильная футболка облегала торс и демонстрировала строение фигуры перевернутый треугольник. Широкие брюки небрежно висели на узких бедрах, в просвете рубашки был виден плоский живот.
Света приосанилась, поправила волосы и улыбнулась.
- А, Ярослав! Тебя и не узнать! На вечеринку собрался?
Ярослав кисло улыбнулся. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, и понятия не имел, о чем необходимо говорить. Он пришел, чтобы понравится девушке, с которой решил заняться сексом. Для этого он нацепил всю эту странную одежду. Неужели нужно делать что-то еще? О чем-то говорить? Жаль, он не подготовился.
Однако своей цели он достиг. Девушке понравился, и этого оказалось пока достаточно. Она взяла инициативу в свои руки. Стала суетиться по поводу чая, предлагать ему смотреть на выбор клипы и фильмы по видику. Вот от этого он решительно, и даже резковато, отказался. Попросил выключить телевизор, вдруг вспомнил, что зашел "поговорить".
Под предлогом приготовления чая, Света поспешно вышла из гостиной. Первым делом попросила бабушку "организовать что-нибудь", и поскакала к себе. Ей казалось, что ужасно выглядит. Вернулась уже с подносом, уставленным чашками и всякими вкусностями, накрашенная, и одетая в короткую джинсовую юбку и топ.
Ярослав встречался со Светой неделю, приходил к ней каждый вечер. В разговорах больше помалкивал и руководствовался мамиными советами. Мама впервые советовала Ярославу врать, но называла это "нужно немного пустить пыль в глаза". Например, вовсе необязательно девушке знать, что такой взрослый мужчина сидит дома, нигде не работает, скажи, что работаешь на заводе у родителей. Также ей не обязательно знать, что ты и не думал поступать в ВУЗ, скажи - неоконченное высшее, политехнический институт, тогда у родителей были финансовые проблемы, а обучение дорогое, вот и бросил, стал работать. Папа тоже советовал врать. Каждый раз, когда сына обряжали на свидание, он ходил, как кот вокруг сметаны и жаждал подробностей. Папа был совершенно уверен, что про болезнь и инвалидность нужно молчать, иначе сыну не видать секса, как своих ушей.
Мама давала деньги "на мороженное". По ее мнению, девушку нужно было обязательно водить в кафе. За неделю парочка успела обследовать почти все кафе города, но Света мороженного не ела, предпочитала пиво. "Контакт пошел", как любил выражаться папа, после посещения ночного клуба. Уже неделю Ярослав изображал из себя мима, подражая всем подряд. Процесс соблазнения девушки стал казаться ему тяжелой работой. Мама утверждала, что на это обычно уходит месяц. Папа говорил, что по-разному бывает, но это надо уметь. Ярослав этого не умел. Тогда в ночном клубе, выпив ледяной водки, Света пошла танцевать. Ярослав по привычке оглянулся вокруг и, заметив молодого человека, одетого так же вызывающе, как он (мама, как с цепи сорвалась, наряжая новую куклу, ведь сын ей подчинялся без слов), старался запомнить его движения. Они показались несложными и однообразными. Света танцевала с подружками, самозабвенно размахивая бедрами, когда ее кавалер влез в середину кружка и стал дергаться, подражая тому моднику.
Девчонки почему-то оглушительно завопили и стали что есть мочи извиваться вокруг танцора. Тогда Света, у которой, не смотря на улыбку, глаза горели истинной злобой, танцуя, ворвалась в кружок, взяла Ярослава за воротник (ему показалось, как кота за шкирку) и отвела к столику. Остаток вечера Света почти непрерывно целовала Ярослава. От "этого" почему-то кружилась голова, и странно ныло тело. Тогда он не смог определить, какое это ощущение. Приятное, или скорее болезненное?
-Как ты ко мне относишься?- спросила Света, прощаясь возле парадной.
Он не подготовил ответ на этот вопрос. Мама советовала в таких ситуациях молчать, ведь не зря говорят "молчание, знак согласия". "Чаще всего человек и не ждет ответа на свой вопрос, он хочет услышать, только себя",- говорила мама. Поэтому Ярослав молчал.
- Извини, - сказала Света,- может, я слишком тороплю события…
-Не торопишь,- вдруг вырвалось у Ярослава,- все идет слишком медленно.
Света рассмеялась и снова накинулась на его губы. Он, было, вздохнул с облегчением, но ее следующие слова ударили, как обухом по голове.
- Если у нас все серьезно, ты должен зайти за мной в институт. Завтра, в три дня. Я хочу познакомить тебя с подругами. Жду!- крикнула она, исчезая за дверью.
Ярослав лежал в просторной одиночной палате, изнемогая от боли. Боли не физического или морального характера (хотя причин для этого было достаточно). Это была боль, похожая на ломку. Такую, он чувствовал и раньше, особенно в периоды полной луны. Но сейчас она становилась невыносимой.
"Где же мама? Она давно должна была принести мне лекарство! Где же ее носит? Я же сдохну здесь!"- думал Ярослав, извиваясь на узкой койке.
Уже четыре часа он занимался тем, что представлял себе мамины руки, протягивающие таблетку, и прохладный стакан гранатового сока. От этого воспоминания текли слюнки. Что же это за таблетка? Мама говорила, что успокаивающее, но здесь в больнице его уже накололи большим количеством этой дряни. Сначала обезболивающие, чтобы не беспокоили ожоги, покрывающие лицо и тело, потом транквилизаторы, чтобы успокоить его не на шутку, расшалившуюся нервную систему. Не помогло! Он был настолько не в себе, что врачи приняли решение привязать юношу к кровати.
Его оставили одного, рычать от боли и ярости.
Когда боль достигла предела, в голове как будто переключилось реле. И все стало по-другому. Из чувств осталось одно - ненависть.
Ярослав затих и глубоко задумался. Он ненавидел свою мать, которая оставила его здесь одного без поддержки, ненавидел отца, за то, что он здоровый и веселый произвел на свет потомка, обреченного на мучения. Ненавидел людей, и в первую очередь однокурсников Светы. В особенности толстяка в майке, решившего щелкнуть его фотоаппаратом со вспышкой, и заботливых девчушек, которые его, практически ослепшего, вздумали вытянуть из тени, и протащить по безжалостному солнцу к парковому медпункту. Да уж! Хороша прогулочка! Но особенно сильно он ненавидел Свету, из-за которой вел себя глупейшим образом. Благодаря которой потащился "гулять" в то время, когда ему было необходимо спать. Да! Это она виновата во всем! Долго же она надо мною глумилась! Она должна ответить за все, ответить по полной программе.
Это решение принесло кратковременный покой. Ярослав даже залюбовался видом красивой светлой ночи, открывающимся из больничного окна. Полная тяжелая луна завораживала.
Ярослав вновь вспомнил своих резвых сверстников. Кажется, они жалели его. Жалели и не знали, что на самом деле, ничтожества - они. Жалкие и немощные. Они еще не знают, на что способен Ярослав Абашин!
Но сначала он пойдет и возьмет то, ради чего так глупо рисковал жизнью.
Ярослав еще раз взглянул на луну, набираясь сил. Он чувствовал небывалую бодрость. Прежде всего, нажал на кнопку вызова медсестры и стал терпеливо ждать. Минут через пять дверь в палату отворилась и вошла приземистая полноватая девушка. Она подозрительно посмотрела на больного и буркнула:
- Чего надо?
- Вытри мне пот с лица, пожалуйста,- попросил он.
- Тебе уже легче?- спросила медсестра.
Она взяла кусок стерильной марли и подошла к койке. Ярослав поймал ее взгляд и прошептал:
-Развяжи меня!
Марля выпала из рук девушки, и, не отрывая взгляда от черных глаз Ярослава, наощупь, она стала отстегивать ремни, стягивающие его руки и ноги. Освободившись, юноша встал, и попятился к окну. Медсестра заворожено глядела ему в глаза, пока он вслепую пытался справиться со щеколдой. Наконец, это удалось, и в палату ворвался свежий ветер.
Он пробирался осторожно, прячась в тени домов. Одет был скудно - только пижама да носки. Не смотря на это, осенняя свежесть не производила на Ярослава никакого впечатления. За время путешествия он встретил только одного прохожего,- женщину, возвещавшуюся домой после неудачного свидания. Столкнувшись с юношей в темном переулке, она истошно завопила. В слабом свете уличного фонаря, женщина увидела белое, как стена вытянутое лицо в красных пятнах ожогов с огромными черными газами. Это были необычные глаза: на черной радужке выделялись красные зрачки, суженные, как у кошки на ярком свету. Дополняли картину черные волосы, шевелящиеся сами по себе, как живое существо.
Ярослав не стал задерживаться, когда он свернул в переулок, женщина все еще кричала.
Света проснулась от стука веток о стекло. Похоже, во дворе поднялся сильный ветер. Перевернувшись на бок, она взглянула в окно, занавешенное тонкой кисеей. До чего же светлая ночь! Это все из-за полнолуния. Света стала засыпать, когда стук повторился. Девушка четко разглядела за окном чью-то руку. В памяти всплыли все увиденные ранее фильмы ужасов. Это похоже на зомби или приведение. Ноги похолодели, сердце сначала замерло, а затем понеслось вскачь. Пытаясь уговорить себя, что все это просто померещилось, Света снова взглянула в окно. К сожалению, это факт, кто-то просит его впустить. Дрожа всем телом, девушка встала и заглянула за раму. Ее недавний бой-френд, облаченный в больничную пижаму, стоял на узком каменном парапете под окном. Света ахнула - третий этаж!
"Бедненький!- подумала она,- надо же, как я ошиблась. Связалась с больным мальчиком! Нужно впустить, как можно быстрее, а то сорвется. А потом позвать бабушку и родителей, и вызвать скорую". Света поспешно подошла к окну и отворила его.
На мгновение Ярославу показалось, что он ошибался,- Света его любит. Они просто поговорят. Не смотря на невообразимую боль и ярость, и ненависть, - он уйдет. Он сможет…. Но нет, одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять… снова эта жалость… просто жалость. Ну что ж, сейчас у тебя появится повод жалеть себя!
Слова замерли у девушки на устах, когда Ярослав поймал ее взгляд и прошептал: "Иди ко мне!".
Вот оно! То, ради чего, он корчил из себя клоуна столько времени. То, ради чего тратила силы мать, наряжая сына в несусветные попугайские одежды, и отец, раздавая, свои глупые советы. То ради чего, он проводил вечера в вонючих прокуренных барах, вливая в себя литрами горькое пойло и слушая никому не нужную болтовню. Конечно, процесс был не лишен приятности, а пару секунд, даже очень, - но, неужели, это все?
Они лежали на ковре маленькой комнаты, уставленной розовой мебелью. Она на спине, а он сверху. Брюки ее шелковой пижамы валялись рядом. Сквозняк от открытого окна раздувал кисейную занавеску, которая периодически "гладила" Ярослава по голове. Это раздражало.
Он смотрел в пустые глаза Светы, в которых застыло удивление, и чувствовал, что не сможет уйти, пока не сделает главного. Это ощущение было одновременно и новым и давно испытанным. Это было что-то между голодом и жаждой. Слабые позывы такого голода сопровождали Ярослава всегда, но сейчас они сформировались во вполне конкретное желание. Юноша слышал, как совсем рядом бьется сердце девушки, он слышал, как этот маленький моторчик разгоняет кровь, как она журчит по артериям, а затем, насытившись кислородом, медленно и лениво течет по венам. Он провел рукой вдоль нежной девичьей шеи. Нащупал особенное место сбоку. Вот здесь. Потянулся губами, рот наполнился слюной. Он совершенно перестал что-либо понимать, лишь чувствовал. В ушах ясно раздавался звук текущей по венам крови, чужой крови…. Неужели я…?
Ярослав не убил Свету. Не высосал из нее всю кровь. Не сделал ее вампиром. Он обладал человеческими зубами, слишком слабыми, непригодными для этой цели. Он прокусил девушке шею, жадно слизал капли крови, подумал, было, о ноже, но опасность быть обнаруженным, спящими за стенкой родственниками, немного привела юношу в чувство. Домой удалось добраться без приключений.
В тот день новоявленный вампир потребовал от матери объяснений. И ей пришлось признаться. Сандра считала, что во всем, что происходит с сыном, виновата только она.
В молодости Сандра любила вечеринки. Особенно запрещенные. И особенно те, где тусовалась "золотая молодежь", сыновья и дочки партийных боссов. Одна из таких вечеринок, оказалась совершенно особенной. Праздновали Хелуин (в то время в СССР мало кто подозревал о существовании этого праздника). Водка и мартини, лились рекой. На столах было абсолютно все: шампанские реки, икорные берега. По углам зажимались парочки, а иногда так зажимались, что у девушки волосы становились дыбом. Но вскоре она тоже почувствовала себя веселой и раскованной. Это произошло после бокала, поднесенного неизвестным парнем. В полночь музыка смолкла, и гости образовали кольцо вокруг центра зала. Там готовилось нечто таинственное. Только много позже, посмотрев первый в своей жизни фильм ужасов, Сандра поняла, что участвовала в сатанинском обряде. А тогда, она понятия не имела, к чему ведут загадочные приготовления.
Молодые люди быстро соорудили алтарь, положили на него незнакомую девушку, пребывающую без сознания. Молодую, почти ребенка. Некто в рогатой маске убил ее, перерезав горло. Кровью наполнили кубок. Пили все. Сандра запомнила, что кровь была теплая. Потом началась оргия. Это было у нее в первый раз, с тем парнем, что угостил ее каким-то наркотическим напитком.
С тех пор Сандра старалась держаться как можно дальше от "крутых". Когда родился Слава, соврала матери, что отец ребенка - иностранный студент, сразу после знакомства, удравший на родину. А потом все стало налаживаться, Она встретила неплохого мужчину, которого Слава всю жизнь считал отцом.
Мать понимала, что болезнь мальчика - это наказание за ту вечеринку, но только после откровенного рассказа ребенка поняла, насколько сильно он наказан.
-Мама, а что за лекарство ты мне давала?- поинтересовался Ярослав, выслушав рассказ.
- И вино, и гранатовый сок - это бычья кровь с ароматизаторами - призналась она,- только кровь в свежем виде способна нормализовать твой гемоглобин. А таблетки - обычные успокоительные.
Глава 4.
Маргарита хорошо понимала, что Ярис пришел не ради лирики, поэтому не решилась больше испытывать его терпение. С трудом, оторвавшись от любимого, подошла к старинному шкафу красного дерева. Спешила все подготовить к ритуалу, ведь дождь мог скоро закончиться.
Пока девушка накрывала стол красной скатертью, стелила клеенку и расставляла особые свечи (продавец утверждал, что они изготовлены из человеческого сала), Ярис позвал Зою и приказал ей принести из машины клетку с птицей. Скоро ассистентка втащила в кабинет железную тюрьму с обеспокоенным петухом и прикрыла штору, заменяющую дверь.
Когда Маргарита натянула перчатки, Ярис устроился на троне. Неизменное высокомерное выражение его лица приобрело некоторую мягкость. Он предвкушал удовольствие.
Готовилась не обычная кровавая трапеза, а важный ритуал, регулярно проводимый им многие годы. Жертвоприношение богу дождя.
Маргарита вынула из шкафа черный балахон и шапочку, расписанную иероглифами. Надела балахон поверх платья, скинула туфли, и приблизилась к трону, бормоча молитвы. Она опустилась перед мэтром на колено и протянула ему шапочку. Он принял, ободряюще улыбнулся девушке и торжественно водрузил головной убор на свои блестящие кудри. Действо началось. Маргарита стала бродить кругами вокруг стола и кресла, с сидящим в нем хозяином. С каждым кругом, скорость увеличивалась, и вскоре, она уже носилась в безумном вихре, бормоча и выкрикивая загадочные слова. Глаза Яриса горели холодным огнем. Парочка выглядела совершенно обезумевшей. Только девушка казалась буйно помешанной, а мужчина - тихо. В какой-то момент Маргарита рухнула как подкошенная на колени, издала резкий звук, и замолкла. Близился апофеоз жертвоприношения. Ярис встал, взял со стола приготовленный нож с украшенной камнями рукоятью и протянул его Маргарите. Она приняла оружие и встала у стола рядом с ним. Почуяв неладное, петух забился в клетке. Колдунья вынула птицу, положила ее на клеенку, и одним ударом отрубила голову. Затем схватила трепещущую и вырывающуюся обезглавленную тушку двумя руками и держала над чашей, протянутой Ярисом. Держала долго, пока тельце петуха не обмякло в ее руках.