- Машенька, я не знаю.
Она снова заревела, теперь в голос.
Я молчал и тихо мешал в чашке свежий кофе. Мне хотелось быть рядом, прижать к себе её испуганную, счастливую и нечастную, добрую и колючую. Какую угодно. И я её любил так же сильно, как она меня. Но, видит Бог, это могла быть другая форма любви, не такая, какой принято быть между лицами разных полов. Этой любви не знакома измена и ревность, в неё нет ни капли корысти или лжи. Такая любовь не достойна того, чтобы её называть вслух, но другого слова в человеческом языке просто нет.
- Ты представляешь, я так боялась. А он позвонил мне и говорит. Вы боитесь, что я вас обижу? Назначьте место и время, я приду. Вы можете приходить хоть с охраной, хоть как. Я просто хочу поговорить с тобой, Леонова. Мы же в школе дружили, так не думаешь ли ты, что я стану тебя обижать? Я прошу о помощи, но ты в праве отказаться, и я пойму. Женщине положено бояться мужчин. С самого рождения видна это беззащитность, с первых мгновений ясно, кто овца, а кто волк и кого кому стоит бояться. Представляешь, а я и не знала, что он на такие слова горазд, - она всхлипнула, - Ты здесь?
- Да, конечно, милая моя, Маша. Я здесь и слушаю. Очень внимательно.
Телефон потрещал помехами, но связь не прервалась.
- И я пошла, поговорила. Господи, Сталкер, он всего-то хотел помочь племяннику! Этот в колледж программистом пошёл учиться, а тут желания, как известно, не достаточно. И просит меня подучить мальца. За приличную плату, как и принято сейчас с репетиторами. Но просил меня подойти с душой, не формально, а просто реально помочь мальчонке. Ну и что, разве я откажу? Он потом смеётся и говорит мне, я бы и цветов букет принёс, знаю, как ты цветы любишь. Незабудки. Да тут жена моя на бизнес-ланч ходит, как раз в это кафе. Не могу, будет ревновать. А сам смеётся. Пошутил, должно быть. Но он правда совсем не злой, если не старается быть очень серьёзным. Представляешь?
- Супер, Маша, я даже и предполагал что-то в этом роде, но поздно. Лёха уже выехал.
- Всё, да? - тихо спросила она, но тихий плач не спешил возвращаться.
- Получается, да.
- И никто теперь ничего не поделает?
- Маша, он лучше меня в сто раз, он хотел, чтобы была семья, ребёнок, он уже всё-всё себе понял и решил. Он станет лучшим папой на свете. Для твоей лапушки, а там кто знает, вы же не остановитесь на достигнутом?
Маша смутилась, но хихикнула и засопела.
- Может, и нет. Но почему? Почему она на него похожа, а не на тебя? Я же хотела, чтобы…
- Ты меня просто идеализировала, любимая, вот и всё. И как будто случайно всё получилось не так, как мы оба вначале хотели. Нужно быть осторожнее с желаниями. И со словами. Знаешь, ведь даже взгляд оставляет след.
- Но я люблю тебя.
- И я.
- Да что же ты за человек такой, что так поступаешь? Это же как меня надо любить, а? Это за что же мне горюшко-счастье такое, что не ты будешь рядом? Господи, милый, за что, за что, почему?
Она снова заплакала, и я совсем не знал, чем её утешить. Разве что шуткой?
- Ты спрашиваешь, что я?
- Угу, - донеслось сдавленно и слёзно.
- А я Дубровский.
Она засмеялась, но смех не пересилил слёзы.
- Смешной ты, - плач мешал словам, и звучали они прерывисто, - А вот знаю, кто ты. Песня есть такая. У Бутусова.
Всего золота мира мало
Чтобы купить тебе счастье
Всех замков и банков не хватит
Чтобы вместить твои страстиНевозмутимый странник
Неустрашенный адом
Ты - Человек без имени
Мне страшно с тобою рядомТы проснулся сегодня рано
И вышел на большую дорогу
И тотчас все ракетные части
Объявили боевую тревогуИ если случится комета
Ты ее остановишь взглядом
Ты - Человек без имени
Я счастлив с тобою рядомВозьми меня, возьми
На край земли
От крысиных бегов
От мышиной возни
И если есть этот край
Мы с него прыгнем вниз
Пока мы будем лететь
Мы будем лететь
Мы забудем эту жизнь.
Маша плакала и пела. Мне казалось, что звучит музыка. Пели дуэтом. Маша и Бутусов, но Маша в реальности, а певец в моей памяти. Странно, и правда песня про Мирокрай. А вот про меня ли? Это со стороны виднее. Маше виднее, и не важно, как трудно глазам смотреть из-за слёз. Сквозь ниточку видно всё на свете, она тонкая и невесомая, а вон сколько может вместить. Не собрать, не сосчитать.
Из телефона продолжался голос Маши:
Всех женщин мира не хватит
Чтобы принять твои ласки
Всем стрелам и пулям армий
Ты подставишь себя без опаскиНепокоренный пленник
Не замечающий стражи
Ты - Человек без имени
Нагой человек без поклажи
Песня кончилась, и мы замолчали. Долго слушали дыхание друг друга, смотрели в никуда, и видели лица. Может, смотрели вглубь себя, и там отражались, преломлялись друг в друге.
- Теперь всё, - поставила точку Маша, - Сейчас ты введёшь имя, и что-то случится.
- Я не знаю, что, будет, - это честный ответ, но в голосе не было страха. Что там? Кто знает? Даже в Граале вряд ли найдётся ответ. Но я знаю, какое имя надо ввести.
- Мы ещё встретимся? - прошептала Маша.
- Конечно, - у меня и правда не было сомнений, - Там, с другой стороны вечности.
- Может, раньше?
- Может.
- Ты ведь найдёшь мой дом из миллиарда.
- Да, тем более у меня есть ключ.
- Ах, вот оно как. А я обыскалась. Ничего себе ниточка! Ну да ладно, дубликат закажу.
- Лучше два, - рассмеялся я и подумал, сколько сюрпризов ждут Лёху. Ничего, справится, тем более сюрпризы приятные. Но жизнь как пчёлка, то светлая, то тёмная полоска, и летит, куда ей вздумается, только лови.
- До встречи, любимый, - прошептала Маша.
Гудок оборвал телефонную связь.
Но ниточка осталась.
Она останется и ТАМ, по какую сторону вечности ни встань.
И тогда я ввёл имя.
Маша смотрела вдаль. Она знала, что будет в будущем. Не в деталях, конечно, а в общих чертах. Станет чуть больше счастливых людей, и она окажется одной из них. Главное, не только она, и это точно-точно.
- Мама, ты звала меня? - отозвалась на невнятный шёпот девочка.
- Нет, лапушка, не тебя, - улыбнулась Маша и стёрла последнюю слезу, - Тебе послышалось. А знаешь, давай-ка пойдём гулять. Я знаю, ты любишь гулять по городу.
Конец.
Мирокрай, апрель-июль 2007