Сюсанна опять пожала плечами:
- Да какая разница?
- Но если ведешь курсы, то надо, наверное, следовать учебнику?
- Хотя всем гораздо интереснее краситься.
- Мало ли что.
Сюсанна скорчила рожу за спиной у Ингалиль. Они уже пришли, Ингалиль спускалась по лестнице в подвальное помещение, которое "Фрёкен Фреш" арендовала у Ассоциации рабочего образования. Курсы были популярные, настолько, что пришлось сделать две группы, а остальным желающим записываться в очередь на следующий семестр. Фру Саломонсон могла вести курсы только два вечера в неделю, больше у нее не было времени. Надо ведь заниматься и собственным парфюмерным магазином. Да и педагогического опыта ей не хватало, сразу было видно. В первый же вечер она быстро пролистала учебник и, захлопнув, отложила в сторону, пожав плечами. И так все знают, что надо чистить зубы и мыть под мышками. Зато - сказала она и наклонилась всем своим затянутым в "грацию" корпусом и пыхтя поставила на стол большой саквояж с косметикой - далеко не все знают, как надо правильно краситься. Но этому они научатся. Лица четырнадцатилетних учениц за столом просияли. Наконец-то!
После этого все занятия пошли по заведенному образцу. Фру Саломонсон, полная, начесанная, налаченная и тщательно подмазанная, вплывала в помещение, тяжело нагруженная товарами и бесплатными пробниками из своего магазина. Девушки устанавливали зеркальца на столе перед собой и ждали. Фру Саломонсон сидела не шевелясь, дожидаясь полной тишины, после чего поднимала тщательно наманикюренный указательный палец и произносила вступительное слово:
- Правильная очистка кожи, юные дамы, это основа любых косметических процедур. Воды и мыла для этого недостаточно, имейте в виду. Мало ли что пишут в книгах.
Она бросала презрительный взгляд на единственный экземпляр учебника, который Ингалиль упорно выкладывала рядом со своим зеркалом. Все остальные учебник с собой носить перестали. Сюсанна полистала его несколько раз и вздохнула - как можно интересные вещи превратить в такое занудство? Она соглашалась с фру Саломонсон. Неужели кого-то нужно учить есть яблоки и менять нижнее белье? Это все вроде бы и так умеют. А Сюсанна хотела научиться быть красивой, настолько, чтобы при виде ее у парней в школе захватывало дух, такой красивой, чтобы никогда в себе не сомневаться, такой, чтобы проходить по школьным коридорам с гордо поднятой головой, не опуская глаз…
- Вот поэтому, юные дамы, необходимо подобрать хороший очищающий крем. Такой, как Soil Adsorbing. Он вообще самый лучший.
Она пустила флакончик вокруг стола, и девушки, одна за другой, наливали немного белой жидкости из него на кончики пальцев и принимались осторожно намазывать на лицо. Фру Саломонсон поднялась и стала расхаживать вокруг стола, заложив руки за спину, как настоящая учительница. Она говорила медленно и четко:
- Говорят, что якобы у некоторых девушек от Soil Adsorbing появляются прыщи. Но это, замечу, не вина молочка. Наоборот - это свидетельство его эффективности, крем как бы вытяаа-а-гивает грязь из кожи, и тогда, конечно, могут выскочить прыщи. Так что не следует прекращать им пользоваться, наоборот, надо потерпеть. Через несколько недель прыщи пройдут.
Однако у Ингалиль они не прошли. Наоборот. Таких ужасных прыщей у нее никогда не было. Фру Саломонсон взяла ее за подбородок уже на третьем занятии.
- Ты правда пользуешься Soil Adsorbing?
Ингалиль прикрыла веками блеснувшие глаза и что-то пробормотала в ответ. Ну да. Сюсанна тут же кивнула, подтверждая. Ингалиль действительно купила маленький флакон крема в магазине фру Саломонсон и честно им пользовалась. Но теперь флакон почти закончился, а прыщей стало еще больше. Дело в том, что у Ингалиль никогда не хватит денег на следующий флакон. У нее и карманных-то денег не было - мама в разводе и не имеет постоянной работы. Подрабатывает уборщицей по вечерам, но такой зарплаты не хватит на очищающее молочко и помаду. Только когда вдруг появлялся папа, причем достаточно поддатый, Ингалиль могла перепасть какая-то денежка, но говорить об этом вслух не следовало. Как и о том, что сейчас он в "сушилке", так что рассчитывать особо не на что.
- Видимо, у тебя кожа очень нечистая. - Фру Саломонсон сокрушенно покачала головой. - Попробуй еще протирать лицо лосьоном. Для жирной кожи…
Сюсанне лосьон не требовался. Прыщей у нее не было, но, с другой стороны, все ее внешние достоинства этим и исчерпывались. В остальном похвастаться нечем, думала она, щурясь на свое отражение. Слишком круглые щеки, слишком много веснушек, а глазки маленькие. Не говоря уже о дурацком носе, упрямо торчащем кверху. Ингалиль говорит, что Сюсанна похожа на пупса.
Но думать об этом сейчас было некогда, потому что в кабинет как раз вплыла вперевалку фру Саломонсон. С собой у нее был сюрприз, очень стройный и белокурый сюрприз, и фру даже чуть пыхтела от восторга, представляя:
- Это моя дочь Ева. Ей восемнадцать лет, давайте она сегодня побудет с нами, а то она все боится, вдруг я не понимаю, что теперь модно…
Еву все узнали, все ведь побывали в магазине у фру Саломонсон на Стура-Норрегатан и видели ее дочь за прилавком - в очень элегантном розовом нейлоновом халатике от "Тони-Ли", с приподнятым белым воротничком и рукавами, небрежно завернутыми на четверть длины. С неизменно безупречным макияжем и маникюром, тщательно вымытыми и причесанными волосами, всегда благоухающая и сдержанная, - видимо, именно поэтому ее побаивались. Иногда, особенно когда несколько девочек лет тринадцати - четырнадцати заходили в магазин всей компанией, она могла метнуть на них такой взгляд, что те пугались. Но не теперь. Теперь она стояла за спиной у матери, сверкая доброжелательной белозубой улыбкой.
- Подводка для глаз, - произнесла она чуть глуховатым голосом и обвела взглядом стол, будто что-то ища, - подводка для глаз - это изобретение, с которым пожилые дамы не очень умеют обращаться.
Фру Саломонсон фыркнула в притворном возмущении:
- Пожилые дамы! Вот спасибо так спасибо!
Ева просунула руку ей под локоть и дружески его пожала.
- Я пошутила!
Фру Саломонсон взглянула на дочь и положила свою ладонь на ее.
- Я знаю, Ева. Знаю!
- Хорошо бы все представились, - сказала Ева и снова обвела взглядом стол. - Чтобы я знала, кто из вас кто.
Она выбрала Сюсанну. Не Бритт-Мари. Не Анн. Не Лиллемур или Ингалиль или кого-нибудь еще. А Сюсанну.
- Так-так, - сказала Ева, открыв свой саквояж и порывшись в нем. - Видите, что у меня тут? Да, это лента для волос, я ее сделала из старого нейлонового чулка. Отрезаем полоску шириной в пять сантиметров от верхнего края - и получаем приспособление, не дающее волосам падать на лицо во время нанесения макияжа.
Она надела обрезок чулка на голову Сюсанне, обнажив ее белый лоб.
- Ты ведь хорошенькая, - произнесла она, серьезно глядя на ее отражение. - Кожа великолепная. Вот только цвет, может, чуточку цвета…
И она выдавила капельку тонального крема.
Сюсанна задержалась у зеркала в раздевалке и разглядывала собственное лицо, пока натягивала парку. Ну как - похоже на девочку, брат которой - ну двоюродный брат, не важно - держит первое место в "Десятке хитов"? Да. Вполне. Она едва себя узнала в зеркале, но то, что она там увидела, ей нравилось. Ева провела толстую черную полоску по краю века и завершила ее каллиграфической стрелкой. Она же подобрала ей черную тушь для ресниц и розовую перламутровую помаду. И поэтому Сюсанна выглядела наконец как настоящая девочка-подросток - то ли длинноволосая Твигги, то ли совсем молодая и белокурая Джейн Эшер. И все это заслуга Евы. Это Ева превратила ее из невзрачного пупса-переростка в по-настоящему хорошенькую девушку. Да. На самом деле. Правда хорошенькую.
Но Ингалиль, естественно, накуксилась. Ингалиль теперь все время куксилась.
Сюсанна натянула сапоги и вздохнула. Вид у Ингалиль был кислый, еще когда Сюсанна только пришла на курсы, и не стал менее кислым, когда Ева начала красить Сюсанну. Теперь Ингалиль стояла, натянув шапку на лоб, и застегивала пальто.
- Ну что, долго еще будешь смотреться? - спросила она.
Сюсанна поправила капюшон парки. Остальные девчонки уже поднимались вверх по лестнице, а Ева с матерью только вышли из кабинета для занятий. Обе улыбались Сюсанне.
- Ничего странного, что ей хочется теперь посмотреться в зеркало, - сказала фру Саломонсон, - теперь, когда она стала такая красивая…
- На, возьми. - Ева протянула ей бумажный пакетик. Сюсанна едва не сделала книксен - удержалась в последний момент.
- Спасибо.
- Это просто бесплатные пробники. Вот тут подводка, которой я тебя красила. Чтобы ты могла дома потренироваться…
- Спасибо огромное!
Ева рассмеялась, как будто Сюсанна сказала что-то смешное.
- Не за что. Ты где живешь?
Сюсанна снова едва не присела в книксене. Надо взять себя в руки, Ева всего на несколько лет ее старше.
- На Сванегатан.
- Надо же, какое совпадение! Мне сейчас тоже на Сванегатан. К подружке. Можно составить тебе компанию?
Теперь сдержаться не удалось. Сюсанна чуть присела, но совсем чуточку, просто чтобы этот порыв вышел наконец из тела наружу. Ева, казалось, ничего не заметила, но Ингалиль, стоявшая возле лестницы, фыркнула.
- Ладно, я пошла, - громко произнесла она. - Ты слышишь, Сюсанна? Я пошла домой.
Сюсанна махнула ей рукой:
- Пока! До завтра.
~~~
Тьма поджидала снаружи, холодный безветренный мрак, проколотый лишь светом маленькой круглой лампочки входа в помещение курсов. Сюсанна уставилась на нее, пока Ева отстегивала велосипед от стойки и выкатывала его. Велосипед был вишневого цвета. Сюсанна и не знала, что бывают вишневые велосипеды.
Ева была не такая, как другие взрослые девушки, - в ней не было ни придирчивости, ни высокомерия, ни жеманства, ни любопытства. Она просто шла рядом и вела свой велосипед и поначалу не сказала ни слова о Бьёрне. Вместо этого начала рассказывать о себе, сперва чуть глуховатым голосом, потом все оживляясь. Иногда она думает, не пойти ли в Институт красоты в Стокгольме, чтобы выучиться на профессионального косметолога, а иногда кажется, что это какая-то несерьезная специальность. Правда. Может, лучше стать медсестрой - профессия, о которой она мечтала, когда была совсем маленькой? Экзамены за среднюю школу она сдала неплохо, и ее бы взяли, но тут ведь мама с магазином, она же не может все бросить на маму. А кем, кстати, мечтает стать Сюсанна? И почему у нее выговор красивее, чем у остальных? Она откуда-то с севера? А что, она такая же музыкальная, как ее брат? Ведь, если Ева правильно поняла из разговоров других девочек, Сюсанна - сестра Бьёрна Хальгрена? Сюсанна глянула на нее:
- Я ему не сестра. Не родная сестра. Хотя мы выросли вместе.
Вид у Евы сделался удивленный.
- Неужели? Но где тогда твои родители?
- Мы живем как раз с моими родителями. Это у Бьёрна мама ушла в дальнее плавание, так что он живет у нас. И всегда жил.
Ева задумчиво кивнула, и ненадолго наступила тишина. Было слышно только, как хрустит гравий под ногами.
- Я всегда мечтала иметь сестру или брата, - произнесла наконец Ева. - Младшую сестренку. Или старшего брата.
Сюсанна пробормотала что-то в ответ, засунула руки глубоко в карманы и погладила правой ладонью бумажный пакет с пробниками. Ей бы и в голову не пришло мечтать о брате или сестре. Наверное, она какая-то неправильная. Но Ева ничего не заметила, только улыбнулась, и вид стал у нее чуть мечтательный.
- Но если твой двоюродный брат всегда жил у вас, значит, у тебя все-таки есть старший брат. Фактически.
Что ж, это выход. Сюсанна потихоньку вздохнула с облегчением.
- Ну да. В общем, есть.
- Везет же некоторым!
Они остановились у калитки и немного поговорили. Ева закончила школу несколько лет назад и теперь хотела знать, какие у Сюсанны учителя и что она о них думает. Эта белозубая улыбка помогла преодолеть застенчивость, и, оживившись, Сюсанна рассказала, что ее папа преподает историю и обществознание - Биргер Симонсон, точно - а мама - учитель домоводства в школе Тюппаскулан, что, кстати, жизнь совсем не упрощает. Наоборот. Стоит ей или Бьёрну сказать что-нибудь про других учителей, так мало не покажется. Но ведь некоторые из учителей правда настоящие придурки, далеко ходить не надо. Взять хоть эту противную Ингеборг, химичку, которая, бывает, так глубоко задумается прямо на уроке, что начнет сама себя гладить по груди. Не говоря уже про Бертиля-Бабу, который никогда не умел поддерживать порядок на уроках, а только рявкал - по-немецки, потому что вел именно этот язык. Ева, кивнув, хихикнула:
- Я знаю. Он и у нас был. Schweigen! Habe ich nicht gesagt dass Sie schweigen sollenl!
Ее спина при этом сгорбилась и стала точно как у Бертиля-Бабы, рука, наполовину сжатая в кулак, угрожающе поднялась, а в голосе, перепуганном и визгливом, послышалась дрожь. Сюзанна расхохоталась. Ну точно! Один в один!
- Над чем смеемся?
Сюсанна обернулась. Бьёрн стоял на крыльце, закуривая сигарету.
- Это Ева. Она может изобразить Бертиля-Бабу.
- Ага. Хотелось бы посмотреть.
Бьёрн медленно, скользящим шагом приближался по садовой дорожке. Он застегнул на пуговицы свое старое суконное пальто-дафлкот и поднял капюшон. Те, кто не знал, что это он, теперь бы его не узнали. А Ева узнала - однако совершенно не выказала ни идиотского восторга, ни смущения, как другие девицы, только улыбнулась, не пряча лица.
- На бис? - переспросила она. - Да ну, не знаю. Что мне за это будет?
- Ничего, - сказал Бьёрн. - Но я терпеть не мог Бертиля-Бабу.
Он откинул капюшон и положил руку на плечо Сюсанне, чуть приобнял и заговорил, понизив голос:
- Иди-ка ты домой. Время полдевятого, Инес уже на взводе.
Сюсанна вздохнула. Ева склонила голову набок:
- Тебе надо идти? Как жалко. Но мы ведь увидимся на той неделе, правда?
Сюсанна молча кивнула.
- Вот и хорошо, - сказала Ева. - А ты правда ужасно хорошенькая.
Бьёрн подался вперед, разглядывая лицо Сюсанны.
- Да, - произнес он чуть удивленно. - Вообще-то да.
- Спасибо, - сказала Сюсанна, изо всех сил стараясь не делать книксен.
Когда она вошла, Инес стояла в холле и, прижавшись лбом к маленькому окошку, сощурясь смотрела наружу.
- Кто это там?
- Ева, - сказала Сюсанна и стала стягивать ботинки на "манной каше", не развязывая шнурков.
- Что за Ева?
- Ева Саломонсон. Это ее мама ведет у нас курсы.
- Из парфюмерного, что ли?
- Ммм.
- Но эта девушка ведь старше тебя?
- Ей восемнадцать.
- Откуда она знает Бьёрна?
- Они незнакомы.
- Понятно. А почему тогда они стоят и беседуют у калитки?
- Потому что мы с ней стояли там, когда Бьёрн вышел. И мы втроем разговорились. Но в полдевятого я должна была идти домой…
- Ясно. Хитрая девица.
- Что?
- Ничего.
Инес вдруг повернулась к Сюсанне, взглянула на нее и скривилась:
- Ты похожа на раскрашенный труп.
И рассмеялась. Потому что ведь это была всего только шутка.
Нужно срочно спрятать косметику, полученную от Евы. Это было очевидно, настолько очевидно, что не требовало размышлений. Едва прикрыв за собой дверь, едва перешагнув порог, Сюсанна встала на коленки и принялась рыться под матрасом. Свет она не зажигала, хватало фонаря за окном. Да ей особенно и не нужно видеть, чтобы найти тайник, - пальцы сами нащупают его мягкую поверхность и сами его откроют. Дневник был на месте, она опознала его сквозь тонкую хлопчатую ткань, но рука чуть дрожала, когда тянула за шнурок.
Она села с ногами на кровать и открыла старый физкультурный мешок. Старый-престарый: оба затягивающихся хлопчатобумажных шнурка в нем так истерлись, что их соединяло только несколько ниток, а стежки из белой вышитой монограммы начали вылезать. Скоро "Э. Х". превратится в "Э. У.", но это даже хорошо. Тогда никто не увидит, что Сюсанна присвоила старый теткин мешок из-под физры, никто не обвинит ее в краже. Потому что она ведь его не крала. Не совсем то есть. Просто стала пользоваться вещью, которая лежала в комоде. Если ей достался комод Элси, то значит, и все то, что в нем лежит, тоже, ведь так? Ну да, вроде бы логично. Хотя с другой стороны, никогда ведь не знаешь, как на это посмотрит Инес, так что пускай тайна останется тайной.
Вещей в этом мешке у нее немного. Старый снимок парня, в которого она была влюблена в шестом классе. Крохотный пузырек из-под духов, который Элси как-то собиралась выкинуть. Он был пустой, но аромат в нем остался, а в этом аромате умещалось множество картин: ночной клуб в Париже, красное вечернее платье в Нью-Йорке и торопливое прощание в аэропорту… Аромат был сильнее даже запаха кожи от красной обложки дневника - самой большой, самой главной тайны, хранящейся в мешке. Сюсанна очень осторожно раскрыла его и положила на колени - пусть полежит, - пока она аккуратно складывала физкультурный мешок и запихивала под правую ляжку. Там его не заметят, если кто-нибудь вдруг откроет дверь. А дневник она сунет под свитер в ноль секунд…
- Ты рассуждаешь, как детектив, - сказала как-то Ингалиль. - У тебя всегда есть алиби…
Неправда, и Сюсанна это понимала уже тогда. Потому что алиби нужно не детективам. А убийцам.
Она перевернула дневник и погладила указательным пальцем свою шпионскую хитрость. Она всегда приклеивала снизу кусочек скотча, крохотный кусочек, который отклеится и отвалится, если кто-то посторонний откроет дневник. Она ощущала тяжесть самого слова - посторонний. Посторонним вход воспрещен. Так им и надо.
Но посторонние не касались дневника, это точно. Скотч на том же месте, куда она его приклеила несколько дней назад. Хотя ведь ничего нельзя знать наверняка. Возможно, посторонние вычислили ее хитрость и наклеили скотч на то же место, прочитав дневник… Только думать об этом нельзя. А то рехнешься.
Сюсанна вяло пролистала дневник. Надо ли записать про то, что произошло сегодня? Про девиц возле дома? Про Еву? Про это необыкновенное ощущение - избранности? Про свое новое лицо?
Нет. Не нужно. Когда пишешь, воспоминания исчезают, остается только запись, - а этот вечер действительно хочется сохранить в памяти. Поэтому Сюсанна отложила дневник, запустила руку под свитер и стала пальцами открывать бумажный пакетик, который получила от Евы и моментально сунула под лифчик, едва закрыла за собой калитку и направилась к дому.