* * *
Оставив машину на стоянке перед Кировской таможней, Андрей проследовал на завод Балт-Электро через так называемую "дальнюю проходную". Главный вход был с другой стороны предприятия, на улице Калинина. Офис Экссона находился в 40-м корпусе, который намного ближе от "дальней проходной", поэтому все заходили отсюда. Проезжать на территорию завода на иномарках было запрещено – гендиректор Балт-Электро строго настрого запретил в самом начале сотрудничества, когда подписывали договор аренды. Аккумуляторный завод являлся оборонным предприятием, здесь выпускались не только автомобильные и железнодорожные аккумуляторы, но также батареи для танков и военных судов. В том же 40-м корпусе на втором этаже находилось "представительство заказчика" – представители Министерства обороны, осуществлявшие контроль производства батарей и госприемку. Экссон был единственной фирмой, арендовавшей помещения на заводе. В силу такого исключительного положения (то была заслуга Артура Ансимова, которому удалось найти подход к гендиректору завода), Экссон был эксклюзивным дилером (по гражданской продукции – аккумуляторам стартерной и тепловозной групп) и единственым поставщиком сырья (свинец, сплавы свинца, сурьма, полипропилен, медный прокат, сода, и так далее).
Чтобы не кошмарить рабочий класс, трудившийся за копейки, гендиректор (которого называли "аккумуляторный вождь", или "аккумуляторный могул") разрешил арендаторам заезжать на территорию исключительно на автомобилях отечественного производства. И пятеро учредителей Экссона были вынуждены оставлять свои иномарки за воротами и ходить по территории предприятия пешком.
У Экссона было два кабинета, 30 и 20 квадратных метров соответственно. В большой комнате обитали Корина, бухгалтер, и Вероника, секретарь. В малом кабинете собирались учредители. Ни у кого из них не было собственного рабочего места – стола, тумбочки, шкафа. Приходя в офис, каждый располагался где придётся. Вызывающая простота и презрение к условностям было фирменным знаком Экссона. Доставшаяся от заводчан мебель почти вся поломалась, а новую никто не покупал. Кое-как девушки выпросили элементарные удобства: микроволновку, телевизор, холодильник, стереосистему и кондиционер, а иначе совсем пришлось бы туго.
Придя в офис, Андрей занялся обычной рутиной: контроль отгрузок, управленческий учёт, сведение взаиморасчетов с Балт-Электро. Сходил на заводоуправление, чтобы забрать накладные на очередную сборку тепловозных батарей 32ТН450 и 48ТН450. Обошёл кабинеты заводчан, с которыми решались рутинные ежедневные вопросы: коммерческий директор, бухгалтер, сотрудники коммерческого отдела, финансовый директор, начальник транспортного цеха. После чего направился на склад, чтобы проконтролировать отгрузку отписанных Экссону батарей.
В офисе Алексей Ансимов и Игорь Быстров общались по телефону с клиентами. Артура и Владимира ещё не было. Они были на особом положении и решали стратегические вопросы, и им, в отличие от остальных, необязательно было находиться в офисе с девяти до четырёх.
Деловые вопросы решались в большой комнате. Управившись с делами и проводив на склад водителя фуры, приехавшего на погрузку, Алексей позвал Андрея и Игоря в малый кабинет. Там принялись обсуждать варианты летнего отдыха. Шкафы и стеллажи этого кабинета были забиты бюллетенями недвижимости, автомобильными журналами, журналами знакомств и каталогами туристических фирм. Полные подборки за несколько последних лет.
Настроение у всех было умиротворенно-послеобеденное.
– Может Хорватия, там недорого, – предложил Игорь и набрал номер турфирмы.
Алексей углубился в изучение вариантов по Хорватии. Андрей вяло поддерживал беседу – его интересовало, где перехватиться деньгами, чтобы расплатиться с Лечи Вайнахом. Время от времени Андрей звонил на Совинком, офис своей волгоградской фирмы, чтобы узнать, как там идут дела, не поступили ли деньги от каких-нибудь клиентов. Никаких крупных поступлений, а то немногое, что приходило, было расписано до копейки. Эти деньги нельзя трогать, иначе вся фирма остановится. Компаньоны знали, что у Андрея в Волгограде побочный бизнес, больше того, Владимир и Игорь участвовали в нём финансово – ссудили деньги под процент.
Пришёл Владимир и взбодрил всех известием, что компания Катод требует оплаченные батареи. Надо хоть что-то отгрузить, а то уже совсем неудобно.
– Сегодняшняя сборка вся уходит на Забайкальскую железную дорогу, – флегматично сказал Алексей. – У нас фура под погрузкой.
– Все 22 комплекта?
– Завод сегодня собрал всего 18, одна машина ушла утром, вторая грузится. Сегодня ничего не сможем дать.
Все собрались вокруг стола, за которым расположился Игорь. Перед ним был график отгрузок тепловозных аккумуляторов на два месяца вперёд: Московская железная дорога, Октябрьская железная дорога, Куйбышевская… Владимир раскрыл свой вызывающе потрепанный блокнот (у него не было ни кейса, ни органайзера, а лишь дешевенькая записная книжка – как пятнадцать лет назад, когда он в Волгограде барыжничал валютой и акциями МММ возле обменного пункта на углу возле кукольного театра), и стал просматривать сделки.
– Тебе на Внешторгбанк придут пять миллионов с Октябрьской дороги, – Владимир оторвался, чтобы сообщить Андрею о приходе средств на одну из аффилированных фирм, счет которой находился во Внешторгбанке.
– Что значит "мне"? – откликнулся Андрей. – Это наши фирмы.
Владимир одобрительно кивнул.
– Сколько там у нас денег?
– Шесть миллионов.
– То есть уже одиннадцать. Прибалты с нами расплатились?
– Да. Выписки принести?
Владимир ничего не ответил и снова уткнулся в свой блокнот.
Выписки фирм, счета которых находились во Внешторгбанке, хранились на видном месте в большом кабинете. Их никто не проверял, все доверяли Андрею. Алексей, изредка заглядывая в них, со слов Андрея записывал данные по приходу средств в свою тетрадь.
– Ближайшие две недели мы ничего не дадим Катоду, – резюмировал Владимир.
Вошёл Артур и поделился результатами переговоров с гендиректором Балт-Электро. Заводу нужно выставить счёт на 150 тонн свинца С1 и заключить дополнительное соглашение на покупку очередных 100 комплектов аккумуляторных батарей 32ТН450. Владимир дал Андрею распоряжение по оплате всех нужных счетов. Эти переводы можно было сделать с расчетного счета Экссона в Международном Московском Банке, там было достаточно средств.
Некоторое время обсуждали предложения по Хорватии и другие варианты совместной летней поездки – в частности, в какой фирме можно получить максимальную групповую скидку и как развести фирмачей на дополнительные скидки и бонусы.
Андрея оскорбительно отодвигали от серьезных вопросов, вешали на него все левые дела, не касающиеся основного бизнеса; и это приводило его в глубокое уныние. Ему бы хотелось, вместе с Артуром и Владимиром, заниматься стратегическими вопросами, но видимо, этим мечтам не суждено сбыться. Артур с Владимиром замкнули на себя общение с ключевыми фигурами основных контрагентов (руководство Балт-Электро, Управления железных дорог, Северстали и других предприятий, делающих более 80 % оборота фирмы), а на меньших братьев скинули всю рутину, взаимодействие с исполнителями.
Владимир хлопнул Игоря по плечу:
– Ну что, братишка, чего там у тебя?
Игорь пододвинул журнал так, чтобы всем было видно:
– Отель 4 звезды на первой линии, двести метров от моря.
Глава 22
Правоохранительные органы реально стояли на ушах. Ситуация с повторяющимися убийствами неруси была поставлена на всяческий контроль, вплоть до министра МВД… а что толку. Словно черт кружил сотрудников милиции по городу, не давая возможности зацепиться за след. На редкость неуступчивыми оказались силы зла. Не помогали ни стукачи, ни облавы, ни тотальные опросы всех известных личностей молодежного экстремистского движения – идеальное боевое ремесло, созданное бригадой Штрума и иными выдающимися практиками, не давало сбоев.
Милиционеры отработали всю информацию, которую дал Грешников, но этого оказалось мало – из серьезных людей был задержан один лишь 19-летний Артём Павлюк, залогиненный на сайте Фольксштурм как администратор – он и выкладывал высокооктановые видеоматериалы, запечатлевшие убийства чурок, при просмотре которых некоторым сотрудникам милиции сделалось плохо.
Провайдеры закрыли доступ пользователей рунета к зарегистрированному в Грузии сайту Фольскштурм, но это никоим образом не повлияло на свободу слова. Экстремистские материалы, фотографии и видеоролики со сценами насилия всё так же циркулировали по сети, и любой желающий мог ознакомиться с этим медиа-продуктом. Обшаривая интересующие разделы интернета, Николай Смирнов наткнулся на любопытный сайт, razgon.net, на котором были собраны ссылки на ресурсы, где можно посмотреть или скачать всё те же видеоролики Фольксштурма. Фактическим зеркалом razgon.net являлся ресурс razgon.us. Одна из ссылок вела в Живой Журнал – пользователь andrew-razgon делился со всеми желающими тем же самым. И какого же было удивление Смирнова, когда он узнал в логотипе сайтов razgon и ЖЖ-юзерпике andrew-razgon того самого парня, которого не так давно остановил на улице Трефолева с поддельными печатями! Это была не фотография, а стилизованное изображение – фото обработанное в программе Фотошоп – по аналогии с изображенем блондинки на сайте Фольксштурм. Получился как рисованный портрет, но изображённого на нём блондина арийского типа, квинтэссенцию героев наивных боевиков, ни с кем не спутаешь!
Владельцем сайта оказалась некая Марина Маликова. Смирнов проверил личность Андрея Разгона (имя-фамилия задержанного на улице Трефолева сразу всплыли в памяти). Оказалось, что Разгон прописан в Волгограде, владеет компанией "Совинком", торгует медицинским оборудованием, здесь, в Петербурге ему принадлежит фирма Северный Альянс (хотя формально она зарегистрирована на другое лицо), и эта фирма также торгует медоборудованием и медицинскими расходными материалами. В настоящее время Северным Альянсом занимается ОБЭП. Дело в том, что серии товара (в частности шовный материал компании "Джонсон и Джонсон" и товар производства Б.Браун) которым торгует Северный Альянс, совпадают с сериями товара, приобретенного у ряда московских компаний за поддельные векселя. Некие ловкачи расплатились с фирмами этими липовыми долговыми обязательствами, получили товар на общую сумму миллион долларов и скрылись. Есть все основания полагать, что организатором мошеннической схемы был не кто иной, как Андрей Разгон. Но начав дело, сотрудники ОБЭП как-то вяло его разрабатывают – очевидно потому, что Разгона крышует Винцас Блайвас, приближёный Коршунова. И даже офис Северного Альянса находится в принадлежащем Коршунову здании. Хорошее предостережение для всех, кто не ищет приключения на свою задницу!
Но Смирнов принадлежал другой породе. Он возненавидел Андрея Разгона за его наглость и пронырливость, а теперь его стала душить ещё и ревность. Смирнов решил, что прекрасная незнакомка, похожая на Разгона как сестра, является его девушкой.
По месту прописки Разгона (Волгоград) был направлен запрос. На Павлюка было оказано беспрецедентное давление, помимо обычного особого обращения его держали в камере со злобными чеченами. Но они не смогли выбить из него всю дурь. Он молчал, как партизан, и Смирнов так ничего от него не добился.
Желание Смирнова подтянуть Разгона к экстремистской деятельности было столь велико, что он занялся молодежными бригадами вопреки своей явной симпатии к их деятельности. По информации Грешникова, основная масса участников Фольксштурма проживала на территории Веселого Поселка. Туда и направился Смирнов – в поисках доказательной базы.
Глава 23
Когда лейтенант Смирнов вспоминал коммерсанта Андрея Разгона, внутри него росла злоба, душившая его, кулаки при этом сжимались, глаза застилал туман. А вспоминал он часто. Поиски фактов, изобличающих Разгона, привели Смирнова в Гоп-Стоп-бар, удивительное заведение редкого в наши дни формата. На втором этаже гастронома сохранился уголок настоящего советского общепита – с водкой по двадцать рублей на розлив, дешевым пивом, гранеными стаканами, алюминиевыми вилками и жирными тетками в засаленных халатах и колпаках, небрежно протирающими заплеванные столы. Все предметы мебели были покрыты многолетней художественной резьбой, оставленной посетителями: от ДМБ-19… до "МОРДОВЛАГ" и тому подобным. Контингент посетителей состоял из зэков, пролетариата, ЧОПовцев, просто алкоголиков ну и конечно же агрессивной молодежи – от скинов до окраинной гопоты. Туда вела широкая лестница на второй этаж, и многие слабые духом посетители спускались по ней в ускоренном режиме, а то и над ней пролетая. Колорита добавляло соседство с Невским РУВД: когда заведение переставало работать с закрытием гастронома, публика перемещалась в стоячий круглосуточный гаштет в этом же доме, ну а самые стойкие заканчивали праздник именно в РУВД. Это было уникальное место – именно своей атмосферой, которая будто годами впитывала мысли и чувства специфических посетителей. У Смирнова сложилось впечатление, что именно здесь арийские воины глотают перед выходом на акции обжигающий горячий чай и принесенную с собой холодную водку после.
Одевшись соответствующим образом, Смирнов тусовался с неформалами и самыми маргинальными городскими говнарями. Потянулись мрачные похмельные утра порой в самых неожиданных местах и вечера в поисках самых омерзительных заведений города, обмен телефонами с такими страшными кашолками, каких не встретишь даже в троллейбусе. Но Смирнова совершенно не тяготила угарная обстановка и постоянное общение с грубыми примитивными людьми, находившемся на временной свободе сбродом. Альфа-поведение бойцов Фольксштурма раскрыло глаза неспортивному Смирнову, которого в школе дразнили "Пельмень", на его гейскую сущность. А залипание на теме серийных убийств чурбанов имело глубинные корни: фольксштурмовцы стали отражением его IQ, его сексуальности, и, что немаловажно, его ультрамаскулинного подхода к жизни. Бригада – это проекция его незащищенности относительно его пути в жизни как самца и мужчины. А мысль о Марианне придавала ему мужества.
Основные события разворачивались вокруг гук-общаг – общежитий, в которых проживали выходцы из бывших республик Советского Союза: узбеки, таджики, киргизы, прочее зверьё.
Каждый город, кроме всем известных достопримечательностей, отмеченных на картах и известных туристам, имеет странные и загадочные места со своей собственной аурой. Такие места также известны как "места Силы" – где сами камни хранят дух насилия, жестокости, разнообразных пиздюлей и отпечаток воспоминаний участников и жертв.
Как-то не помнит там история тихих гастарбайтеров, а помнит то, что общаги стали центром розничной торговли наркотиками и местом паломничества наркоманов и разнообразного приезжего сброда. Как следует из названия, преимущественное население общаг составляли азиаты, но в целом присутствовало дерьмо всех национальностей: вонючие киргизы, таджики, даже единичные цыгане и прочий сброд. День и ночь оттуда слышался шум, говор на всех языках и наречиях, доносился тяжелый запах наркоты. Разношерстное население, не помнящее ни родины, ни племени, ни национальных обычаев, кроме одного: обманывать и притеснять русских, подсадить на наркоту; это сообщество, не связанное ни национальностью, ни общностью интересов с окружающими россиянами, неизбежно пугало добропорядочных граждан. Лейтенант милиции Смирнов стал свидетелем нескольких драк – хотя драками это можно было назвать с огромной натяжкой, то было забивание одного человека толпой. Тела жертв (возможно мёртвые) оставляли на асфальте, и эти происшествия оставались без внимания правоохранительных органов.
Смирнов задумался: как же так? Многие годы в городе происходит пиздец, а последствий со стороны закона никаких. Кого-то там принимают, кого-то сажают – но это не имело ничего общего с масштабами творящегося беспредела. Подойдя к вопросу с научной точки зрения, причин для этого Смирнов нашел три. Во-первых, большая часть потерпевших – нелегалы. Избитые никуда не заявляют. Большую часть инцидентов составляют латентные преступления. Куда девали дохлых гуков живые – неизвестно, но судя по отвратительной вони у общаг резонно предположить, что мясо там не пропадало, а кости отправлялись в суп. В общем и целом эти общаги, шайтан-сообщества, существуют много лет как бы автономно от правового поля Российской Федерации. Только так можно объяснить то, что даже десятки роликов оттуда в Интернете так никогда и не превратились в уголовные дела. Нет потерпевших. Во-вторых, тому же способствовало исключительное географическое положение общаг. Из четырех направлений для бегства только с двух в принципе проезжала машина, а в еще двух были и есть развалины и пешеходный мост с парком за ним. Спустя 200 метров – оживленные улицы и все виды транспорта, где затеряться можно в любое время суток. В-третьих именно гук-общаги стали полигоном для испытания множества инновационных идей, которые обеспечили безопасность "акций" для нескольких поколений группировок. Так, новые знакомые Смирнова практиковали хронометраж при проведении акций. Суть его сводилась к тому, что на месте будущих боевых действий заранее и в разное время суток производился контрольный вызов милиции. Броском ли кирпича в окно, звонком ли – неважно. Отслеживались как направления, так и время прибытия экипажа, ну и просчитывались заранее пути отхода. Со временем некоторые добились такого совершенства, что в излюбленных угодьях были известны длиннейшие "коридоры" для отступления по дворам, непроходимым для патрульной машины, с препятствиями и выходами в транспортные узлы типа трамвайного кольца, где след терялся моментально. Испытательным полигоном для всего этого увлекательного ремесла и были общаги, где как будто высшими силами были созданы идеальные для этого условия.
Глава 24
Николай Смирнов всё ближе подбирался к основе Фольксштурма. Но ему не удавалось вычислить участников героической группировки. Всё происходило стихийно и как бы само собой – сходки, выпивка, наезды на прохожих нерусских и набеги на гук-общаги. Но пока что никто не называл имя бригады. Наконец, в поле зрения Смирнова попал некий Зарик, по пьяне сболтнувший, что входит на правах янгстера в уважаемую основную бригаду Фольксштурм, имеет опыт "белых вагонов" и нескольких десятков акций. На деле оказалось, что практически во всех акциях он проявлял нетерпеливость и бестолковость, что вкупе с разгильдяйством делало его больше комичным, чем героическим персонажем. Сам Зарик себя таковым не считал, и на полном серьезе причислял себя к "основе". (Хотя, сам Смирнов был пока что вообще никакой и никак себя ещё не проявил – никого не грохнул и даже не ударил; и, выделяясь среди молодёжи своим возрастом, просто давил авторитетом и финансово – оплачивал счета в Гоп-Стоп-баре и покупал пацанам в магазине выпивку. А своё участие в тусовках молодняка объяснял желанием "тряхнуть стариной". Поначалу на него смотрели волком, но вскоре привыкли).