№ 70
Начальнику ИЗ ЦИВС Баранову
от начальника по режиму Грыжина
Служебная записка
Николай Иванович, на мой взгляд, не надо делать из мухи слона, видели мы драки и похлеще, но в газетах про них не писали. Хотя что касается статьи, если не считать нескольких фактических ошибок, в ней все правильно. Ходят к нам все кому не лень, разве что ведьмы на помеле не прилетают. Были на моей памяти и наши русские попы, но они такие же нищие, как мы. Мы смотрим, чего они принесли, а они смотрят, чего бы от нас поиметь. Говорят все примерно одно и то же, лично я разницы большой не вижу, и там бог, и тут, разница только в том, что у кого в кармане. Этот американец привез от своей конторы фуру туалетной бумаги, за что ему низкий наш поклон, какое-то время канализация не будет засоряться газетами и прочей дрянью.
Что касается Бердымухамедова, то его не наказывать надо, а благодарность объявить. Если бы все у нас были, как Бердымухамедов, то про алкоголь и наркотики наши заключенные забыли бы. А то всё им несут наши работнички, вплоть до резиновых женщин, а если хорошо заплатить, и собственных жен поволокут. А этот Бердымухамедов честный, как собака, а что миром все пытается решить, а не дубинкой, чего ж в том плохого? Американец улетел, жаловаться не стал, вот и хорошо, и нам не надо искать виновных и тем более наказывать, в том числе и Золоторотова, он уже свое получил. Если он действительно еврей, то молодец, а если нет, то, по правде сказать, не понимаю… Расформировывать 117-ю ни в коем случае нельзя, она у нас самая спокойная, кого ж тогда в пример другим ставить?
А в газету, я считаю, можно и не отвечать, а если отвечать, то виноваты, мол, исправимся, все равно у них своя жизнь, у нас своя, и нам друг друга не понять.
Мои такие соображения, а решать тебе.
18.01.1998 г. Грыжин
№ 71
ИЗ ЦИВС
ГУИН
Приказ № 31
от 25 января 1998 г.
Согласно проведенному служебному расследованию по факту случившегося 7 января 1998 г. в камере № 117 конфликта между подследственным и посетителем ИЗ ЦИВС, приказываю:
За неправомерное применение штатных средств, повлекшее за собой тяжкие телесные повреждения подследственного, уволить из личного состава персонала ИЗ ЦИВС ст. контролера Курского И. И.
За намеренное искажение описаний событий данного конфликта объявить строгий выговор ст. лейтенанту Рядовкину А. С.
За плохую работу с подчиненными объявить выговор начальнику оперчасти майору Светляку С. М.
За хорошую работу с подследственными и осужденными объявить благодарность мл. контролеру Бердымухамедову Б. Б.
Начальник ИЗ ЦИВС
подполковник внутренней службы Баранов Н. И.
№ 72
Герман Штильмарк – Евгению Золоторотову
Дурная голова рукам покоя на дает… Или ногам? Если верить Федору Михайловичу, у немцев большие проблемы с русскими поговорками – путают и перевирают. Значит, я действительно немец. С немецкими поговорками у меня проблем нет, так как я их не знаю вообще. Твоя дурная голова, старик, не дает покоя именно рукам. Самое печальное, все эти истории работают против тебя. Мешанкин меня так и спросил: "Он что, с ума там сошел?", а я переадресую вопрос тебе. Старик, ты что, с ума там сошел? Откуда это пристрастие к богословским диспутам? Что за всеобщая странная болезнь – о Боге на досуге поговорить? И если бы только поговорить… Пригласил я тут свою новую секретаршу в ресторан поужинать, заказываю себе мясо, а она: "Герман Генрихович, а разве вы не поститесь?" Думаю, не надо тебе объяснять, что теперь она уже не секретарша, а снова у шеста в стрипбаре крутится. Новая русская зараза! Говорят, марксизм не был бы всесилен, если бы не был моден. Знаешь, эта новая мода мне еще больше не по душе. При коммунистах можно было есть мясо круглый год, хотя его не было, сейчас полно, но есть нельзя – пост. Это мне моя бывшая секретарша сказала. Знаешь, раньше я мог легко обходиться без мяса, а теперь без хорошей отбивной за стол не сажусь. Дух противоречия! И что тебя так взволновали десять заповедей? Когда они были актуальны? Ты человек двадцатого века, и тебя не должны волновать ветхозаветные глупости. "Религия – это ограничение" – где-то я это слышал или читал. В таком случае современный человек очень религиозен. "Мойте руки перед едой". "Переходите улицу на зеленый свет". Туда нельзя, сюда нельзя, проезд запрещен. Да я сотню таких вот заповедей современного человека наковыряю. "Пользуйтесь презервативом". О, какое это ограничение, это прямо-таки вериги конца двадцатого века. А ты ешь, слушай умного человека и ешь, хаши и мужужи, их тебе в больницу будут доставлять каждый день из соседнего ресторана. По себе знаю – от этой грузинской пищи кости срастаются, как у собаки. Правда, мучают эротические сны, столбняк по утрам страшный. Как у тебя с этим делом? Если есть проблемы, их можно решить. В вашей больничке работает тургеневская девушка Ася. Ну, не девушка – женщина. И не тургеневская, согласен. Не молода и не красива, но я скажу тебе, старик, молодость и красота любят себя и собой же любуются и в этом эгоистичном самолюбовании отбирают очки у страсти. А тут хвастаться нечем – одна голая страсть. Самая страстная женщина в моей жизни – секретарша декана в ветинституте, Жанна, кажется, Борисовна. Вспомни ее лицо, фигуру, волосы – и ты меня поймешь. А что, старик, может, сделаешь в неволе то, что так и не решился сделать на воле? А то, что руки у тебя переломаны, то это не беда, руки в этом деле нам пока не так нужны… Ну, ладно, ладно, не сердись – шучу. Шучу, но продолжаю об эротике, я бы сказал – о высоком эротизме. Так вот, Мешанкин в меня влюблен. Приглашал меня на днях в Большой на Хворостовского, у него там ложа. Сидим мы вдвоем, а он смотрит на меня и вздыхает. Старик, ради тебя я согласен на всё, но этого сделать не смогу… Хотя разговоров не избежать, они уже пошли, а в "Ежедневном бизнесмене" в разделе "Светская хроника" написали: "В Большом на Хворостовском был замечен также известный адвокат Михаил Мешанкин со своим новым другом". Новый друг – это я. Парился вчера в бане с коллегами по бизнесу – они смотрели на мен, я как на холерного больного. Да черт с ними всеми, я знал, на что шел, в Большом в тот вечер была вся наша вшивая элита и среди них тот, кто тебя взял. И. о. Генпрокурора сидел внизу прямо подо мной, и когда Мешанкин вздыхал особенно страстно, я примерялся сбросить его вниз так, чтобы он упал на голову Сокрушилина. Одним ударом двух зайцев, вот видишь, знаю. А еще я видел там Наума. О, это была картина! Представь, он сидел в царской ложе. Один. Совершенно один. Но не по центру, под гербом, а немного сбоку, скромненько так… А в глазах у этого первого российского скромника было написано: "Мое. Это все мое". Что правда. Он Хворостовского в Москву пригласил, он же концерт в Большом устроил. Так что слушали Хворостовского, а смотрели на Наума. Дамы лорнировали, как в твоей любимой "Войне и мире". В перерыве Сокрушилин увидел меня и исчез, во втором отделении его уже не было. Не могу утверждать, что он меня боится, но недавно прилюдно я поклялся на Коране, что при встрече набью ему рожу. Почему на Коране? Там были чеченцы и Коран. А вот к Науму я не пробился, охрана не подпустила. Однако не думаю, что я пожертвовал репутацией впустую. В первом отделении рядом с Сокрушилиным сидела женщина. Фамилия у нее не очень благозвучная, зато имя красивое, я знаю, ты любишь такие простые русские имена. Дудкина Валентина Ивановна. Так вот, старик, записочку я ей передал, и это вселяет в меня оптимизм. А в тебя?
№ 73
Из протокола допроса несовершеннолетней Гуляевой Кристины от 12 января 1998 года
…На вопрос, каким ножом угрожал ей Золоторотов, Кристина взяла карандаш, нарисовала изображение и описала его.
5 см.
Нож складной фирмы "Victorinox" с ярко-красной пластмассовой ручкой и изображением креста.
№ 74
Из записок русского националиста-одиночки
Не притрагивался к "Делу", потому что сильно болел. Опять этот проклятый грипп. Если бы не Антонина, не знаю, как бы жил. Дала денег на лекарства.
Снова взялся за "Дело".
Около метро "Чертановская" встретил Гуляеву Кристину в компании выпившей и агрессивной молодежи. Надо было ее оттуда вытаскивать, и я подошел и поздоровался. Она даже меня не узнала, настолько была пьяна, а когда узнала, громко засмеялась, указывая пальцем, и смеялась так довольно долго, после чего плюнула.
Что-то очень страшное происходит…
№ 75
15. 01. 98 г. Секретно
Оперуполномоченному
Рядовкину А. С.
от доверенного лица № 323
Находясь на излечении в больнице ИЗ ЦИВС, я вошел в доверие к заключенному Золоторотову и получил от него следующую информацию: в лифте дома по адресу: Суминская ул., д. 19, корпус 1, где произошла неудачная попытка изнасилования малолетней девочки, могут находиться следы крови самого Золоторотова.
№ 76
Секретно
Следователю по особо важным делам
Московской городской прокуратуры Дудкиной В. И.
от начальника оперативной части ИЗ ЦИВС Светляка С. М.
Уважаемая Валентина Ивановна!
У нас появилась новая информация по расследуемому Вами уголовному делу I-234/5678-9. В лифте дома по адресу: Суминская ул., д. 19, кор. 1, где Золоторотов пытался изнасиловать малолетнюю девочку, могут находиться следы крови самого Золоторотова и, возможно, фрагменты его одежды.
№ 77
Приказ № 19 по оперативной части ИЗ ЦИВС от 20 января 1998 г.
Перевести доверенное лицо № 323 из разряда доверенных лиц в разряд агентов с выплатой премиальных за добытую информацию. Псевдоним – Пионер.
Начальник ИЗ ЦИВС
майор Светляк С. М.
№ 78
Секретно
Начальнику оперативной части
майору Светляку С. М.
Отчет от 21.01.98
Продолжая разработку подследственного Золоторотова Е. А., сообщаю с его слов, что Золоторотов Е. А. инициировал попытку самоубийства, а также спровоцировал драку с американским проповедником, с тем чтобы привлечь к своей персоне больше внимания, чтобы создать себе положительный имидж и вызвать негативную реакцию общественности к судебно-правовой системе нашей страны. Золоторотов настроен в адрес администрации очень агрессивно, мечтает мстить всем начальникам, вплоть до начальника ИЗ ЦИВС Баранова Н. И. Очень много рассуждает о побеге, когда и как отсюда можно бежать, обсуждал со мной варианты побега и предлагал бежать вместе. Интересовался, кого из администрации можно подкупить на предмет побега. У Золоторотова есть друг из новых русских, некто Штильмарк Герман, который может финансировать побег.
Агент Пионер
№ 79
"Ежедневный бизнесмен" 24.01.1998 г.
Анонс!
В завтрашнем номере нашей газеты будет опубликовано эксклюзивное интервью следователя по особо важным делам Валентины Дудкиной, расследующей известное дело "московского Чикатило".
№ 80
Начальнику по режиму
майору Грыжину Г. В.
По оперативным данным, находящийся сейчас на излечении в больнице ИЗ ЦИВС заключенный Золоторотов ищет возможность для побега. Предлагаю усилить режим его содержания.
Начальник оперативной части
майор Светляк С. М.
№ 81
Дело московского Чикатило: следствие продолжается
Эксклюзивное интервью следователя по особо важным делам В. И. Дудкиной, расследующей дело Евгения Золоторотова, обвиняемого в изнасиловании почти сорока несчастных жертв
Так уж повелось – интервью следователи не дают. Особенно в процессе следствия. Понять их легко: следствие – процесс мучительный и трудный, сходный с рождением ребенка, когда арест – это зачатие, следствие – беременность, суд – декретный отпуск, а оглашение приговора – рождение нового человека. На этом длинном и трудном пути возможны выкидыши и преждевременные роды, а главное, неизвестно, кто родится – девочка или мальчик. Вот и боятся следователи говорить раньше времени, суеверно боятся. Валентина Ивановна Дудкина – женщина, и кому, как не ей, понятны эти, может быть, неуклюжие мужские сравнения. Она отказывалась от интервью категорически, бросала трубку, как только слышала мой голос. Я не обижался, хорошо ее понимая, но у меня не было другого выхода, кроме как добиваться интервью.
Дело "московского Чикатило" приобрело большой общественный резонанс, а наша газета обещала своим читателям держать их в курсе. Пришлось провести "обходной маневр", в результате которого прямое начальство следователя Дудкиной приказало ей дать нам интервью. Валентина Ивановна позвонила сама, сухо и сдержанно представилась и назначила встречу в здании прокуратуры в своем кабинете на четвертом этаже. Валентина Ивановна встретила меня в дверях – строго одетая женщина с красивым лицом и большими печальными глазами. В небольшой комнате три стола, два, как видно по лежащим на них бумагам, – рабочие, третий – пустой. Над ним фотография мужчины в черной рамке. Валентина Ивановна предлагает мне чаю. Устраиваемся за маленьким низким столиком в углу. Я усаживаюсь в старое удобное кресло. В нем хорошо дремать после обеда или слушать о деле московского Чикатило.
– Валентина Ивановна, как идет следствие?
– Нормально.
– Свидетели дают показания на подозреваемого, а он от них отказывается?
– Не только отказывается. Со многим соглашается. Приходится соглашаться.
– Но, говорят, когда было объявлено о поимке преступника, к вам потянулись многочисленные жертвы маньяка с заявлениями, а едва на него взглянув, они забирали свое заявление и уходили.
– А потом возвращались вновь.
– Чем вы это объясняете?
– Особенностями человеческой памяти. И психики. У страха глаза велики. В момент насилия маньяк казался им огромным чудовищем, а на опознании они видели плюгавого, тщедушного человека. Первая реакция: "Нет, это был не он". Но потом приходит осознание того, что все-таки он. Взять, к примеру, нож, которым орудовал преступник. Одна из жертв нарисовала его таким, каким он является на самом деле, только с третьего раза.
– Что он за человек, этот Евгений Золоторотов?
– Страшный… То есть внешне – обычный. Обычный человек с московской улицы. Но если его остановить и заглянуть в глаза… Там пропасть, бездна, в которую он сам добровольно упал.
– Оттуда не возвращаются?
– Вот именно, оттуда не возвращаются.
– Валентина Ивановна, зачем вам весь этот мрак и кошмар? Ведь вы могли отказаться от ведения этого дела.
– Могла. Но не имела права. Более того, я сама попросила начальство назначить меня ведущим следователем.
– Что же заставило вас это сделать?
– Память. Память и долг.
Валентина Ивановна опускает голову и молчит. Я знаю причину этого молчания и поэтому не задаю вопросов, а только смотрю на фотографию на стене. Это – следователь Евгений Цышев, трагически погибший под колесами метропоезда в первый день расследования этого дела. Тогда он его вел… Не дожидаясь моих вопросов, Валентина Ивановна взволновано говорит:
– Я знала Женьку сто лет. Мы вместе учились на юридическом. Жили в одной общаге, ели жареную картошку из одной сковороды. Он не остался в Москве, а уехал по распределению в далекий Курган. Он не делал карьеру, он просто служил закону.
– Что это было? Рок? Несчастный случай?
– Так утверждает официальное расследование. Но у меня есть свое мнение. Золоторотов угрожает всем. Угрожал он и Женьке… К сожалению, я не могу ничего утверждать, у меня нет для этого доказательной базы. Медленно, но верно Золоторотов признается во всем им содеянном. Возможно, когда-нибудь он сознается и в этом злодеянии…
– С самого начала вокруг дела московского Чикатило стали роиться домыслы и слухи, многих смущало, да и сейчас смущает, так сказать, публичность этого дела.
– Публичность создаете вы, пресса. И если вам отказывают в интервью, вы заставляете его вам давать при помощи начальства.
Я молча глотаю "пилюлю" и развожу руками – что правда, то правда. А Валентина Ивановна продолжает говорить:
– А что касается телерепортажа, где наш будущий и. о. Генерального прокурора берет будущего преступника…
– Вы сказали – будущего?
– Будущего, который стал настоящим. Лично я не вижу в том репортаже ничего плохого. Когда-то мы требовали "больше света", гласности, свободы, свободы слова. Даже спектакль был такой "Говори", помните? А теперь стали пугаться собственного голоса. Сокрушилин взял того, кого должен был взять. Ему нужен был Золоторотов, и он взял Золоторотова. Может быть, слова, которые сказал тогда Александр Иванович, кого-то шокировали своей резкостью. Но следствие подтверждает его правоту. Мой подследственный – мразь, от которой надо очищать Россию.
– Следит ли Генеральная прокуратура за ходом этого следствия?
– Конечно.
– Оказывает ли она давление?
– Это наивный вопрос.
– Вернемся к Золоторотову. Его адвокат Михаил Мешанкин говорил мне, что до сих пор не допрошена свидетельница Шаумян, чьи показания могли бы оказаться в этом деле ключевыми.
– Как все адвокаты, Михал Михалыч преувеличивает значение свидетельских показаний. Сейчас дают показания другие свидетели. Дойдет очередь и до Шаумян. К тому же Золоторотов требует привлечь других свидетелей, которых совсем непросто разыскать. Например, адмирала или контр-адмирала, который в детстве Золоторотова был капитаном какого-то ранга и однажды угощал его домашними котлетами. Или бомжиху с Тверского бульвара. С черненькой собачкой, как вам это нравится? Во всем, я подчеркиваю, во всем мы идем навстречу Золоторотову, а в это время адвокат кричит, что мы нарушаем права его клиента.
– Клиента или подзащитного?
– В данном случае больше подходит слово "клиент". Золоторотов пытается завести следствие в тупик, но при этом не может объяснить, откуда в лифте, в котором он пытался изнасиловать малолетнюю Кристину Г., следы его крови и ворсинки шерсти с его, Золоторотова, берета. Не понимаете, о чем идет речь? Угрожая девочке ножом, он сам порезался и пытался вытереть кровь со стен лифта своим беретом. А следы-то остались… Казалось бы, это улика, против которой нельзя возразить, но и здесь Золоторотов пытается вывернуться. Знаете, как он это объясняет? Лифт сломался, и он пытался его отремонтировать.
– Довольно неуклюжее объяснение.
– Золоторотов утверждает, что при этом он разговаривал с диспетчером по ремонту лифтов. Теперь ищем диспетчера… Понимаете, сложность этого дела не в недостатке улик или свидетелей, этого как раз более чем достаточно. Сложность в другом. Золоторотов – новый тип преступника. Он много читал и прикрывается прочитанными книгами, как щитом.
– Не может быть! Что же, получается: книги – зло?
– В данном случае – да. Добро этот человек превратил в зло. Не сумев изнасиловать девочку в лифте, он выследил ее и настиг, где бы вы думали? В церкви!
– Возможно, мой вопрос покажется некорректным, можете на него не отвечать. Если бы вы были судьей, какое наказание вы считали бы для Золоторотова достаточным?