Когда мы добрались до места и сказали, что "прибыли издалека, переплыв большое синее море" - эта фраза в разных вариациях повторялась во многих песнях и легендах, - нам были готовы оказать всевозможные почести, но мы убедили леланианцев не делать этого, попросив их продемонстрировать свои технические достижения.
Тем не менее, беседуя с нами, люди явно испытывали благоговейный трепет. Это мешало им давать простые и ясные ответы на прямые вопросы. Впрочем, того, что мы увидели, было вполне достаточно.
Вид, который правил империей, унаследовал худшее от обеих линий своих предков. Леланианцы походили друг на друга как две капли воды - они отличались грубой и невыразительной внешностью и плотным сложением. От легкости и ловкости бывших жителей Леланоса не осталось и следа. Их потомки стали лживыми и вороватыми. Наблюдая за ними, я не могла поверить, что передо мной потомки прежних леланианцев.
Среди прочих на станции проводились следующие эксперименты.
Во-первых, чтобы оценить выносливость и стойкость испытуемых, исследователи соорудили огромный резервуар со скользкими стенами и наполнили его водой. Отобрав около сотни самых здоровых и сильных членов племени, они опускали их в этот импровизированный водоем, где несчастные плавали, пока не выбивались из сил. Ослабевшие аборигены шли на дно. Экспериментаторы хронометрировали происходящее и следили за пульсом и дыханием испытуемых - время от времени то одного, то другого из них извлекали из воды, обследовали, а затем, невзирая на мольбы и крики несчастного, вновь кидали его в воду.
Когда одна группа исследователей уставала, ее сменяла другая. Испытуемые демонстрировали поразительную выносливость. Зрелище было не из приятных, хотя различия между отдельными особями оказались довольно любопытными. Некоторые, догадываясь о цели эксперимента, шли ко дну, как только их бросали в воду. Такое поведение расценивалось как свидетельство высокого интеллекта. Другие плакали и умоляли о пощаде. Кое-кто впадал в панику и, цепляясь за своих товарищей, шел ко дну вместе с ними, захлебываясь во время борьбы и увлекая за собой других. Попадались и такие, кто старался не тратить силы попусту и размеренно плавал по кругу, поглядывая на исследователей, которые стояли вокруг резервуара. На их лицах - я обязана написать это во имя истины - было точно такое же выражение, как и на лицах особей, с которыми экспериментировали в свое время мы… Некоторые, видя, как другие слабеют, пытались помочь своим товарищам, хотя понимали, что это ускорит их собственную смерть. Но были и такие, которые продолжали плавать несколько дней подряд. Уже в полубессознательном состоянии они все плавали и плавали по кругу, пока наконец один за другим не утонули. Стоять на берегу и смотреть, как эти несчастные пытаются выбраться наружу, соскальзывая вниз и взывая о помощи, было свыше моих сил, и я предложила Клорати уйти.
Чтобы оценить силу и выносливость аборигенов, леланианцы придумали еще один эксперимент. Над штабелями бревен был подвешен огромный бак, наполненный водой. В него поочередно опускали мужчин, женщин и детей, зажигали огонь и медленно нагревали воду. Так леланианцы проверяли, при какой температуре испытуемые погибнут. И вновь различия между особями были очень велики. Несколько аборигенов умудрились оставаться в живых до тех пор, пока вода не нагрелась почти до точки кипения. (Чтобы понять эту часть моего отчета, читатель должен обладать хотя бы базовыми знаниями по химии Роанды.)
Третий эксперимент заключался в пересадке конечностей и органов. Я была неприятно поражена тем, что при этом леланианцы использовали те же методы, которые в свое время применялись на Сириусе.
Возможно, чудовища, которых они создавали в процессе своих жутких экспериментов, и представляли определенный интерес, но тогда я была неспособна думать об этом. Я была в ужасе от увиденного. Молочные железы самок пересаживались им на спину или на бедра, а половые органы самцов - на лицо. Это вызывало у испытуемых тяжелейшие психические расстройства, которые экспериментаторы изучали с великим интересом. Я видела ребенка, голени которого пришили к бедрам! Нам сказали, что этого несчастного ждет не такое уж плохое будущее, поскольку он сможет развлекать богачей, передвигаясь на четвереньках. Исследователям явно было приятно порадовать час лучезарными перспективами, которые ожидали этого мальчика. Они уверяли нас, что не испытывают удовольствия, причиняя боль другим. Исследователи были убеждены, что испытуемые принадлежат к низшей расе, а стало быть, им неведомы физические и психологические страдания, которые испытывают они сами. С таким взглядом на вещи мне не приходилось сталкиваться со времен становления сирианской науки, когда мы тоже убеждали себя, что наши испытуемые ничего не чувствуют.
Сирианцы, по крайней мере, не лицемерили на протяжении долгих эпох… Я сказала об этом Клорати, но он еще раз попросил меня воздержаться от комментариев до тех пор, пока наше путешествие не закончится.
Прежде чем покинуть центр, мы осмотрели поселение испытуемых. Здесь жили несколько сот аборигенов: мужчины, женщины и дети. Вдоль стен длинных бараков тянулись многоярусные нары, на которых они спали. Сами бараки были бетонными - нам объяснили, что это помогает уберечь испытуемых от паразитов и поддерживать чистоту. Раз в день бараки и испытуемых окатывали водой из пожарного шланга с добавлением дезинфицирующих веществ. От такого ухода некоторые простужались и погибали: аборигены привыкли к жаркому, влажному климату и были подвержены респираторным заболеваниям. Их кормили из больших котлов кашей из зерновых культур, которые мы завезли сюда в незапамятные времена с Планеты 17. Дважды в день испытуемых заставляли заниматься физическими упражнениями, потому что иначе они потеряли бы форму и не годились для исследований. Здесь имелись тюрьма с карцером для нарушителей и маленькая больница. Территория была окружена высоким забором и строго охранялась. Когда мы осматривали территорию, один из аборигенов сделал шаг вперед и с мольбой протянул к нам ладони. Когда охранник ударил его дубиной и приказал немедленно вернуться к своим товарищам, я попросила, чтобы этому мужчине позволили высказаться. Оказалось, что тот хотел обратиться к нам с ходатайством. Он сказал, что во многих экспериментах нет необходимости, поскольку, чтобы получить нужную информацию, достаточно просто опросить членов его племени, - в первую очередь это относилось к экспериментам по проверке выносливости. Некогда его предки обладали глубокими знаниями о человеческом теле и разуме. Они умели исцелять больных с помощью лекарственных растений и решать психологические проблемы. Кроме того, они знали, как жить в гармонии с природой, не нанося ей вреда.
Бедняга выпалил все это на одном дыхании, поскольку боялся, что ему не дадут договорить. Он стоял перед нами, глядя на нас с мольбой и надеждой, нагой, бледный и исхудавший, но при этом держался с достоинством, которое производило глубокое впечатление. "Низшая" раса даже на первый взгляд явно превосходила своих господ честностью и прямотой.
Он сказал, что леланианцы никогда не интересовались знаниями аборигенов, которые могли бы принести им огромную пользу, хотя местные жители постоянно пытались поделиться с ними… Но леланианцы не желали слушать подобное - они набросились на несчастного пленника с кнутами и дубинами, и вскоре он уже лежал без чувств в луже собственной крови, а специалисты, которые сопровождали нас во время осмотра, шумно негодовали, возмущаясь его "наглостью", после чего один из них заявил, что "эти скоты вечно выкидывают подобные трюки". Я была вне себя от возмущения и ощущения собственного бессилия. Я думала, что Сириус никогда - по крайней мере, с тех пор как для него началась эпоха цивилизации - не уничтожал бесценные, невосстановимые знания жителей колоний, - ведь лишь тот, кто вырос на планете и дышал ее воздухом, способен понять ее подлинное естество.
Клорати молчал. Я знала своего спутника достаточно хорошо, чтобы догадаться, что напряженное выражение его лица говорит о страдании. Не проронив ни слова, он развернулся, чтобы уйти. Мы прошли через толпы обнаженных аборигенов, которые смотрели на нас умоляющими глазами и протягивали к нам руки, не смея подать голос.
Прежде чем мы покинули это место, нам пришлось выдержать омерзительное пиршество, основным блюдом на котором было мясо аборигенов и других животных. Мы видели, что местные специалисты рады возможности поразвлечься. Они считали себя элитой, которую отправили работать в провинцию, и им не терпелось вернуться в столицу.
Они произносили речи, поздравляя друг друга с блестящими достижениями в исследовательской работе. Им и в голову не приходило, что мы не в восторге от их успехов.
На следующее утро мы поблагодарили их и уехали.
Новость о появлении "великих из-за морей" достигла столицы быстрее нас. Нас приняли со всевозможными почестями и церемониями. Здесь по-прежнему заправляло жречество, но теперь элита состояла не только из семей жрецов, как в Гракконкранпатле былых времен. Участники торжественной встречи выстроились в две шеренги - с одной стороны под охраной солдат стояли жрецы в богато украшенных одеяниях, а с другой - представители привилегированных семейств в пестрых нарядах, манерные и инфантильные. С их стороны не было ни солдат, ни другой охраны. Они не нуждались в охране, поскольку были добровольными пленниками жрецов. Я не стану описывать наше пребывание в столице во всех подробностях, но скажу пару слов про архитектуру города. Когда Гракконкранпатл объединился с Леланосом и последний взял в этом союзе верх, он позаимствовал стиль Гракконкранпатла при строительстве всех административных зданий, тюрем, больниц и карательных учреждений. Все они были темными, зловещими и неуклюжими. Лишь жилые дома и развлекательные учреждения остались легкими и воздушными. Соседство таких крайностей представляло собой весьма странное зрелище.
Мы пробыли в столице несколько месяцев. Насколько я поняла, Клорати требовалось время, чтобы выяснить, способны ли леланианцы вновь стать людьми. В основном он прислушивался к тому, что ему говорят, или, словно невзначай, задавал умные и тонкие вопросы. Иногда мой спутник ставил собственные эксперименты, но так осторожно и незаметно, что поначалу я не обращала внимания на то, что он делает, и мне пришлось учиться наблюдать за тем, что происходит. Клорати проверял, как местные жители реагируют на ту или иную идею или предложение, а иногда устраивал небольшие провокации. Познакомив группу людей с какой-либо идеей, он наблюдал за ее осмыслением. Моя подготовка была недостаточна, чтобы понять, какой отклик в его душе вызывает происходящее. Но я видела, что он становится все мрачнее, а временами - и я не сразу поверила, что представители великого Канопуса способны на такие чувства, - впадает в отчаяние. Он явно испытывал глубокую печаль, давно и хорошо знакомую мне самой.
Наше пребывание в столице подробно описано в одном из моих старых отчетов.
Когда мы покидали столицу, несмотря на протесты Клорати, наши проводы превратились в церемонию, подобающую божествам. Мы строго-настрого запретили ритуалы, при отправлении которых несчастные аборигены приносились в жертву "Богам". Мы твердо заявили, что "за синими морями" такие обычаи давно признаны ненужными и бессмысленными, - объяснять этим самодовольным варварам, что они ведут себя как дикари, было бесполезно. Когда мы собрались покинуть город, нас провожали жрецы, которые устраивали свои омерзительные церемонии при первой возможности, и несколько молодых горожан - эти, нимало не смущаясь, называли себя "людьми для забавы".
Экспериментальная станция, на которую мы отправились далее, внешне напоминала первую. Испытуемыми тоже были сплошь представители местных племен, но здесь использовались и другие виды животных, прежде всего плотоядные. И все же леланиацы предпочитали ставить эксперименты на аборигенах, поскольку те были ближе к ним в физиологическом плане. Кроме того, уже проведенные исследования позволили им собрать богатый материал для сравнений.
На этой станции Клорати попытался уговорить специалистов побеседовать с аборигенами, чтобы собрать сведения о народной медицине. Он объяснил, что "за морями" передовая медицинская наука активно использует местные снадобья и целебные растения, учитывает расположение звезд и помогает людям жить в гармонии с природой. Эта медицина занимается не только исцелением и профилактикой: поддержание здоровья стало точной наукой, которой обучают каждого члена общества. Чтобы быть здоровым, нужно жить в гармонии с силами природы - вообще со всем, что происходит в Галактике. Да, именно так он все сформулировал. Я старалась не упустить ни слова, потому что Клорати рассказывал о том, что мне так хотелось узнать. Пусть обиняками, пусть не напрямую он говорил о Необходимости. Но меня, как всегда, захлестывала обида. Почему Клорати открывает эту ценнейшую информацию, сокровенные тайны Канопуса диким, отсталым леланианцам? Почему он обращается не ко мне, хотя я так давно мечтала поговорить с ним об этом? Лишь спустя долгое время, когда его уже не было рядом, я поняла, что на самом деле все это говорилось для меня. Клорати обращался к Сириусу… Он рассказывал это вовсе не жителям Леланоса - его слова не могли принести им пользы. Они не слышали его и не могли услышать. Их поведение наглядно подтверждало основной закон эволюции: чтобы индивид, народ или планета могли подняться на определенную ступень в развитии, они прежде всего должны уметь слушать. Они должны быть способны усвоить и принять то, что им предлагают.
Всякий раз, когда Клорати беседовал с жрецами и прочей знатью, те сидели, всем своим видом демонстрируя бесконечное внимание и уважение. Однако невероятное самодовольство делало их глухими к любым увещеваниям - эти люди были непоколебимо уверены в собственном превосходстве по отношению к прочим живым существам. Клорати не удалось поколебать это убеждение.
Впрочем, некоторые из них в глубине души чувствовали, что им есть чему поучиться у Клорати, и они приходили к нему тайно, чтобы поговорить с глазу на глаз. И он обучал их всему, чему мог. Когда мы решили, что нам пора уходить, местные жители отправились проводить нас. Нас сопровождала довольно пестрая компания чиновников и жрецов, в число которых входили и просто любопытствующие, и те, кто был намерен учиться всерьез.
Третья станция представляла особый интерес, и, возможно, ее работа могла бы пролить свет на природу процессов на Роанде, будь леланианцы в состоянии понять их. Здесь исследовали дегенеративную болезнь, которая вызывала "старение" - состояние, о котором я узнала, когда сблизилась с Родией. С тех пор Роанда все быстрее утрачивала былое величие. Срок жизни леланианцев сократился вдвое. Теперь обычная продолжительность жизни в Леланосе составляла сто пятьдесят Р-лет. "Старение" начиналось в конце репродуктивного периода, в течение которого особь могла производить потомство. Кожа постепенно становилась сухой и морщинистой. Волосы теряли цвет и белели, глаза выцветали и делались водянистыми. Все чувства - зрение, слух, осязание, вкус - слабели или исчезали. Процессы мышления замедлялись, что иногда приводило к полному слабоумию. На территории станции были целые поселения местных жителей, которые перевалили определенный возрастной рубеж, и исследователи буквально истязали их, пытаясь раскрыть тайну "старения".
Любопытно, что аборигены сохраняли жизнеспособность значительно дольше, чем "высшая" раса. Почти до самой смерти их тело оставалось сильным и гибким, зубы - белыми и крепкими, а волосы - темными. Кроме того, они не страдали от слабоумия. И все же они умирали до обидного рано. Клорати сказал, что это происходит потому, что аборигены поддерживают тесную связь с природой. Леланианцы же подчинили свою жизнь механистическим законам, которые придумали они сами, или же своим капризам. Аборигены занимались физическим трудом, который их хозяева считали для себя унизительным. Кроме того, в их жилах не текла кровь уроженцев Шаммат и Путтиоры.
На этом этапе нашего путешествия Клорати сказал мне, что леланианцам нельзя помочь. Им уже не измениться к лучшему. Как всегда, он попросил меня подумать, как следует поступить в этой ситуации, объяснив, что я должна взвесить все за и против "без эмоций".
Вернувшись на сирианскую станцию в горах, мы сели рядом - так же, как сидели раньше, - чтобы поговорить. Мне не терпелось услышать его выводы, я ждала, когда он "подведет итоги" - как любили говорить в Леланосе. Но Клорати не торопился и не заводил разговоров на эту тему несколько месяцев, давая мне возможность переварить новые впечатления.
Он то и дело заставлял меня вспоминать об экспериментах Леланоса и об отношении леланианцев к собственным исследованиям, тогда как у меня не было ни малейшего желания думать об этом. Увиденное казалось просто отвратительным, а я была бессильна изменить ситуацию, и мне хотелось поскорее выбросить все это из головы.
Клорати сказал, что у леланианцев, проживающих на богатом и плодородном континенте с хорошим климатом, нет необходимости работать дни напролет, чтобы обеспечить себя средствами к существованию. И даже если бы им пришлось упорно трудиться, они обзавелись бы огромным количеством рабов и слуг, которые выполняли бы тяжелую и неприятную работу. Они привыкли не утруждать себя и не перенапрягаться. Наблюдатели с Шаммат считали, что именно это позволяет держать их в подчинении, поскольку эти люди были развращены бездельем. Праздность сделала их рабами Шаммат. В то же время, если бы они предавались безделью постоянно, они стали бы бесполезными. Шаммат подталкивала их к проведению экспериментов. За исключением немногочисленной правящей верхушки, которая все чаще поручала выполнять свою работу специально обученным рабам, господствующая раса занималась исследованиями, методы которых становились все более изощренными. Поскольку тем для исследований было недостаточно, чтобы обеспечить работой всех, эксперименты становились все более нелепыми, масштабными и - бессмысленными. Истязаниям подвергалось все большее количество несчастных представителей других видов.