- Ну ладно, а вы это слово определяете как?
- Вряд ли мы его вообще как-то определяем. Оно значит - быть с кем-то вместе. Взять на себя ответственность за все, что происходит между вами. Между двумя людьми, которые любят друг друга, и, конечно, отвечать за всех, кто принимает в этом участие, или кто может быть вовлечен в ваши отношения.
Бен Ата пришло в голову, что за шесть суматошных дней ее отсутствия он забыл, какая она - Эл-Ит.
Его эйфория иссякла. Он скакал на значительном расстоянии от жены, и на таком же расстоянии их кони легким галопом взбежали вместе на холм с павильоном, где барабанный бой зазвучал еще накануне вечером.
Отпустив коней в конюшни, они оказались в парке в царстве водной стихии, пришлось спасаться бегством в укрытие - в павильон, где Эл-Ит, оставляя за собой лужи воды, кинулась в свои покои. Шкафы снова стояли пустые, все наряды местного производства убрали, и она, вытеревшись насухо, стала рыться в привезенных с собой нарядах, выбирая подходящий к своему угнетенному настроению. Яркое золото вчерашнего наряда смахивало бы на оперение экзотической птицы. Коричневое - слишком мрачно, но Эл-Ит его немного оживила золотисто-оранжевым аксессуаром: он создаст нужный тон, если все пойдет гладко. Убрав волосы, как принято у степенных женщин Зоны Четыре, - заплетя их в косы, она заставила себя пойти в центральное помещение павильона - как раз в этот момент Бен Ата тоже вышел из своей двери. На нем не было ничего, напоминающего доспехи. Он был в легкой тунике, и казалось, что его волнует, как он ей понравится в этом облике. При всем этом Бен Ата бросал на жену взгляды жалкие и враждебные, так что она уселась как можно дальше от него, за столик. Он же, которого последние двадцать четыре часа обуревало одно желание, прошагал вперед крупными шагами и уже собрался было вытащить Эл-Ит из-за столика и оттащить на тахту, но тут сообразил, что именно по этой причине и произошла вся сутолока последних нескольких дней, а сейчас такое обращение с королевой Зоны Три, учитывая трезвость взглядов Эл-Ит, было бы, мягко говоря, неуместным.
Отчаянно ругаясь, Бен Ата уселся напротив жены, и, как всегда, рядом с хрупким столиком производил такое впечатление, будто одним неосторожным движением может разрушить не только столик, но и весь павильон. Он со вздохом откинулся назад и как будто отчасти пришел в себя.
Оба мужественно готовились просуществовать бок о бок тот неопределенный период времени, в течение которого им придется терпеть и преодолевать взаимную несовместимость.
- Хотелось бы знать, - сказал Бен Ата, - как у вас принято решать такие проблемы?
Эл-Ит уже думала над этим вопросом, и ей стало понятно, что этот человек не воспримет ценности Зоны Три ни под каким видом. И она разрешила волнующую его непосредственную проблему, сказав:
- Нет абсолютно никакого сомнения - и быть не может, - ребенок твой, Бен Ата!
- Я об этом ни слова не говорил, - запротестовал он, но, судя по довольному выражению его лица, она нашла правильный подход.
Он выжидал.
Почувствовав голод, Эл-Ит подумала, чего бы ей хотелось, и перед ней появилось лакомство ее страны, приготовленное из меда и орехов. Она начала крошить его, отламывая кусочки. Бен Ата бесцеремонно протянул руку, отломал себе кусок, попробовал, вытаращил глаза и больше не стал рисковать.
- Очень полезно для беременных женщин, - пояснила Эл-Ит.
- Надеюсь, ты заботишься о себе как положено! В конце концов, этому ребенку предстоит управлять Зоной Четыре!
Эта мысль ей тоже приходила в голову. Она довольствовалась кратким ответом:
- Это уж как решат Надзирающие!
По его сдержанному жесту несогласия Эл-Ит поняла, о чем он думал, - и на что готов решиться.
- Я так понимаю, - Бен Ата просто исходил сарказмом, - что я всего лишь один из твоих многочисленных любовников.
При этих его словах Эл-Ит откинулась на спинку кресла, протянула вперед обе руки и начала считать на пальцах, с видом весьма самодовольным: задержалась на третьем пальце с презрительной гримаской, - вернулась ко второму пальцу, потом опять к третьему, кивнув, и дальше - к четвертому, пятому, - перешла на другую руку, подумав, загнула шестой, седьмой, восьмой, - немножко помедлив, с любовью и улыбкой, явно вспомнив о чем-то приятном, задержалась на девятом; услышала, как муж с негодованием втянул в себя воздух, поколебалась, решая, рискнуть ли считать дальше: одиннадцать, двенадцать, тринадцать, дальше считала не задумываясь - четырнадцать, пятнадцать - всего у нее получилось девятнадцать. Эл-Ит закончила, кивнув с видом ничего не упустившего опытного дворецкого.
Посмотрела на Бен Ата, приглашая посмеяться - над ней, над собой, но он буквально пожелтел: для него это было катастрофой.
- Видишь ли, - начала Эл-Ит, но он договорил за нее с гневом:
- Знаю-знаю, что ты сейчас скажешь: "У вас не так, как у нас!" Спасибо за информацию. Испорченные, аморальные разложенцы…
- Согласна, я так и представляла себе твою реакцию, ты же не можешь воспринять многое из нашего образа жизни.
- Отлично, так сколько же у тебя всего было любовников?
Она поморщилась от этого слова, Бен Ата отметил это с каким-то бесстрастным интересом. Вдохновившись, Эл-Ит попыталась объяснить все, откровенно - хотя сначала решила не делать больше таких попыток, - она всерьез задумала отучить мужа от варварских замашек.
- Во-первых, само это слово для меня не значит ничего. Как и для любой женщины нашей зоны. Даже худшие, - а у нас, конечно, есть всякие особы, как и у вас… - Она заметила, что муж все равно все понимает по-своему, не так, как у них, в Зоне Четыре. - Даже худшие из нас не стали бы употреблять слово, характеризующее мужчину как какую-то игрушку.
В его взгляде Эл-Ит прочла уважение, понимание. Обрадовавшись хоть доле понимания, она продолжала развивать свою мысль и объяснила ему сексуальные порядки Зоны Три. Поза Бен Ата была напряженной, кулаки сжаты, но, пока она не договорила все, что хотела сказать, он слушал внимательно, впитывая каждое слово, и, как она заметила, не упустил ничего.
Порой Эл-Ит становилось страшно - казалось, он вот-вот вспомнит о своей гордости, и она подвергнется очередной вспышке насилия, но король Зоны Четыре сдерживался. К тому моменту, как она высказалась, он растерял всю свою агрессивность и был способен на философское осмысление.
Она мысленно попросила вина - для себя и для него тоже; он жестом уточнил - себе покрепче. Кивнув с благодарностью, взял стакан из ее рук.
- Я и притворяться не буду, что приму хотя бы частично то, о чем ты рассказываешь, - произнес наконец Бен Ата.
- А вот мне кажется, - шутливо сказала Эл-Ит, - что тебе придется. - Но, боясь даже намека на скандал, она рассказала ему, что после их первой встречи появились кое-какие новые обстоятельства (она не решилась сказать "серьезные"), и теперь для нее главное - абсолютная верность Зоне Четыре. - Такое впечатление, - продолжала Эл-Ит, - что где-то там на мое тело наложили запрет, - причем я не могу позволить дотрагиваться до себя не только другому мужчине, но вообще никому. - Бен Ата заулыбался, а она добавила: - Ничего в этом хорошего я не вижу, о великий король, нет, не вижу. Я считаю, что этот запрет вреден, неблагоприятен, но оба мы подчиняемся не своей воле - и сейчас, и впредь.
У Бен Ата на кончике языка вертелось: "значит, тогда ты должна меня любить", но такой простой и, казалось бы, логический вывод был в данный момент неуместен. Ими обоими овладела меланхолия. Объяснялось это очень просто: если бы кто-то из них позволил себе проявить живость и энергичность, он бы тут же наткнулся на естественное отчуждение партнера.
В таком вот меланхолическом настроении оба залегли на тахту, чувствуя только дружеское расположение, и их соитие протекало весьма своеобразно - они взаимно сочувствовали друг другу в связи с несчастливым для них альянсом, каждый сопереживал другому, и их сексуальные игры - если это слово применимо к столь печальному моменту - настолько были не похожи на их предыдущие встречи, что они просто не узнавали друг друга, и кульминацией этих игр стали стоны и крики, в которых оба выражали свой протест против Приказа Надзирающих.
Но Эл-Ит заметила, причем с тревогой, что испытала большое удовольствие - как будто в ответ на неопределенную обиду, - когда ее буквально стирали в порошок, в экстазе подчиняясь велениям судьбы. До сих пор она не испытывала подобных ощущений и не допускала, что может захотеть пережить их снова.
А дождь все лил. Лежа в объятиях друг друга, они слушали, как за окном хлюпает и булькает, и поражались, какие бесконечные возможности неожиданно открылись в них обоих.
Под шум непрекращающегося ливня они поднялись с постели. Приняли ванну, переоделись и вернулись в центральную комнату - на этот раз Эл-Ит была в ярком оранжевом платье: это была ее отчаянная попытка внести в их брачный альянс хоть немного солнечного света.
Теперь они стали так близки, как положено супругам, Надзирающим и желать больше нечего.
Но, как это неизбежно в любом супружестве, в голосах обоих звучали резкие нотки.
Эл-Ит хотела все-таки выяснить, в чем суть этой его военизированной Зоны Четыре.
- Уж не хочешь ли ты сказать, - начала она свой допрос; он же, с видом человека, вынужденного выслушивать все, сидел, опершись локтем о стол, стараясь остаться внутренне независимым. - Не хочешь ли ты сказать, что эти ваши кольчуги, которые вы вечно демонстрируете, всего лишь обман? И от них нет никакой пользы? Оружие от них не отскакивает?
- Ну как же, они годятся для защиты от дождя.
- Ты серьезно хочешь сказать, что эти уродливые серые круглые здания, которые вы понастроили по всей Зоне Четыре, не испускают смертоносных лучей? Это тоже фальсификация?
- Главное, чтобы все в это верили. Так что какая разница.
- Бен Ата, у меня это просто в голове не укладывается!
- А что ты так всполошилась? Во-первых, строительство таких крепостей со смертоносными лучами - крупный проект. У нас очень мало камня. Его иногда приходится везти телегами через всю Зону Четыре. Знаешь, сколько раз это меня выручало, - когда вояки донимают, что мол пора начать военную кампанию, - а я направляю их взамен этого на строительство одной-двух таких крепостей со смертоносным лучом. Это моя лучшая выдумка!
- Неужели сам додумался?
- Ну… слышал о чем-то похожем.
- От кого? Когда?
- Тут однажды проходил один человек… он о них рассказывал. Он о многих разных проектах говорил.
- Откуда человек? Из Зоны Пять?
- Какая там Зона Пять! Да они даже не знали, что такое копья, пока нас не увидели. Они предпочитали катапульты. Нет, этот тип просто шел через нашу территорию. Это случилось еще в царствование моего отца, я тогда был мальчишкой. Так вот, этот тип сказал, что он из… откуда же? Но не из Зоны Пять. Может, из Зоны Шесть?
- Я немного знаю про Зону Шесть. Оттуда он не мог прийти.
- Ну да, этот человек пришел издалека, я помню. Он рассказывал, что у них там есть такое вооружение, какого мы и представить себе не можем. Они способны сделать оружием даже сам воздух.
- Но если они способны сделать оружием сам воздух, они наверняка могут воспользоваться им и для чего-то полезного?
- Про это разговора не было. В общем, это место где-то есть. Такая планета, что ли. Но ее населяет злое племя. Они убивают и мучают друг друга все время ради… Нет, Эл-Ит, не надо так на меня смотреть! Мы тут, в Зоне Четыре, - не такие. Нас даже рядом с ними не поставишь. Но я все это как следует обдумал, и мы стали распускать слухи о наших непробиваемых кольчугах и наших смертоносных лучах.
- Тем не менее на Зону Пять эти слухи не произвели особого впечатления, а?
- И неважно, не в этом дело. Я же тебе сказал - зато у нас нет безработицы.
- Понятно, - подвела она итог, - значит, ситуация такая. Девять десятых богатств вашей страны уходит на подготовку к войне. Кроме тех, кто вынужден выращивать урожай, и тех, кто торгует продуктами питания и хозяйственными товарами, все остальные по найму служат в армии, в том или ином звании. И все же на твоей памяти серьезных войн вы не вели. А если и начинаете какую-то кампанию, давай я перечислю тебе возможные ее причины, и ты сам увидишь, что все они притянуты за уши. И раньше дела обстояли точно так же. А перестрелки на границе с Зоной Пять объясняются только тем, что раз уж две армии стоят друг напротив друга, то каждая в силу своей природы агрессивна и желает напасть, а виноват, конечно, противник. Уровень жизни в твоей стране ниже некуда, - услышав эти слова, он застонал, признавая их справедливость, - но, Бен Ата, все это соответствует вашему Закону. Под присмотром Надзирающих. Под лозунгом: "Все для каждого и каждый для всех". Ну так что же пошло наперекосяк? - Эл-Ит заметила, что сейчас, анализируя жуткое положение в его стране, она ничуть не чувствует того желания достигнуть взаимопонимания, какое ощущала вчера. "Совместили одного человека с другим, назвали это любовью, - думала она, - и пусть теперь они обходятся минимальным общим знаменателем". Бен Ата зевнул.
- В постель еще рано, по-моему, - сказала Эл-Ит. - Вроде бы еще не конец дня, - не понять из-за этого проливного дождя. - И в самом деле, за окнами все еще лил дождь.
- Ну и отлично, Эл-Ит, а теперь обрисуй мне положение дел у вас, так же честно, как сейчас рассуждала о наших порядках.
Ее смутила мысль - а и правда, почему же она не сделала этого раньше?
- Давай, давай, Эл-Ит, критиковать других всегда легче.
- Да нет, я просто… ну ладно. В нашей стране экономика не основана на производстве какого-то одного товара потребления. Мы производим разные сорта зерновых, овощей и фруктов…
- А мы нет, что ли? - спросил Бен Ата.
- Да, но не в том объеме.
- Давай дальше.
- У нас очень много разных животных, мы берем от них молоко, мясо, кожу, шерсть… - И, видя, что он опять намерен ее прервать, поспешила разъяснить: - Все дело в объеме производства, Бен Ата. В производстве у нас занята половина населения. Четверть населения - ремесленники, они изготавливают изделия из золота, серебра, железа, меди, латуни и многих драгоценных камней. Еще четверть - это торговцы, поставщики, дельцы и сказители, хранители памяти, создатели картин и статуй, странствующие певцы. Мы не тратим своих богатств на войну. У нас в стране нет оружия. Ну разве что в любом доме найдется нож или топор для хозяйственных нужд.
- А если на тебя нападет дикий зверь? Или орел унесет ягненка?
- Животные - наши друзья. - Эти слова Бен Ата воспринял с недоверием. И еще он заметил, что в ее рассказе не было ничего драматического.
- И к чему все это привело? К тому же, что и у нас… начались сложности… или, по твоим словам, мы…
- Скажи, у вас тоже рождаемость резко упала?
- Да. Согласен, дела обстоят неблагополучно. Признаю. А теперь, Эл-Ит, хотелось бы знать, что делают мужчины в этом вашем раю?
- Только не воюют!
- А чем они занимаются целый день?
- Да тем же, чем и женщины, - выполняют свои служебные обязанности.
- Мне лично кажется, что если у власти стоят дамы, то мужчинам остается только…
- Трахаться, хочешь ты сказать?
- Да что-то в этом роде.
- А еще печь хлеб, пахать землю, пасти стада, растить урожай, торговать, добывать и плавить металлы, заниматься ремеслами, воспитывать детей, развивать их умственно и эмоционально, создавать архивы и хранить Память, писать песни и рассказы и… Бен Ата, у тебя такое выражение лица, будто я тебя оскорбила.
- Все это женская работа.
- И Они еще рассчитывают, что между нами возникает взаимопонимание! Разве оно возможно? Окажись ты в центре нашей страны, ты бы просто не понял, что происходит вокруг. Разве не ясно, что когда я пересекаю границу и оказываюсь в твоей стране, я перестаю быть самой собой. Все, что я говорю, ты воспринимаешь в искаженном смысле, не так, как я это говорю. А если я сумею остаться самой собой, то мне будет очень трудно, я все буду воспринимать тут по-другому. Иногда я тут, в Зоне Четыре, вспоминаю, как все было дома, с Кунзором, например, и не могу…
- Кунзор - это твой муж?
Она замолчала, почувствовав беспомощность, - никакими словами было не передать истинную суть их отношений.
- Ну ладно, хватит об этом! Он существует, правда? Ты меня не одурачишь.
- Да я же тебе сама говорила, что Кунзор - один из мужчин, с которыми я бываю.
Но самодовольное выражение лица Бен Ата говорило, что это он сам, благодаря собственной проницательности, выяснил истину. Своей позой - руки сложены на груди, ноги твердо стоят на земле, колени врозь, он ясно показывал, что его ничто не унизит и не испугает.
Но Эл-Ит догадалась, что он искренне старается понять, и ее не должен отпугивать этот его автоматически сработавший защитный механизм. Бен Ата уже усвоил кое-что из ее объяснений и уже за это заслуживает уважения.
И снова чисто автоматически он злобно съязвил:
- А этот твой Кунзор, он, конечно, во всех отношениях лучше меня…
Эл-Ит воздержалась от ответа, бросив только:
- Если нам не суждено найти общий язык, зачем мы вообще оказались тут вместе?
И тут Бен Ата даже не произнес, а скорее медленно выдохнул, ибо слова вылились из самой глубины его души, обычно защищенной насмешливостью, которую он считал своей "сильной стороной":
- Но все-таки что же это?.. Мне обязательно надо понять… что! Нам надо понять… что… - И погрузился в молчание, уставившись неподвижным взглядом на чашку на столе.
И Эл-Ит с радостью и облегчением поняла, что услышала крик его души, значит, он открыт к общению и готов к взаимопониманию, - такой была и она в Зале Заседаний. Эл-Ит затаила дыхание, стараясь не двигаться, не позволяя себе задерживаться взглядом на его лице, боясь спугнуть.
Его дыхание становилось все медленнее, он сидел неподвижно, невидящим взглядом уставясь на чашку, - глубоко ушел в себя. И вдруг выдохнул:
- Что?.. Что-то в этом есть… мы должны… они хотят, чтобы мы… А тут мы все солдаты… но при этом не воюем… А вы… а вы… что же такое вы? А что такое мы… для чего мы?.. вот в чем вопрос…
Бен Ата произнес эти слова как бы в трансе, медленно, монотонно, и каждое прозвучало как итог, как краткое изложение сути, как результат длительного процесса осмысления.
В струях медленно сочащегося дождя они были как будто в освещенном коконе: среди потоков воды, среди плеска, заглушающего все остальные звуки. Оба не шевелились. Бен Ата совсем затаил дыхание. Эл-Ит ждала. Спустя долгое время он пришел в себя, увидел ее рядом с собой и, казалось, удивился, обвел взглядом прохладную комнату, место их встреч, сразу все вспомнил, и тут же на его лице, в глазах, во всем облике она заметила настороженность, недоверие.
Бен Ата не мог понять, что же такое с ним произошло. Но в его лице проступила зрелость, свойственная думающим людям.