Тут все пять девушек, все в широких пестрых юбках и корсажах с глубоким вырезом, - обычном для этих мест наряде, - закружились в быстром танце, каждое движение которого, как поняла Эл-Ит, было рассчитано и выверено до секунды. Потом они остановились, все одновременно, так что юбки вихрем закружились вокруг их ног. И в этот момент все женщины в зале, вплоть до самых маленьких девочек, сорвались со своих мест и ринулись на площадку, где стояли танцовщицы. Эл-Ит заметила, что две трети западной стены внизу этого большого зала были аккуратно выбиты и через проем открывалась великолепная панорама на горы Зоны Три. Вершин не было видно, но тем не менее женщины одновременно подняли кверху руки и совершили какой-то ритуал поклонения или воспоминания, для чего им пришлось наклонить головы, чтобы хорошенько рассмотреть горы. Стоял ранний вечер, горы освещал печальный и очень яркий свет, и Эл-Ит поразилась: оказывается, все то время, пока она была в заточении - как она теперь осознала - вместе с королем Зоны Четыре, она ни разу не вышла взглянуть на границы своей страны, на ее высокие горы. Эта мысль просто ей в голову не приходила. И, стоя тут, вместе с остальными, отводя голову назад все дальше и дальше, насколько возможно мускулов, Эл-Ит почувствовала, что ей это дается с трудом, даже шея заболела. Понятно, большинству женщин удавалось сохранять эту позу лишь несколько минут, они с радостью возвращали головы в привычное положение. Но были и такие, которые не только ухитрялись держать голову в таком трудном положении, но даже протягивали руки, чтобы поддержать головы соседкам, в основном молодым, взяв их за подбородок и откинув голову назад. Кое-кто из тех, кому помогали, вначале протестовали и сопротивлялись, но, освободившись, были довольны и направлялись на свои места, массируя шею. И, наконец, вся толпа вернулась на свои места.
Теперь на освободившееся пространство вышло около десятка женщин постарше, в таких же цветастых юбках и блузах, как у девушек. Все они были крупными, а некоторые - даже тучными, но все как одна добродушно улыбались, и на их лицах было написано проницательное понимание, которое, видимо, считали в данный момент необходимым, потому что именно это выражение они придали своим лицам, когда энергично и очень громко стали наяривать очередную нескладуху, раскачивая бедрами и делая разного рода непристойные жесты, так что очень быстро вся компания застонала от смеха.
Кто в канаву упал,
Всех до смерти напугал?
Не нужны нам мужики,
Поскорей от них беги!Кто нам юбки задрал,
Всех до смерти напугал?
Вот мы в горы убежим.
Сторожи - не сторожи!Кто от грез нас оторвал,
Всех до смерти напугал?
Он пришел издалека,
Рассказал про облака,О дороге, что ведет туда,
О вершинах, что в снегу всегда.
Мы найдем дорогу эту
И пойдем навстречу свету…
И снова, когда допели до конца, все присутствующие женщины с шумом вскочили со своих мест и побежали на танцевальную площадку, где встали, запрокинув головы, глядя на горы, которые теперь потемнели, но их очертания были обведены голубоватым светом, видимо, это был свет звезд. Однако звездного неба отсюда не было видно, потому что отроги гор заполняли весь огромный проем в стене. Эл-Ит присоединилась к остальным. У нее болела шея, да и не только у нее одной: она снова увидела слезы в глазах тех, кому соседки помогали удержать голову, бедняги кусали губы от напряжения.
А потом, через короткое время, - потому что это упражнение, понятно, не может длиться долго, - вся толпа вернулась на свои места. Откуда-то из угла, где, видимо, находилась кухня, принесли блюда с едой, и вокруг стола побежали девушки, добавляя вино в кувшины.
Всю ночь шло это торжество, или, точнее сказать, церемония. Потому что как только заканчивалась очередная игра или песня, или ритмическая считалка, все бегом кидались на площадку, напрягали и вытягивали свои шейные мышцы, - и Эл-Ит уже стало ясно, что это и есть цель настоящего ритуала. Все новые и новые группы девушек или женщин выходили со своими песнями, и каждая из песен, вполне очевидно, была повторением какой-то старинной. Потому что часто слова и их смысл диссонировали с мимикой, сопровождавшей пение. Непристойные жесты, кивки, подмигивания могли иллюстрировать совершенно невинный текст, и наоборот. И все же каждая из присутствующих женщин знала точно, каких именно слов и жестов в какой песне ждать, потому что не раз певцов или актеров поправляли, кто-то кричал из толпы: "Нет, не так руку держишь" или "Тут не надо улыбаться, подождите следующего куплета".
Ритуал. Обряд. Эл-Ит догадывалась, что сегодня особую энергичность и живость ему придает ее присутствие, она это понимала по тому, что все наблюдали за ней, открыто или исподтишка, в зависимости от своего характера, интересовались ее реакцией, - и с какой надеждой все они смотрели на гостью!
Ближе к рассвету, когда горы уже начали бледнеть, Дабиб по знаку женщины, исполнявшей обязанности хозяйки церемонии, сама вышла в центр зала и подождала, пока наступит тишина. До сих пор никто еще не пел и не танцевал в одиночку.
В наступившем напряженном молчании она запела:
Мой милый мальчик, ты рожден мужчиной,
И должен стать хозяином судьбы,
Так для начала приручи собаку.
Давай, не бойся, брось собаке палку!
И нечего косить под дурачка!
Все как эхо повторили:
И нечего косить под дурачка!
А Дабиб продолжила:
Мой милый друг, пора и повзрослеть бы,
А ты бросаешь камешки с обрыва
В компании таких же лоботрясов.
Найди себе достойное занятье
И нечего косить под дурачка!
И все повторили:
И нечего косить под дурачка!
После чего последовал третий куплет:
Эй, обращаюсь я к тебе, мужчина!
Смотрю, умаялся совсем ты от безделья!
Тебе не объяснили, чем заняться?
Но ты и сам способен догадаться!
И женщины отозвались хором:
И нечего косить под дурачка!
Но, видимо, все предвкушали продолжение: повсюду вокруг Эл-Ит видела сердитые, возбужденные озлобленные, покрасневшие женские лица, и вот вся компания подхватила слова и запела их вместе с Дабиб:
Мой милый юноша, ну разве так ведут себя в постели!
Ну почему ты так медлителен и глуп?
Ведь я тебя учила прошлой ночью!
Уж постарайся угодить любимой!
И следующие слова все прошипели очень выразительно:
И нечего косить под дурачка!
Затем снова солировала Дабиб:
Хоть раз взойди на горную вершину
Спеши, мой друг, ведь жизнь так коротка!
А ты лениво бродишь по долине,
Таков твой обычай -
Косить под дурачка!Есть в мире нечто, что должны мужчины сделать,
Спасти всех женщин, и детей спасти.
Мы так хотим в тебя, мужчина, верить,
Смотри, обманешь - в жизни не простим! -
И нечего косить под дурачка!А если ты мужик лишь по названью
И приложить не хочешь ты старанья,
Ленивое, пугливое, чванливое созданье…
И теперь зашипели уже все женщины вместе, в угаре злобы и горечи:
Ну что ж, тогда коси под дурачка!
Отлично, коси под дурачка!
Давайте вместе все косить под дурачка!
И когда красивый нежный голос Дабиб умолк, все вскочили на ноги, но не ринулись, как до сих пор, в центр зала, а выбежали на улицу. А Эл-Ит и Дабиб - за ними. За зданием находился двор, окруженный низкими постройками. Отсюда горы было видно полностью - от подножия и до самых высоких вершин. Яркие звезды испускали синий свет, но на востоке небо уже стало золотым. Так что нависшие над горизонтом горы казались светящимися изнутри, а их вершины чуть-чуть не доставали до зенита. Женщины разбрелись по всему двору, стояли, с напряжением вытянув шеи, некоторые шатались и дрожали от физического напряжения, другие шепотом ругали себя за неспособность, а некоторым, как всегда, помогали стоящие рядом. И на этот раз все простояли намного дольше, чем внутри зала, мужественно боролись с собой, чтобы как следует закинуть голову, чтобы хорошенько рассмотреть эти чудесные горы, а горы почти плавали в голубой дымке, увенчанные облаками, хотя на самом деле это были снежные шапки.
Эл-Ит плакала, как все, но по другой причине - она просто не могла поверить, что тоже вынуждена поддерживать голову, сцепив обе руки. А потом все женщины одновременно опустили головы - позволили им упасть на грудь. Глазам Эл-Ит представилось удивительное зрелище: из лежавшей у стены груды тяжелых металлических шлемов некоторые, преимущественно молодые дамы взяли по одному и нацепили их себе на голову. О тяжести и неудобстве этих изделий можно было судить по тому, каких усилий стоило этим бедным существам вертикально держать головы в шлемах. И они старались смотреть вперед, в горизонтальном направлении, напряженными глазами, полными слез. Они смотрели на Эл-Ит с такой тоской. Все стали быстро подходить к ней и шептать: "Эл-Ит, помоги нам. Помоги нам, Эл-Ит", - а потом, с той же внезапностью, которая, как она уже поняла, была вообще характерна для них, вдруг стали выбегать со двора по двое, по трое, а одна женщина, взобравшись на низкую крышу, была вроде как наблюдателем и звала очередную партию на выход, когда считала, что опасности нет. Эл-Ит и Дабиб ушли последними, и предрассветный ландшафт, расстилавшийся вокруг, уже был пустынным, - так бесследно растаяли женщины в утренней полумгле. Но Эл-Ит увидела одну девушку, та руками поддерживала голову в тяжелом шлеме в вертикальном положении, плакала и ругалась, но, пошатываясь, шла вперед. И до идущей вслед за ней Эл-Ит донеслись слова: "Помоги нам, Эл-Ит…"
- А теперь - припустим, - Дабиб говорила в своей обычной манере, спокойно и уверенно.
И они обе пошли обратно тем же путем, каким пришли сюда, стараясь не попадаться встречным на глаза, а когда им встречались стада, они пробегали между животными. По пути Дабиб, задыхаясь, делилась с королевой Зоны Три разного рода информацией, например, объясняла, что этот ритуал проводится четыре раза в год. "Чаще в разных местах - у нас хватает заброшенных крепостей и фортов, а больше просто негде!" Она рассказывала, что мужчины, конечно, знают, что женщины проводят что-то такое, но не мешают. Они воспринимают этот ритуал как предохранительный клапан. "Ну а если хоть одна нарушит обещание и проговорится мужу, представляешь, что ее тогда ждет? Никто из нас не рассказывает о том, что мы снимаем карательные шлемы и втайне смотрим на горы. Ни одна! Потому что все знают - мы убьем предательницу… видишь ли, это в наших интересах - потому что мужчины очень давно не вспоминали о своих обязанностях…".
И вот они уже у подножия холма, на вершине которого в лучах раннего солнца изящно белеют павильоны.
- Тут я тебя оставлю, а то если приду еще позже, муж с меня шкуру спустит… - И с этими словами Дабиб повернулась и помчалась домой.
Эл-Ит медленно поднялась на холм, постояла, прислушиваясь, раздается ли барабанный бой, и почувствовала, как ребенок пробуждается с наступлением дня: она представляла себе, как он зевает и потягивается там, держала руку над животом.
Как это там пела Дабиб: "Есть в мире нечто, что должны мужчины делать…" Конечно! Все совершенно просто и понятно! И она могла бы догадаться уже давно, потому что ничего особо трудного тут нет.
Мужчины должны защищать и охранять жизнь, а не развязывать и вести войну, настоящую или имитацию боевых действий. Произошла какая-то подмена, поставлена другая цель, нарушена определенная функция, забыто то, что в жизни доставляет радость… и не только забыто, но теперь и запрещено. Но почему? Что же произошло? И, самое главное, как? Вот в чем суть. Мужчины, как предполагается, должны… должны… но… что же все-таки стряслось?
За все время ночных пения, танцев и игрищ ни одна девушка, ни одна женщина ни полсловечком на это не намекнули. Если "хоть раз взойти на горную вершину" понимать как то, чем должны заняться мужчины, то в чем тут скрытый смысл? Эл-Ит знала, что если спросит Дабиб: "Хорошо, но что, по-вашему, должны делать мужчины?" - Дабиб укажет ей на горы. Да, но как это понимать?
А теперь я ненадолго прерву свое повествование и расскажу о положении дел в Зоне Три.
Помните, как Эл-Ит спросила сестру, готовятся ли они к фестивалю старинных песен и сказаний? Эл-Ит надеялась почерпнуть из старинных текстов какие-нибудь полезные сведения или хотя бы отыскать намеки в полузабытом житейском опыте… И, по сути, она была права. Вот только искала не в том месте: не сообразила, чей это жизненный опыт, какой зоны. То, что Эл-Ит рассчитывала узнать, как раз стало ей ясно на церемонии, куда ее позвали в качестве гостьи женщины Зоны Четыре. В ту ночь она уже догадалась: фестиваль в Зоне Три вряд ли даст что-то новое.
Однако Мурти не пренебрегла просьбой сестры.
Несмотря на то, что столкнулась с большими трудностями.
Прежде всего, как я уже сказал, фестивали такого рода проводятся у нас во всех регионах, хотя бы раз в год. Так что же нам следовало сделать, чтобы выполнить просьбу Эл-Ит? Объявить всенародно, что от наших старинных песен и сказаний, даже самых глупых и примитивных, может быть какая-то практическая польза, и исходя из этого, и подбирать для фестиваля? Я по своему опыту знал, что подход в лоб в таких вопросах, как правило, себя не оправдывает. Нет, правда обычно всплывает неожиданно, косвенно, побочно… так я рассуждал, должен был бы рассуждать, потому что активно участвовал в подготовке: в конечном счете, Мурти все перепоручила мне. Возможно, проблема заключалась в том, что мы теперь все эти старинные тексты слышим по-другому? Да, скорее всего так. Честно говоря, наши песни, наши сказания не сильно изменились за долгое время: точнее говоря, что мы воспринимали их слишком поверхностно, не старались углубляться в подспудный смысл… Рискну утверждать то, на что уже намекал: существование всеобщего недуга, или застоя (как трудно соотносить это слово с нашей прекрасной страной) было полностью доказано нашим сословием - мемуаристами, творцами картин, песен… хотя, как всегда бывает, само это слово мы смогли произнести вслух только спустя очень долгое время.
Наши фестивали всегда были оформлены очень красиво. Я отвечаю за свои слова: мое определение точно соответствует действительности. На каждом их этапе в глаз бьет богатство, пышность. Со стороны очень приятно посмотреть. Побывать на нашем фестивале - это все равно как посидеть за богато накрытым пиршественным столом. Но в них нет "изюминки", абсолютно никаких сюрпризов. Ничто не потрясает. Они ни к чему не побуждают.
Здесь, конечно, не место обсуждать понятие "фестиваль" как таковое. Дискуссий на эту тему на этапе подготовки было предостаточно, и в целом они не дали результатов. Понимание приходит на практике, когда наблюдаешь последовательно за всеми мероприятиями, сам проживаешь все события фестиваля, осмысливаешь их…
Подготовка в тот раз шла с трудом. Никто не знал, что конкретно от него требуется. Нам было достаточно того, что его хотела провести Эл-Ит: значит, надо организовать… но ведь королева отсутствует, так? Намерена ли она вернуться к этому событию? Если нет, есть ли смысл его вообще устраивать? А может, фестиваль велели провести Надзирающие? Ну, это вряд ли.
Но все-таки мероприятие началось и тянулось целую неделю. Много лет не проводился такой крупный и многолюдный фестиваль. Каждый регион прислал своих певцов и сказителей. Как обычно, все было очень мило и - невероятно приторно. Я говорю это слово, скривив губы…
И я, и все остальные - как деятели искусства, так и организаторы - вынуждены были скривить губы. Реагировали сухо. У нас этот фестиваль вызвал разочарование. Мы не увидели ничего нового, все это уже было раньше: гладкие, стандартные, слащавые стихи… и как бы мы ни старались угадать, что хотела услышать Эл-Ит, сами ничего нового не услышали.
Мурти, конечно, присутствовала на всех мероприятиях, она в каком-то смысле для нас воплощала Эл-Ит… но ее участие выглядело неубедительным. Она была апатичной, интерес проявляла чисто формально, - отбывала повинность, как бывает, когда тебе что-то не по душе.
И конец фестиваля положил конец прежнему порядку.