Севы нет, и Косте без него тоскливо. Сева иногда учит его рассказывать всякие стишки, над которыми взрослые смеются, а мать возмущается, чему Сева обучает младшего брата. Сева умный и много знает и, если у него есть настроение, рассказывает Косте всякие истории. Правда, часто он дразнит Костю, говоря, что родители любят его, Севу, больше. Косте обидно, и он переваривает это в одиночестве. Но когда брата нет, всегда скучно, потому что никому до Кости нет дела. И сейчас он уже вертится около бабушки. Бабушка всегда в кухне Здесь у нее и телефон стоит, и маленький топчанчик, на котором она днем отдыхает.
- Отойди от помойного ведра, ведьма укусит, - пугает бабушка.
Костя давно знает, что ведьм не бывает, но на всякий случай захлопывает дверцу под мойкой.
- Это ваше воспитание! - входит в кухню Майя Михайловна. - Сейчас звонил и сказала, что сегодня ночевать не придет!
- А при чем здесь я? - сразу повышает тон бабушка. - Ты мать, а не я.
- Как это - при чем? - возмущается Майя Михайловна и тоже переходит на повышенные тона. - Берет пример с отца. А отец - известный ходок по теткам! Вы его воспитали!
- Ты сначала убери ребенка, а потом выражайся! - кричит бабушка.
- Вам правда всегда глаза колет! - парирует Майя Михайловна.
- Те, кто воспитывают детей, кладут диплом в карман и сидят с ними дома, а тем более не бегают по вечерам в кино и в гости!
- Костя, пойдем смотреть телевизор! - зовет отец, до которого доносится перепалка.
- А вы сами что делали?
- Я одна воспитывала детей! - слышит еще Костя, но потом звуки доносятся не так отчетливо и начинается сказка для малышей.
Мать возвращается в комнату красная и взъерошенная.
- Давай будем считать! - говорит она, усаживаясь рядом с Костей в кресло.
- Спать уже надо, а не считать, - перебивает отец.
- Вот и посчитал бы с ним, а не телевизор смотрел!
- Не у всех же билеты в кино, - язвительно замечает отец и уходит в кухню пить чай.
Косте считать не хочется. Но мать теребит его с какими-то яблоками, которые она одно за другим "ест", а они в результате все равно оказываются на тарелке:
- Смотри, у нас с тобой семь яблок. Я съела два, - мать берет с тарелки яблоки и прячет за спину. - Сколько теперь осталось?
Пока Костя загибает и разгибает пальцы, усердно пытаясь сосчитать количество оставшихся фруктов, "съеденные" яблоки возвращаются на место, и он окончательно запутывается.
- Ну, что же ты? - поторапливает мать.
- А ты мне почитаешь сказку на ночь? - зевает он наконец.
- Почитаю, - говорит мать, - только недолго.
- Почему недолго? - спрашивает Костя.
- Ну, потому что спать надо - уже поздно, а завтра рано вставать, - отвечает Майя Михайловна.
Мать читает быстро и монотонно, и Косте непонятно, про что она читает, и слушать неинтересно.
- Ну, я уже почитала. Теперь - спать, - говорит мать.
Костя покорно соглашается и отворачивается к стене. Но спать ему совсем не хочется. Он вспоминает, как сегодня в детском саду, в темном углу двора, за деревьями, мальчики окружили Галю и, став вокруг нее, описали ее пальтишко. А Галя только заплакала и ничего никому не сказала. Костя и сам не знает, зачем они это сделали - просто так. Интересно было. Но потом, когда Галя заплакала, ему стало ее жалко. Может быть, и другим тоже…
Косте не спится.
Вот бабушка пришла и улеглась на свой диван. А Севин диван пустует. Сева почему-то спит сегодня в другом месте, хотя у него есть свой диван. Но у Севы другая жизнь, про которую говорят, когда Кости нет в комнате. И у матери с отцом тоже есть какая-то другая жизнь, про которую говорят, когда Кости нет поблизости. Он вспоминает, как зимой они с матерью ездили к какой-то женщине. Она была очень красивая, так что Костя долго не мог оторвать взгляд от ее лица, и у нее тоже был мальчик почти такого же возраста, как Костя. Мать и та женщина долго о чем-то говорили, а их с мальчиком отослали в соседнюю комнату играть. Но Косте почему-то было ясно, что говорили об отце - до него долетели слова матери, которая несколько раз повторяла: "Ева Аркадьевна, вы должны его оставить! У него семья, двое детей!" Хотя почему двое, если про Севу говорят, что он уже взрослый? Костя тогда спросил у мальчика: "А где твой папа?" И мальчик ответил, что папы у него нет. Костя не стал больше расспрашивать его ни о чем, потому что это страшно, если нет папы. А когда они уходили, у женщины, Евы Аркадьевны, были заплаканные глаза и она старалась не смотреть на них с мамой.
Дома мать ни о чем не рассказывала, и Костя понял, что это какой-то секрет.
Косте хочется, чтобы у него тоже была другая жизнь и в ней были бы свои секреты.
Он смотрит в потолок. Для Кости он - живой и населен чудовищами. Вот забегали какие-то красные круги - и исчезли. И вдруг поползла широкая светлая полоса, расширилась - и растворилась. А потом возник какой-то квадрат с переплетами и надолго прилип к углу, как огромный паук.
Костя лежит с открытыми глазами и рассматривает эти ночные призраки.
Лучше не думать о взрослых - слишком все непонятно у них. Лучше жить среди этих таинственных видений.
За окном гаснут фонари, и окно становится совсем черным. Вот внизу просвистел по асфальту троллейбус. Он всегда свистит, когда идет вниз с горки, на которой стоит их дом. Скрипнул диван - это бабушка перевернулась на другой бок. За стеной сильно храпит отец. Вот мать хлопнула дверью в ванной - она всегда хлопает так, что все вздрагивает.
Глаза у Кости наконец слипаются, и он засыпает. Завтра ему опять рано вставать и опять идти в детский сад…
2
Бабушка Маргарита Петровна выглядывает из кухни, чтобы посмотреть на девочку, которая пришла к ним в гости. То есть, не совсем к ним, а конкретно - к Косте.
Костя уже почти взрослый - через два года заканчивает школу. Он уже решил, чем будет заниматься, и серьезно готовится к поступлению в институт.
"Ничего девочка, симпатичная, кажется", - решает про себя бабушка и, поздоровавшись с ней издалека, скрывается в кухне. Наученная Севой, который всегда гонит ее прочь от своих гостей, бабушка не заходит далеко в прямом и переносном смысле.
- Зачем мешать? - тут же сообщает она по телефону двоюродной сестре. - Понимаешь, они же совсем еще дети… Ну, девятый класс только! О чем ты говоришь?! Глупости! Еще школу нужно закончить, в институт поступить… Подожди… - она прислушивается к звукам, которые доносятся из закрытой в комнату двери, и возвращается к разговору: - Кажется, музыку включили, танцуют, наверное…
Маргарита Петровна плотно закрывает дверь в кухню и продолжает рассказывать кузине Соне о девочке, которую она только что видела.
- Ее зовут Таня. Худенькая, высокая, коротко стриженная. Родители очень приличные, кажется, с положением…
Костя этого разговора не может слышать за двумя закрытыми дверями.
Обычно они с Таней любят бродить по старому Арбату, сворачивают в узкие темные улочки, потом выходят на Калининский, идут по Воровского, выходят на Садовое… Долго бродят в темноте. И наконец прощаются у Таниного подъезда. Таня протягивает ему руку, которую он слегка пожимает, ее худенькую ручку. Потом Таня скрывается в подъезде. И у Кости еще долго остается ощущение хрупкости от прикосновения ее ладошки…
И вот Таня первый раз пришла к нему в гости, когда отец и мать на работе. Пришла, потому что каникулы и свободного времени сейчас так много.
Костя включает пластинку с модным Робертино Лоретти, по песням которого давно сходят с ума.
Таня поднимается с пуфа, он кладет руки ей на талию, обе ее руки поднимаются вверх и ложатся ему на плечи. Они медленно переступают ногами, изображая танец, - так теперь танцуют все. От близости Тани у Кости кружится голова и ему нестерпимо хочется поцеловать ее. Но вдруг войдет бабушка? Да и что сделает после этого Таня? Вдруг она уйдет? Или даст ему по физиономии, как делают в фильмах оскорбленные поцелуем девушки?
Робертино поет "O, sole mio".
Бабушка осторожно стучится в дверь.
Костя отпускает Таню и идет к двери. В приоткрывшуюся щель просовываются руки Маргариты Петровны с блюдом, на котором лежит нарезанный кусочками кекс.
- Угости! - слышится Тане, и руки тут же исчезают.
- Это бабушка сама пекла, поэтому ты должна обязательно попробовать, - говорит Костя, ставя блюдо перед Таней. - Если не хочешь, можешь и не пробовать, - добавляет он. - Но лучше все-таки попробовать, чтобы ей было приятно. У нас новая домработница, Нина, но сегодня она уехала к себе в деревню на два дня, и бабушке приходится одной управляться.
Таня берет один кусочек и с усилием откусывает. Во рту у нее пересохло от близости Кости, и она почти с досадой думает, почему Костя ее не поцеловал. Она почти сердита на него за это.
Вечером в кухне, после ужина, когда Костя с Севой пьют чай и остаются одни, Сева выглядывает из-за очередного детективного романа, ухмыляется и говорит:
- Я слышал, у тебя девочка есть?
Костя опускает глаза и ничего не отвечает.
- Пора, - говорит Сева. - В твоем возрасте у меня уже столько было! - Сева закатывает глаза.
- Мы в одном классе учимся, - словно оправдывается Костя.
- Мать уже рассказывала - видела ее в школе, когда была на родительском собрании. Приведи как-нибудь, надо познакомиться. Старший брат все-таки, совет дам.
Косте совсем не надо, чтобы ему давали советы. И знакомить Таню с Севой совсем не хочется. Но все получается само собой.
У Кости день рождения. И праздновать его без Тани он не может. Это совсем не праздник получится! Но Таня смущенно отказывается:
- Я ведь никого не знаю из гостей, которые будут у вас.
Они стоят на лестнице. Только что прозвенел звонок на урок, и все ринулись в классы, поэтому вокруг никого нет.
- Ничего, - успокаивает Костя. - Я тебя со всеми познакомлю. Это просто родственники матери. А если хочешь, - вдруг решает он, - приходи с Женей.
Женя - школьная подруга. Поэтому Таня тут же соглашается.
И на следующий день вечером они вместе с Женей идут к Косте на день рождения.
- Ты что несешь в подарок? - спрашивает по дороге Таня.
- Книгу. А ты?
- А я авторучку.
- С золотым пером?
- Да. На Кузнецком купила.
- Покажи!
Таня вытаскивает из кармана узенький футляр и открывает.
- Дорогая? - спрашивает Женя, разглядывая колпачок с золотистого цвета кольцами.
- Ну, да… Не самая дорогая, - тут же признается Таня.
- Самая - это вообще! Деньги родители давали? - прищуривается Женя.
- Нет, у меня от завтраков остались.
В прихожей, куда они попадают через несколько минут, Таня неловко протягивает Косте подарок и говорит:
- Это тебе.
Костя так же неловко берет, не глядя на то, что ему протягивают.
- Я вам помогу, - подходит к Тане Сева.
Он умело помогает ей снять пальто, вешает его на плечики и, взяв Таню двумя пальцами за локоть, проводит в комнату, где уже много людей.
- Вот, - громко говорит Сева, - это Костина одноклассница, так сказать, и подруга Таня.
И все смотрят на Таню. Она, наверное, улыбается, конечно, улыбается. Но все в тумане. Сзади она чувствует присутствие Жени. Это уже лучше, она не одна - Женю тоже представляют. Но Таня понимает, что все разглядывают не Женю, а именно ее, ее красное платье, туго перехваченное в талии широким поясом с пряжкой, изящный серебряный браслет, и туфельки на тонком каблучке - все это сейчас рассматривают и оценивают. И руки у нее от нервного напряжения дрожат.
Их с Женей сажают на диван, за огромный овальный стол.
- Что вам положить? - спрашивает кто-то, кто сидит слева.
"Это, наверное, Костин папа", - решает Таня.
Она улыбается и не знает, что ответить, - глаза разбегаются от фарфоровых блюд, хрустальных салатников, ваз с фруктами, графинов, бутылок. На столе так много красивого и, наверное, вкусного.
- Ну, давайте начнем с салата.
Николай Семенович кладет ей на тарелку большую ложку салата "оливье". И Таня начинает изо всех сил ковырять вилкой, делая вид, что ест.
- Нина, дай-ка нам кусочек утки, - командует Костин папа высокой девушке, которая только что вошла в комнату и с веселым любопытством поглядывает на Таню.
"Это и есть домработница, - догадывается Таня. - Такая молодая… а не учится… Почему она - просто домработница? Почему не учится?.." Это проносится в сознании и тут же гаснет.
Николай Семенович подвигает поближе к Тане большое блюдо и предлагает:
- Какой кусочек вам нравится?
Таня, не глядя, наугад, указывает пальцем, и Николай Семенович кладет ей утиную ножку и немного зеленого горошка. Он задает еще какие-то вопросы, она что-то отвечает, понимая, что с Костиным папой нужно вести светскую беседу. Но все это тоже как в тумане. Наконец Николай Семенович, видя, что слишком смущает Таню, оставляет ее в покое и переключается на того, кто сидит по другую сторону от него.
Женя ест вовсю, а Таня, с трудом проглотив несколько кусочков пищи, застывает, сложив руки на коленках.
Николай Семенович вдруг встает и, слегка стукнув ножом по хрустальному фужеру, чтобы привлечь внимание, торжественно произносит:
- У нас сегодня собралась такая замечательная компания молодых людей и девушек, Костиных друзей. Предлагаю тост за молодежь, за них всех, за их будущее!
Все чокаются, и Таня тоже, и Женя. И Таня опять чувствует, что взгляды обращены в первую очередь к ней.
Подходит Костя и зовет их с Женей куда-то.
- Сейчас будем танцевать, - объясняет он. - Сева принес вчера отличную запись.
Они идут в ту комнату, где Таня уже была.
В этой комнате стоит застеленная пушистым ковром широкая кушетка, у окна - письменный стол с покрытием из толстого стекла, справа от него - старинный шкаф с книгами, торцом к стене, рядом с платяным шкафом, - две составленных в одну деревянных кровати с полированными тумбочками по обеим сторонам и в углу - торшер. "Это моя комната", - объяснил тогда Костя. "А разве это не спальня?" - удивилась Таня. "Спальня. Но мать спит в первой комнате, где столовая, на диване, Сева - на раскладном кресле. Здесь спим мы с отцом и бабушка. Домработница Нина - в кухне на диване, - Костя засмеялся: - Видишь, сколько у нас народу". Таня тоже улыбнулась. Замечание про родителей показалось ей странным, но спросить о чем-то было бы совсем нетактичным, и она показала рукой на письменный стол: "Здесь твое рабочее место?" - "Да, за этим столом в основном занимаюсь я, - сказал Костя. Он подвел ее поближе и кивнул на фотографии под стеклом: - Это вся наша семья, можешь посмотреть". Таня стала разглядывать фотографии. "Вот мой отец на фронте", - Костя показал на фотографию молодого офицера с медалями на груди. "Он военный?" - спросила Таня. "Был, потом демобилизовался. У отца сложная биография. Он попал в плен в самом начале войны, бежал, добрался до своих. Про плен скрыл, конечно. Но кто-то все-таки дознался и сообщил. Вернее, донесли те, с которыми он бежал", - поправился Костя. "Как это?" - не поняла она. "Они договорились между собой, что скроют про плен, чтобы не было осложнений. А те двое тут же рассказали. Ну, отца исключили из партии". - "Но потом же можно было восстановиться? Многих, кажется, восстановили". - "Он уже не захотел писать заявление, сказал, что не считает себя ни в чем виновным. Он такой - принципиальный… А это - мать, - показал пальцем на фотографию рядом Костя, - тоже на фронте". - "И она воевала?" - "Они оба добровольцами записались". - "Да-а… Впечатляет, - произнесла Таня. - А мой отец не был на фронте, он работал на военном заводе во время войны. И мама. У них тоже медали есть".
Все это вспоминается, как только она входит в комнату.
Тот самый пуф, на котором Таня сидела, сдвинут в сторону, чтобы не мешать. И между кушеткой и кроватью освободилось пространство для танцующих.
К Тане тут же подходит высокий молодой человек в очках.
- Потанцуем?
Он слегка отстраняет Костю, подхватывает Таню за талию, сильно прижимает к себе и начинает крутить и делать какие-то немыслимые движения телом, а потом просто подкидывает ее вверх, отчего у нее захватывает дух, все внутри отчаянно подпрыгивает, а потом ухает вниз.
Когда музыка кончается, около них оказывается Сева.
- Ну что ты делаешь, Илья, - говорит он, - разве можно так с девушками обращаться?
И, не дав Тане опомниться, берет ее из рук Ильи и притягивает к себе.
- Это мой друг, - говорит он. - Не обращай внимания. Просто он немного выпил.
Его нос щекочет Тане ухо. Потом она чувствует, как Сева дышит ей в шею, и из его расширившихся ноздрей идет винный запах. Потом его губы касаются ее щеки.
Таня отворачивается, но губы опять находят ее щеку. Сева что-то тихо говорит про ее глаза, про волосы, про ее красоту, которую, наверное, еще никто не оценил, а он вот сразу заметил. От его слов сердце приятно замирает.
Но тут же Таня видит Костю. Он сидит в углу и без всякого выражения на лице наблюдает за танцующими. В голове у нее мелькает: "Почему Костя никогда не говорит мне таких слов?.." Она видит, как Илья подбрасывает до потолка Женю и гогочет, а Женя слегка повизгивает, когда подлетает вверх. А Сева все бормочет и бормочет ей в ухо, несвязно и полупьяно, и нос его дышит в шею, а губы уже целуют Танин подбородок… "Разве он не видит ничего? - думает Таня, беспомощно оглядываясь на Костю. - Пусть он подойдет и заберет меня из его рук!" Она выразительно смотрит на Костю. Но тот, кажется, ничего не замечает и продолжает сидеть. Таня не знает, что сказать и как вести себя, и потому страдает. Внутри поднимается возмущение: почему Костя сидит в углу и не подойдет к ней? Тело ее медленно обмякает в сильных руках Севы. Ей хочется вырваться, она слабо старается отстраниться от него. Но руки его не выпускают ее тела, и она понимает, что сопротивляться бесполезно.
Кончается один танец, начинается другой, а Сева не отпускает ее. Она чувствует его дыхание, его слова с трудом доходят до сознания. Потом появляется опять Илья, снова ее подбрасывают куда-то, потом опять Сева…
На утро уже воскресенье; звонит Женя.
- Здорово было, да? Меня Илюшка пригласил в кино в следующую субботу. А что? Скажешь, не надо? С сопляками, что ли, встречаться?!
Таня молчит.
- Между прочим, он сказал, что его мать - известная детская писательница, а отец был художником-портретистом, но они развелись. А тебя Сева никуда не приглашал?
Таня не отвечает. У нее осталось неприятное послевкусие: чего-то липкого, скользкого, от которого она не может никак отделаться.
- Квартира у них красивая, да? Зеркала, полировка, ковры, хрустальная люстра… Книг тоже много… А мамашу видела?
- Нет, - отзывается Таня.
- Потом пришла, когда танцевали. Разве не заметила?
Таня вспоминает, что заходила какая-то женщина с пышной прической, взглянула на них неприветливым взглядом, взяла что-то из платяного шкафа и вышла. А прощаясь, Таня ее уже не видела.
- Да тебе не до того было, тебя Сева обнимал. Костя сказал, что с работы мать поздно возвращается. Она вообще, как я поняла, странная. У них все делают бабушка и домработница. А мать дома только книжки читает.
Таня молчит.