Молодежный роман. Будни подмосковных тинейджеров: путь от легкого хулиганства до настоящего преступления.
Динамичное и яркое повествование, поднимающее "чернуху" до уровня трагедии. Две сюжетные линии, создающие полноценный стереоэффект. "Про мальчиков" и "про девочек", про жажду приключений и про поиски любви, про кражи в супермаркете и про свидания вслепую.
Содержание:
Часть первая 1
Часть вторая 35
Часть третья 58
Эпилог 67
Часть первая
"Ред Булл" - вкус победы
На заснеженном подмосковном поле догорали немецкие танки. Вокруг похожих на лопнувшие прыщи воронок валялись иноземные трупы. Шумел ветер. Было холодно.
Мрачную картину оживляли советские солдаты, молча стоявшие на арене недавнего сражения. Некоторые из них курили, время от времени сплевывая пропитанную махоркой слюну в горячий декабрьский снег, другие глядели по сторонам, оценивая проделанную ратную работу. Что-то бормотали в шипящее радио танкисты. Артиллеристы замерли у орудий, позируя фотокорреспонденту "Красной Звезды". Со стороны освобожденной деревни - ни один дом не уцелел, только церковь тыкала в небо деревянным крестом - доносилось урчание грузовиков, подвозивших подкрепление.
Почему-то пахло сыростью, словно на дворе стоял не декабрь, а март, и непонятно откуда доносилась пугающая бесконечным оптимизмом электронная музыка. В общем, было ясно, что скоро новая атака, и переживут ее немногие.
Андрей нажал на паузу, допил кофе, потер уставшие глаза, встал с кресла и, прихватив чашку, пошел на кухню. Кроме него, дома никого не было. Включив чайник, он переставил отцовскую пепельницу с подоконника на покрытый бежевой клеенкой стол, сел на стул, прижатый к окну острым боком столешницы, вытащил из кармана спортивных штанов пачку сигарет и закурил. Сделав пару затяжек, он привстал и включил висевшее на стене радио. В окно упирался плотный ком сентябрьского тумана, чайник начал тихонько гудеть, лучшая часть пятницы была потеряна - в общем, сгущавшуюся тоскливую реальность следовало чем-нибудь разбавить.
Радио с противной готовностью заговорило бодрым ди-джейским голосом. Андрей испытал обычную неловкость. Он никогда не мог представить себе внешность ведущего. Его расстраивала такая ущербность воображения, и раньше он даже пытался тренироваться в электричках. Вслушиваясь в объявления машиниста, Андрей мысленно реконструировал его облик и, когда поезд останавливался в Москве, спешил к кабине, чтобы проверить результаты эксперимента, но его всегда ждало разочарование - вылепленный с таким трудом трафарет совершенно не подходил оригиналу. Когда заиграла музыка, Андрей вздохнул с облегчением.
Чайник доживал последние секунды своей очередной жизни - зрелое гудение воды постепенно превращалось в старческие всхлипы. Андрей встал, достал из шкафчика стеклянную банку с кофе и сахарницу, положил в чашку стандартную дозу - четыре ложки сахара и одну кофе, дождался финального щелчка, снял чайник с подставки и налил кипяток. Запах кофе, как обычно, вызвал легкий приступ тошноты.
Андрей вернул чайник на подставку, докурил сигарету, стоя у окна - из-за тумана земли было совсем не видно, и от этого начинала кружиться голова, - выбросил окурок в форточку, выключил радио, взял чашку и пошел обратно в комнату. Когда он садился в кресло, раздался телефонный звонок.
Центральная площадь города носила светлое имя Юности. Названная так когда-то давно, когда все было плохо - на крышах домов горели красные лозунги, школьники ходили в одинаковой форменной одежде, а производство детской порнографии катастрофически отставало от мирового уровня, - она вскоре оправдала свое название. Как только в городе набралось достаточно юности, то есть когда дети первых электронных поселенцев подросли и задумались о различиях между полами, площадь стала эту юность аккумулировать, высасывая ее из темных дворов и парков.
Осью замощенного бетонными плитами кусочка планеты служил фонтан. Днем, в теплое время года, он освежал пыльный городской воздух (архитектор был человеком начитанным), а по вечерам собиравшиеся вокруг фонтана молодые люди кидали в бетонную чашу опустевшие бутылки и банки, потому что не хотелось ни просто ставить их под ноги, ни идти к урнам, дежурившим возле окружавших площадь зданий - кинотеатра, аптеки, ресторана и магазина "Спорт", в витринах которого нарисованные люди играли в баскетбол, катались на коньках и разрывали крепкими нумерованными грудями финишные ленточки.
Андрей и Олег прибыли на площадь Юности примерно в половине восьмого. До календарного заката оставалось еще тридцать минут, но из-за тумана было уже совсем темно, и над площадью повисли ртутные светляки включившихся фонарей.
Вообще-то приехали по делу - недалеко останавливался автобус четырехсотого маршрута, за небольшую плату доставлявший всех желающих в Москву, - но впереди расстилалась широкая равнина выходных, спешить совершенно не хотелось, а потому пока сделали привал, расположившись на одной из стоявших на площади лавочек и допивая купленное по дороге пиво.
- И тут свет выключили, - продолжил Олег начатый еще в автобусе рассказ. - А кассета в магнитофоне.
- Свет? - переспросил Андрей, повернувшись к Олегу.
- Ну да, - сказал Олег.
Андрей вспомнил золотую середину своего детства. Тогда он каждое лето проводил у бабушки в Твери. Электричество там отключали - отнимали, как говорила бабушка - ежедневно часов в шесть вечера, и в регулярности этих отключений было что-то успокаивающее и уютное.
- Западло, - сказал Андрей.
- Да уж конечно, - сказал Олег. - Кассету не достанешь. Это раньше можно было, из советского. Наверное, потому, что тогда электричество чаще отключали.
Андрей кивнул, отметив про себя обычное совпадение мыслей.
- Ну я поначалу не очень напрягся, - сказал Олег. - Времени всего полпервого было, до шести никто домой не вернется.
- А щиток смотрел? - спросил Андрей.
- Да смотрел, - сказал Олег. - Еще к соседям хотел зайти, спросить, но никого не было. В ЖЭК звонил.
- Забегал, короче, - сказал Андрей и улыбнулся.
- Забегал, - сказал Олег. - А ты бы не забегал?
Андрей пожал плечами.
- На самом-то деле ясно, что ничего особого не будет, если спалят, - сказал Олег. - Но как-то неприятно все равно.
- Понятное дело, - сказал Андрей.
От фонтана, где, несмотря на погоду - густой туман постепенно сгущался в неприятный дождик, - собралось довольно много народу, долетали смех, крики и звон бьющихся бутылок. Иногда от темной массы отделялись два-три человека и отправлялись в поход за добавкой. Кто-то шел в сторону легких павильончиков, появившихся на площади вскоре после революции. Кто-то выбирал круглосуточный супермаркет, над дверьми которого сияла голубая вывеска с именем португальского мореплавателя, первым совершившего кругосветное путешествие (немного разбиравшийся в рекламных технологиях Андрей считал рифмовку этого достижения с режимом работы магазина не случайной).
- Ну вот, - сказал Олег. Допив пиво, он громко рыгнул, опустил бутылку в зеленую пасть прижавшейся к лавочке урны, достал сигареты и закурил. - Короче, до шести свет так и не дали. Ощущения, конечно, космические. Мало того что кассета в магнитофоне и не уйдешь поэтому никуда, так еще и делать нечего. Даже пожрать толком нельзя. Холодильник потек.
- Да, - сказал Андрей. Он, как всегда, пил пиво медленно, и его бутылка опустела только наполовину. - Книжки можно читать.
- Можно, - сказал Олег. - Я и читал.
- Чего читал-то? - спросил Андрей, повернувшись к Олегу. Его светлая бейсболка потемнела от сырости, мокрая кожаная куртка блестела в свете фонаря, отчего Олег казался похожим на тюленя.
- Чего, этого, - Олег затянулся сигаретой и посмотрел в сторону, - воспоминания Черчилля.
- Ну и как? - спросил Андрей.
- Да нормально, - сказал Олег.
Андрей кивнул.
- Короче, до шести свет не дали, - сказал Олег. - Отец вернулся с работы, а кассета все еще внутри.
- А сестра? - спросил Андрей.
- Сестра позже должна была прийти, - сказал Олег. - У нее танцы сегодня.
- Ясно, - сказал Андрей. - Так, глядишь, и мотоцикл тебе купят.
Олег хохотнул.
- Ну я вспотел, - сказал Олег. - Идти уже надо. Думал звонить тебе, но повезло. Отец в душ всегда ходит после работы, потеет в электричке. Короче, в половине седьмого свет включили, и он сразу мыться пошел. А я кассету достал, оделся по-тихому, записочку на кухне оставил и свалил.
- Да, - сказал Андрей. - Все, что ни делается, все к лучшему. Хотя… Придется пока без мотоцикла.
- Поедем, что ли? Допил уже? - спросил Олег.
Андрей поднял бутылку, одним большим глотком допил остававшееся пиво и встал с лавки.
- Поедем, только отлить надо и пивка еще в дорогу, - сказал он.
- Ну, мысль конструктивная, - сказал Олег.
Планировка супермаркета в полной мере отвечала требованиям времени - алкогольный отдел находился прямо у входа. В центре отдела стояла грубая модель египетской пирамиды высотой метра в полтора, собранная из коробок с пивными бутылками. Андрей подумал о том, с какой скоростью в России распространяются новейшие торговые технологии. Видимо, по мысли дизайнера, пирамида должна была собирать рассеянную в отделе психическую энергию и проецировать ее в нужную часть сознания посетителей, облегчая им выбор вида досуга, который здесь был аккуратно расфасован по бутылкам и банкам различной формы, цвета и объема.
Олег легко уловил импульс. Подойдя к пирамиде, он вытащил две бутылки из верхнего ящика и бросил их в железную корзинку, которую взял для респектабельности. Когда Андрей встал рядом, Олег повернулся и сказал:
- Может, еще парочку возьмем?
- Не, - сказал Андрей. - На автобус хватит, а там можно и на Речном затовариться.
- Можно, - согласился Олег. - А ты все игрался? Днем?
- Нуда, - ответил Андрей, поморщившись.
- Тоже вариант, - сказал Олег.
Он посмотрел по сторонам, подошел к открытому холодильнику, из которого пахло снегом, и сказал:
- Вот штучка прикольная.
- Какая? - спросил Андрей.
Олег вытащил из холодильника маленькую синюю банку с красным быком на боку.
- Не пробовал? - спросил он.
- Нет, - сказал Андрей. - Коктейль, что ли?
- Энергетический, - сказал Олег. - Состав почитай.
Андрей взял еще одну банку.
- С кофеином, - сказал Олег. - Я на той неделе пил.
- И как? - спросил Андрей.
- Нормально, - сказал Олег. - По мозгам дает.
- Дорого, - сказал Андрей, взглянув на ценник.
- Дорого, - согласился Олег и, быстро оглянувшись - продавцов и охранников в отделе не было, только два лысых мужика разглядывали полки с водкой - сунул банку в карман куртки. - Дорого, - повторил он и улыбнулся.
Андрей внимательно посмотрел на Олега.
- А если поймают? - спросил он.
- В том и прикол, - сказал Олег и, повернувшись, пошел из отдела.
Андрей секунду помедлил, потом пошел следом, на ходу опустив банку в карман.
Эффект был моментальный и удивительный - Андрей подумал, что такое испытывали герои некоторых любимых им фильмов и книг, употреблявшие стимуляторы. Сильное желание поставить банку на место, естественным образом возникшее в светлой Андреевой душе, почти моментально трансформировалось в свою полную противоположность. Андрей понял, что не сможет выйти из магазина, если в кармане не будет лежать маленький цилиндр, стиснутый вспотевшими пальцами.
Олег, как обычно, принялся обходить все отделы, подолгу разглядывая банки с огурцами, детское питание и лежащую на льду свежую рыбу. Андрей молча шел за ним, сосредоточившись на удивительном состоянии собственного сознания, в котором небывалая яркость восприятия фантастическим образом смешалась с замершей мыслью. Раньше такое показалось бы Андрею невозможным, как, скажем, остановка солнечного луча, но это было именно так - его мысль замерла, сфокусировавшись на банке в кармане, и приходящие в мозг удивительно чистые сигналы воспринимались на каком-то новом уровне.
Магазин переживал пик обычного пятничного штурма, когда люди с трогательной уверенностью в необходимости происходящего запасаются провизией перед предстоящим походом в выходные. От высокого потолка, мешаясь с радиомузыкой, отражались самые разные звуки: скрип товарных корзинок и колясок, неожиданный в таком месте смех, шум голосов, шорох шагов и треск касс, безжалостно перемалывавших человеческие очереди. Андрей воспринимал эту панораму настолько полно, что, когда в нее добавлялся голос Олега, он лишь улыбался и молча кивал - выделять хоть один звук в отдельную, осмысленную дорожку совершенно не хотелось. В конце концов Олег понял душевное состояние друга и направился к кассам.
Там произошло неприятное. Когда встали в очередь, Андрей осмотрелся по сторонам, и его взгляд зацепился за красный бок холодильника с кока-колой, словно рукав куртки за торчащий из стены гвоздь. Роль гвоздя выполняла приклеенная к холодильнику бумажка, на которой была нарисована улыбающаяся рожица и набран короткий текст:
"Улыбайтесь!
Вас снимает скрытая камера!"
Чистота восприятия и кристаллическая стройность мысли разом разрушились, окатив Андрея волной дрожи и тошноты, но, как ни странно, желание вынести банку не исчезло, а даже усилилось. Андрей хотел показать объявление Олегу, но потом передумал.
- Слушай, - сказал он, наклонившись к уху Олега, крутившего в руках шоколадный батончик. - Давай я на улицу пойду, деньги там тебе отдам.
Олег положил батончик на стеллаж и, глядя на серую ленту транспортера, куда стоявшая впереди полная женщина в зеленом плаще выкладывала продукты, тихо сказал:
- Ну давай.
- Отлично, - сказал Андрей.
Он обогнул мощное тело женщины, протиснулся мимо расплачивавшихся за водку лысых мужиков. За кассой его ждала металлическая рамка. Дальше, возле сумочной, стоял охранник. Андрей посмотрел охраннику в глаза и тут же стукнулся об их каменистое дно. От неожиданности он немного растерялся, но быстро осознал, что понимание, напечатанное на лице охранника, - всего лишь часть униформы, и на душе стало легко. Он прошел через рамку (неприятный звук, родившийся ненадолго в воображении, так и не раздался) и, по-прежнему глядя на охранника, уже отвернувшегося и беседовавшего с сидевшим в сумочной дедом, зашагал к выходу. Простым фактом своего движения он заставил распахнуться управляемые электроникой стеклянные двери, прошел через лившийся из тепловой завесы горячий душ и оказался на улице.
Сырой сентябрьский воздух бодрил. Отойдя в сторону, так, чтобы его уже не было видно из магазина, Андрей вытащил из кармана банку, дрожащими пальцами подцепил кольцо и вдавил внутрь алюминиевый эллипс. Сделав два больших глотка, он выдохнул, посмотрел на забрызганную ртутным светом площадь, на темную толпу у фонтана, а потом, совсем забыв о погоде, поднял голову. Небо было залито мутной жижей, которую неяркий свет города делал похожей на пиво.
Андрей улыбнулся и закурил, отметив про себя непонятную тишину, царившую вокруг.
- Ну как? - спросил подошедший Олег.
- Круто, - ответил Андрей. - "Ред Булл" - вкус победы. Рекламу можно такую снять.
- Ну, - сказал Олег, вытаскивая банку из кармана. - Давай. За победу мировой революции.
Они чокнулись, и тихий звук соприкосновения двух сделанных где-то за границей банок показался Андрею удивительно приятным. Несколько секунд он звучал у него в ушах шелестящим эхом, а потом исчез, раздавленный треском автомобильных шин, гулом двигателей, брызнувшим от фонтана смехом и неизвестно откуда доносившимся скрипом - замолчавший ненадолго город снова вступил в разговор.
Алхимик
Марина дочитала главу, заложила пальцем страницу и посмотрела на стоявший на столе электронный будильник. До конца астрономической пятницы оставалось чуть больше двух часов. В квартире было совсем тихо, только из родительской комнаты доплывал папин храп, да в открытую форточку просачивался неясный уличный шум.
Марина отложила книгу, встала с кровати, подошла к столу и включила компьютер. По темному экрану монитора побежали непонятные Марине сообщения, из системного блока донеслось тихое пение вентилятора, негромко пискнул жесткий диск. Марина пошла на кухню.
На кухне пахло борщом. Марина включила чайник, села на табуретку, придвинула к себе стоявшую на покрытом зеленой клеенкой столе вазочку с изюмом в шоколаде и, пока вода в чайнике нагревалась до трагических ста градусов, ела конфеты, иногда поглядывая в окно - из-за густого тумана не был виден даже соседний дом, и от этого становилось совсем одиноко.
Наконец вода закипела. Марина встала, подошла к шкафчику, достала жестяную банку с кофе, стеклянную сахарницу (папа подарил маме на пятнадцатилетие свадьбы) и большую чашку с нарисованным на боку островом Сахалин. Положив в дальневосточную емкость обычную порцию - три ложки сахара, полторы кофе, - Марина залила черно-белую горку кипятком, убрала сахарницу и банку с кофе на место, взяла чашку и, стараясь не обращать внимания не неприятно тревожный запах, пошла в комнату.
Компьютер загрузился, и теперь с экрана монитора на Марину смотрел выведенный на рабочий стол Брэд Питт. Точнее, смотрел он не на Марину, а в точку пространства над ее левым плечом. В его мутноватых глазах - качество изображения не позволяло точно определить их цвет - плыло манящее безразличие, приправленное убедительной уверенностью в себе. Изо рта Брэда шел дым. Сигарета в кадр не попала, и это придавало картинке загадочности.
Марина вздохнула, прикрыла за собой дверь, выключила свет, подошла к столу, поставила чашку на связанную мамой салфетку и села. Взглянув еще раз на крепкое лицо американского артиста, она положила руку на тело прикованной к компьютеру мыши, подвела курсор к синей букве е и открыла затянутое паутиной окно в мир.
Она немного побродила по темным закоулкам, почитала чьи-то непонятные стихи, проверила почту - ящик был до обидного пустым, только какие-то неизвестные люди предлагали купить у них мебель. В общем, маршрут был уже знакомым, и, как обычно, минут через тридцать Марина оказалась в смутно знакомой чатовской компании. Ее никто не приветствовал, а сакральное имя Василиса, которое она выбрала при крещении по непонятным ей самой причинам, оказалось выделено неприятным лиловым цветом. Цвет можно было поменять, но Марина подчинилась электронной судьбе.
Отхлебнув кофе, она наклонилась над клавиатурой и напечатала:
- Привет всем!