- Все, что угодно, Дик. Я сделаю все, что угодно. - Макс немного помедлил. - Если, конечно, ты не попросишь убить проклятого фрица.
- А как насчет того, чтобы снова открыть ему кислород?
- Что-то я тебя не понимаю.
Армстронг положил руки на стол и пристально посмотрел на американца.
- Я хочу, чтобы Ганн получал столько электроэнергии, сколько ему потребуется, столько бумаги, сколько ему необходимо, и любую помощь от твоей конторы.
- Но с чего вдруг такая перемена? - с подозрением спросил Макс.
- Все очень просто, Макс. Я поспорил с несколькими придурками в британском секторе, что Ганн не разорится к концу месяца. Если ты все переиграешь, я получу гораздо больше тысячи долларов.
- Вот хитрый засранец, - Макс впервые за вечер начал облизывать губы. - Договорились, дружище. - Он протянул руку через стол.
Армстронг скрепил рукопожатием второй договор за этот день.
Три недели спустя капитан Макс Сэквилл поднялся на борт самолета, улетающего в Северную Каролину. Ему пришлось заплатить Армстронгу всего несколько долларов, которые он проиграл в их последний вечер в покер. Первого числа его место занял майор Берни Гудман.
В тот же день Армстронг приехал в американский сектор, и Ганн вручил ему подписанный договор.
- Не знаю, как вам это удалось, - сказал Ганн, - но вынужден признать, ваши слова каким-то образом доходят до Бога.
Они пожали друг другу руки.
- Надеюсь на долгое плодотворное сотрудничество, - на прощание сказал Армстронг.
Ганн промолчал.
Вечером Армстронг сообщил Шарлотте, что его бумаги наконец-то оформили и к концу месяца они уедут из Берлина. Он также поставил ее в известность, что получил права на распространение продукции Юлиуса Ганна за границей, поэтому он приступит к работе, как только самолет приземлится в Лондоне. Из него так и сыпались идеи, но Шарлотта не возражала, потому что была счастлива уехать из Берлина. Когда он наконец замолчал, она посмотрела на него и сказала:
- Сядь, пожалуйста, Дик, потому что я тоже хочу тебе что-то сказать.
Армстронг обещал лейтенанту Уэйкхему, рядовому Бенсону и Сэлли обеспечить их работой после увольнения из армии, и все заверили, что свяжутся с ним, как только будут готовы их демобилизационные документы.
- Ты проделал для нас адскую работу здесь, в Берлине, Дик, - сказал ему полковник Оакшот. - Даже не знаю, как мы будем без тебя обходиться. Хотя после твоей блестящей идеи о слиянии газет "Дер Телеграф" и "Дер Берлинер" нам, наверное, и не придется искать тебе замену.
- Это решение напрашивалось само собой, - заметил Армстронг. - Хочу добавить, сэр, что мне было очень приятно работать в вашей команде.
- Спасибо за добрые слова, Дик, - улыбнулся полковник. Потом добавил, понизив голос: - Я сам скоро демобилизуюсь. Как только окажешься на "гражданке", дай мне знать, если подвернется подходящее дело для старого солдата.
С Арно Шульцем Армстронг прощаться не стал, но Сэлли сообщила ему, что Ганн предложил Шульцу должность редактора новой газеты.
Напоследок, прежде чем сдать форму интенданту, Армстронг навестил майора Тюльпанова в русском секторе, и в этот раз его пригласили остаться на обед.
- Одно удовольствие было наблюдать за твоей интригой с Ганном, Любжи, - заметил Тюльпанов, показывая ему на стул, - пусть только издалека.
Ординарец налил каждому водки, и русский высоко поднял свою рюмку.
- Спасибо, - поблагодарил Армстронг, возвращая комплимент. - И не без вашей помощи.
- О, она была ничтожной, - Тюльпанов поставил рюмку на стол. - Но, возможно, так будет не всегда, Любжи. - Армстронг удивленно поднял брови. - Ты, конечно, получил право распространять за границей основную часть немецких научных публикаций, но через некоторое время они устареют, и тогда тебе потребуются все последние русские работы. Если ты, конечно, хочешь быть во всеоружии.
- И что вы потребуете взамен? - спросил Армстронг, зачерпывая ложкой икру.
- Давай пока остановимся на том, Любжи, что я буду иногда позванивать тебе.
ГЛАВА 18
ДЕЙЛИ МЕЙЛ, 13 апреля 1961 года:
ГОЛОС ИЗ КОСМОСА: "КАКАЯ ЖЕ ОНА МАЛЕНЬКАЯ".
ГАГАРИН РАССКАЗЫВАЕТ ХРУЩЕВУ О ГОЛУБОЙ ПЛАНЕТЕ
Хитер поставила перед ним чашку черного кофе. Таунсенд уже пожалел, что согласился дать интервью, тем более репортеру-стажеру. У него было золотое правило - он никогда не говорил с журналистами для печати. Многие владельцы с удовольствием читали о себе в собственных газетах. Таунсенд был не из их числа, но Брюс Келли захватил его врасплох, уверяя, что интервью пойдет на пользу газете и его репутации, и он нехотя согласился.
Пару раз этим утром он был близок к тому, чтобы все отменить, но бесконечные звонки и совещания помешали ему это сделать. А потом вошла Хитер и доложила, что молодая журналистка ждет в приемной.
- Пригласить ее? - спросила Хитер.
- Да, - кивнул он, глядя на часы. - Но ненадолго. Мне нужно еще проработать с вами кое-какие вопросы перед завтрашним заседанием правления.
- Я зайду минут через пятнадцать и скажу, что вам звонят из-за границы.
- Хорошая идея, - согласился он. - Только скажите, что звонят из Нью-Йорка. Почему-то эти слова всегда заставляют их поторопиться. А если ничего не выйдет, воспользуйтесь Эндрю Блэкером.
Хитер кивнула и вышла из кабинета. Таунсенд провел пальцем по повестке дня заседания правления и остановился на седьмом пункте. Ему нужны более подробные сведения о группе "Вест-Райдинг", чтобы заручиться поддержкой правления. Даже если они дадут "добро", все равно придется отправиться в Англию, чтобы заключить эту сделку. Пожалуй, надо поехать прямо в Лидс, если сделка того стоит.
- Доброе утро, мистер Таунсенд.
Кит поднял голову, но ничего не ответил.
- Ваша секретарша предупредила, что вы очень заняты, и я постараюсь не отнимать у вас слишком много времени, - быстро проговорила она.
Он по-прежнему молчал.
- Меня зовут Кейт Таллоу. Я репортер из "Кроникл".
Кит вышел из-за стола, пожал руку молодой журналистке и подвел ее к удобному креслу, в которое обычно усаживал членов правления, редакторов или людей, с которыми намеревался заключить важную сделку. Сам сел напротив нее.
- Вы давно работаете в компании? - спросил он после того, как она достала из сумки блокнот и карандаш.
Она скрестила ноги и ответила:
- Всего несколько месяцев, мистер Таунсенд. Меня приняли стажером в "Кроникл" после окончания колледжа. Вы - мое первое большое задание.
Впервые в жизни Кит почувствовал себя старым, хотя недавно ему исполнилось всего тридцать три года.
- Что у вас за акцент? - поинтересовался он. - Не могу определить, откуда вы.
- Я родилась в Будапеште, но родители сбежали из Венгрии во время революции. Выбирать не приходилось, и мы попали на судно, идущее в Австралию.
- Мой дед тоже бежал в Австралию, - сказал Кит.
- Из-за революции? - спросила она.
- Нет. Он был шотландцем и просто хотел как можно дальше убраться из Британии. - Кейт рассмеялась. - Вы недавно получили приз молодых авторов, да? - уточнил он, пытаясь вспомнить короткую справку, которую подготовила для него Хитер.
- Да. В прошлом году призы вручал Брюс, так я и оказалась в "Кроникл".
- Чем занимается ваш отец?
- В Венгрии он был архитектором, но здесь ему предлагают только случайную неквалифицированную работу. Правительство отказывается признать его диплом, а профсоюз не проявляет к нему особого сочувствия.
- Меня они тоже не любят, - заметил Кит. - А ваша мать?
- Простите, если покажусь вам грубой, мистер Таунсенд, но мне казалось, что это я беру у вас интервью.
- Да, конечно, - сказал Кит, - начинайте.
Он уставился на девушку, не замечая, что заставляет ее нервничать. Она была очаровательна. Длинные темные волосы, спадавшие на плечи, и идеальный овал лица, еще не огрубевшего на австралийском солнце. Он подумал, что обычно она носит не столь строгую одежду, как этот простой хорошо сшитый темно-синий костюм, в котором она пришла к нему. Но, наверное, она надела его, потому что шла брать интервью у своего босса. Она снова скрестила ноги, и юбка слегка приподнялась. Огромным усилием воли он заставил себя не опускать взгляд.
- Повторить вопрос, мистер Таунсенд?
- М-м-м… простите.
Вошла Хитер и с удивлением обнаружила, что они расположились в директорском углу кабинета.
- На первой линии звонок из Нью-Йорка, - доложила она. - Мистер Лазар. Ему нужно переговорить с вами о встречном предложении на один из ситкомов, которое он получил от седьмого канала.
- Скажите, я перезвоню ему позже, - сказал Кит, не поднимая глаз. - Кстати, Кейт, - подался вперед он, - хотите кофе?
- Спасибо, с удовольствием, мистер Таунсенд.
- Черный или со сливками?
- Со сливками, но без сахара. Спасибо, - повторила она, глядя на Хитер.
Хитер повернулась и вышла, даже не спросив Кита, будет ли он пить кофе.
- Простите, какой был вопрос? - вернулся к разговору Кит.
- Вы писали или публиковали какие-то статьи, когда учились в школе?
- Да, в последнем классе я был редактором школьного журнала. - Кейт застрочила в блокноте. - Как мой отец в свое время.
Когда Хитер принесла кофе, он все еще рассказывал Кейт о своей успешной кампании по сбору средств на крикетный павильон.
- А почему во время учебы в Оксфорде вы не издавали студенческую газету, не стали редактором университетского журнала "Айсис"?
- В те дни меня гораздо больше интересовала политика - и в любом случае я знал, что остаток жизни проведу, занимаясь газетным бизнесом.
- Правда ли, что, вернувшись в Австралию и узнав, что ваша мать продала "Мельбурн Курьер", вы были страшно расстроены?
- Правда, - признался Кит. В эту минуту в кабинет снова вошла Хитер. - И однажды я его верну, - тихо добавил он.
- В чем дело, Хитер? - спросил он, подняв бровь. Она стояла всего в полуметре от него.
- Простите, что прерываю вас снова, мистер Таунсенд, но сэр Кеннет Стирлинг все утро пытается с вами связаться. Он хочет обсудить вашу поездку в Соединенное Королевство.
- Значит, ему тоже придется перезвонить, так?
- Он предупредил, что его весь день не будет на месте.
- В таком случае передайте, что я позвоню ему вечером домой.
- Я вижу, вы заняты, - вмешалась Кейт. - Я могу подождать или прийти в другое время.
Кит покачал головой, хотя Хитер несколько секунд не двигалась с места. У него даже закралось подозрение, что Кен и в самом деле на проводе.
Кейт попыталась еще раз.
- Существует несколько версий о том, как вы получили контроль над "Аделаид Мессенджер" и о том, как вы поступили с покойным сэром Колином Грантом.
- Сэр Колин был близким другом моего отца, - сказал Кит, - и слияние было в интересах обеих газет. - В глазах Кейт сквозило сомнение. - Уверен, вы читали в газетах, что сэр Колин был первым председателем правления объединенной газеты.
- Но он председательствовал только на одном заседании.
- Если вы читали внимательно, то должны знать, что таких заседаний было два.
- Разве не та же судьба постигла сэра Сомерсета Кенрайта, когда вы стали во главе "Кроникл"?
- Нет, вы не правы. Уверяю вас, я бесконечно восхищаюсь сэром Сомерсетом.
- Но сэр Сомерсет однажды назвал вас, - Кейт заглянула в свои заметки, - "человеком, который рад лежать в канаве и наблюдать, пока другие карабкаются в гору".
- Полагаю, скоро вы поймете, что сэра Сомерсета, как и Шекспира, часто цитируют неверно.
- Узнать правду будет непросто, - заявила Кейт, - потому что он тоже мертв.
- Верно, - невольно оправдываясь, сказал Кит. - Но лично я всегда буду помнить другие слова сэра Сомерсета: "Я счастлив, что "Кроникл" переходит в руки сына сэра Грэхема Таунсенда".
- Но сэр Сомерсет сказал эти слова, - Кейт снова сверилась со своими записями, - за шесть недель до того, как вы официально возглавили газету.
- А какая разница? - едва сдерживаясь, сказал Кит.
- Просто в тот же день, когда вы стали владельцем "Кроникл", вы уволили редактора и исполнительного директора. Неделю спустя они опубликовали совместное заявление, в котором говорилось, - цитирую дословно…
- Пришел ваш следующий посетитель, мистер Таунсенд, - сообщила Хитер, стоя в дверях, словно собиралась проводить кого-то в кабинет.
- Кто? - спросил Кит.
- Эндрю Блэкер.
- Перенесите встречу на другое время.
- Нет-нет, пожалуйста, - запротестовала Кейт. - У меня теперь материала более чем достаточно.
- Перенесите, - твердо повторил Кит.
- Как пожелаете, - столь же твердо ответила Хитер. Она вышла из кабинета, оставив дверь нараспашку.
- Простите, что отняла у вас столько времени, мистер Таунсенд, - сказала Кейт. - Я постараюсь закончить побыстрее, - добавила она, возвращаясь к своему длинному списку вопросов. - Могу я перейти к созданию "Континента"?
- Но я еще не все рассказал вам о сэре Сомерсете Кенрайте и о том, в каком состоянии я принял от него "Кроникл".
- Простите, - извинилась Кейт, - просто я переживаю из-за звонков, которые вы пропускаете, и чувствую себя немного виноватой перед мистером Блэкером.
Наступило долгое молчание.
- Нет никакого мистера Блэкера, - наконец признался Кит.
- Я не совсем вас понимаю, - опешила Кейт.
- Это кодовое имя. Хитер использует их, когда хочет дать мне понять, что встреча затянулась: Нью-Йорк - значит пятнадцать минут, мистер Эндрю Блэкер - тридцать. Через четверть часа она снова придет и напомнит, что у меня селекторное совещание с Лондоном и Лос-Анджелесом. А когда она всерьез злится на меня, приплетает сюда еще и Токио.
Кейт рассмеялась.
- Будем надеяться, вы продержитесь целый час. Никогда не поверите, что́ она придумает потом.
- Честно говоря, мистер Таунсенд, я не рассчитывала больше чем на пятнадцать минут вашего времени, - сказала Кейт, снова опуская взгляд на свои вопросы.
- Вы спрашивали меня о "Континенте", - напомнил Кит.
- Ах, да - спохватилась Кейт. - Часто пишут, что вы были просто раздавлены уходом Алана Рутледжа с поста редактора.
- Да, это правда, - признал Кит. - Он был прекрасным журналистом и стал близким другом. Но тираж газеты снизился до пятьдесят тысяч в день, и мы теряли около ста тысяч фунтов в неделю. Сейчас, с новым редактором, мы снова продаем двести тысяч экземпляров в день и в начале следующего года начнем выпускать "Санди Континент".
- Но вы не станете отрицать, что эту газету больше нельзя назвать "австралийской "Таймс""?
- Нет, и я сожалею об этом, - Кит впервые признался в этом кому-то, кроме матери.
- Скажите, направленность "Санди Континент" останется той же, что и у ежедневного издания, или вы собираетесь выпускать качественную общенациональную газету, которая так необходима австралийцам?
Кит начинал понимать, почему приз присудили мисс Таллоу и почему Брюс так высоко ее ценит. На этот раз он более тщательно подбирал слова:
- Я постараюсь издавать такую газету, которую большинство австралийцев хотели бы читать за завтраком каждое воскресное утро. Я ответил на ваш вопрос, Кейт?
- Боюсь, что да, мистер Таунсенд, - улыбнулась Кейт.
Кит улыбнулся в ответ. Улыбка быстро исчезла, когда он услышал следующий вопрос:
- Не могли бы мы теперь поговорить об одном событии вашей жизни, которое широко освещалось в светской хронике?
Кит слегка покраснел. Чутье подсказывало, что нужно немедленно закончить интервью, но он только кивнул.
- Это правда, что в день своей свадьбы вы приказали шоферу не останавливаться и проехали мимо церкви всего за несколько мгновений до появления невесты?
Кит вздохнул с облегчением, когда в кабинет вошла Хитер и сурово доложила:
- Через пару минут начнется селекторное совещание, мистер Таунсенд.
- Селекторное совещание? - просиял он.
- Да, сэр, - ответила Хитер. Слово "сэр" она употребляла, только если была очень сердита. - С Лондоном и Лос-Анджелесом, - сказала она и после небольшой паузы добавила: - И с Токио.
Страшно сердита, подумал Кит. Но по крайней мере, она дала ему шанс сбежать. Кейт даже закрыла свой блокнот.
- Перенесите его на другое время, - тихо произнес он.
Трудно было понять, которая из женщин удивилась больше. Хитер вышла без единого слова и на этот раз закрыла за собой дверь.
В кабинете наступила тишина.
- Да, это правда, - наконец заговорил Кит. - Но я был бы признателен, если бы вы не упоминали об этом в своей статье.
Кит отвернулся и посмотрел в окно. Кейт положила карандаш на стол.
- Простите, мистер Таунсенд, вопрос был бестактным.
- "Просто делаю свою работу", так обычно говорят репортеры, - тихо сказал Кит.
- Может, лучше перейдем к вашей странной, если не сказать, эксцентричной покупке "Ту-Дабл-Ю"?
Кит выпрямился в кресле и немного расслабился - впервые за время этого разговора.
- Когда эта история появилась на страницах "Кроникл" - кстати, в день вашей свадьбы, - сэр Сомерсет назвал вас "пиратом".
- Уверен, он хотел сделать мне комплимент.
- Комплимент?
- Да. Полагаю, он подразумевал, что я действую в лучших традициях пиратов.
- И кого же вы имеете в виду? - с невинным видом поинтересовалась Кейт.
- Уолтера Рэли и Фрэнсиса Дрейка, - ответил Кит.
- Мне кажется, сэр Сомерсет скорее имел в виду Синюю Бороду или капитана Моргана, - улыбнулась Кейт.
- Возможно. Но думаю, вы знаете, что в результате обе стороны остались довольны этой сделкой.
Кейт снова заглянула в свои записи.
- Мистер Таунсенд, сейчас вы являетесь единоличным собственником или держателем контрольного пакета акций семнадцати газет, одиннадцати радиостанций, авиакомпании, гостиницы и двух угольных шахт. - Она подняла на него глаза. - Что вы собираетесь делать дальше?
- Я бы продал гостиницу и шахты, так что если вы знаете кого-то, кто мог бы заинтересоваться…
Кейт засмеялась.
- Нет, серьезно, - сказала она, и в эту минуту в кабинете возникла Хитер.
- Премьер-министр поднимается в лифте, мистер Таунсенд, - доложила она, ее шотландский акцент звучал резче, чем обычно. - Если помните, вы пригласили его на обед в зал заседаний.
Кит подмигнул Кейт, и девушка рассмеялась. Хитер открыла дверь и отошла в сторону, пропуская в кабинет представительного мужчину с копной серебристых волос.