Конечно, наш разговор на Страстном бульваре я не помню дословно. Было намного больше междометий и непередаваемых словами невербальных сообщений. Я взорвался, почти кричал и тряс ее за плечи. Она меня одергивала, наезжала на меня за то, что я себя "неприлично веду", и, как ни странно, зачарованно наблюдала за неприличным поведением. Мы препирались, спорили и задирали друг друга. Очень комично, эмоционально, в общем, почти как в латиноамериканских сериалах. Прикольно…
Через несколько дней я встретил ее у выхода из метро "Полежаевская". Зашли в троллейбус. Она в шоке. Хлопает глазами, озираясь по сторонам. Мы попали в час пик, люди в мокрых от предосеннего дождя куртках толкают друг друга и нас. Я прижал ее к стенке в резиновом стыке двух половинок троллейбуса, так чтобы она не чувствовала давления толпы. Она сказала, что сто лет не ездила в троллейбусе. Ездит до метро и обратно на маршрутке. А еще тонко, но выпукло подчеркнула, что вообще ее возят на машинах мужики, которые ее хотят, которым она позволяет оказывать ей внимание и делать услуги, но ничего больше. Я ответил:
- Вот видишь, как тебе сегодня повезло! Наконец-то ты имеешь дело с мужчиной, который не собирается тебя покупать. К тому же троллейбус - это круто. Здесь кипит жизнь. Welcome to the real world! Наслаждайся!
Она что-то фыркнула по инерции, с очень серьезным видом. Мол, какой ужас. Я слегка улыбался, молчал и внимательно смотрел не нее. "Если она сейчас строит из себя принцессу, то пусть, я посмотрю на шоу, - подумал.
- Пофыркает и перестанет. А если перейдет к наездам о том, как "должен" заботиться о женщине "настоящий мужчина", то пошлю на хуй. Наконец, если она и вправду настолько непривычна к общественному транспорту, ничего страшного, пусть привыкает. Если хочет, пусть приезжает ко мне на такси".
В дальнейшем так и сложилось - она приезжала на такси.
Кстати, начиная с этого эпизода в троллейбусе, я ее постоянно простебывал. На тему ее хронической правильности и вечной серьезности. Например. Приехала, позвонила в дверь. Я бросил сигарету с балкона, иду открывать. Стоит с серьезным лицом и смотрит на меня с таким видом, будто возникла больша-а-ая проблема. Вместо "привет" говорит:
- Почемуты так долго не открывал?
- Прости, я дрочил, - отвечаю с таким же серьезным, как у нее, видом. - Подумал о тебе, у меня встал, и я не удержался. А тут ты звонишь в дверь. Мне понадобилось пойти в ванную и полить его холодной водой. А то прикинь, что будет. Я тебе открываю, а у меня член стоит. Это же неприлично! Так у культурных людей не принято! Я не смогу после этого считать себя джентльменом! Не посмею смотреть тебе в глаза! Вот, пришлось держать тебя за дверью, пока я охлаждался.
Как правило, она не сразу выходила из образа серьезной женщины, и пыталась продолжать говорить в прежнем духе.
- Зачем ты говоришь глупости?
- А зачем ты спрашиваешь глупости?
- Я просто спросила, почему долго не открывал.
- У тебя такое лицо серьезное, что я не посмел врать - сказал все как есть. Теперь он у меня холодный. Пойми, я не мог иначе. Нужно было охладить, а то слишком выпирал. Страшно подумать, что ты, такая серьезная дама, потом сказала бы про меня своим подругам. "Он мне открывает, а у него стоит! В Африке голодают дети, в космос летают космонавты, люди берут ипотечные кредиты и удваивают ВВП, короче, все занимаются серьезными делами, а у него в это время стоит! А ведь с виду воспитанный человек с высшим образованием!"
Рано или поздно она начинала улыбаться.
Она часто упоминала при мне каких-то мужчин. Как бы в контексте разговора, но слишком выпукло - очевидно, давая понять, что очень востребованная женщина. Дескать, ты не думай, что я к тебе приехала потому, что мне с тобой хорошо; ты один из многих, и это всего лишь моя прихоть, не более. Но я никак не реагировал, только улыбался и молчал. Не получая ожидаемой реакции, она каждый раз провоцировала меня все более и более примитивно. Наконец, однажды спросила:
- Тебя не смущает, что вокруг меня так много мужчин?
- Мне похуй на твоих мужчин, моя сладенькая. Ведь ты сейчас со мной, а не с ними.
Сказав это, я обнял ее, поцеловал, а про себя подумал: "Да, сестричка, похоже, с мужиками у тебя реальная напряженка". В ответ она не нашлась, что сказать. Только смотрит такими глазами, как будто обнаружила во мне нечто новое, к чему не знает, как относиться.
Иногда она задавала откровенно провокационные вопросы. Те, что на пикаперском языке называются проверками. Например:
- Почему каждый раз, когда я прихожу, ты открываешь новую пачку презервативов? В старой еще оставались.
- Ничего особенного. Просто мне нравится открывать новые пачки.
Немая сцена. Молча смотрит и хлопает ресницами. Такая милая мордочка.
Секс с ней был тусклым почти всегда. Слишком хорошая девочка. А хорошие девочки, как известно, не ебутся. Не делают глупостей. Придерживаются моральных принципов и общечеловеческих ценностей. И, кстати говоря, в предельном исполнении они не какают. Хорошей девочке это не должно быть свойственно - если, конечно, она действительно хорошая, а не притворяется. Она должна радовать строгую (но такую справедливую) маменьку своим совершенством и отвечать ее пожеланиям еще до того, как они озвучены. Правда, как-то так у хорошей девочки получается, что всегда находится повод осознать, что она не так уж хороша. Точнее, даже отвратительна. Быть несовершенной
- что может быть хуже? Это основная характеристика хорошей девочки - чувство, что ты никогда не сможешь быть достаточно хороша, хоть умри. Проблема исчезает сама собой, когда разрешаешь себе быть такой, какой получается. Просто быть. Но хорошая девочка не вправе что-то там себе разрешать, не получив одобрения мамочки.
Вера мне сама рассказывала, что неосознанно старается угодить своей маме даже тогда, когда мама находится в сотне километров от дочери. Когда-то в детстве Вера была плохой дочерью. Когда вышла замуж, стала еще плохой женой и плохой хозяйкой. С момента, когда родила дочь, вдобавок ко всему стала, естественно, плохой матерью. Мама постоянно внушала ей это. Вера постоянно живет в напряжении.
В постели она была, кажется, постоянно напряжена на темы "все ли я делаю так?" и "правильно ли я сейчас выгляжу?" Превратиться на время в бесстыжую блядь и получить удовольствие от секса она не могла, потому что даже с моим членом во рту старалась оставаться хорошей и правильной девочкой. Мне лишь иногда удавалось раскачать ее эмоции настолько, что она начинала дурачиться, пищать и хихикать, после этого секс наконец-то становился похожим на секс.
Что характерно, она всякий раз, как приходит, пыталась говорить со мной строго и нравоучительно, а уходила что-то напевая, пританцовывая или просто с блеском в глазах… Я подумал, что мне, пожалуй, именно это всегда нравилось с ней, да и с другими женщинами. Разжигать и наблюдать, как она оживает и расцветает.
Время от времени я был с ней очень резок. Я не оскорблял ее, но очень резко разбивал глупости, которые она говорила. Когда в ее словах что-то меня сильно цепляло и я не мог не обратить внимание на абсурд, в который она сама верила. То, что я ей говорил, удивляло меня самого, потому что я никогда раньше ничего подобного ни о ком не думал и не говорил, но в такие моменты вдруг приходило кристально-ясное понимание происходящего. Например, когда она в очередной раз сказала о том, как ей нужно срочно ехать домой, а также быть завтра и послезавтра со своей дочерью-третьеклассницей, которая снова простудилась и нуждается в ухаживании мамочки, я ее резко оборвал:
- Дорогая, хватит пиздеть. Ей вовсе не нужно, чтобы ты сидела рядом с ней во время болезни. Тебе выгодно думать, что ты ей якобы нужна. Тебе хочется быть востребованной, нужной и важной, вот ты и говоришь: "Ой, я так ей нужна, она без меня не может, ой-ой-ой". На самом деле твоя дочь только затем и болеет, чтобы привлечь твое внимание. Потому что когда она здорова, ты занята собой, своей работой и прочей суетой, которая тебе кажется важной. Если бы ты с ней близко общалась каждый день хотя бы по десять минут - но только близко общалась, а не просто присутствовала в квартире - ей бы не было нужно болеть. Ты ей уделяешь очень мало внимания. Единственный человек, который получает от тебя меньше внимания, чем твоя дочь, это я. Но я-то ладно, мы с тобой просто друзья и иногда трахаемся. А дочь твоя - родная и любимая. А ты с ней обходишься так же, как твоя мамочка поступала с тобой: сливаешь на нее усталость и раздражение, а что происходит у нее в душе, тебя не колышет.
Я сделал паузу. Она молча смотрела, на лице ни намека на сопротивление. Только впилась в меня взглядом. Я продолжил:
- Вы с ней играете в игру. Начиная болеть, она позволяет тебе ощутить чувство своей важности и взамен получает твое внимание. Она понимает - а если не понимает, то чувствует, - что тебе очень хочется быть нужной хоть кому-то, хоть по какому-то поводу. Вы обе манипулируете друг другом. Она научилась у тебя. Две эгоистки. Единственное и лучшее, что ты можешь сделать для нее - любить. Быть с ней время от времени и с любовью и вниманием общаться с ней. Вот и все. Так что не говори мне, что ты должна срочно ехать домой сразу после секса, потому что ты, видите ли, так охренительно нужна ей в болезни. Не обманывай себя и меня.
В такие моменты я говорил очень энергично, даже не задумываясь о точности слов. Я даже не думал, что говорить. Содержимое моего сознания (или подсознания?) рвалось наружу, а я ему просто позволял проявляться совершенно без обработки, напрямую. Если в первые секунды она хотела возразить, защититься, заявить о своей правоте, но не могла перебить мой поток, то потом проникалась и слушала, не говоря ни слова, как под гипнозом.
Когда я выразил себя полностью, она тихо сказала, задумчиво глядя на меня:
- Знаешь, ты прав. Все так и есть. Мне нужно быть нужной. Ей нужно быть любимой. Но я все-таки сейчас поеду к ней, ладно?
Вера была очень милой, приятной и интересной дамочкой. Но не только это делает ее особенной в моей истории. Она была второй в моей жизни, после моей бывшей, с кем я не только занимался сексом, но и вкладывал часть себя. А еще через несколько дней после первого секса с ней я прошел удивительный тренинг, давший мне точку опоры. Она стала свидетелем перемен, произошедших со мной после Трансформации.
19. ТРАНСФОРМАЦИЯ
…На этом тренинге вы поймете, что все это время вы вели себя как жопы. Весь ваш ебаный ум и самообман никуда вас не приведут!
Стюарт Эмери, ЭСТ-тренер
…Моя Трансформация началась задолго до всех тренингов. Летом 2007 года один незнакомый человек в "Живом журнале" посоветовал другому прочитать одноименную книгу. Я, ни на секунду не задумываясь, решил купить ее, но оказалось, что в книжных магазинах ее почему-то нет. Тогда я скачал ее из какой-то интернет-библиотеки и сразу же начал читать. Автор, Люк Рейнхард, описывал американский тренинг ЭСТ, который был суперпопулярен в Штатах в семидесятых и восьмидесятых годах.
Прочитав книгу, я решил найти такой же тренинг. Оказалось, что ЭСТ в первоначальном виде уже не существует, но на его основе созданы другие тренинги. Я нашел один из них (как выяснилось позднее, модифицированный до неузнаваемости) в Москве сразу же после провала на тренинге Манкубуса. Мои мозги после интенсивного тренинга были раскурочены. В представлениях о себе, женщинах, людях и жизни в целом появилась громадная трещина. Было такое ощущение безнадежности, что я относился к жизни как к проигранной игре. Нечего терять. Отчаяние - отличное условие для серьезных перемен. Очень хочется жить по-настоящему, а не как прежде, и есть готовность отказаться оттого, что есть, ради того, что будет. При том, что вообще-то неясно, что будет, но пусть хоть что-то начнет меняться. Очень своеобразное внутреннее состояние. Хорошая точка входа в тренинг личностного роста.
В первых числах сентября 2007 года я купил место в тренинге.
За неделю до начала меня вызвал начальник:
- В ближайшие выходные тебе предстоит слетать в Западную Сибирь для встречи с тамошним руководством. Пожалуйста, не планируй никаких дел на эти дни.
Дни командировки совпадали с днями тренинга один в один. Мне захотелось завыть на луну.
Я был обязан лететь в Сибирь. Я не мог отказаться делать то, зачем, собственно, меня и держат на этой работе. Именно в эти дни!
Надо сказать, у меня была необычная работа. Эксклюзивные условия. Я появлялся в офисе ближе к обеду, чтобы узнать новости, ответить на электронные письма, пообщаться в блоге, потрогать девушек за талии, а в семь вечера уходил домой. Мог вообще не приходить - работал дома, да и то лишь если передо мной было поставлено персональное задание. Время от времени мой ненапряженный рабочий ритм сменялся сумасшествием. Приходилось работать по 12–14 часов в день, без выходных. Иногда мне звонили в полночь с пожеланием немедленно написать текст на заданную тему. Например, размазать репутацию какого-нибудь политика, чиновника или олигарха. Я анализировал собранный компромат, и убийственный текст к утру появлялся на сайте "Компромат. Ру" или через день в одной из самых уважаемых центральных газет. Заказчики бывали очень довольны. Моим руководителям не требовалось беспокоиться о том, как устроить реализацию деликатных заданий. Я действовал, как самонаводящаяся ракета - достаточно было указать цель и сроки. Именно поэтому мне платили две тысячи долларов и смотрели сквозь пальцы на мой, мягко говоря, нестрогий график рабочего дня. Думаю, мне было многое позволено именно потому, что от меня никогда не слышали "не могу", "не успею" и, тем более, "не хочу".
И вот надо лететь на задание. Отложив тренинг до следующего раза. Месяца на три. А у меня в душе такое состояние, будто если не начну радикально менять жизнь сегодня же, то трех месяцев старого образа жизни просто не выдержу. Перемены, сам не зная почему, я связывал именно с этим тренингом.
Свое решение пойти вопреки воле начальства я принял в кабинете босса сразу же. Но не озвучил. Не был готов. Требовалось чуть больше решимости. К тому же я относился к парням, на которых работал, с глубоким уважением. Костя и Дмитрий были лет на пять младше меня, но у них, в отличие от меня, была масса энергии, идей, устремлений. Они не боялись принимать сложные решения и брать на себя ответственность за смелые проекты. Сами они были богатыми людьми, их бизнес процветал, и все это они создали исключительно своей личной энергией, с нуля. Вместе стем наши с ними отношения всегда были неформальными, дружескими, потому что они очень легкие в общении, позитивные люди, у которых я постоянно чему-то учился и которым был в душе благодарен за возможность видеть их в Деле. Я очень не хотел их подводить. Но это был особый момент моей жизни. Я побродил по офису, внутренне собираясь, и через полчаса вернулся к начальнику с твердым намерением сказать слово "нет".
Сказал. Немая сцена. Смотрю: брови начальника пытаются взлететь выше лба. Наконец, он проговорил:
- Ты… чего?
Я мог бы наврать что-то реалистичное вроде болезни близкого человека. Дескать, я срочно должен ехать по личным делам. Это прокатило бы. Но настолько не хотелось врать, что я рассказал все как есть. Он недоуменно рассмотрел меня, пройдясь взглядом от лица по всему телу, словно пытаясь найти внешне выраженные признаки серьезной проблемы вроде гипса на ноге, после чего медленно произнес:
- Какой на хуй тренинг?
- Долго объяснять. Скажу только, что для меня это очень важно. Честно, очень.
- А как же Ханты-Мансийск? Если не ты, то кто это сделает?
- Давайте зарядим кого-то из парней другого департамента. Я сейчас поговорю с редакторами.
Если бы я эффектно соврал, получилась бы весомая отмазка. Но я сказал честно и тем самым задел начальство. Позже рассерженный Дмитрий скажет мне, чтобы выбирал - "работа или тренинги". По-моему, он воспринял мою причину отказа от задания как прихоть. Как пойти играть в бильярд, положив болт на важное поручение. Оскорбительно для работодателя. Но в тот момент в кабинете никаких наездов не последовало. И мне было очень легко оттого, что я выбрал не врать.
- Ну ладно, - сказал босс изумленно. - Если тебе правда так важно, тогда иди…
…Пятница. Десять утра. Тренинговый зал набит людьми. Сидим на стульях. Одни молчат в настороженном ожидании. Другие, наоборот, стараются отвлечься от страха подчеркнуто беззаботной болтовней. Пол на крайней части зала чуть приподнят - это делает его сценой. На сцене стоит стойка с микрофоном.
Появляется невысокий худощавый мужчина в очках. Темные волосы с пробором и проседью. Джинсы и свитер. Это тренер. Я почему-то ожидал, что он будет в черном, как в той американской книге.
- Меня зовут Михаил, - сказал он ровным негромким голосом. - Добро пожаловать на тренинг Трансформация. На тренинге вы будете испытывать эмоции, которых всегда боитесь и избегаете. Многим из вас захочется встать и уйти, лишь бы не быть здесь и сейчас со своими эмоциями. В итоге вы получите тот результат, который получите. Если вы решите прервать свой тренинг, посчитав, что он для вас не работает, у вас будет возможность получить свои деньги назад. Не удивляйтесь, если захочется уйти. Некоторые так и делают. Правда, потом почему-то возвращаются…
Начались процессы. Так тренер называл упражнения, направленные на работу с подавленными эмоциями и прочим содержимым ума. Первый процесс назывался "Я тобой недоволен". Я с самого начала включился по полной и почувствовал, как во мне стремительно разгоняются эмоции, которые обычно я подавляю в себе - злость, ненависть, страх, жалость к себе, тоскливое чувство бессилия и беспомощности и агрессия, которая их прикрывает. Еще я обратил внимание, что многие ребята даже в ходе процессов делали немножко насмешливый вид. Как будто мы собрались здесь, чтобы поприкалываться. Мол, это такая групповая развлекуха, не более того. Меня это слегка взбесило - они своим поведением обесценивают то, что для меня так важно, ломают процесс. Вместе с тем, когда я работал с кем-то из них, они видели мое отношение, и с их лиц сползали маски, проступали все те же страх, жалость, беспомощность.
Время от времени тренер предлагал желающим делиться своими переживаниями. Люди выходили к микрофону и что-то говорили. Некоторые женщины сразу начинали говорить навзрыд. Некоторые позволяли себе быть слабыми и выражать состояние. Другие что-то рассказывали, изо всех сил привлекая сочувствие. И, насколько я помню, почти всегда человек перед микрофоном в своем монологе приходил к незавершенным травмам детства, нерешенным трудностям в отношениях с родителями. Допустим, вот девочка говорит, как ее обидел любимый молодой человек, а скоро проясняется, что она просто воспроизводит поведение своей мамы, которая была вечно обижена на папу, и девочка впитала в себя ее состояние и сделала его эмоциональным контуром своей жизни. Я отметил, что когда вижу, как проявляются глюки у других людей, начинаю понимать многое о себе самом.