На следующее утро Джеймс проснулся рано. Потянул носом. Незнакомый аромат просачивался в спальню. Потянул носом снова. Ну, конечно: запах свежеиспеченного хлеба. Пахло удивительно аппетитно. Когда Джеймс натягивал военную форму, в животе непроизвольно заурчало.
Войдя в кухню, он увидел стоявшую к нему спиной женщину, изучавшую содержимое его буфета. На мгновение ему показалось, будто это Ливия Пертини, что было бы просто немыслимо. Женщина обернулась, и Джеймс увидел, что это и впрямь она.
- Что, черт побери, вы тут делаете? - в изумлении спросил он.
- Я ваша новая повариха.
- Неужели?.. - Он потер висок, силясь подавить уже набегавшую дурацкую улыбку. - Боюсь, вы спешите. Собеседование у нас с десяти.
- Почему бы мне сперва не приготовить вам завтрак, а потом уж и собеседовать?
- Гм, - у Джеймса шевельнулось смутное подозрение, будто что-то тут неладно, но что именно, определить он не мог. Между тем видеть ее было очень приятно. - Ну что ж, пусть так.
- Что это? - спросила Ливия, взяв в руку "Тушенку с овощами".
- Ах, это… Ну это… - он подыскивал итальянское слово. - Stufato, пожалуй. Тушенка.
- Вкусно?
- Редкая гадость.
Она поставила жестянку обратно в буфет.
- Тогда почему ее тут столько?
- Долгая история.
- Ладно, неважно, - сказала Ливия. - Мне удалось обменять у женщины наверху несколько таких банок на парное козье молоко, еще у меня пирожные, сыр моццарелла и апельсины. Годится?
- Звучит заманчиво, - кивнул Джеймс.
- Где у вас скатерть?
- Обычно мы во время завтрака обходимся без скатерти, - сказал Джеймс. - По правде говоря, мы обходимся и без стола.
- Понятно, откуда берется несварение желудка.
- Признаться, этим я не страдаю.
- Наверняка, страдаете, - бросила Ливия с категоричным видом, исключавшим всякие возражения. - Но хотя бы чистая простыня у вас где-нибудь есть?
- Ну, наверное…
- Не могли ли бы вы мне ее выдать?
Вернувшись с простыней, Джеймс обнаружил, что Ливия, сорвав веточку цветущего лимонового дерева, уже поставила ее в вазу. Застелив стол простыней, она пригласила его сесть:
- Prego!
- Вы тоже будете завтракать?
- Может быть, потом. Ну же, садитесь.
Джеймс сел. Признаться, все на столе выглядело просто великолепно. Хлеб на деревянной доске, молоко в маленьком глиняном кувшинчике, рядом ваза с лимонным цветом. Положив на стол что-то круглое во влажной газете, Ливия начала ее разворачивать.
- Что это? - спросил Джеймс.
- Ну, как же, это сыр моццарелла! Похож на burrata, что вы пробовали, только не совсем.
- Мягкий, - сказал он, пробуя вилкой положенный ею кусок.
- Никогда не ели моццареллу? - недоверчиво спросила она.
- У нас в Англии всего три сорта сыра, - пояснил он. - Чеддер, стилтон и уэнслидейл.
- Смеетесь? - фыркнула Ливия.
- Вовсе нет, - Джеймс отправил немного молочно-белого сыра в рот. - О-о! - вырвалось у него. - Это же изумительно вкусно!
Сыр был так нежен, что таял во рту, но вкус резко поражал: тягуче сливочный и одновременно терпкий.
Отворилась дверь, вошел Хоррис.
- Эй, чем это у вас так вкусно пахнет! - Он окинул взглядом стол: - Что это?
- Завтрак, - пояснил Джеймс.
- Вот это да!
Хоррис придвинул стул.
В дверь постучали, и в комнату просунулась голова Слона Джеффриса. Глаза у него были красные, обведенные темными кругами. Но, завидев стол, Слон просиял:
- Это что же, апельсины?
- Похоже, что да.
- Апельсины, - авторитетно провозгласил Слон, - это то, что необходимо для истощенного организма.
И также придвинул к столу стул.
Не прошло и двух минут, как к ним присоединились еще пяток офицеров.
Ливия поставила на стол тарелку с пирожными. Таких забавных Джеймс сроду не видывал. Каждое было замысловато украшено на манер девчоночьей шляпки, прихотливо выложено лимонными цукатами, убрано заварным кремом и марципановыми цветочками. Он с подозрением взял одно, надкусил.
И должен был признать, что на вкус пирожное было куда лучше, чем на вид. Сидевший рядом Хоррис последовал его примеру, следом быстро потянулись и другие. Когда вскоре Джеймс окинул взглядом стол, на нем не оставалось ничего кроме редких крошек.
- Постараюсь завтра накормить посытнее, - сказала Ливия.
- Если получите это место, - заметил Джеймс.
- Удивительное дело, - заметил он Ливии в половине двенадцатого, - кроме вас, других желающих на это место как будто и нет. Во всяком случае, больше никто не появился.
- Видно, к вам почему-то устраиваться не спешат, - поведя плечами, ответила Ливия.
- Я думаю, стоит объявить о найме еще раз. Не могу же я в самом деле нанять первого, кто постучался!
- Сколько вам надо поваров?
- Одного, не больше.
- Тогда сколько надо заявителей?
- Гм… пожалуй, и одного хватит.
- Ну, вот я он и есть.
- Да, но откуда мне знать, насколько хорошо вы умеете готовить?
- Если б не война, - сказала Ливия, - я бы вам как надо ответила. Но времена нынче суровые, давайте приготовлю вам обед, а вы потом посмотрите и решите, оставлять меня или нет.
Обед британского персонала обычно также состоял из легкого перекуса за рабочим столом. Но уже прежде, чем Ливия взялась пройтись по всем комнатам в поисках простыней вместо скатерти, Джеймс понял, что она вряд ли сочтет такое приемлемым решением. Все утро из кухни один за другим плыли необыкновенные ароматы, но Ливия категорически запретила туда входить, поэтому сказать, какого именно они происхождения, было невозможно.
Примерно в середине утра Джеймсу в голову пришла некоторая мысль; он подошел и постучал в дверь кухни. Когда Ливия открыла, он сказал:
- Есть одно обстоятельство, миссис Пертини. Надеюсь, еще не поздно уведомить вас: чеснок у нас не едят.
Она взглянула на Джеймса, как на умалишенного.
- Понятно, чеснок просто так не едят. Это приправа.
- Нет, я не о том… мы чеснок вообще не употребляем. В пище. Чтоб потом, понимаете ли, не пахло.
Ливия в изумлении смотрела на него:
- Может, вы еще чего не переносите? Петрушку, например, или орегано?
- Думается, зелень вполне уместна… разумеется, в умеренном количестве. Именно зелень, не специи. Но красный перец, который тут повсеместно используют…
- Peperoncino?
- Вот-вот. Это не для нас.
Ливия открыла было рот и снова закрыла.
- Это все?
- Ну, раз уж зашла речь, то картофель предпочтительней пасты… Мы небольшие любители, как вы, итальянцы, традиционных maccheroni. Увидите сами, мы не слишком притязательны. Побольше мяса, но хорошо прожаренного, помидоры лучше всего в сыром виде, хлеб, соус, если получится… Удастся разжиться сливочным маслом, будет отлично. И… э-э-э… можно немного оливкового.
Ливия понимающе кивнула. И, ни слова не сказав, прикрыла дверь.
Около двенадцати дня Ливия появилась в большой комнате, которая использовалась в качестве основного офиса.
- В кухне питаться нельзя, - сказала она. - Она слишком мала. - Окинула взглядом длинный обеденный стол. - Этот подойдет. Нельзя ли убрать отсюда бумаги?
- Боюсь, что нет, - отозвался Джеймс. - Это наша работа.
- Вот после обеда ей и займетесь. Обед будет через четверть часа.
На самом деле обед был внесен через полчаса. Ливия настояла, чтобы перед тем, как она его внесет, все расселись по местам:
- Люди ждут пасту, а не паста людей, - твердо заявила она.
Она также позаботилась, чтобы на столе уже стоял кувшин с водой, плошка с оливковым маслом, солонка, а также ваза со свежими цветами. И снова Джеймса поразило, как ловко она умеет заставить каждого делать то, что хочет. К заветному моменту все до одного британские офицеры замерли в ожидании того, что внесет Ливия.
Дверь отворилась, она вошла. В руках у нее было огромное блюдо с дымящимися fettuccine, перемешанными с соусом, приготовленным из помидор, оливкового масла, рубленного лука, сельдерея и чеснока, украшенными свежими листиками базилика. "Скажите, какая отзывчивость!" - подумал Джеймс. Хотя, возможно, выбор Ливии объяснялся нехваткой продуктов?
Наполнив миску каждого, она посыпала сверху тертым твердым сыром и немножечко перцем.
- Вы абсолютно убеждены, что ни один из этих продуктов не имеет отношения к черному рынку? - спросил Джеймс, с подозрением оглядывая сыр.
- Нет, что вы! Это я обменяла на ваш паек, - ответила Ливия.
Она не солгала, хотя не упомянула, что обмен имел место не с кем иным, как с метрдотелем "Зи Терезы".
Погрузив вилку в пасту, Джеймс принялся с трудом наверчивать извивающуюся, скользкую массу, пока та не осела на зубьях. После чего направил ее в рот.
Фантастически вкусно. Ничего подобного он никогда не пробовал - понятно, особенно когда оказался на военном пайке; но даже и раньше, за все десять лет пресного, унылого пансионного питания, или хотя бы вспомнить пережаренное воскресное жаркое матери, с неизменным водянистым картофельным пюре и разваренными овощами. Признаться, Джеймс впервые почувствовал вкус свежемолотого черного перца, а также и сыра, запорошившего, точно снег, все это блюдо… Воцарившаяся за столом долгая тишина, едва все сосредоточились на еде, свидетельствовала, что и остальные испытывают те же божественные ощущения.
Удержать fettuccine на вилке было не так-то легко: пока поднесешь ко рту, высвободившиеся ленточки пасты соскальзывают вниз. Немного попрактиковавшись, Джеймс убедился, что проще пасту всасывать, а не хватать зубами, и стал забирать ее побольше в рот. Он кинул взгляд через стол на Хорриса. Скосив глаза к носу, тот заглатывал длинную ленту fettuccine, скользившую к нему в рот, извиваясь змеиным языком. И лишь Джеффрис с явным знанием дела управлялся со скользким мотком пасты. И ни один не отставил миску до тех пор, пока все содержимое не было полностью съедено.
Под конец Хоррис, отодвинувшись от стола, изрек:
- Прямо скажем, ничего общего с тем, что подавал Маллони.
- Так сытно в жизни не ел, - высказался Уолтерс.
- Я тоже, - кивнул Хоррис. - Ну что же, за работу!
Он поднялся было из-за стола, но тут отворилась дверь и вошла Ливия. Она несла блюдо еще громадней, чем первое с пастой.
- Secondo, - провозгласила она, водрузив блюдо на стол. - Тарелок, к сожалению, не хватает, поэтому пользуйтесь теми же.
- Что это? - спросил Хоррис.
- Melanzana alla parmigiana. Типичное неаполитанское блюдо.
Наступила короткая пауза. Потом Уолтерс сказал:
- Ну, я бы попробовал…. чтобы никого не обидеть….
Он зачерпнул себе немного ложкой, и аромат обжаренных баклажан, выложенными слоями с помидорами, приправленных чесноком, зеленью, а сверху покрытых сыром и вместе запеченных, наполнил комнату.
- Эй! - не выдержал Хоррис, глядя, как Уолтерс накладывает себе очередную порцию. - Оставь и нам чуть-чуть.
Ливия поставила на стол два кувшина с красным вином.
- Nun с'е tavola senza vinu. Какое застолье без вина.
Джеймс открыл было рот, чтобы возразить, но, подумав, смолчал.
Он подцепил вилкой слой баклажанов с сыром. Через пару мгновений нечто, подобное вспышке, взорвалось во рту. И стало ясно, что паста - была всего лишь прелюдией, углеводное утоление первого голода. Новое блюдо было совсем иного свойства, оно возбуждало уснувший аппетит, волной ароматов вызвав к жизни зародыши вкусовых ощущений, о существовании которых Джеймс прежде и не догадывался. Вкус сыра был всеохватывающ и неповторим, напитанный соками земли баклажан слегка отдавал дымком; аромат трав был настолько густым, что вино так и просилось с ним слиться… Джеймс благоговейно помедлил, сделал глоток и снова поддел массу вилкой.
Secondo сменил скромный десерт из груш, тушеных дольками в меде с розмарином. Их белоснежная плоть блестела, как мрамор, из какого под стать самому Микеланджело лепить свои шедевры. Но едва Джеймс тронул ложкой, плоть оказалась мягкой и податливой, как мороженое. Отправив ложку в рот, он тотчас ощутил удивительный и незнакомый вкус, который постепенно каскадом ароматов разложился на составляющие. Была тут и медовая сладость, и нежный запах посещаемых пчелами цветов в обилии растущих на склонах Везувия. Вот проступил пьянящий запах трав, пропитанных солнцем, и только в конце вдруг мощно отозвался и сам фрукт.
К моменту, когда груши были съедены, вина в кувшинах уже не оставалось.
Глава 21
После ужина Джеймс пошел на кухню и обнаружил Ливию по локти в мытье грязной посуды.
- Разрешите мне вам помочь, - предложил он.
По опыту Ливия знала: если молодой смазливый парень предлагает помочь на кухне, причина только одна, и собственно к помощи не имеет ровно никакого отношения.
- Сама справлюсь, спасибо, - бросила Ливия тоном, исключавшим любое поползновение ухаживать.
- Хоть дайте, по крайней мере, я буду вытирать, - Джеймс взял полотенце. - Обед был просто замечательный, - добавил он с чувством.
Ливии, привыкшей, что ее искусство вызывает куда более бурные восторги, его похвала показалась до обидного скупой. Поскольку она знала, что блюда, приготовленные ею, чудо как хороши, то заподозрила, что сдержанность британского офицера не более чем тактический ход, и настороженно выжидала, что за этим последует.
- Мы только что посовещались, - сказал Джеймс. - Словом, мы все были бы счастливы, если вы согласитесь остаться.
Ливия пожала плечами, ожидая подвоха.
- Вас по-прежнему устраивает это место? - Джеймсу казалось, что Ливия может не согласиться, ведь они еще не согласовали условия оплаты и жилья. - Нам, конечно, следует обсудить, где вы расположитесь на ночлег, - добавил он, - и, конечно, вы хотите узнать об оплате.
Ага, подумала Ливия. Приехали. Намекает, чтоб я стала его шлюхой, не только кухаркой. Как Альберто. Она метнула на Джеймса гневный взгляд.
- Сколько бы вы хотели? - спросил он.
- Все ваши предложения мне оскорбительны! - резко бросила Ливия.
- Согласен, - кивнул Джеймс. - Тогда хотелось бы от вас самой услыхать хотя бы примерную сумму.
- Я это за деньги никогда не делаю!
- Понял, - кивнул Джеймс, совершенно сбитый с толку.
Судя по всему, она считает себя мастером высшего класса. До него доходили слухи, что кулинарам свойственны такие выверты.
- Вот и отлично, раз поняли.
- Ну да, конечно. Я просто не… э-э-э… скажем, если вы будете получать столько же, сколько Маллони? Разумеется, его труд с вашими талантами не сравнить, - быстро добавил он. - И поселиться, если не возражаете, вы могли бы в его комнате на верхнем этаже.
- Маллони? - удивленно переспросила Ливия.
Только сейчас до нее дошло, что разговор идет совсем не о том, что она заподозрила.
- Что ж, думаю, это меня устроит.
Когда Джеймс позже сел за письменный стол и попытался вчитаться в пространную и по большей части невнятную инструкцию касательно новой, только что возникшей в Бюро проблемы, он почувствовал, что у него слипаются глаза.
- Разве у вас не бывает сиесты?
Он поднял взгляд. В дверях стояла Ливия.
- У нас как-то сиеста не принята, - сказал он. - В Англии этого вообще не бывает.
- Как же вы перевариваете пищу?
Джеймс сделал недоуменную гримасу. Судя по всему, пищеварение было для Ливии областью, в которой она считала себя безоговорочным специалистом.
- Ну, мы, наверное… просто работаем и перевариваем.
- Глупо, - припечатала Ливия. - Так вы никогда войну не выиграете.
И с этим удалилась.
Джеймс счел пошлым возразить ей, что, уж если на то пошло, итальянской армии в войне сиеста не слишком-то и помогла. К тому же его и в самом деле здорово клонило ко сну. Может, подумал он, немного вздремнуть - мысль трезвая. Когда будем в Риме, тогда…
Он неровным шагом приближался к кровати, и другая мысль забрезжила в мозгу: ведь союзники пока еще все-таки не в Риме и в том-то сейчас основная проблема и состоит. Но к тому моменту, как эта мысль полностью овладела его сознанием, Джеймс уже спал.
Он проснулся с ощущением бодрости и пошел на кухню налить себе стакан воды. Ливия шинковала целую гору кабачков.
- Вы были совершенно правы, - заметил Джеймс. - Мое пищеварение очень вам признательно.
Она дернула подбородком:
- Еще бы!
- А вы? Вы-то отдохнули?
- Работы много, - качнула она головой. - Скоро ужин.
- Так у вас, должно быть, с пищеварением просто беда, - сказал он. - Давайте-ка я вас чем-нибудь утешу.
Ливия подозрительно взглянула.
- Да нет же! - успокоил он ее. - Я ведь просто так…
Как по-итальянски сказать "дурачусь"? Задумавшись на этот счет, он усомнился: итальянцы, пожалуй, не дурачатся. Они либо хохочут, либо рыдают; либо кричат, либо молчат: среднего не дано.
- Это так просто, giro, шутки ради, - пояснил он.
- Да ну вас! - презрительно бросила она.
- А вы бы привыкали. Такой у нас в Англии, я бы сказал, метод ухаживания.
Ливия взглянула настороженно. В тот же миг Джеймс почувствовал себя идиотом. Замужняя женщина. У него служит.
- Понятно, с вами я флиртовать не собираюсь, - добавил он. - Прошу прощения.
Ливия выложила на доску еще несколько кабачков.
- Скажите, капитан Голь, у вас есть девушка? - спросила она прямо в лоб.
Джеймс медлил с ответом. С одной стороны, хотел бы ей не врать, но обман стал настолько привычен, что неожиданно для себя он сказал:
- Признаюсь, что да.
- Хорошенькая?
- Ну… пожалуй.
- Пожалуй? - Ливия удивленно подняла брови. - Вы так и ей говорите, что она, пожалуй, хорошенькая?
- Ну…
- Вы на ней жениться собираетесь?
- Думаю, подождем; посмотрим.
- Если не уверены, - сказала Ливия, - так нечего и жениться. - На мгновение она оторвалась от своих кабачков. - В первый же раз, как Энцо меня поцеловал, я поняла, что выйду за него.
Ее лицо осветила чуть заметная улыбка.
Джеймс почувствовал резкий укол зависти. Это естественно, убеждал он себя, это просто замечательно, что она так предана своему мужу. И мне очень даже кстати; значит, нет ни малейшего повода выставляться при ней идиотом. И все же, вглядываясь в ее профиль, едва Ливия склонилась над разделочной доской, наблюдая, как нежные руки энергично мелькают, орудуя ножом, Джеймс не мог отделаться от чувства досады: единственная из встреченных им в Италии женщин, вызвавшая в нем явное восхищение, оказалась занята.
- Давайте помогу вам резать! - сказал он, кивая на груду кабачков.
- У вас что, другой работы нет?
- Работа подождет, - сказал он, вооружившись ножом. - Показывайте, как это надо делать.