Боб достал лучшее из своего гардероба - все-таки дебют, надо выглядеть достойно. Влез в красную толстовку с капюшоном и надписью "Справедливая Россия. Родина. Пенсионеры. Жизнь". Толстовку ему вручили во время предвыборной страды, когда он случайно проходил мимо избирательного участка. Отказываться не стал - халяву любил. Но голосовать не голосовал - за это денег не платили. Толстовку берег - надевал лишь для выхода в свет.
Натянул желтые турецкие спортивные штаны, подаренные бабкой на Новый год. И завершил композицию зелеными кедами, расшитыми почтовыми марками, - типа, такой дизайн.
Ритки дома не оказалось. Может, конечно, была, но дрыхнула после ночной смены. Короче, не открыла. Но Боб не остался ждать у двери. Возможно, она в "Медном всаднике", местном кабаке. Туда и рванул.
Погода стояла солнечная, редкая для Питера. В такую хорошо пивко идет. Но Боб, как опытный вор, накинул капюшон толстовки на голову. Чтобы не узнали. Топор он спрятал под мышку. Внутренняя гордость распрямляла плечи. Все-таки он шел на большое дело, как настоящий мужик. Хотелось поделиться радостью с окружающими, но никто не подходил и не спрашивал: "А куда это ты, Боб, идешь?" Он бы ответил. Чтоб все знали, насколько он крут.
Возле стенда с ценником на блюда и логотипом заведения - Петр на слоне - дежурил вышибала, поигрывая велосипедной цепью вместо четок. Когда Боб поднялся на крыльцо "Всадника", тот перегородил дорогу.
- Чего тебе, светофор?
- Почему светофор?
- А ты в зеркало на себя посмотри.
Боб бросил взгляд на свое отражение в темном окне кабака, но сходства со светофором не уловил.
- А чё, нельзя? - Он пальцем указал на дверь.
- Тебе - нельзя.
- Мне Ритка нужна. Она здесь?
Вышибала более внимательно оглядел Боба, что-то прикинул и более мягко ответил:
- Здесь…
- Мне на минутку… Я кушать ничего не буду. У меня и денег-то нет. Только на семечки.
- Ладно… Подожди.
Вышибала не мог позволить, чтобы уважаемое в районе заведение позорили подобные типы. Даже в дневное время. Да еще из "Справедливой России". Он для этого и поставлен.
Меньше чем через минуту он вернулся, ведя на своей цепочке Ритку. Она почему-то тоже вспомнила светофор, увидев прикид Боба. Чего они, сговорились?
- Что надо? - Ритка демонстративно посмотрела на часики, давая понять, что торопится и визит соседа совершенно некстати. - Деньги наконец принес?
В прошлом году Боб занял у Ритки двести рублей на игровые автоматы и до сих пор не отдал. В автоматах он, разумеется, не выиграл. Не повезло.
- Отойдем, - кивнул он на угол кабака.
Отошли.
- Ну?
- Рит, я на следующей неделе бабки отдам. Слово мужика.
- Ты за этим пришел, мужик?
- Не только…
Боб посмотрел по сторонам, не слышит ли кто, надвинул на лоб капюшон и, собравшись с духом, таинственно прошептал:
- Рит, ты в хатах бываешь?
- В каких хатах?
- Богатых. Где барахла много. Короче, мне наводочка нужна. Чтоб дверь дохлая и чтоб дома никого не было. Я на дело хочу сходить. По большому.
Боб приподнял толстовку и продемонстрировал обух топора.
Ритка вздохнула так, как вздыхают нарушители, пойманные честным гаишником. С оттенком горечи и безнадеги.
- Куда сходить?
- На дело… Заработаю и долг тебе сразу верну.
- А с чего ты решил, что я даю наводочки, деловой?
- Ну не знаю, - растерялся Боб, мало ли… Ты никому больше и не давай. А мне дай. Я тебе, кроме долга, еще процент зашлю. Как это на нашем языке - долю.
Ритка спокойно достала из сумочки пачку сигарет, прикурила и, выдохнув дым в лицо соседу, спросила:
- Слушай… Ты в каком психдиспансере на учете состоишь? В районном или уже в городской перевели?
- В районном. Но я там уже давно не был. С пятого класса. Когда на училку с крыши, ну, это… Ты помнишь…
- Сходи снова на всякий случай… Настал момент.
- Не, "Моментом" я больше не дышу. Надоело… Скучный он… Травки бы пыхнул, посмеяться. Ну так что насчет наводочки? Ты не волнуйся, я двери нараз ломаю. Чик - и милости просим.
- Иди домой, проспись. Ты уже, по-моему, пыхнул.
- Не, не хочешь давать, не надо. Желающих много. Я тебе по дружбе, по-соседски предлагаю. Чтоб заработать смогла. Ролики себе купишь или мопед…
Ничего не сказала Ритка, лишь хвостом по воде плеснула.
- Ну, если надумаешь, позвони! - крикнул вдогонку Боб.
Соседка неопределенно махнула рукой, выкинула окурок и вернулась в "Медный всадник".
Вообще-то, Маргарита завернула в кабак не по "работе", а просто перекусить и отдохнуть душой. Днем здесь ловить нечего, клиентура собирается после девяти вечера. Но вышибала Олежек тем не менее потребовал плату за место, как он говорил - лицензионный сбор. "Какое перекусить?! Ты клиента снимешь и слиняешь по-шустрому, а я как лох чилийский без процентика останусь". И черта с два что ему докажешь. С сутенерами Маргарита принципиально трудовых договоров не заключала, защиты не имела, и вышибала этим нагло пользовался. Сегодня пришлось отдать последние, хватило только на салатик и кофе. Барменша Зинка, конечно, могла в долг угостить, но Ритка ненавидела клянчить. Это удар по имиджу. И как следствие - падение спроса на рынке.
Она вернулась за столик. Кофе из-за этого придурка остыл, придется допивать холодным. Сдать его, что ли, в армию? Глядишь, поумнеет. Хотя вряд ли возьмут. Сейчас, конечно, всех гребут - состоишь ты на учете, не состоишь, но здесь явный перебор. Вдруг танк угонит? Или ракету на Украину запустит. Чего с идиота взять?
…На дело он решил сходить… Папашка уже доходился. Нет, все-таки наследственность существует. "Травки бы пыхнул"… Тут и без травки полный аут. Бабку его жалко, неплохая старушенция. Добрая, бражкой иногда угощает.
Ритка обвела взглядом зал. Клиентуры днем - ноль. Семейная пара да пара оперов из местного отдела. Обедают на халяву. Место все-таки не туристическое, обычный питерский спальный район, коих в любом городе навалом.
Самое обидное, и дома ни копья в заначке. Потратила вчера на производственные нужды - косметику и колготки. Потерпела бы без перекуса, на крайняк пельменей бы дешевых купила, хотя они и разлагают фигуру. А фигура - это капитал, приносящий прибыль. Без нее голодная смерть. Где в кризисное время приличной девушке достойную работу найти? Да нигде! Не на прядильно же ниточный комбинат идти! И не в автомойку.
Без денег Олежек вечером в "Медный всадник" не пустит. Сволочь толстомясая. Наживается на слабой женщине, спецназовец хренов. Придется все-таки занимать. Или прогуливать бизнес. Чего не хотелось бы. Только тех, кто любит труд, бизнесменами зовут.
Ритка допила кофе, оставила последние две сотни на столе и покинула заведение общественного питания в крайне дурном расположении духа.
Возле ларька остановилась и посчитала оставшуюся мелочь. Хватит ли на сигареты? Хватило.
- Пачку "Пэл-Мэла лайт".
Продавец вручила пачку, украшенную фотографией разложившейся печени ракового больного. Антиникотиновая пропаганда принимала порой причудливые и потешные формы.
- Не угостишь сигареткой?
Ритка обернулась. Хотя, даже не оборачиваясь и не слыша голоса, могла угадать, кто это. По запаху. Его обладатель мылся, похоже, раз в полгода, и то в сточной воде и без мыла. Ну и вонища…
Дожили… Дамы угощают кавалеров.
- Да я в другой куртке свои оставил…
- У тебя есть другая куртка?
- Конечно… Зимняя.
Сейчас на нем были надеты голубая толстовка с эмблемой партии "Любимая Россия. Женщины. Счастье. Семья", средневековые джинсы и такие же, как у Боба, кеды с почтовыми марками, только грязно-желтого цвета.
Его звали Хенк. Почему, Ритка не знала. Хенк - и все. В паспорт не заглядывала, да не больно и хотела. Она познакомилась с ним в ментовском "аквариуме". Вообще-то туда запрещено сажать вместе мужчин и женщин, но, если "аквариум" один, какой выход? Ритку прихватили, так сказать, по специальности - за назойливое приставание к гражданам, а Хенка - за угон мотоцикла. С коляской. Да еще ментовского. Для чего Хенку понадобился мотоцикл, он вспомнить не мог, потому что находился в волшебном состоянии тяжелого алкогольного опьянения. Самое интересное, что мотоцикл уже два года безнадежно стоял на заднем дворе отдела. Механик заявил, что он не подлежит восстановлению, завести его невозможно, и махнул на него рукой.
Хенк, однако, завел. И не только завел, но и смог доехать до железнодорожного переезда на другом конце района, где застрял прямо на путях и был задержан нарядом ГИБДД. Механика после этого выгнали взашей, а Хенка, когда протрезвел, выпустили, даже не поставив на учет. У ментов каждая транспортная единица на счету, зачем же сажать такого ценного человека? Вдруг мотоцикл снова сломается?
Проснувшись в "аквариуме" и увидев Ритку, он попытался овладеть ею прямо на нарах, но помешал сержант с дубинкой. После чего Хенк успокоился и даже рассказал Ритке матерный стишок про плюшевого мишку.
Второй раз Ритка встретила его на пляже. В их районе имелся карьер неизвестного происхождения, в котором горожане могли окунуться в жару, невзирая на запрет "Купаться строго запрещено! Радиация". Пользуясь мутностью воды, Хенк, словно аквалангист, подплывал к молодым дамочкам и под водой стягивал с них трусы. Без какой-либо похотливой цели, а так, для прикола. Смешно ведь. Стянул и с Ритки, поначалу не узнав ее из-за резиновой шапочки. Другому бы Ритка дала в морду, но Хенку повезло - она вспомнила стишок про мишку и пощадила бывшего сокамерника. Они повалялись с ним на травке, Хенк намекнул на отдых в уединенном месте, но Риткины принципы не позволяли ей отдыхать с малознакомыми парнями да еще бесплатно. Поэтому она решительно отказала, но и не прогнала.
Он был ровесником Боба, ну, может, чуть постарше. Чем занимается, не рассказывал, но, судя по тому, что постоянно стрелял у нее сигареты, ничем. Безработица косила молодежные ряды, что твой пулеметчик. По умственным же способностям парнишка от соседа, похоже, отставал. На контрольный вопрос: "Не помнишь ли ты, случайно, кто такой Ленин?" - Хенк ответил простецким: "А хер его… Козел какой-то. А чо, обидел? Не вопрос - разберусь".
Но этот недостаток не помешал ему стырить косметичку у мирно загоравшей на циновке барышни. Ритка, заметившая криминал, поняла, что юноша не так-то прост и на карьер ходит не только ради женских трусов. И не вычеркнула его из памяти - такие знакомые всегда могут пригодиться.
На вопрос, почему он не в армии, Хенк приосанился и, стукнув себя в грудь, с гордостью ответил: "Плоскостопие!"
С момента последней встречи он похудел еще на пару кило и в проекции напоминал одноразовый бритвенный станок. Видимо, кремлевская диета.
Ритка протянула ему сигарету. Зажигалки у него тоже не нашлось. А газ, между прочим, денег стоит. "Газпром" жжет.
- Ты куда щас? - поинтересовался Хенк, жадно затянувшись.
- В театр. На премьеру, - нехотя буркнула Ритка.
- Клево… Я тоже театр люблю. Правда, был всего раз. На Новый год. Про медведя смотрел.
- Какого медведя?
- Ну, обычного… Там, вообще-то, много зверей было - волк, заяц, лиса. Просто мне медведь понравился. Толстый такой, прикольный, перегаром пах… На дядь Витю похож, соседа нашего. Он тоже так качается и рычит, когда пьяный.
Хенк засмеялся, демонстрируя кариесно-пульпитные зубы.
- А потом там подарки раздавали халявные. Конфеты, вафли, мандарины. Правда, зеленые…
"Придурок…"
- Слушай, ты деньгами не выручишь? - задал следующий вопрос театрал. - Рублей двести хотя бы. Я через неделю верну. Понимаешь, предки в отпуск в деревню к бабке слиняли. Оставили мне бабла на жизнь, а оно через два дня кончилось.
И этому деньги подавай. Вернет, как же… Знакомый вариант. Что за мужики?! Гусары-рыцари-поэты…
Но посылать юношу сразу Маргарита не стала. Натренированный мозг вычленил из хенковского монолога перспективную фразу. "Предки в отпуске, в деревню слиняли". А ведь это мысль. Неплохая мысль.
- И когда вернутся?
- Да не скоро. Через три недели. А я как хочешь, так и кантуйся…
- А братья, сестры?
- Нет никого. Один я у матушки с батюшкой такой уродился.
Ритка взяла Хенка под руку и, морщась от вони, отвела его в сторону, где не было посторонних ушей:
- Слушай, Хенк… Денег у меня нет, но могу подсказать тему…
Хенк сделал умное лицо и согласно кивнул:
- Валяй.
- Дельце не хочешь провернуть? Ты парень реальный. Тема верная, а работа тьфу - дверь сковырнуть.
- Погоди… Хату, что ли, бомбануть?
- Тихо ты! - Ритка бегло огляделась по сторонам. - Да, хату. Дверь дохлая, школьник справится. Завтра в час там никого не будет. За пять минут уложишься. И даже плоскостопие не помешает.
- Я, вообще-то, хаты не бомбил никогда.
- Ну и что? Пора взрослым становиться. Ты мужик или сестрица Аленушка?
- Мужик, - выбрал Хенк.
- Ну так в чем дело?
- А хата упакована? Есть что брать?
- В любой хате есть что брать, - продолжала агитацию Ритка. - На рынке барахло толкнешь, мне три штуки за наводку.
- Три? Может, за две договоримся?
- Ты хочешь торг устроить? Хенк, я тебе по дружбе тему предлагаю. Учитывая твое бедственное материальное положение. Поверь, желающих много. В очередь встанут. За пять.
Хенк, раздумывая, почесал грудь в районе надписи "Женщины. Счастье. Семья". Тема, конечно, заманчивая, хотя и стремная. Одно дело - на пляже шмотки тырить (там всегда можно сказать, что сумку перепутал), другое - дверь сковырнуть. Правда, и навар реальный. Повезет - даже на мотик хватит. А то и на квадроцикл тюнингованный.
- Лады, договорились.
- Деньги принесешь завтра в семь вечера во "Всадник". И не вздумай скрысить. За мной вышибала ихний ухлестывает, пожалуюсь - не выживешь.
- Чё я, не понимаю? - обиделся Хенк, считавший себя эталоном порядочности. - В семь так в семь.
Ритка с подозрением посмотрела на собеседника.
- Знаешь что… Ты мне адресок свой оставь. На всякий случай.
- Да принесу я! Честное слово!
- Это так… Для подстраховочки. Вдруг забудешь. А я тебе памятку пришлю.
Хенк, догадавшийся, что халява не проскочит, грустно вздохнул и назвал адрес.
- Может, прогуляемся к тебе? - предложила Ритка. - А то потом окажется, что это адрес городского прокурора.
- Да ради бога! Ты уж меня совсем за поца держишь. Пошли!
- Ладно, верю, - отмахнулась Ритка, хотя сомнения остались. - Перчатки есть?
- Зачем? Лето ведь.
- При чем здесь лето? Чтоб отпечатков не оставить!
- Ах в этом смысле! Матушкины возьму. У нее рука широкая, она всю жизнь на стройке кирпичи клала. И сейчас кладет.
- Хорошо. Запоминай. Записывать нельзя.
Ритка назвала адрес, который Хенк запомнил с четвертого раза. Не компьютер же.
Вернувшись домой, она позвонила в дверь соседу. Боб открыл только после второго звонка - он тренировался на балконе, готовясь поставить очередной мировой рекорд по плеванию на скорость.
- О, привет! - улыбнулся рекордсмен, словно видел Ритку сегодня впервые. - Как дела?
- В стране кризис. Можно?
- Заходи.
Ритка зашла, прикрыв за собой дверь.
- Я тебе наводку нашла.
- Ну?! Класс! Спасибо, Ритка.
- Спасибо много, а три штуки в самый раз.
- Ого! А поменьше никак?
У дураков мысли схожи, еще раз убедилась Маргарита.
- За "поменьше" сам ищи. Я, между прочим, тоже рискую.
- Хорошо, договорились. Нормальная хата?
- Не пожалеешь. Хозяйка богатая, всю жизнь в строительном бизнесе. А он сейчас самый прибыльный после нефти и газа.
- Супер! - восхищенно потер пухлые ладони Боб.
- Завтра в час дня там никого не будет. Двери ты ломать умеешь, сам сказал. Вечером я зайду, отдашь долю. И не проболтайся никому.
- Что я, больной?
"Неизлечимый", - подумала про себя Ритка, но вслух сказала:
- Запоминай адрес…
На дело Боб отправился пешком, хотя дом бизнесменши-строительницы находился в пяти остановках. Но денег на автобус все равно не было, приходилось терпеть
временные неудобства. В детстве он катался зайцем, но сейчас в автобусы посадили злых контролеров, вооруженных травматическими пистолетами и электрошокерами. Ничего, минут за сорок дойдет. За спиной, словно парашют, висел старый брезентовый рюкзак, в котором мирно соседствовали топор, бабкины вязаные варежки и матушкины колготки, которые Боб решил использовать в качестве маски, как советовали грамотные телепередачи.
Пригревало солнышко, щебетали птички, летали воздушные шарики, пестрела реклама, пела душа. И даже вереница въехавших друг в друга машин и несколько прикрытых простынями тел, лежащих на газоне, не испортили Бобу настроения. Чуть в стороне от машин под охраной мента понуро сидел на поребрике боец в тельняшке и голубом берете. Кажется, он спал. Вчера отмечался день десантника, не выспался ветеран.
Дом оказался такой же пятиэтажной хрущевкой, что и у Боба. Это добавило уверенности - не заблудишься в комнатах. Да и вообще Боб не особо мандражировал, словно это было не первое дело в его жизни, а, скажем, восемьдесят восьмое. Да и чего мандражировать? Наводка есть, топор тоже. Песня!
В подъезде, не имевшем домофона, он сразу разбил потолочную лампочку - так учили в сериалах. Хотя она и не горела, а свет проникал через лестничные окна. Но правила есть правила, сериалы не дураки сочиняют.
Поднялся на третий этаж - именно здесь находилась заветная дверь. О, как и обещала Ритка, так себе, говно. Дерево и дерматин. Положив на пол рюкзак, он извлек из него варежки и топор. Натянул колготки, став похожим на толстого зайчика, и затем позвонил в дверь. Вдруг кто-то все-таки есть дома. Глазок прикрывать не стал, чтобы люди не заподозрили нехорошего. Если что, скажет, ошибся дверью.
Никто не отозвался. Офигенно! Спасибо, Ритка! Можно бомбить!
Боб сунул лезвие топора в щелку между дверью и косяком. Сунуть-то сунул, но сим-сим не открылся. Он ладонью саданул по обуху, чтобы загнать инструмент поглубже. Это не принесло результата, нужно было что-то тяжелое. Боб огляделся, ничего подходящего не нашел, после чего снял кед и стал подметкой колотить по обуху. Кед, конечно, не молоток, но и дверь не бронированная. После примерно десятого удара топор зашел в щель сантиметра на три. Оставалось его раскачать, а затем давануть плечом или задницей в дверь. Хоть это и был первый подвиг, но Боб действовал довольно грамотно. Видимо, тоже наследственное. А говорят, природа отдыхает на детях гениев. Спорный вопрос.