Борьба с безумием - Поль де Крайф 21 стр.

С легкой иронией доктор Гоч отмечал как печальный факт слишком высокую цифру повторных психозов, "потому что случаи самоисцелений сильно мешают правильной оценке терапевтических методов".

Джек Фергюсон, принявший сначала это замечание всерьез, подумал о том, что к нему эта критика не относит­ся, что он берет на лечение только запущенных хроников, у которых самоисцелений не бывает.

Доктор Гоч не думает, что все виды психических рас­стройств можно лечить одним и тем же лекарством, как это уже показано Фергюсоном на практике: сверхактивные больные требуют лечения серпазилом или торазином; слабоактивные нуждаются в риталине; галлюцинирующим следует давать Френкель или доксиламин.

Больше того, доктор Гоч подчеркивает, что одни лекар­ства еще не решают проблему борьбы с безумием и что взаимосвязь лекарств с психотерапией - это одна из круп­нейших задач, стоящих перед психиатрией. Основой фер-гюсоновской психотерапии была его вера в то, что коли­чество любовной заботы, добавленной к лекарствам, опре­деляет надежность выздоровления больных. Позже, на заседании мичиганского общества борьбы за психическое здоровье, доктор Гоч встретился с Джеком. Он рад был узнать, что Джек придерживается того же мнения от­носительно неполноценности действия одних только ле­карств.

- Я прямо поражен, как мы здесь в Нью-Йорке со­шлись с вами во мнениях, - сказал заведующий отделом.

Дружеский шлепок по спине - это то, что дает полное удовлетворение честному одинокому волку вроде Джека. Пусть уж награды и премии остаются для ублажения тех, которые в глубине души вынашивают надежду сделаться "важными шишками".

В начале лета 1956 года пришли волнующие новости из Вермонта. Многие клинические исследователи теперь уже убедились в стимулирующем действии риталина на слабо­активных психотиков. Но никто еще не подтвердил откры­тия Джека, что риталин в комбинации с серпазилом урав­новешивает колебания сверхактивного и слабоактивного элементов в поведении ненормальных людей. И вот в "Ме­дицинском вестнике Новой Англии" за июнь 1956 года появилось это подтверждение.

Доктор Джордж У. Брукс из вермонтской больницы сообщил о некоторых интересных наблюдениях при лече­нии хронических шизофреников. На 386 шизофреничках в течение шестнадцати месяцев вермонтский доктор испы­тывал действие торазина, или торазина с серпазилом, или одного серпазила в больших дозах.

Эти лекарства принесли успокоение многим больным, но в конечном счете у большинства из них они вызывали глубокую, как выражается доктор Брукс, "экстрапирами­дальную дисфункцию". Казалось, что они заболели ужас­ной паркинсоновой болезнью: их движения стали медлен­ными, лица приобрели маскообразный вид, появилось на­пряжение мышц и беспрерывное дрожание рук. Общее же поведение больных показывало явное улучшение.

О свирепом бруксовском лечении успокоительными средствами ходили злые шутки. Чего стоит такое психиче­ское здоровье, ради которого надо стать трясущимся паркинсоником?

Но вот этим жалким созданиям, немного поумневшим, но трясущимся, не снимая их с лечения успокоителями, док­тор Брукс стал добавлять возбуждающие средства - артан или риталин.

Из 368 шизофреничек 151 была выписана из больницы и вернулась домой. Поразительно, как после этой комбина­ции успокоителей и возбудителей доктор Брукс получил возможность общаться, как он выражается, "непосред­ственно с человеческой личностью, перешагнувшей через шизофрению". У многих больных совершенно прекратились галлюцинации и стала развиваться такая сообразитель­ность, какой он до этого у них никогда не видел. "Они го­ворили о своих странных переживаниях, как нормальные люди рассказывают о своих плохих снах".

Больные в очень живой форме объясняли доктору сущность исчезнувших теперь галлюцинаций.

- Трудно описать состояние сумасшедшего человека, - сказала одна из них, - как будто непрерывно находишься в тяжелом ночном кошмаре.

- Ну теперь все пойдет как по маслу. Его открытие относительно комбинированного действия серпазила с риталином подтверждено в Вермонте. И это открытие сделано там совершенно самостоятельно. Раз доктор Брукс не поминает Джека, значит, он ничего не знал о его экс­периментах.

Лечение хроников-мужчин шло так же блестяще, как и женщин. Не за горами, когда ему дадут возможность на­чать лечение более ранних форм безумия в приемном отделении. Тогда цифра населенности больницы быстро по­катится вниз! Девяносто процентов больных в приемном отделении еще имеют родных, к которым они могут уйти. Не подлежит сомнению, думал Джек, что начальство в от­деле психического здоровья, в Лансинге, будет гордиться его работой и поспешит прийти ему на помощь.

Я не видел большего оптимиста, чем Джек Фергюсон.

Но почему бы отделу психического здоровья, в ведении которого находится больница, и не дать ему некоторого поощрения?

За два года работы Фергюсона в отделении хроников-женщин число больных, которым разрешено уходить на ночь домой, увеличилось вдвое. Число больных, выписан­ных на попечение родных и оставшихся жить дома, дошло до 600 процентов. Число безродных, отданных в чужие семьи на патронаж и оставшихся там, увеличилось до 220 процентов за два года работы Джека в Траверз-Сити.

Какого человека, наслаждающегося радостью жизни на земле, не взволнует освобождение столь многих больных от ужасных душевных мук? Какой чиновник из отдела психического здоровья может усомниться в желательности продолжать эту практику?

Но забудем о радостях человеческой жизни и обратимся к проблеме долларов и центов. Каждый чиновник в отделе психического здоровья знает, что государственная забота о психических больных ложится тяжелым финансовым бременем на налогоплательщиков. Но вот доктор Фергюсон со своими коллегами постоянным увеличением числа излеченных и отправленных домой пациентов, громадным уменьшением расходов на пополнение одежды, испорченной больными, сэкономили штату более пятисот тысяч долла­ров за два года, и все это благодаря новым лекарствам, бес­платно присылаемым Фергюсону фармацевтическими фирмами.

- Что говорят об этом в Лансинге?- спросил я.

- Ничего не говорят. От них ни привета, ни ответа, - сказал Джек.

Начиная с 1954 года поразительно выросло число выпи­санных больных, и главную долю в этом составляли боль­ные из отделения Джека.

- Посмотрите, каких успехов вы добились, - сказал я, - а ведь вы, в сущности, работаете на гроши. Что значит ваш персонал по сравнению с персоналом Топека (знаменитый институт, считающийся лучшей государственной боль­ницей в стране).

При упоминании о больнице Топека румяное лицо Дже­ка засияло и улыбка сделалась шире. Сравнение прослав­ленного института с захудалой больницей Траверз-Сити настолько взволновало его, что он почувствовал потреб­ность излить душу:

-- Вы спрашиваете, что значит мой персонал по срав­нению с персоналом Топека? А вот что. В Топеке 1400 больных, в моем отделении 1000 больных. Топека имеет сорок три врача. Я имею только самого себя. Топека имеет двенадцать патронажных работников для наблюдения за выписанными больными. Я имею всего четверть единицы патронажного работника. В Топеке работают шесть психо­логов. У меня - ни одного. Топека имеет 362 человека среднего персонала по сравнению с моими 107 надзира­тельницами. Бюджет Топека предусматривает больше шести долларов в день на человека; мой бюджет - меньше двух долларов.

-- Но какая великолепная статистика у Топека, - ска­зал я, - братья Меннингер приучили своих канзасцев за­бирать родственников домой. На каждую сотню поступающих больных ежегодно уходят домой восемьдесят два человека!

Тут глубоко затаенная гордость Джека Фергюсона вы­рвалась наружу.

- На каждую сотню больных, поступивших в этом го­ду в больницу Траверз-Сити, сто один человек был выпи­сан домой, - сказал Джек. - И учтите, что цифры Топека только первичных больных, а наши цифры выводятся из всего контингента поступающих больных, включая несчастных "кошек и собак", присылаемых сюда из других учреждений, с отдаленных ферм и из частных санаториев, включая алкоголиков и престарелых, которых Топека вообще не принимает.

И Джек закончил с гордостью:

- Больница Траверз-Сити принимает всех психически больных.

Я не знаю, было ли обращено внимание должностных лиц отдела психического здоровья штата Мичиган на дос­тижения Джека, который с ничтожными средствами делает так много для тяжелых хроников. Если бы должностные лица знали об этом, они не запросили бы доктора Никельса, главного врача больницы Траверз-Сити, нужна ли ему небольшая финансовая поддержка.

- Хорошо, конечно, что ваша кривая отпущенных больных так быстро идет вверх, - сказал я. - Но не воз­вращаются ли многие из них обратно?

- Можете быть уверены, что возвращаются, - сказал Джек, не моргнув глазом. - Но число оставшихся дома в этом 1956 году втрое больше, чем в 1953 году, когда мы еще не приступили к новому методу лечения.

Джек сообщил мне, что 61 процент всех выписанных, в прошлом тяжелых хроников, показывают стойкое вы­здоровление. Затем он огорошил меня таким сообщением: - Мы знаем, почему девять из десяти повторно забо­левших опять сходят с ума... Потому, что нет никакого на­блюдения за тем, чтобы 'они дома принимали свои лекар­ства, и никто не регулирует дозы лекарств. Они заболевают вторично из-за плохих условий, в которые попадают мно­гие больные, отданные на патронаж в чужие семьи. Штат не дает этим семьям достаточно средств, чтобы стоило про­являть особое внимание к своим подопечным гостям. Не хватает часто любовной заботы и со стороны родственников, перенесенное сумасшествие накладывает неизгладимое клеймо на человека, и окружающие не очень-то верят, что он действительно выздоровел.

Как тут не пожалеть Джека Фергюсона? Не успеет преодолеть одно препятствие, как тут же сталкивается с другим. Он напоминает персонаж древнегреческой мифо­логии, Сизифа, который был обречен на всю жизнь вкатывать на холм огромный камень, но едва достиг­нув вершины, камень тотчас же скатывался вниз. Однако Джек никогда и не слышал об этом незадачливом че­ловеке.

- Когда они возвращаются к нам с рецидивом сума­сшествия, - объяснял Джек восторженным тоном, - мы живо можем вернуть их обратно. Пользуясь внутривен­ным вливанием лекарств, мы через два дня можем выпу­стить их на огородные работы, а через неделю отправить домой или в чужую семью на патронаж. Вы бы только по­смотрели, как этот мутный или испуганный взгляд дикого животного снова становится Ясным, честным и от­крытым.

С некоторой точки зрения, может быть, и не так пе­чально вернуться обратно в сумасшедший дом, если только попасть в отделение доктора Фергюсона. Такой точки зре­ния придерживается, между прочим, доктор Раймонд К. Пэгги, научный руководитель фирмы Уилльям С. Мэррэл. Именно эта фирма впервые прислала Джеку на испы­тание препарат Френкель. Доктор Пэгги внимательно про­верил работу Джека в Траверз-Сити, и вот отрывок из письма, которое он мне прислал:

"Я думаю, что большинство из нас - людей, интересу­ющихся новыми методами лечения психических болезней, - более или менее знакомо с выдающимися достижениями доктора Фергюсона. Но одна вещь, которой я раньше недо­учитывал, не имеет прямого касательства к лекарственно­му лечению.

Я говорю о том воодушевлении, которое изливается непосредственно от доктора Фергюсона на его больных и на весь персонал. Это воодушевление комбинируется со всей обстановкой больницы - прекрасными роялями, по­пугаями, светлыми чехлами на стульях, красивыми дра­пировками. Это самый приятный и веселый сумасшед­ший дом, какой я когда-либо видел", - пишет доктор Пэгги.

И когда Джек внутривенным вливанием возвращает повторных больных к реальной действительности, когда это состояние потом поддерживается искусным приме­нением лекарств через рот и к этому присоединяется еще любовная забота надзирательниц, несчастные вновь выходят на гладкий путь жизни и быстро покидают больницу.

Один побочный вопрос. Действительно ли Джек делает доброе дело, отсылая больных обратно в широкий мир? Не предпочли бы некоторые из них красивую, веселую больницу атмосфере тех домов, в которых им приходится жиь? На этот вопрос пусть ответят те, кто берет на себя заботу о выздоровевших больных.

По каким-то загадочным причинам подлинно революционная система Джека, принесшая выздоровление такому громадному числу неизлечимых хроников, получила лишь одну ясную оценку в отделе психического здоровья, в Лансинге штат Мичиган. Работа Фергюсона там признана "дискуссионной".

Работник отдела психического здоровья был команди­рован из Лансинга в больницу Траверз-Сити, чтобы соб­рать цифровой материал о выписанных в этом году из больницы, а затем появилось печатное сообщение отдела психического здоровья об успешной работе "мичиганских больниц" без упоминания о Траверз-Сити. Ни один ответ­ственный работник отдела психического здоровья никогда не приезжал познакомиться с работой Джека. Комиссия отдела психического здоровья каждое лето собирается на три дня в районе Траверз-Сити, чтобы на целительном воз­духе под мягкими бризами с канала обсудить свои вопросы. Ни один член комиссии не вздумал прогуляться в отделе­ние Джека. Никто ни о чем его не спросил.

Джек обратился в Лансинг с горячей просьбой дать ему канцелярского работника, чтобы привести в порядок ско­пившийся статистический материал об излеченных и выпи­санных больных. Он умолял дать ему небольшую сумму денег на патронажного работника, который следил бы за судьбой больных, отпущенных домой или отданных на по­печение других семей. На эту просьбу он ответа не полу­чил. Этот бездушный бюрократизм возмутил меня до глу­бины души. А Джек только улыбался.

Лансинговские работники отлично знают, как много ольных мы выписываем из больницы, - сказал Джек, - и отделили район Флинта от Понтиакской больницы и всех больных Флинта посылают теперь к нам. Это в неко­тором роде признание наших успехов.

Джек чрезвычайно снисходителен в оценке мотивов поведения других людей, и это показывает, насколько он одолел своего старого врага - паранойю.

- Знаете, в чем причина такого, как вы говорите, пре­небрежения Лансинга к нашей работе? - продолжал Джек. - Лансингу нужно значительно усилить кадры сво­их научных работников. Очевидно, это и есть главное основание для крупных ассигнований Мичиганскому уни­верситету и новой Лафайеттовской клинике в Детройте. А что такое Траверз-Сити? Захолустная больница, не больше.

Скромность Джека выводит меня из себя. Приняв во внимание, что он и его коллеги в Траверз-Сити сэкономили для штата Мичиган только в этом году больше 400 тысяч долларов, что они избавили так много мичиганских жите­лей от тягчайших душевных мук, какое разумное основание имеется у чиновников Лансинга отказать больнице Тра­верз-Сити в ничтожной денежной поддержке для лучшего наблюдения за сотнями отпущенных больных и усиления домашнего патронажа больных, уже излеченных и подго­товленных к выписке?

Какое основание? У Джека есть иронический ответ на этот вопрос:

- Возможно, что они тоже ставят большой экспери­мент. С каким результатом для мичиганских безумцев уни­верситет и Лафайеттовская клиника используют свои круп­ные ассигнования по сравнению с тем, что делаем здесь мы совсем без денег?

Но есть у Джека и серьезный ответ на вопрос:

- Посмотрите на дело с точки зрения лансинговских работников. Если они отпустят деньги нам, они обидят этим другие больницы штата.

Возмутительная кротость!

- Но разве какая-нибудь другая больница штата выпи­сывает неизлечимых хроников в таком же количестве, как вы? - спросил я.

- Нет, насколько я знаю, - ответил Джек. - Но пра­во же, не судите слишком строго лансинговских работ­ников.

- Имейте в виду, Джек, что они распустили уже в важных политических кругах слухи о вашей "дискуссионности", - сказал я. - Вы знаете, какая участь обычно постигает людей, обвиненных в дискуссионности?

Джек не ответил на этот зловещий вопрос.

-Ну что ж, они не мешают нам и не помогают нам. Разве это не замечательно? Я похож на того парня, который боролся с медведем, - сказал Джек с веселым смехом, -Парень молился: господи, не прошу у тебя никакой помощи только, пожалуйста, господи, не помогай медведю.

Нет пожалуй, я ошибся. Джек вовсе не кроткий человек. Он работает с уверенностью, настойчивостью и трезвой головой. Никакие силы на земле или под землей не может остановить Джека Фергюсона. У него нет чувства вра­жды ни к одному человеку. Он не понимает, что значит ненавидеть человеческое существо. Он ненавидит безумие. Он воюет только с фактами. Всякая неудача подстегивает его и толкает к новым исследованиям. В чем сейчас его за­дача? Задержать как можно больше своих бывших пациен­тов дома или на патронаже, вернуть их к работе, вернуть к полному выздоровлению.

Без всякой квалифицированной статистической помощи, каждый день и каждую ночь Джек пробивается сквозь рас­тущую кору историй болезни. Что он там выискивает? Он отбирает карточки больных, которым пришлось вернуться в больницу после первичного выздоровления. В глазах его туман, руки сводит судорогой.

- Кажется, я никогда не кончу эту окаянную работу. Неужели они не могут хоть немного мне помочь? Я просто выбиваюсь из сил, - говорит он мне по телефону.

Через два дня он снова звонит, и голос его звучит уже выше его обычного низкого регистра. Он закончил наконец свою работу. Он переписал всех до одного злосчастных "рецидивистов", отметил их имена, номера карточек и те обстоятельства, которые привели их обратно в сумасшед­ший дом.

- Теперь дело пойдет, - говорит Джек. - Если они уж однажды поправились от новых лекарств плюс нлз (неж­ная, любовная забота), то мы не сомневаемся в их вторич­ном выздоровлении. Мы рассматриваем их как потенциально излечимых. - И в голосе его чувствуется эта вера.

Я попытался было умерить энтузиазм Джека. Это потребует, вероятно, адского труда - снова их вылечить. Джек громко рассмеялся.

- Теперь уж мы научились. Теперь мы быстро нала­живаем их поведение внутривенным вливанием лекарств. Затем дня два уравновешиваем их психическое состояние лекарствами через рот и закрепляем их действие нежной любовью и заботой.

Джек Фергюсон - это танк, а не человек.

- А кто будет заниматься этим закреплением, когда они выйдут из больницы? - спросил я.

- Домашние врачи, частные практиканты, обществен­ные работники, - сказал Джек.

Вот уже много месяцев наблюдает он больных, возвращающихся в больницу из-за неправильного пользования лекарствами. Давно уже льется к нему поток писем от родственников, которые рассказывают о состоянии выписанных больных и спрашивают, нужно ли продолжать лечение. Как всякий хороший врач, Джек не любит отвечать на такие вопросы, не посмотрев больного. Но он положительно приходит в ярость оттого, что часть его предписаний идет насмарку из-за отсутствия медицинского наблюдения.

Джек понимает, что связь больницы с домашними вра­чами - это главное. С каждым выписанным больным идет сопроводительная карта о назначенном ему лечении и ука­заниями домашнему врачу, как это лечение проводить.

- Если эта система наладится, мы основательно сни­зим число повторных больных, - говорит Джек. - Девять из десяти, дающих рецидивы, скисают в домашней обста­новке из-за отсутствия надлежащего медицинского наблю­дения.