Это была высокая, величавая женщина с широкими, округлыми плечами. Одета она была в серое самотканое платье, похожее на мешок. Широченный ремень, доходивший ей чуть ли не до груди, застегивался на медную пряжку. Пряжка эта явно была сварганена из куска старого мотора, по которому пару раз ударили молотком, чтобы придать нужную форму. Большие голубые глаза и длинные русые косы, висевшие по бокам, словно два каната, придавали широкому лицу Елены что-то детское. Эту впечатляющую картину дополняли лишь два украшения: между пышных грудей болталась золотая цепочка с крошечной круглой коробочкой, а за пояс был не без изящества заткнут пистолет девятимиллимет-рового калибра.
Байкал, который не знал толком, как себя вести с такой необыкновенной женщиной, просто протянул ей руку. В ту же секунду, к его несказанному удивлению, Елена склонила голову и опустилась на колени. Выстроившиеся за ней вилланы последовали ее примеру, и все население деревни пало ниц перед Байкалом, который теперь мог хорошо рассмотреть даже далеко стоящие строения.
- Сегодня великий день! - громовым голосом провозгласила Елена, и толпа затрепетала. - Благодарим вас за то, что пожаловали к нам. Вы принесли нам надежду.
Байкал не знал, куда ему деться от смущения. К счастью, тут он услышал Фрезера, который стоял рядом и чертыхался.
- Ну вот, еще один чертов проповедник, да к тому же баба, - сказал тот и сплюнул.
Байкал бросился поднимать женщину с земли. Та вскочила с завидной ловкостью, которой трудно было ожидать при столь грузном телосложении. Вслед за Еленой выпрямились и вилланы.
- Прошу вас, - сказала женщина, указывая на образовавшийся в толпе коридор, - добро пожаловать. Здесь вы у себя дома.
Часть четвертая
Глава 1
ДОКУМЕНТ ЭТОТ БЫЛ НАПЕЧАТАН на бумаге с высоким содержанием древесной массы, какую использовали много лет назад, в эпоху роскоши и упадка, предшествовавшую всеобщей виртуализации. Листы пожелтели от времени, и кое-где на их поверхности проступили коричневатые следы самых крупных целлюлозных волокон.
Печать была самая обычная. Похоже, речь шла не о многотиражной публикации, будь то книга или журнал, а о так называемой рабочей копии. Поскольку в то время еще не существовало удобных программ, переводящих устную речь в письменную, приходилось прибегать к промежуточной операции, которая именовалась "запись на бумаге". Более поздняя пометка карандашом гласила: "Черновик письма генерала Б. Одюбона первому Президенту Глобалии. Дар правнучки генерала, читательницы, члена ассоциации "Уолден"".
Уайз оторвал взгляд от письма генерала, которое держал в руках, и проговорил глухим голосом:
- Это одно из немногих дошедших до нас свидетельств, повествующих о тех событиях. Мне оно всегда казалось особенно волнующим.
Анрик и Кейт примостились по правую и левую руку от него в крохотном закутке между книжных рядов. Им казалось, что собранная Уайзом небольшая стопка бумаг, где перемежались газетные вырезки, статьи, письма и карты, вот-вот поможет пролить свет на все волнующие их вопросы.
Первой страницы не было. Текст начинался с середины фразы:
"...возможно, эта беспрецедентная драма, не имеющая аналога в истории, дает нам уникальный шанс. Происходящий на наших глазах разгул насилия обязывает нас срочно привести в действие программу жестких мер, направленных на выживание. Эту программу можно свести к трем основным пунктам:
- решительное и окончательное разделение территорий, которые войдут в состав будущей Глобалии, и всего того, что следует вытеснить за ее пределы;
- разрушение любых форм политической организации за пределами Глобалии;
- обеспечение целостности территории с помощью мощной и разветвленной системы внутренней безопасности.
Кроме того, ни в коем случае не следует упускать из виду принципиальное значение идеологии. Целостность Глобалии может быть гарантирована только при условии, что населению будет непрестанно внушаться мысль о нескольких основных опасностях: в первую очередь, терроризм, затем экологические катастрофы и, наконец, бедность. В основании общества должен лежать страх перед этими тремя опасностями и уверенность в том, что единственным спасением от них является глобалийская демократия. Этот страх отныне должен стать высшей ценностью, вытеснив все остальные, в особенности имеющие отношение к истории. Мы слишком дорого заплатили за фанатизм, связанный с идеей нации, национальной самоидентификацией, рели..."
На этом текст обрывался. Последней страницы тоже недоставало.
На прикрепленном сзади белом клочке бумаги кто-то приписал от руки: "Судя по всему, примерно в это же время был разработан свод законов "Об охране исторической истины"".
Эти законы ограничивали использование исторических сведений в целях национальной самоидентификации. В первое время всем народам, вошедшим в состав Глобалии, дозволялось официально отмечать только даты своих поражений. Понятие "победа" считалось подозрительным, как возбуждающее имперские амбиции и желание славы. Но очень скоро выяснилось, что воспоминания о поражениях, в свою очередь, могут порождать агрессивные, реваншистские настроения. В результате право иметь собственную историю было заменено правом на собственную традицию, причем каждому национальному сообществу отводилось ограниченное число "стандартизированных культурных элементов", существующих и по сей день. Именно тогда в массовом сознании была окончательно разорвана всякая связь между временем и пространством: отношения между народами, их история, их территория были объявлены антидемократическими понятиями. Что касается антизон, то любые представления о том, что у них могла быть какая-то своя история, искоренялись самым решительным образом. О них говорилось только, что это некие особые территории, которые характеризовались с каждым разом все более и более отрицательно. Сначала о них принято было говорить: "Они не Глобалия", потом: "Они необитаемы", и наконец: "Их не существует". Вот так постепенно вошел в обиход термин "антизоны".
Уайз рассказывал подробно, неторопливо. Его явно забавляло то, с какой жадностью Кейт с Анриком набрасывались на документы, которые он им показывал, с каким нетерпением ждали, когда же он закончит говорить о столь давних событиях.
- Не торопитесь поскорее приблизиться к настоящему, - посоветовал он, - не стоит жалеть времени на то, чтобы обратиться к той драматической эпохе, когда возникла Глобалия, антизоны и все, что теперь нас окружает. Иначе мы не ничего не сможем понять в том, что творится вокруг нас сегодня.
Уайз так радушно встретил Кейт, что девушка сразу же почувствовала себя в "Уолдене" как дома. Она была рада побеседовать со стариком, который, отнюдь не превращая разговор в допрос, задал ей множество вполне конкретных вопросов обо всем, что случилось с Байкалом. Анрик без труда уговорил Кейт доверить Уайзу ее мобильный, чтобы осторожно выяснить, действительно ли сообщение пришло от Байкала. Даже если бы какие-то коды оказались зашифрованы, не исключено было, что все равно удастся разузнать, откуда оно отправлено.
Президенту "Уолдена" потребовалось меньше двух суток, чтобы подтвердить, что сообщение действительно было отправлено из антизон, а отправителем значился некто Тертуллиан, зарегистрированный как бизнесмен. Скорее всего, речь шла о мафиози, живущем по ту сторону границы и тайно поддерживающем отношения с Глобалией.
Слово "мафиози" звучало до странности анахронично. Оно ассоциировалось разве что со старинными фильмами про гангстеров да с аттракционами в развлекательных исторических парках, посвященными Чикаго времен "сухого закона". А при упоминании о границе Анрик буквально подскочил от удивления:
- А я всегда думал, что глобалийская федерация объединяет весь мир!
В первые дни Уайз старался не перегружать их информацией. Он видел, что молодые люди чересчур возбуждены, что все их мысли заняты полученным сообщением. Услышав вопрос Анрика, старик посоветовал друзьям немного сбавить темп.
- Об этом я расскажу завтра, а заодно покажу вам кое-какие документы, имеющие отношение к делу, - сказал он.
И вот на следующий день они снова сидели, склонившись над столиком, где лежала небольшая стопка бумаг, увенчанная письмом Одюбона. Кейт и Анрик с трепетом ожидали продолжения.
- Слишком углубляться в прошлое тоже нет никакой необходимости, - начал Уайз. - Достаточно знать, что незадолго до создания Глобалии будущие антизоны пережили полный экономический крах, который явился следствием затяжного кризиса. Массовый отъезд глобалийцев, отток инвестиций, бесчисленные войны привели в упадок многие территории, особенно в Африке и Латинской Америке.
- Это и есть тот разгул насилия, о котором упоминает в своем письме генерал?
- Нет, он говорит о том, что происходило в самой будущей Глобалии. Разнообразные потрясения, этнические и религиозные конфликты, рост фанатизма и экстремизма... Историки между собой называют эту эпоху насилия и смут эрой великих гражданских войн.
Покопавшись в своих бумагах, Уайз в конце концов нашел портрет довольно молодого мужчины с тяжелой нижней челюстью и глазами, устремленными куда-то вдаль.
- Это и есть Одюбон. Он сумел извлечь пользу из гражданских войн. Генерал был достаточно умным человеком, чтобы понимать, что порядок не установится сам по себе и для его восстановления нужно вступать в союз не с политиками, которые уже тогда ничего не решали, а с экономическими силами. Нельзя сказать, что идея Глобалии принадлежала ему одному, но именно этот человек со своими единомышленниками сумел воплотить ее в жизнь.
- Как же они этого добились?
Вытащив из стопки бумаг книжечку в желтом переплете, Уайз указал пальцем на краткую статью какого-то закона.
- Основная мысль состояла в том, что надо закрыться от остального мира. Они выставили за дверь, то есть в антизоны, всех, кто был в чем-то с ними не согласен. А одновременно издали вот этот закон.
Анрик и Кейт прочли короткий текст, озаглавленный "Отмена гражданства и национальности". Он предоставлял одинаковые права всему населению Глобалии.
- Официально считается, что этот документ знаменует собой рождение всемирной демократии. Однако при этом забывают упомянуть, что, назвав себя всемирной, демократия автоматически объявила несуществующей большую часть человечества.
- Глобалия закрыла границы, и этого оказалось достаточно, чтобы восстановить мир? - спросила Кейт.
- Разумеется, нет. Пришлось прибегнуть к жестким репрессиям, установить пристальную слежку за всеми гражданами.
Рассказывая, Уайз выглядел задумчивым, а голос его звучал взволнованно, словно за этими общими фактами стояли какие-то куда более личные, более печальные воспоминания.
- Гениальность создателей Глобалии состояла прежде всего в том, что они решили воздействовать на сознание людей. Одюбон совершенно ясно заявляет об этом: войну следует вести против любой идеологии, любой активной политической позиции, против любой общественной деятельности.
Уайз поднял голову и по очереди посмотрел на своих собеседников. В его взгляде читались нежность и лукавство.
- Демократия отличается от всех других целей, за которые люди когда-либо вели борьбу, - продолжил он. - Она требует отказа от любой борьбы за что бы то ни было. Люди, живущие в Глобалии, полностью сосредоточены на своей личной жизни, не интересуясь ничем другим. Как рекомендует в своем письме Одюбон, их объединяет вовсе не общий идеал, а всего лишь общий страх.
- А что произошло с антизонами? - спросила Кейт, которая уловила в этих словах сходство с тем, что в свое время говорил ей Байкал, и с новой силой затосковала о нем.
- В них было уничтожено все, что имело хоть какое-то сходство со сложившимся государством, под тем предлогом, что террористы могли найти там поддержку.
- Но военные, которые бывают в антизонах, - возразил Анрик, подняв вверх острую бровь, - должны знать правду. Почему же никто до сих пор не предал ее огласке?
- Те, кто по роду своих занятий вступает в какой-либо контакт с антизонами, должны проходить строжайший психологический контроль. С помощью соответствующего лечения им помогают "забыть" все, что они там видели. А что касается прессы, то вы ее знаете лучше меня: туда проникают лишь два вида сведений, связанных с антизонами: ухудшение экологической ситуации и гуманитарная помощь пострадавшему населению. Новости из антизон - это войны и катастрофы.
- И никому еще не удавалось перебраться по ту сторону границы? - отважилась спросить Кейт.
Уайз посмотрел на нее немного искоса. Казалось, он колеблется.
- Конечно удавалось, - наконец отозвался старик. - Не могу вам показать никаких письменных свидетельств, но при всем том у нас есть вполне достоверная информация. Среди наших читателей попадаются самые разные люди...
Не переставая говорить, Уайз извлек из пачки еще один документ. Это был удлиненный лист бумаги, сложенный в гармошку. Когда старик развернул его на столе, все увидели, что это карта. По доброй половине листа были разбросаны большие круги, порой изолированные, порой объединенные в целые грозди.
- Это карта мира. Довольно редкая вещь по нынешним временам. Как вы знаете, из-за террористической угрозы подобные документы находятся под запретом. Общедоступными остались только путеводители, в которых подробно описываются привлекательные для туристов места.
- Как давно она была создана? - спросил Анрик, который теперь думал как историк.
- Конечно, не вчера, но, в общем и целом, можно сказать, что она верно отражает нынешнее положение вещей.
Своей костлявой рукой с ломкими ногтями Уайз разглаживал поверхность карты, стараясь распрямить складки.
- Как видите, Глобалия располагается по большей части в Северном полушарии. Больше всего принадлежащих ей территорий находится в Северной Америке, в Европе вплоть до Урала, в Китае и наверняка на многих островах Дальнего Востока, хотя оттуда информации поступает гораздо меньше. Во всех этих регионах население сконцентрировано в огромных крытых комплексах, называемых безопасными зонами. Между ними сохраняются неконтролируемые пространства, порой густонаселенные (раньше они именовались пригородами), а порой безлюдные - то, что в прошлом называли сельской местностью. Внутри этих пустых территорий порой встречаются отдельные безопасные зоны, предназначенные для промышленных или военных целей.
Указательный палец Уайза переместился в середину листа и начертил на поверхности континентов нечто вроде невидимого экватора.
- По ту сторону черты, разделяющей Северное и Южное полушария, присутствие Глобалии уже далеко не так заметно. Центральная Америка, Карибы, Средиземное море, Кавказ образуют некую невидимую границу, за которой пропорции резко изменяются. Видите, антизоны теперь составляют большинство, тогда как глобалийские поселения встречаются все реже и реже. Отдельные безопасные зоны располагаются на большом расстоянии друг от друга. Как правило, речь идет о портовых или туристических городах или же о местах добычи полезных ископаемых.
Эта карта открывала перед Кейт и Анриком множество возможностей и вызывала бесчисленные вопросы. При всей своей внешней простоте этот документ показывал, что, в отличие от общепринятого мнения, которое на самом деле было частью официальной пропаганды, Глобалия занимает далеко не весь мир, а представляет собой территорию или, вернее, целый ряд территорий с четкими границами, более или менее сгруппированных друг с другом островков. В итоге оказывалось, что она совсем не так уж велика.
- Получается, - вскричала Кейт, окинув взглядом округлые контуры безопасных зон, - что Глобалия - это архипелаг!
- Именно, архипелаг, - подтвердил Уайз, пристально глядя на девушку, - но границы этого архипелага никак нельзя называть естественными. Их создание было хорошо продумано, организовано, и оно, без всякого сомнения, еще далеко не закончено.
Из всего сказанного следовало не только то, что Глобалия представляет собой архипелаг, а с безопасными зонами соприкасаются огромные неконтролируемые территории, но и то, что далеко не все участки границы одинаково непреодолимы.
Байкал совершил большую ошибку, когда предложил Кейт бежать из зала для трекинга. Выбрав суперсовременный комплекс, они попали на территорию с совершенной системой безопасности. А ведь были и другие, менее тщательно охраняемые зоны, особенно на периферии и в старых частях города, где разделительные сооружения только еще строились.
Как раз к такому выводу пришел в это время Анрик, который спросил:
- Как вы думаете, а нельзя ли и в наше время перейти границу, используя одно из этих слабых мест?
И, желая внести ясность, добавил:
- Не сможет ли Байкал вернуться назад, пробравшись через одну из таких брешей в границе?
Широко разводя руки, Уайз складывал карту. Он дождался, когда общее волнение немного уляжется, и ответил:
- Сложность здесь состоит не столько в глобалийских границах. Насколько нам известно, контроль осуществляется в антизонах. Там есть целый ряд людей, военачальников и мафиозных главарей, состоящих на службе у Глобалии.
Старик несколько раз подряд сложил карту, чтобы та наконец перестала раскрываться веером, а потом добавил:
- Имея нужные связи, легче всего было бы действовать в противоположном направлении.
Кейт и Анрик взглянули на него с таким удивлением, словно не совсем поняли, о чем идет речь. А потому Уайз терпеливо пояснил:
- Да, я полагаю, что вам будет гораздо проще присоединиться к нему, чем ему к вам.
Глава 2
УКРЕПЛЕННАЯ ДЕРЕВНЯ, куда провела своих гостей Елена, была расположена на вершине холма. Вершина эта титаническими усилиями землекопов была превращена в ровную площадку, тогда как срытая земля, отброшенная по краям, послужила материалом для защитных сооружений. Таким образом, оказавшись по другую сторону крепостной стены, нужно было еще спуститься по насыпи, чтобы попасть в поселок, который представлял собой широкий кратер диаметром несколько сотен метров. Все население столпилось на небольшой площадке у главных ворот, а потому узкие улочки совершенно обезлюдели. Под предводительством энергичной Елены Байкалу, Фрезеру и Говарду представилась редкая честь свободно пройти по пустой деревне, не проталкиваясь сквозь толпу.
На взгляд глобалийца, поразительнее всего в местных постройках была гремучая смесь природных материалов и предметов, созданных человеком. Байкал и его спутники уже наблюдали подобное смешение, когда проходили вдоль крепостной стены. Каждый дом представлял собой немыслимое нагромождение веток, глиносоломы, вырытых прямо из земли сланцевых камней. Ко всему этому добавлялись крыши, облицованные расплющенными канистрами и банками из-под пива, и металлические рамы, вырванные из каких-то промышленных конструкций. Кое-где попадались и рекламные щиты, и спиленные столбы, и железный лом. Еще удивительнее выглядели разные части автомобилей: вделанные прямо в каменную кладку дверцы, приспособленные вместо окон и открывавшиеся внутрь с помощью специальной ручки; хромированные решетки радиатора над дверью; на крышах вместо шифера - расположенные в шахматном порядке капоты.