Было в его облике, – в глазах, в выражении лица, – что-то подозрительное. Словно бы другое "я" лже-Виктора на доли мгновения просвечивало через его обычную пришибленность. И тогда на этих людей – его случайных компаньонов по съему жилья – веяло опасным холодом.
Они считали его хитрецом "себе на уме". В тот день, когда они отмечали день рождения дешевым виски и пивом, взгляд одного из соседей лже-Виктора упал на скромный полупустой рюкзачок, валявшийся под кроватью "латыша"…
Выпивавшие парни порядочностью не отличались. Евграф не мог знать некоторых подробностей из их недавней жизни на родине. Двое – они были гражданами Эстонии – уехали из своей страны не потому, что не могли устроиться там на работу. Просто опасались, что полиция может выйти на их след в связи с расследованием нескольких ограблений маленьких сельских магазинчиков. На этот случай им лучше оказаться подальше от родных мест. В британской столице трудились чернорабочими на стройке.
– Любопытно, а что "пришибленный" хранит в рюкзачке? – подмигнув двум другим, проговорил некоторое время назад один из выпивавших по имени Василий. Он наклонился и потянул тощий рюкзак, умещавшийся под низкой кроватью.
Два других соседа Тюрморезова, ухмыляясь, потягивали пиво из банок. Сергей вместе с Василием, вытащившим рюкзак, совершал кражи на родине в Эстонии. Другой, Андрей, был из Киева. Он познакомился с двумя приятелями уже в Лондоне. Втроем они составляли очень дружную маленькую компанию с общими склонностями и интересами. Работали на одной стройке, но так же как и в случае Тюрморезова, к их услугам в фирме, возводившей новое здание складского терминала, прибегали не каждый день. В отличие от Евграфа, в свободное время они не пытались найти еще какое-нибудь место, где можно подзаработать. Иногда ходили в ту фирму, где получал работу уборщика лже-Виктор. Но чаще, если на стройке не было дела, просто оставались дома.
Сегодня они отмечали день рождения Сергея.
Василий раскрыл молнию на рюкзаке лже-Виктора. Кроме нижнего белья, пары полотенец, нескольких учебников английского языка, там был лишь толстый бумажный конверт. Молодой мужчина вытащил его, раскрыл, вынул из конверта первую попавшуюся бумажку и принялся ее читать.
– Так я и думал! – воскликнул он, хлопнув ладонью свободной руки по коленке. – Пришибленный-то наш – совсем не тот, за кого себя выдает!..
Двое других тут же перестали ухмыляться и уставились на товарища.
– У него на счету в банке куча денег… Оба-на!.. – Вася вытащил из конверта еще один лист бумаги. – Да у него несколько счетов!
У Василия самого была некоторая сумма денег, – тех, что они забрали из касс сельских магазинов в Эстонии. В Лондоне он спрятал их в укромном уголке съемного домика. В том же месте лежала пачка денег, принадлежавшая Сергею – его доля "прибыли" от преступного промысла.
Эти-то деньги и позволяли приятелям особенно не перегружать себя работой. Киевлянин Андрей взял у Василия небольшую сумму в долг. Тот прекрасно понимал, что заработать деньги, чтобы рассчитаться, киевлянин, скорее всего, не сможет. Но в голове Василия уже возникла первая, пока еще приблизительная идея, для выполнения которой может пригодиться задолжавший приятель… Собственно, для ее наилучшего осуществления он и дал ему в долг.
Василий продолжал изучать банковский документ. Два его товарища смотрели на него и не произносили ни слова.
В этот-то момент все трое и услышали, как на первом этаже маленького домика захлопнулась входная дверь.
Молодой мужичина тут же засунул бумаги обратно в конверт, убрал его в рюкзак, застегнул молнию. Едва он успел затолкнуть рюкзак под кровать и резко метнуться обратно к собственному дивану, как в комнату вошел лже-Виктор…
* * *
Протолкнувшись через толпу в коридоре, – в основном она состояла из женщин, – Евграф подошел к двери и заглянул в комнату, где обычно сидел благоволивший ему менеджер: он распределял работу среди временных сотрудников-иммигрантов.
Тот был на месте. На своем ужасном английском языке Тюрморезов поинтересовался, не будет ли для него заработка. Сотрудник повертел головой.
– Когда прийти? – спросил Тюрморезов.
Сотрудник пожал плечами.
– Не знаю… У нас стало меньше заказов. Для тебя скорее всего ничего не появится. Попробуй послезавтра. Может быть, что-то подвернется, – тихий, исполнительный "латыш" был менеджеру симпатичен и он сожалел, что не может предоставить ему работы.
Лже-Виктор кивнул головой и притворил дверь. За эти несколько минут большинство людей из коридора уже успели уйти. Но три соседа Короля Психов по-прежнему были здесь.
– Ну что? – спросил его Василий. – Тебе сказали то же, что и нам? Или, быть может, ты здесь на особом счету?
Тюрморезов ничего не ответил. В последнюю неделю его отношения с парнями стали хуже. Он явно их чем-то раздражал. А может, они просто стали нервными, потому что на стройке больше не предлагали работы? "Завидуют мне?" – думал Тюрморезов.
В дом, который снимал вместе этими с парнями, а еще – с иммигрантами из Польши, Евграф приходил только для того, чтобы отоспаться. Поэтому общался с ними крайне мало. И все же их недоброжелательность напрягала его, и он подумывал о том, чтобы найти себе новое съемное жилье.
* * *
Не получив в это утро работы, Евграф зашел в дешевую забегаловку, чтобы позавтракать. Он взял сэндвич с сыром, чашку чая и устроился за столиком в углу. Через витрину хорошо была видна улица перед кафе.
Бутерброд с квадратным ломтем сыра лежал перед Тюрморезовым, но он не спешил есть. От чашки чая змеилась вверх струйка пара.
По другой стороне улицы мимо забегаловки прошли три его компаньона по съему жилья. Они кого-то высматривали, – не его ли? – и выглядели раздосадованными.
Тюрморезов смотрел на них, пока они не свернули за угол. Его они за стеклами бара так и не заметили.
Король Психов принялся за бутерброд. Уплетая сыр и хлеб, запивая их горячим чаем, он размышлял о собственной жизни. Деньги у него были, но для того, чтобы купить собственную квартиру в Лондоне, – пусть даже скромную, – их недостаточно.
"Вернуться обратно в Латвию? – раздумывал он. – Но там трудно с работой…" К тому же Тюрморезову нравилась британская столица. Не хотелось уезжать отсюда. "Накопить на квартиру при таких нищенских заработках не удастся… У меня нет никакого выхода".
Эти мысли постоянно крутились в голове Короля Психов с того момента, как он немного освоился на Острове. Но способа разрешить эти проблемы действительно не существовало. По крайней мере для него, – ведь он хотел просто спокойно жить…
В дешевом баре за чашкой остывшего чая, – бутерброд давно был съеден, – Тюрморезов просидел несколько часов. Девушка за исцарапанной, в пятнах деревянной стойкой поначалу поглядывала на него с некоторым неудовольствием, но потом словно бы перестала обращать внимания, видимо, решив, что хоть этот посетитель и не приносит заведению большого дохода, никакого вреда от того, что он занимает место за столиком, тоже не будет.
Как ни странно, лишь в общественных местах, – кафешках, барах, на скамейках парков и скверов, – Король Психов мог найти в Лондоне то одиночество и покой, к которым так теперь стремился. В комнате дома, где ночевал, Тюрморезов постоянно испытывал какое-то напряжение.
Там, рядом с ним, почти всегда находились эти трое.
* * *
Когда Тюрморезов вошел в дом, то еще с первого этажа услышал громкий женский смех. Потом до него донесся голос Василия. Тот что-то громко и возбужденно сказал на своем ломанном английском. Из всех троих соседей Короля Психов только он мог более-менее связно изъясняться на этом языке.
Потом опять послышался женский голос. Снизу Тюрморезов не разбирал слов. Но они были английскими.
Итак, в гостях у его соседа – женщина. Приводить кого-либо в этот дом было строго-настрого запрещено договором со сдававшим его в аренду хозяином. Но парень из Эстонии, видимо, не привык ограничивать себя какими-то договорами.
Тюрморезову сейчас не очень-то хотелось вступать в перепалку с Василием. Вместо того, чтобы подняться наверх в их комнату, он зашел на кухню. Там никого не было. Остальными нанимателями "койко-мест" в маленьком домике на иммигрантской окраине были польские строительные рабочие. Они жили в Лондоне уже достаточно давно, работали от зари до зари и мало общались с новыми жильцами. Тех, что взамен выбывших позвал сюда хозяин дома.
Евграф подошел к обшарпанному кухонному гарнитуру. Взял с него электрический чайник, открыл крышку, сунул под носик смесителя в мойке, принялся наливать. Дверь была закрыта не полностью, но никаких голосов сверху Король Психов больше не слышал…
Чайник вскипел быстро. Тюрморезов взял из шкафчика большую белую кружку, налил в нее кипяток. Вот только где взять чай или растворимый кофе?.. Он принялся один за другим раскрывать кухонные шкафчики, выдвигать ящики из тумб.
С шумом те выкатывались наружу, но чая в них не было. Вдруг он услышал за своей спиной легкие быстрые шаги. Тюрморезов резко обернулся: на кухню вошла девушка. "Подруга Василия!" Она тоже распахнула дверцу сушилки, вытащила оттуда кружку, подошла к тумбе, на которой стоял чайник…
Не говоря ни слова, она внимательно посмотрела на Тюрморезова.
Он замер, тоже глядя на нее в упор.
Она отвернулась и проговорила:
– Где тут у них чай? – фраза эта была обращена к самой себе.
Произношение у нее было "местное". "Настоящая англичанка?!" – поразился Король Психов. У молодых людей-иммигрантов, с которыми он общался в Лондоне, подружки почти всегда были из приезжих.
Одета неброско, но добротно, волосы – русые, черты лица правильные. Василий нашел себе довольно симпатичную подружку.
Девушка поставила пустую кружку на кухонную столешницу, вышла из кухни.
Тюрморезов так и не нашел чай. Усевшись на высоком табурете за на не менее высокий кухонный стол, медленно, то и дело дуя на горячую воду, выпил кружку кипятку.
Когда с питьем было покончено, услышал шаги двух человек, спускавшихся со второго этажа. Через полуоткрытую дверь увидел Василия и его девушку.
Она что-то спросила "эстонца". Вопроса, заданного тихим голосом, Тюрморезов не разобрал.
– Да, Мэгги… Да! – ответил Василий. Он привык разговаривать громким голосом.
Через несколько мгновений входная дверь за ними закрылась.
Глава тридцать пятая
Человек-слон разгуливает во мраке. Разум подточен безумием
Не успел Евграф подумать, что в последние дни его желание снять другой угол взамен имевшегося стало таким сильным, что придется сделать это вопреки всем разумным доводам, как из-за угла появились Сергей и Андрей.
– О, привет! – воскликнул киевлянин. Все трое остановились.
Что-то в этой встрече показалось Тюрморезову странным. Какое-то чутье подсказывало ему: эти люди появились на его пути не случайно.
– Слушай, тут такое произошло… В общем мы кое-что нашли. И не мог бы ты нам помочь, – Андрей выглядел возбужденным. – Пойдем с нами. Успеешь еще в свое кафе – посуду убирать, – киевлянин взял лже-Виктора под локоть, заглянул ему в глаза.
"Встреча не случайна… – опять пронеслось в голове Евграфа. – Верно угадал – для чего-то им понадобился". Но все же поведение Андрея его успокоило: оно выглядело натуральным, в конце концов, мало ли что могло произойти у парней…
– Куда вы меня тащите? – спросил Тюрморезов.
– Сейчас ни о чем не спрашивай! – заявил киевлянин, не отпуская локтя лже-Виктора. Они завернули за угол, быстро пошли по улице. Торопливая ходьба закончилась только через один квартал – на автобусной остановке.
Прождав минуты три, они залезли в автобус. На его номер Король Психов не посмотрел: судорожно соображал, какая помощь понадобилась этим двоим. Поездка в автобусе была короткой. Они прокатились лишь пару остановок. В голове Евграфа так и не появилось ни одной догадки, которая бы ему самому показалась похожей на истину. Единственное, что он решил: эти парни решили обратиться к нему, потому что дело или какие-то сложности, которые у них возникли, как-то связаны с Латвией, откуда он якобы родом.
Квартал, в котором они оказались, был совсем недалеко от того, где все вместе жили в съемном доме. В начале своего пребывания в Лондоне Тюрморезов как-то проходил здесь в поисках кафе, где можно было бы предложить свои услуги в качестве официанта.
Андрей больше не держал лже-Виктора за локоть. Вместе с Сергеем киевлянин торопливо шагал по тротуару. В какой-то момент Тюрморезову даже показалось, что эти двое настолько погружены в переживания по поводу какого-то предстоявшего им дела, что напрочь позабыли про него: Евграф шел в нескольких метрах позади них, еле успевая за резвой походкой своих соседей.
Вот они подошли к двери одного из домиков и остановились. К удивлению Тюрморезова, киевлянин вынул из кармана джинсов ключ и вставил его в дверной замок. Распахнув дверь, он первым вошел внутрь в тесную прихожую. Следом за ним – Сергей, последним туда шагнул Тюрморезов…
* * *
Все-таки "пришибленность" сыграла Королю Психов на пользу. Хотя трое соседей по комнате и предполагали, что их тихий, скромный и очень неразговорчивый компаньон по аренде жилья не совсем тот, кем кажется на первый взгляд, все же, оценивая его способность оказывать сопротивление грубой силе, они отталкивались от его внешнего облика – "мухи не обидит". И на свою беду оказались не готовы к встрече с "настоящим" Евграфом. Василий оказался у Тюрморезова сзади, когда не понимающий, зачем его привели в этот дом Евграф сделал несколько шагов к центру комнаты. Войти в нее его пригласил киевлянин. Тот распахнул дверь в комнату и пропустил лже-Виктора вперед лишь после того, как за всеми тремя закрылась входная дверь.
– Ну что, парень, ты приплыл! – проговорил Василий, когда Евграф, до сих пор не понимавший, зачем его пригласили сюда, остановился и повернулся к своим знакомым.
– В каком смысле? – проговорил Тюрморезов. На его лице отобразилось недоумение, которое было искренним.
– В том смысле, что нехорошо: мог бы сразу поделиться с ребятами денежками!.. Узнаешь бумажку?! – Василий вытащил из кармана и помахал перед носом у Тюрморезова какой-то бумаженцией.
– Что это?.. – по прежнему ничего не понимал Король Психов.
– Твоя выписка из банка! В котором ты хранишь деньги! – воскликнул "эстонец". Он швырнул бумажку к ногам лже-Виктора и, угрожающе сжав кулаки, приблизился к нему на шаг.
– Слышь, пришибленный, брось дурака валять! – проговорил Андрей. – Отвали нам долю и можешь катиться на все четыре стороны. Мы тебя не тронем… Иначе тебе в Лондоне не жить. Мы везде достанем…
– Да он просто отсюда не выйдет, – Сергей, подняв на уровень груди кулаки, принялся обходить Тюрморезова справа.
Евграф попятился.
– Ладно, стойте, парни… Не надо спешить, – проговорил Василий и поднял правую руку с открытой ладонью вверх, как бы останавливая своих приятелей от того, чтобы тут же наброситься на "тихоню" и приняться его избивать. – Витя – человек умный. Так ведь? – он взглянул Евграфу в глаза. – Ну, украл он где-то денежки, сбежал с ними в Лондон… Мы ж понимаем: со всяким может случиться. Пусть себе живет. Жизнь здесь хорошая… Он сейчас подумает немножко и поймет: ему выгоднее отстегнуть нам из своих капиталов… – "эстонец" замолчал. Перемены во взгляде и лице "пришибленного" вызвали в нем тревогу…
Король Психов почувствовал: злоба и желание немедленно рассчитаться с обидчиками расплавленной вулканической лавой стремительно поднимаются из глубин его души. Пару минут назад он вошел в эту комнату человеком, который способен мечтать только о покое, о том, чтобы никто и никогда не нарушал ровного течения его жизни. Теперь же в мгновение ока опять стал тем Евграфом, который поздним вечером, обуянный злостью и ненавистью к обитателям столицы России, лежал в сквере на лавке. Поджидал, когда какой-нибудь человек будет достаточно неосторожным, чтобы зайти в этот темный уголок города и стать его жертвой.