– Да вы неправильно поняли, – стал оправдываться мужчина в берете. – Мы из Литературного… У нас задание – закончить произведение одного известного писателя… Вот мы и мучаемся с главными героями… Уж не знаем, что и придумать. Я вот, например, героиню закопал… образно, так сказать… на бумаге…
– А-а, ну, если образно, тогда другое дело… – рассмеялся милиционер, возвращая мужчине паспорт. – Ну, что я тебе говорил, Санек, – обратился он к одному из сослуживцев, – нормальный маньяк никогда не будет кричать на всю улицу о том, как он кого-то прикончил, – и потом, посмотрев на притихших "злодеев" из Литературного, добавил: – Ух, и кровожадный же народ эти писатели…
Волшебная сила искусства
В одном театре проходило выступление молодых артистов балета. На сцене танцевала талантливая, подающая большие надежды балерина Сонечка Вихрева. Она виртуозно исполняла фуэте, кружась в прекрасном танце, и у зрителей создавалось ощущение, что балерина парит над сценой. Первый акт балета шел к завершению. Сонечка вращалась в танце, словно юла, описывая на сцене большие круги. Сделав, как и было положено по сценарию, два прохода по периметру сцены, балерина так увлеклась, что пошла на третий круг.
Танцор Андрей Рожков – партнер Сонечки, который выбежал на сцену, чтобы выполнить поддержку партнерши, не обнаружил Соню на том месте, где он должен был ее подхватить и пронести несколько шагов на поднятых руках. Мгновеньем позже Андрей услышал из-за кулис чей-то взволнованный голос:
– Андрюша, отходи! Отходи скорей! Она несется прямо на тебя!
Андрей немного замешкался, потому что не понял, куда и зачем, собственно, ему надо было отходить. В недоумении он повернул голову в сторону кулис, и тут Сонечка, пролетая в танце мимо своего партнера, не заметила его и во время очередного маха ногой сбила Андрея с ног. Публика с замиранием ахнула, а партнер Сони Вихревой стал медленно отползать за кулисы.
– Рано отползаешь, – опять послышался голос из-за кулис, – у тебя сейчас вторая поддержка!
– Спасибо, я еще от первой не отошел… – недовольно процедил сквозь зубы Рожков, продолжая ползти в направлении кулис.
Когда балерина в исступлении пошла на седьмой круг, людей из массовки постигла та же участь, что и Андрея Рожкова. Они тихо лежали на сцене, не зная, что им делать дальше. Посоветовавшись прямо на полу, массовка решила не вставать, потому что Соня все еще кружила по сцене, сбивая на своем пути остатки декорации.
Тут первый акт балета закончился, и музыка стихла. Сонечка наконец-то пришла в себя, остановилась как вкопанная посередине сцены и стала кланяться. Она стояла с гордо поднятой головой, изредка отдавая поклоны, а сзади нее лежали люди из массовки, прикрываясь кусками поваленной декорации.
Никогда еще зрители не видели такого вдохновенного выступления артистов балета. Зал аплодировал стоя. А какой-то человек, стоящий в первом ряду, смахнул слезу со своей щеки и с благоговением произнес: "Вот она, волшебная сила искусства!"
Пробка
В центре зала большого супермаркета, вцепившись руками в пустую тележку, рыдала молодая белокурая женщина.
– Я больше так не могу, меня сейчас разорвет от напряжения! У меня ужасно болит голова, а в затылке как-будто пробка торчит, и эта пробка мне мешает, мешает, мешает!
– Ха!.. Действительно пробка… – удивленно произнес проходящий мимо мужчина с корзиной. – А давайте, я вам ее выбью, – и, не дождавшись ответа, со знанием дела выбил пробку из ее затылка.
Пробка вылетела и упала на пол. Через некоторое время из пробки начали вылетать какие-то невнятные слова, словно пропущенные через ревербератор. Слов было так много, что пришлось ждать около часа, пока из нее не вылетело последнее "пиу". Когда "винегрет" из слов закончился, женщина успокоилась и молча осела на пол. Из глаз ее текли слезы. Она смотрела на пробку остекленевшими глазами и думала: "Неужели такая маленькая штучка может так портить жизнь?"
Головная боль женщину уже не беспокоила, и она даже стала что-то тихонько напевать. Спев пару песен, она бодро встала, со всей силы пнула пробку ногой и в приподнятом настроении отправилась за покупками.
Женщина с любопытством рассматривала товары, стоящие на витринах, и где-то через полчаса она ощутила, как на нее накатывает необъяснимая тревога.
– Мне словно чего-то не хватает… – бормотала женщина. – Чего же?.. Может, воздуха?.. – предположила она, глубоко вздохнув. – Нет… Но мне определенно чего-то не хватает… Может, пары плиток шоколада?.. – с надеждой произнесла женщина, нервно хватая с полки и тут же надкусывая одну из горьких плиток. – Нет… – разочарованно выдохнула она. – А может, мне нужен шампунь или кремчик?.. – вопрошала она, повернув голову в сторону полок с косметикой. – Нет… Все не то!.. Какая-то странная пустота…
– О, Господи!.. Ну, конечно! – спохватилась она. – Верните мне мою пробку! – крикнула неизвестно кому женщина и бросилась к тому месту, где полчаса тому назад так неосмотрительно рассталась с предметом своих мучений.
С трудом отыскав под одной из витрин свою пробку, женщина судорожно схватила ее и вставила обратно в затылок.
"Ну вот, так гораздо лучше… Лучше, чем без нее… – думала она, улыбаясь. – А впрочем, не знаю… – нахмурилась она. – Вроде бы опять что-то не то… Да, точно… Опять мешает, мешает, мешает!.."
Смородиновый лист для аромата
Нина стояла на кухне и, сложив на груди руки, смотрела в окно. На улице был уже вечер. Девушка изредка поглядывала в сторону стола, за которым пили чай ее бабушка, отец и Николай Иванович – сосед, который жил этажом выше. Отец Нины и Николай Иванович опять разошлись в вопросах политики и громко спорили. Они не слушали друг друга, каждый говорил о наболевшем. Бабушка, видимо, устав от мужского разговора, положила за щеку баранку и, запивая ее чаем, стала разговаривать сама с собой. Бабушка часто разговаривала сама с собой, так как политика ее не интересовала, и она развлекалась как могла, проговаривая по ролям диалоги из только что прочитанной книги.
– Нина, садись, попей чайку, – сказал, прервав оживленную беседу, Николай Иванович. – Варенье из протертой смородины очень вкусное, летом пахнет. Варька моя делала, три дня на мясорубке ягоды крутила. Теперь у нас на кухне какой шкаф ни откроешь, одна смородина стоит, живой витамин. Попробуй, Нин.
– Спасибо, дядь Коль, я попозже.
– Стой, злобная тварь, от меня не уйдешь!.. – скривив лицо, басила бабушка. – Феликс, тащи огнеметы, сейчас мы ей покажем, кто хозяин на этом корабле!.. – продолжала она уже другим голосом.
– Что у нас сейчас бабушка читает? – спросила у отца Нина.
– Кажется, фантастику. По крайней мере, я у нее сегодня на тумбочке видел.
– Стреляй в нее, стреляй! Если ты сейчас промажешь, эта гадина нас сожрет! – продолжала бабушка. Она была очень напряжена и смотрела на чашку с чаем, как на врага, испепеляя ее взглядом.
Нина снова повернулась к окну. С неба сквозь дырявое облако на нее смотрела половинка луны, а по глянцевой от дождя дороге, проходившей под окнами дома, с шумом проносились машины.
Дверь кухни тихонько скрипнула, и в нее, с огромными зелеными бигуди на голове, вошла мать Нины.
– С кем это ты здесь разговариваешь? – спросила она.
– С папой и дядей Колей. С бабушкой-то особо не поговоришь, она постоянно занята – играет роли, ты же знаешь, – нехотя ответила Нина.
– Нина, детка, нельзя разговаривать с теми, кто уже умер… – с беспокойством в голосе сказала мать Нины.
– Кто умер?.. Да вот же они: сидят, чай пьют, – сказала Нина, обводя пустой стол рукой, и вдруг запнулась, удивленно подняв брови. – Странно… Ушли, наверное, пока я в окно смотрела…
Может быть, чай не понравился?.. Надо будет в следующий раз положить в чай смородиновый лист… Да-да, непременно смородиновый… для аромата… – задумчиво произнесла Нина и опять уставилась на светящийся за окном лунный корж.
Спустя минуту, Нина услышала из коридора приглушенный голос матери, которая быстро говорила в телефонную трубку:
– Она опять теряет связь с реальностью… Разговаривает с умершими людьми…
"Почему она мне не верит? – думала Нина. – Это неправильно… Так не должно быть… Что же это за мать, которая не верит дочери?"
Грудь Нины сковала обида и горечь, она пыталась вздохнуть, но спазм в горле не давал ей впустить в себя даже маленькую порцию воздуха. Спустя несколько секунд Нина успокоилась и уже свободно дышала. Она стояла у кухонного стола, и ее неподвижный, пугающий своим отсутствием взгляд, был направлен куда-то внутрь, в ирреальное. Так продолжалось недолго. Когда она вернулась в реальность, в ее прищуренных глазах горел какой-то злобный огонек, а на лице появилась неестественная улыбка.
Нина тихонько открыла дверь на кухне и на цыпочках прошла в коридор. Мать сидела к ней спиной и, прикрывая рот рукой, чтобы ее не было слышно, продолжала говорить в телефонную трубку:
– Да… приезжайте… Наш адрес… – мать Нины оглянулась и увидела за спиной безумное лицо своей дочери. Это было последнее, что она видела…
Наступили выходные… Нина стояла на кухне, и сложив на груди руки, смотрела в окно. Девушка изредка поглядывала в сторону стола, за которым пили чай со смородиновым листом ее бабушка, отец, мать и Николай Иванович – сосед, который жил этажом выше.
Проездной
Зимним морозным утром, на автобусной остановке, переминаясь от холода с ноги на ногу, ждала автобуса ничем не примечательная женщина лет сорока пяти. Вскоре к остановке подъехал автобус, и все ожидающие устремились к открытой двери. Женщина, чтобы не быть задавленной, вначале пропустила особо прытких, затем влезла на ступени автобуса и, подпираемая сзади желающими уехать пассажирами, почувствовала, как что-то больно ткнуло ее в спину. Оглянувшись, она увидела позади себя здорового детину, который держал в руках предмет, очертаниями и размерами напоминающий коловорот. Сморщившись от боли, женщина тихонько произнесла: "Нельзя ли поосторожнее?.." И вместо извинения, к своему глубочайшему удивлению, получила тираду отборного мата, совет – ездить на такси и очередной болезненный толчок в спину. Так она прошла через турникет и проехала с нависающим над ней громадным существом с коловоротом пять остановок. У метро она вышла и, распрямившись от автобусной давки, направилась в московскую подземку. В метро она встала в огромную очередь за проездным. Когда подошла ее очередь, женщина достала из кошелька пятитысячную купюру и, еще не успев ничего сказать, услышала от кассирши:
– Вы что, все сговорились что ли?! С самого утра мне такие бумажки в окно суете! Сдачи на вас не напасешься! – потом, немного успокоившись, строго спросила. – На сколько поездок?
Женщина хотела быстро ответить, но вместо этого из ее рта через окно кассы, прямо на кассиршу высыпалась порция маленьких мертвых птиц, после чего женщина почувствовала тупую и сильную боль в груди. Мертвые птицы, так необычно вырвавшиеся из женщины, по размеру были со среднестатистического московского воробья и имели странную, напоминающую тропическую, окраску.
– Женщина, вы что себе позволяете, а?! В общественном месте кидаться дохлыми птицами!.. Где вы их только берете-то в таком количестве!?
"Да я сама не знаю, как это у меня получилось…" – хотела сказать женщина, но вместо этой фразы из нее вырвалась солидная порция все тех же птиц и завалила весь пол в комнате кассирши.
"Мне же на работу надо… Опоздаю – уволят без разговоров… Кризис ведь… – крутилось в голове женщины. – Мне обязательно нужно купить проездной…" Она опять наклонилась к окошку кассы, отчего кассирша резко пригнулась и задергала левым глазом.
– Да что вы с ней церемонитесь?! Не хочет брать билет, не надо! А нам здесь ждать некогда, нам на работу нужно! – сказал стоящий за женщиной мужчина и попытался грубо отстранить женщину от окошка кассы.
Но женщине очень нужен был билет, и она судорожно вцепилась руками в подоконник кассы. Видя, что женщина просто так не сдастся, мужчина ухватил ее за щиколотки и резко потянул на себя, в результате чего женщина оказалась растянутой в воздухе параллельно полу – между подоконником и мужчиной. Мужчина всеми силами старался оторвать женщину от подоконника, ведь ему тоже надо было на работу, и эта женщина ему явно мешала. Женщина пыталась кричать, но из ее рта через окно кассы продолжал извергаться фонтан из мертвых птиц странной породы. Кассиршу уже завалило с головой, и из-под груды птиц виднелись два быстро моргающих глаза кассирши, внушительных размеров нос и беспомощно вытянутые вперед две скрюченные ручки.
А между тем, очередь в кассу становилась все больше и больше, и народ, стоящий в ней, стал возмущаться, – ведь всем надо было ехать по делам.
Тут открылась вторая касса, и за ее окошком появилось недовольное лицо другой кассирши. Мужчина тут же отпустил ноги женщины и ринулся к свободной кассе. Люди, стоявшие в очереди за женщиной, плавно перетекли в другую кассу и встали за мужчиной, а женщина молча повисла на подоконнике на вытянутых руках. Повисев несколько секунд в таком положении, она снова вспомнила, что опаздывает, встала на ноги и кинулась к другой кассе. Подбежав к окошку кассы, она хотела сказать: "Я уже отстояла очередь, мне бы проездной…" – но вместо этого обрушила на другую кассиршу дождь из все тех же мелких птиц.
– Женщина, вы бы хоть чем-нибудь съедобным изъяснялись, ведь неизвестно еще, сколько нам здесь из-за вас стоять, а кушать уже хочется… – пошутил какой-то мужчина из очереди.
Женщина, то ли от злости, то ли со стыда, побагровела и беспомощно развела руками.
– Да купите ей кто-нибудь билет, а то она сейчас и вторую кассиршу завалит! – крикнул мужчина в шляпе.
– Вот сами и купите, нашли дураков! – выкрикнула в ответ женщина в шубе.
Мужчина в шляпе подошел к окну кассы и спросил у женщины:
– Вам на сколько поездок?
Женщина благодарно посмотрела на мужчину, и молча оттопырив на одной руке два пальца, другой – судорожно полезла в кошелек за деньгами.
– Вот, возьмите, на две поездки, как вы и просили, – сказал мужчина, протягивая ей проездной.
– Ой, спасибо вам огромное! – ответила женщина и вдруг опешила: мертвые птицы перестали рваться из нее наружу и тупая боль за грудиной куда-то исчезла.
Женщина взяла из рук мужчины проездной и, загадочно улыбаясь, направилась к турникетам. Она шла, все время оглядываясь на мужчину-благодетеля, и в какой-то момент ей даже показалось, что над его головой она видит свечение… Тут женщина вдруг споткнулась, и блаженная улыбка медленно покинула ее лицо. Она в последний раз посмотрела на мужчину, прислонила проездной к валидатору турникета и растворилась в толпе нахохленных пассажиров.
Женщина все-таки успела на работу, и ее не уволили. А в шашлычных, расположенных неподалеку от станции метро, на которой пыталась купить проездной эта женщина, целых две недели продавали диковинные шашлыки из непонятно откуда взявшихся в Москве амазонских перепелов.
Елена Яблонская
Родилась в 1959 г. в Ялте. Окончила Московский институт тонкой химической технологии. Кандидат химических наук, переводчик научной литературы. Выпускница ВЛК, семинар прозы А. В. Воронцова. Член Союза писателей России. Автор двух книг повестей, рассказов и эссе, публикаций в журналах и альманахах. Лауреат Всероссийского литературного конкурса имени В. М. Шукшина "Светлые души" 2008 г.
Семилайка
Машина мчалась прямо на него. "Не трамвай – объедет", – жалко пошутил про себя Егор и все же инстинктивно метнулся вперед, потом – назад. Белый "мерс" со змеиной грацией вильнул и пронесся мимо. Спина Егора покрылась холодной испариной. Площадь была совершенно пуста. Егор пересек ее и только сейчас заметил, что сумеречное небо с черными трубами ТЭЦ на горизонте объято мягким зеленоватым сиянием.
Редакция молодежного журнала "Ровесник" располагалась в нескольких комнатках на первом этаже обветшалого старинного здания. Поэт Егор Кетов привычно толкнул дверь ногой и снова испуганно дернулся: рядом с виском пролетело ведро, и раздался сердитый гортанный крик. Что-то вроде "шуруллабурулла!.." В здании шел ремонт. Пожилой рабочий-таджик быстро водил кистью по влажной, только что оштукатуренной стене, по тому самому месту, где еще на прошлой неделе была дверь, а за ней в клубах дыма сидел, покачиваясь на колченогом стуле, Влад Никитин, завотделом поэзии и бывший однокурсник Егора по филфаку.
– А где?.. – начал Егор.
Таджик махнул кистью в пространство и снова забормотал невнятное: "шурулла, фурулла, курулла…" Переступая через ведра с раствором, тазы с известкой, Егор отправился на поиски. Поднялся на второй этаж. В длинном белом коридоре без дверей усыпляюще пахло краской. Егор испугался, что сейчас заснет на ходу.
– Егорыч, я здесь! – Кетов оглянулся. Позади него зияла широко распахнутая дверь. "Как же я ее не заметил?" – удивился Егор. В "вольтеровском" кресле у пустого и от этого казавшегося безбрежным письменного стола сидел Влад. За его спиной в оконном проеме зеленовато светилось вечернее небо. Окно было забрано очень красивой и, должно быть, дорогой решеткой. Один из прутьев в правом верхнем углу обвивала маленькая кисть винограда с изящным, мастерски выкованным листочком. Егор вошел и изумленно огляделся.
– Ну, как, старик? Нравится? Это все наш меценат, сам Шурулла Ульмасов… Слышал?
Про олигарха Ульмасова Егор, конечно, слышал, но ответить другу не смог. Он с ужасом смотрел на Влада. Вместо жеваного серого свитера, знакомого Егору еще с университетских времен, на Владе была ослепительно белая рубашка, апельсинно-оранжевый пиджак и широкий блестящий галстук золотого цвета. Вместо обычной рыжеватой щетины – платиново-русая бородка, аккуратно подбритая с двух боков. За неделю успел отрастить?
– Ничего не поделаешь, "дресс-код", – улыбнулся Влад. – Зато, видишь? Стоит того… – обвел рукой пространство и крикнул куда-то в пустоту: – Леночка, мне кофе, а автору – чай! Зеленый…
"Ну, вы, блин, даете!" – хотел сказать Егор, но из горла вырвался только сип, который Влад принял за вопрос.
– Опубликовали твою подборку, вон, возьми, только что "сигнал" привезли, – Влад махнул рукой за спину Егора.
В глубине необъятного кабинета Егор увидел ранее не замеченные, уходящие к потолку стеллажи. Рядом стояла стремянка, похожая на винтовую лестницу.
– Давай, старик, давай… – Влад вальяжно махал рукой в сторону стремянки. На его безымянном пальце посверкивал перстень. В высунувшейся из-под оранжевого рукава крахмальной манжете многокаратно переливалась бриллиантовая запонка.
"Дресс-код? Шурулла подарил?" – Егор полез на стремянку. Она вибрировала под ним, крутилась, пританцовывала, закручивалась спиралью. Залез и ошалело крикнул из-под потолка:
– Эт-то что такое?!