- Когда мы держали пивную, - сказал Джозеф, - почти сразу после войны это было или нет, пожалуй, позже, да, в общем, все равно, - к нам просто косяком шли махонькие пьяные боксеры, легковесы и наилегчайший вес, из Шотландии главным образом, из Глазго. И еще вес петуха… Пари держу, что никто из вас в Англии уже не видел ни одного боксера веса петуха - во всяком случае, я надеюсь, что их нет - они в голодные времена плодятся. А я повидал их, двух-трех за один год - маленькие такие боксеришки, бледные, маленького росточка. И знаете, что, по-моему, всех их доконало? Истощение! Того не ешь, этого не ешь. Это их и погубило. Бедняги! А ведь когда-то гремели, мы всех их по имени знали, гордились, если удавалось кому из них ручку пожать; но вот поди ж ты - скатились по наклонной. Истощение! По-моему, все в этом.
- А на что был похож тот, другой парень после вашей драки? А? - спросил Дуглас Лестера - до этого он избегал встречаться с ним глазами.
- Да ведь он же с лестницы упал, - усмехнулся Джозеф. - На вокзале в Карлайле. Так ты рассказывал, Лестер? Видно, дураками нас всех считает. - Джозеф плутоватым взглядом обвел комнату, и Дуглас почувствовал внезапный прилив нежности к отцу.
Лестер плотно сжал губы и промолчал.
- Я вот подумал… - начал Гарри, пытаясь снова навести разговор на старого Джона.
- Наконец-то, браво! - сказал Дуглас и приподнял свою чашку, будто собираясь выпить за Гарри. И тут же досадливо прищелкнул языком. Дурацкая шутка, которую можно было объяснить только излишней нервозностью, заткнула Гарри рот.
- Твой главный рождественский подарок лежит на кровати в запасной спальне, - сказала Бетти, предоставляя Джону возможность выйти из-за стола и из комнаты. - Мы не стали посылать его, когда узнали, что ты сам приедешь.
- Можно пойти посмотреть? - Мальчик обратился не к Бетти, а к матери.
- Ну конечно, - быстро ответила Мэри, тут же сообразившая, что выглядит это как желание подчеркнуть, что разрешать или не разрешать что-то мальчику может только она, и покраснела, поймав встревоженный взгляд Бетти. - Ты же знаешь, бабушка всегда дарит тебе чудесные подарки.
- Но мы вовсе не хотим портить его. - Бетти отнюдь не стремилась на передний план. - Достаточно с нас того, что мы испортили Дугласа.
- Я только хотел спросить, - воспользовался паузой Гарри, - есть ли какой-нибудь план насчет… дедушки… на сегодня. Мне хотелось узнать… что решили.
- Он боится быть кому-то в тягость, - с ударением объявил Джозеф. - Такой уж он у нас независимый. Я постараюсь заглянуть к нему после полуночи. И Дуглас тоже. Последние два года мы приходили к нему в одно время, помнишь? - Это совпадение Джозеф воспринял как полновесное доказательство крепости семейных уз. - Да. Мы трое - три поколения вместе, а с маленьким Джоном - все четыре, в будущем году он тоже сможет пойти с нами, три поколения и с ними Новый год, все на цыпочках, чтобы не разбудить соседей. А собственно, почему нельзя было шуметь? Большинство соседей-то глухие. Но он был очень строг на этот счет, помнишь?
- Не помню, - сказал Дуглас. - И не знаю, приеду ли я вообще в Тэрстон на этот Новый год. Устал я. - Он посмотрел на Мэри, она никак не проявила себя. - Оба мы устали.
- Будто ты бываешь когда-нибудь не усталым,- возразила ему мать. - И что ты сам себя изводишь? Сам себе жить не даешь, - сказала она, стараясь добраться до самой сути всех своих забот, но тут же отвернулась в сторону, не желая никому портить настроение.
- Но в "Корону"-то выпить придешь? - заискивающе спросил Джозеф. Он любил, когда Дуглас появлялся в местной пивной.
- Не знаю, право. Если мы и приедем, то, скорее всего, заглянем в Регби-клуб. Мэри пока что не настроена.
Она сдержалась и не стала протестовать против того, что он старается свалить на нее ответственность за решение, которое явно никого не обрадует. Во время последнего своего приезда они много чего много кому наобещали, и прежде всего что будут непременно на новогоднем балу в Регби-клубе. Она знала, как серьезно относится Дуглас к обещаниям подобного рода; это у него чисто нервное, думала она, потребность оправдывать доверие там, где дело касается людей из его прошлого. Обещания, данные нескольким школьным товарищам, должны быть выполнены во что бы то ни стало, пусть даже в ущерб их отношениям, как сегодня, например. Понимая, она тем не менее ничего заслуживающего уважения в этом не усматривала.
- Действительно, - сказала она, приходя к нему на выручку, - Дуглас только что вернулся из Америки. Я последние несколько дней была страшно занята… Мы проехали триста миль по автостраде с сумасшедшим движением. Так ли уж неразумно, что нам не хочется идти в Регби-клуб?
- Вас будут ждать, - сказал Гарри.
- Может, мы еще и появимся, - ответил Дуглас. И когда это он в последний раз видел Элана Джексона? Три года назад? Четыре? Мысленно он так ясно видел его лицо: туманные прежде черты вдруг прояснились, будто пойманные в фокус.
- Появитесь вы или нет, вряд ли это лишит кого-нибудь сна и аппетита, - сказал Лестер.
- Так Или иначе, Джон пусть остается ночевать у нас. - Бетти старательно выбирала слова, чтобы ее правильно поняли. - И тогда у вас будет свобода выбора. Так, кажется, говорят?
- У меня никакой свободы выбора, будь он неладен, нет, - сказал Джозеф. - Если я не появлюсь в "Короне" до половины девятого, уж три-то моих дружка захотят узнать, что случилось. - Он обвел их торжествующим взглядом, гордясь крепостью уз, связывающих его с тремя "дружками" из пивной "Корона".
Как только женщины собрали со стола и удалились на кухню, из дверей выскочил нетерпеливо ожидавший этого момента Джон в наряде, подаренном ему бабушкой и дедом: в сапогах, в шляпе, с ружьем в руках, из которого мысленно он уже их всех уложил. Наряд оглядели и одобрили - не обошлось, однако, без замечаний со стороны Джозефа и Лестера, вспомнивших, как скудны были рождественские подарки в их детстве. Дуглас, тот пожаловаться не мог.
Лестер начинал хорохориться. Страх его улетучился; ему захотелось похвастаться насчет драки, но, раз соврав, приходилось молчать. Однако его самолюбие искало выхода. Он никому не даст втоптать себя в грязь! Вот вернется в Лондон и там со всеми расквитается. Удача! Вот что ему нужно! Должно же ему, наконец, повезти. Давно пора. Забытый всеми, Джон уселся по-индейски в своем дорогом снаряжении на ковер перед электрическим камином, делая вид, что очень заинтересован устройством своего ружья.
Лестер неожиданно приподнялся на руках, держась за подлокотники кресла, выпрыгнул из него, опустился на колени и ухватил громоздкое кресло за коротенькую толстую ножку. Он напрягся, поднял его, привел в равновесие, подержал какое-то время неподвижно - Джон как зачарованный смотрел на жилку, пульсирующую у него поперек лба, а Гарри с одобрением отметил тонкие, как у гончей, мускулы, - затем встал, держа кресло в вытянутой руке. И повторил свои действия в обратном порядке - точно и ловко, только теперь уж быстро. Тоненькая струйка крови засочилась из пореза в уголке рта, он слизнул ее.
- А ведь кресло тяжелое, - сказал Джозеф, всегда восхищавшийся спортивными достижениями Лестера, - найдется немало людей вдвое тяжелей тебя, которые и с места его не сдвинут.
- Тут ведь главное - поймать равновесие, правда? - сказал Дуглас - ему было забавно, что и его этот трюк увлек не менее, чем остальных. - Ну и еще, наверное, нужно знать прием, как оторвать его от пола.
- Давай попробуй, - сказал Лестер, от души желая, чтобы Дуглас сплоховал.
Дуглас сделал попытку, поднатужился, отпустил какую-то шуточку, повалился на спину и забрыкал ногами в воздухе, вскочил, принял позу борца и тут же кинулся догонять убегавшего от него Джона - тем самым совершенно обесценив, по мнению Лестера, его достижение, низведя его до уровня простейших упражнений пролетарских мышц.
Вслед за тем Гарри, никогда до этого не пробовавший проделать этот трюк с таким большим креслом, снял пиджак и решил тоже сделать попытку. Прежде чем начать, он тщательно продумал свои действия, затем одним быстрым движением оторвал кресло от пола, поднял его, встал сам, держа кресло перед собой, словно это был не более чем факел. Лестер скривил физиономию и хлопнул его по плечу.
- С тобой в паре куда угодно, - сказал он. - Хоть завтра.
В кухне Мэри и Бетти, занятые мытьем посуды, говорили о том, как похожи между собой эти три молодых человека. И ведь с чего бы! Просто жуть берет (по выражению Мэри), что Гарри оказался так похож на Дугласа с Лестером. И однако все они были темноволосы и со светлыми глазами - пронзительно-голубого цвета у Дугласа с Лестером и мягкого серовато-голубого у Гарри. Все почти одного роста - около шести футов, Лестер ниже всех, но на вид сильнее всех. Мягкие черты Дугласа, с мягкой линией подбородка, представляли разительный контраст с жестким профилем Лестера; а Гарри держится так скромно, что и не предположишь в нем немалую физическую силу.
- Один добрый, другой совсем не добрый, а Дуглас серединка наполовинку, - сказала Бетти. - Но очень уж он вспыльчив.
- Гарри у нас хороший. Вот Лестер… беспокоит меня. - Мэри смолкла. Как называется та книга: "Добрый, скверный и прекрасный" или "Добрый, скверный и безобразный"? И кто под какую рубрику подпадает? Но такого рода рассуждения только собьют Бетти с толку. Она не стала развивать тему.
- Дуглас - это ум, и только ум, Лестер в душе работяга, а в Гарри все отлично уравновешено, - продолжала Бетти, быстро ополаскивая тарелки, - она получала большое удовольствие от этой игры.
Мэри пришло на ум довольно-таки вульгарное сравнение для оценки их мужской привлекательности, но она тут же откинула его: Бетти не одобряла манеры выражаться недавно эмансипированных женщин. Мэри подумала, что ей надо сосредоточиться. Скоро она будет в собственном коттедже и сможет вздохнуть спокойно; ей необходимо хоть немножко побыть наедине с собой: столько еще не решено.
- Три бронзовые мартышки, - сказала Мэри, поворачиваясь с улыбкой к свекрови, которая показалась ей озабоченной и слегка потерянной.
- Три болванчика, - рассмеялась Бетти. - Вот это уж точно.
- Три слепые мышки.
- Трое в одной лодке.
- Три мушкетера! Дуглас предпочел бы такой вариант, - тонко подметила Мэри.
- В детстве они никогда не были дружны, - сказала Бетти. - Приходится удивляться, что удалось собрать их всех вместе. Казалось бы, у них должно быть много общего. Но, помимо того, что они между собой довольно похожи, общего у них мало. То есть почти ничего. И они могут год не видаться и даже не вспомнить друг о друге. За исключением Гарри, конечно. Тот всегда бывает рад увидеть Дугласа. Но он слегка… как это сказать? Не распинается, а как-то иначе…
- Благоговеет?
- Что-то в этом роде… перед ним.
- Дуглас всегда очень хорошо отзывается о Гарри.
- В Лондоне? Да, что-то мне кажется, он гораздо больше любит и этот дом, и всех его обитателей издалека.
Она раскаялась, едва слова слетели с языка, но не попыталась замять резкость. Она была недовольна поспешностью, с какой сын и невестка норовили покинуть ее дом. Все стали такие беспокойные. Куда девалось время? Время поговорить, просто посидеть вместе. Ведь у нее, например, прежде всегда находилось время побыть с друзьями и родственниками. А теперь приходится заранее условливаться о встрече, а встретившись наконец, сидишь как на иголках, потому что впереди у тебя еще встречи. Слишком много встреч, слишком много событий, а толку никакого; вечно суетишься, дух перевести некогда. Ей не нравилась такая жизнь; сколько времени тратится, сколько энергии, чтобы быть не хуже других. А кому это надо?
Когда они вошли обратно в гостиную, Джон спустил курок, грянул выстрел, и Мэри непроизвольно зажала уши и закричала: "Черт тебя возьми! Чтоб я больше не слышала этого мерзкого грохота!"
Мальчик застыл на месте, грустно опустив ружье. К школьной курточке и коротким штанишкам теперь добавились ковбойская шляпа и невысокие пластиковые сапоги, сбрызнутые - так же как ружье и шляпа - серебряной краской. Несдержанность Мэри привела всех в смущение.
- У меня ужасно разболелась голова, - тут же придумала она, сама себя презирая за эту увертку. Почему было не сказать просто, что у нее натянуты нервы, вот шутка сына с ружьем и вывела ее из себя. Ведь речь шла, о господи… речь шла о разводе - ее разводе с мужем, который сейчас сидит вон там, такой веселый и такой насмешливый. О разлуке на всю жизнь? Как он мог так хорошо упрятать свои чувства?
- К этому еще можно добавить, - пришел на выручку к внуку Джозеф, постучав пальцем по его шляпе, - штаны и безрукавку, ну и лассо - что там еще было, мать?
- Все, что душе угодно, - сказала Бетти. Она видела, что удовольствие от подарка мальчику испорчено. Надо кому-нибудь подойти к нему и утешить. Ему это просто необходимо. Сама она не могла в присутствии матери. И тут, с ему одному присущей естественностью, от которой у нее неизменно перехватывало дыхание, Дуглас обнял сына за плечи, ласково усадил его к себе на колени и стал внимательно обследовать ружье. Вскоре комната снова огласилась неприятными звуками потешной стрельбы.
Разошлись все так же неприветливо, как и появились. Лестер пошел к себе домой, готовиться к ночному бдению в родном городе и подсчитывать протори и убытки. Гарри к себе на квартиру, которую он снял вопреки уговорам Бетти, уверявшей, что они будут "только рады", если он поселится у них. Для Гарри это было нелегкое решение, но теперь он знал твердо, что так лучше для всех. Последними, подняв суету, в которой пряталось смущение, надавав каких-то обещаний, извиняясь и плохо скрывая нетерпение, уехали Дуглас и Мэри, которая сразу же стала пристегивать ремень, не так уж необходимый для короткой поездки в их коттедж в горах. Через несколько минут за ними последовал и Джозеф, направляясь в свято чтимое им место праздничных возлияний.
Бетти так устала. Будто пять тысяч насытила, подумала она. Получилось одно беспокойство, не должно оно так быть. Нужно бы поспокойней, поприятней - ведь все же они свои, все члены одной семьи. Все более или менее обеспечены. Времена так улучшились, даже трудно поверить. Почему же такое напряжение? Может быть, думала она, водя пылесосом по ковру, в то время как Джон сидел в ванне со своим американским китом, может, она слишком многого ждала. Может, жизнь теперь именно такова. Да нет, не может быть. Конечно, нет. Неужели же люди, которых она встречала на улице или в магазинах или видела в кругу семьи, не были счастливы, не ощущали поддержки и любви своих близких? Да не может этого быть. Ведь не все же испытывают такое чувство одиночества, как она. Она надеялась, что нет, ей так хотелось найти опору жизни в семье. Хорошо бы поговорить об этом с кем-нибудь по душам.
Ну, будет! Она отогнала печальные мысли. Это только у нее такое настроение, оно пройдет, просто жизнь немного осложнилась в данный момент. Она ясно видела, что Дуглас с Мэри почему-то не в ладах. Когда у них что-то не ладилось, Дуглас всегда бывал на людях подчеркнуто вежлив с женой. Иногда она вовсе не понимала своего сына.
Она выключила пылесос и убрала его на место. Рюмки и чашки она поставит на стол позже - на тот случай, если кто-нибудь заглянет после полуночи поздравить с Новым годом. И тут она сообразила, что из ванной не доносится ни звука.
Она вошла туда. Джон сидел в воде, весь покрытый гусиной кожей, с дешевым резиновым китом в руках - кит был испорчен и не желал чиниться. Выражение лица у мальчика было такое горестное, что у нее сердце дрогнуло от жалости. Какой у него вид заброшенный! А она-то над собой разжалобилась! И как она могла так размякнуть. Мальчик поднял глаза, он сильно дрожал. Столько еще можно и нужно сделать, подумала она, берясь за дело незамедлительно.
- Я не виноват, - сказал он, - только завел его, и все.
- Я тоже не больно-то разбираюсь в этих штуках.
- Я боюсь развинчивать его в ванне, чтобы вода внутрь не попала.
- Давай его сюда. Ты сможешь повозиться с ним, когда мы будем смотреть телевизор. Дедушка найдет кого-нибудь, кто его починит.
- Ты думаешь?
- Ну конечно! - Она стояла вплотную к нему, намыливая большую желтую губку, чтобы вымыть ему спину. - У твоего дедушки полно всяких дружков. - Она поглядела на игрушку: дешевка, ему не по возрасту, рассчитана на совсем маленького ребенка; купил, не подумавши.
- Папа привез его из Америки.
- Правда? Какой он у тебя молодец! - Она с силой терла его, чтобы разогреть. - Значит, думал о тебе.
- Он в Голливуде был.
- Да ну? Это там, где живут все кинозвезды. Когда мне было столько лет, сколько тебе - нет, пожалуй, чуть побольше, - все девочки только о Голливуде и думали. Мечтали туда попасть.
- По-моему, папа хочет переехать туда. - Мальчик примолк; Бетти чувствовала, что он дрожит, но дрожит не от холода и не от того, что она трет его губкой. Она опустилась на колени рядом и обняла его за плечи. Хотя предполагалось, что в силу близкого родства она знает о своем внуке все, что только можно знать, иногда ей казалось, что она имеет дело с незнакомцем, хоть и хорошо воспитанным. Правда, не сейчас. Сейчас его печаль сблизила их.
- Если он переедет туда, - вымолвил наконец Джон дрожащим от слез голосом, - он ведь возьмет меня с собой? Ведь возьмет?
II
Решения
1
Нужно сразу же решить, как писать эту повесть. Возможно, усталость и недавняя резкая смена мест вывели его из равновесия, а может, проще - он почувствовал потребность квалифицировать как-то охватившее его неясное чувство, по своей интенсивности не уступающее жадности или страху. Как бы то ни было, лишь только они подъехали к коттеджу, Дуглас донес чемоданы до входной двери, пробормотал несколько невразумительных слов извинения и пошел по тропинке в сторону пустынных гор, чтобы побыть наедине с мыслями о смерти товарища, которые он хотел и не мог отогнать. Их нужно было привести в порядок во что бы то ни стало.
Была зимняя, как с картинки, ночь, и только те, кто далек от природы, могли бы назвать ее неправдоподобной. Высоко в небе стояла луна, ясная, четкая, светозарная. Звезды мерцали тысячами: хорошо различимый тюлевый плат Млечного Пути, Большая Медведица, созвездие Близнецов, Полярная звезда… Так легко поверить, что все это глазки в туго натянутом темном шатре неба, через которые бог подглядывает за нами. Освещенные луной заснеженные гряды гор вырисовывались отчетливо, как на рождественских открытках, а самым громким звуком был хруст мерзлого папоротника под подошвами его загубленных городских ботинок. Замедлив шаги и прислушавшись, он сумел уловить постукивание овечьих копыт, шорох пробегавшей лисы, легкий поскок зайца. Тишина окутала ему сердце, и впервые за несколько недель он вздохнул полной грудью.