* * *
Поднявшись в номер, он запер дверь на ключ. Зашторил окна темно-зелеными портьерами, включил вентилятор и настольный свет и, сев за кабинет, взял трубку телефонного аппарата.
– Барышня, – произнес тихо Ёсиф, – соедините менЕ со стАлицей, с председателем литклуба "Лубянка-Андеграунд" тАварищем Джежинским.
– Соединяю, – ответила телефонистка. Заработал коммутатор, в трубке стали слышны потрескивания электронных реле и голоса девушек.
– Джежинский на проводе, – прозвучало на том конце трубки.
– Не Ари в трубу, это я, Ёся, – по-военному произнес Стален. – Слушай меня, Филя, тут в Мексике есТ кактус, который индеец местный ест, и эта штука, дАрагой, очень нам полезна для партийной работы. Только у него одна проблЭма, он скисает наутро и есТ его нельзя. Понял?
Естественно, что Филя толком ничего не понял из несвязного рассказа. Но зная нрав Сталена, покорно промычал, что все понял.
– Ну, если полезно для партии, то и для народа сгодится, а мы его, Ёсиф Виссарионович, законсервируем или засолим и под водочку будем есть, – с выражением научного открытия отрапортовал Джежинский.
– Вот тИ баран, Филя, тебЭ б только консервЫровать да солить, башку себе засоли, может, через век умнее будет. Его свежИм есТ надо. Ти мЭне учёного вышли в Мексику, который сможет этот кактус в стАлице мне растить, што бы в совхозе или в парниках его было место, а не в Мексике. С ней мы потом отдельно разберемся, нужен им кактус или нет, – прошептал в трубку Стален.
– А, это мы можем, товарищ Стален, есть тут у нас один кукурузник Никита Хвощов. Ой, до чего ж смышленый малый. У него эта кукуруза даже в тайге растет.
"Опять кукуруза, – подумал Стален, – прям наваждение какое-то". – Не вАздушная ли кукуруза у этого ХвАщова растет? – спросил Ёсиф. – Мне уже сИгодня одЫн умник про нее песни пел. Мол, есть одна такая кукуруза, вАздушная, не то песня, не то мелодия. Ладно, мЭне это ни к чему. Давай высылай его срочно, твоего Хващова, пАсмотрим, што он за фрукт.
– Слушаюсь, Ёсиф Виссарионович. Первым же рейсом отправлю. А я тут в командировочку собираюсь, Надежда Константиновна велит ехать к царю-батюшке, в Ё-бург, с детишками его надобно поближе познакомиться да погутарить, что б отечество наше спасали через батюшку своего. Декрет, стало быть, исполнять обязать, – пролепетал Филя.
Но Стален его уже не слушал, ему не до царя было. Он опять погрузился в воспоминания тех дней, когда он бежал с Надей из Шушенка, когда они в паровозе встретили этого олуха Джежинского, и как они задумали повернуть историю государства в свою, ими выдуманную историю.
Знакомство с Джежинским
Паровоз подкатил на перрон точно по расписанию, вокзал ожил и стал напоминать огромный муравейник, находящийся в броуновском движении, со снующими грузчиками, пассажирами, провожающими и просто праздно шатающимися отдельными элементами. Однако во всей той хаотичной неразберихе был свой порядок, вагоны заполнялись пассажирами, чемоданы и тюки устраивались на полки повыше, и перрон постепенно пустел. Надя с Ёсифом прошли в свой вагон, заняли нижние полки, развернули одеяла и прилегли друг напротив друга. День выдался не самый лучший, и усталость давала о себе знать. Паровоз засвистел паром и, продернув весь состав, медленно покатил по рельсам. Выбивая ритм барабанщика, стук колес убаюкивающе действовал на Ёсю. Он прикрыл глаза и засопел сном младенца. Ему снился Тифлис, горы и как он, словно орел, парит над ними. Надя достала из котомки книгу известного немецкого философа Маркса Энгельса "Утопическая теория мира во всем мире" и прочла предисловие. "В данном труде представлены философские умозаключения нашего с вами современника, доктора ортодоксальных учений, профессора Рейхстагского университета Дружбы народов им. Адольфа Плюра, лауреата премии Мира, Ученого с большой буквы, господина Маркса Энгельса. Здесь он предстает нам в новой грани философа. На страницах данного фолианта вы найдете практические инструкции к реализации плана по достижению мира во всем мире, возникновению нового строя реформаторов сего мира, изменению существующего порядка и мироустройства. Многолетний опыт изучения трудов основателя Рейхстагского университета в Берлине, Адольфа Плюра, известного нам по философскому течению "Моя баба", где Адольф предрекает баланс мирового соотношения мужчин и женщин в усилении последних и приравнивает их жизнь с живущими вечно индийскими бабами [6] , позволили Марксу Энгельсу создать собственное философское течение, которое в последствии получило громкое имя "Плюрализм марксизма-энгельсизма". Редакция не несет ответственности за призывы, описанные в данном труде, призывающие к свержению монархии и тем самым разжигающие межконфессиональные конфликты на почве марксизма-энгельсизма, и не разделяет существующего положения вещей в данной интерпретации об отмене законов морали для низов. Мы всего лишь цитируем великих мира сего". Она перелистнула страницу и принялась читать утопию. Вся книга была пронизана откровенным призывом к революции с применением в качестве оружия цветов. И почему-то упор делался на розы, конечно, гвоздики тоже упоминались, но в контексте, как дополнение к розам. Розы же считались самыми подходящими для революции цветами, поскольку в них были шипы, а ими можно легко поранить оппозиционера. И тем самым вывести весь противоборствующий контингент враждебных элементов из парламента республики. А захватив власть, начать насаждать розы в прямом и переносном смыслах. Чтение доставляло Наде удовольствие, она с детства читала все подряд, от беллетристики до серьезных романических произведений таких мастеров, как Булков и Тонкой. Последний прославился романом в две тысячи страниц "Поймай пир", о похождениях поручика Ржажаневского, друга Питера Чуковски, дебошира-ловеласа, по светским мероприятиям столицы. Где поручик то и дело вляпывается во всевозможные нелепые истории. Роман имел такой успех, что имя поручика стало нарицательным, и уже сам народ сочинял истории про Ржажаневского. Но в этот раз Надежда впервые в жизни почувствовала страх и трепет перед книгой Маркса Энгельса. Она в одночасье поняла, что ее бунтарский характер, как и в случае с родителями, опять устремляется к достижению равновесия. Она ощутила всю боль славянского народа, прочувствовала ее внутри себя, открыла свой системный ум для новых свершений и заглянула в светлое будущее. Она, Надежда Константиновна Пупская, и никто другой не лишит той безнравственной и рабской жизни низы и не приведет страну к светлому будущему. У нее в голове стало тепло и ясно, и она ощутила блаженство, она вдруг осознала свое предназначение в этой жизни, если не сказать – предзнаменование. И Надя почувствовала себя счастливей, чем тогда, на подводе. Ёся, конечно, счастье, но он же и несчастье, да и что такое Ёся, когда такое место ей, Надежде Пупской, отведено в истории. И Надя твердо решила, что, когда проснется вновь испеченный Стален, она обязательно ему расскажет о своих планах на будущее. И не страшно, что они пока не смогут пожениться, ничего, свадьба подождет, и пока она не сможет иметь детей, дети тоже подождут, главное – есть идея и свет в конце тоннеля, а значит, есть к чему стремиться. Так, пребывая в тихом блаженстве и мечтая о светлом будущем, Надя не заметила, как к ней подсел долговязый парень лет 25 с худощавым лицом и козлиной бородкой. Руки его профессионально проскользнули в Надину котомку и стали в ней перебирать пирожки. Руки искали денег, а деньги Надя хранила в нагруднике, чем и спасала свои сбережения от разного вида карманников. Не найдя ничего, долговязый привстал, и в этот момент паровоз проскрипев и присвистнув качнулся, и долговязый вломился своей маленькой головкой в верхнюю полку, да так, что невольно закричал от неожиданности. Надежда моментально очнулась от мыслей, посмотрела на долговязого, потом на развязанную котомку, ее системный ум все сопоставил, и она что есть силы заорала:
– Ё-ё-ся, гра-а-а-б-я-я-ят!
Ёсиф стремглав, еще не открывая глаз, вскочил на ноги и очутился перед грудью долговязого. В один миг открыв глаза и оценив ситуацию, Ёся выхватил заточку из кармана брюк и воткнул ее долговязому в пах. От неистовой боли тот заорал, как резаный тюлень, и присел на Надину полку, скорчившись буквой "зю". Весь честной люд устремил свои взоры на тройку.
– Ты чё, сцука, у бедных граждан последнее тыришь, да я тебя, кобель непрошенный, в порошок сотру, – Стален занес над ним волосатый кулак правосудия.
– Нет, нет! – от безысходности завопил раненый. – Я голоден и есть хотел, – продолжал ныть он. – А у вас такой запах из котомки исходил, вот я и не удержался.
Его глаза источали саму жалость, а тело походило на скелет для изучения анатомии человека, щеки впали и прилипли к челюсти, и если б не козлиная бородка, то Ёся подумал бы, что это египетская мумия перед ним. Вдобавок его руки прижимали причинное место, и от этого он совсем походил на кокон с торчащей из него головой. К тому же он неистово стонал. Ёсиф опустил кулак.
– Перестань ныть, как баба, на вот, вытри свои мудя да залей их водкой, – Стален протянул грязный носовой платок и, задрав штанину, вытащил небольшой графинчик водки. Надя вопросительно посмотрела на Ёсю.
– Да эт я, Надь, в кафе притырил, дорога длинная, вот я и подумал. Авось сгодится, вот и сгодилась, – оправдываясь сказал Ёсиф. – Притырил, значит, я его кормлю, пирожки ему покупаю, компот. А он водку тырит, тюрьма твой дом, а не столица, посмотрите, какой орел, скотина ты, понял, – в сердцах ответила Надя. Долговязый замолк, голос этой женщины и учительский тон произвели на него впечатление и гипнотическое воздействие. С такой женщиной не пропадешь, она и защитит, и накормит, и обласкает, и обогреет, подумал он, а этот и впрямь скотина. Долговязый обмакнул платок в водку, расстегнул штаны и с силой прижал руками пах. Народ после перепалки Надежды с Ёсифом, быстро потерял интерес к происходящему и уже не глазел в их сторону, а неспешно покачивался на своих полках в такт колесам паровоза.
– Ты, конечно, Надежда, хотя и баба, но слова говоришь обидные, я что, шарамыга какой-то, я тебя сейчас спасал от этого скелета, а ты? И не нужна мне эта водка, – виновато парировал Ёсиф. – Хочешь, забирай ее себе, – он предложил водку долговязому.
– Мне, не-е, – протяжно застонал тот. – Нет, мне водки не надо. Мне бы пожрать чего, а водки не надо.
– А чё тебе надо? Чё тебе вообще здесь надо было, чё ты к нам со своим самоваром вломился? – налетел на него Ёсиф, снимая внутреннее напряжение.
– Мне ничё не надо, – испуганно залепетал долговязый. – Можно я пойду? – и он, корчась от боли, стал привставать.
– Сиде-е-ть! – заорал Стален. Пассажиры вновь оглянулись в сторону троицы. Ёсиф одной рукой указал долговязому на место, а другой – пассажирам, что б отвернулись. Пассажиры отвернулись. Долговязый присел, держа обе руки в паху. По вагону тянуло водкой.
– Просто так, сцука, ты от меня не уйдешь, от меня еще никто не уходил, ты мне все расскажешь, что, где и как, – сжимая кулаки, протараторил Стален.
– Все, Ёся, ты мне надоел, хватит орать и драться, ты сам сядь и успокойся, может, человека прижало, знаешь, голод не тетка, – вмешалась Надя.
– А ты, плюгавый, что руки свои греешь в чужих котомках? – обратилась она к неудавшемуся вору. – Вот и напоролся на пику грузина, так что пеняй на себя, Ничего, до свадьбы заживет, аха-ха! – присвистнула Надя. – На вот тебе пирожок. – И она достала пирожок, только что обмусоленный руками воришки. Увидев пирожок, долговязый сглотнул слюну, забыл про боль и вцепился в пирожок. Жадными и рваными укусами съел его в три захода, вытаращив невозмутимые глаза на Надю.
– Однако. Смотри, Ёсиф, он совсем оголодал, а ты его чуть не зарезал, – она снова достала пирожок и протянула долговязому. Он снова жадно съел второй пирожок и запил поставленным перед ним компотом. Прожевав все, он заговорил:
– Позвольте представиться. Потомственный дворянин, сын учителя гимназии Фил Джежинский. Сейчас скитаюсь, по поездам ворую. Но получается плохо, потому и худой. Кличка на перегоне "Астроном", видимо, из-за роста, дети на перронах постоянно кричат "Дяденька, достань звездочку", вот и прозвали меня так. Окончил польскую гимназию, после сбежал от правосудия, предъявили за сестру. Якобы я ее пристрелил, но я не стрелял, ее мой братец завалил, а я помладше его, вот и взял все на себя.
– Маладец, джигит, извини, что погорячился, – с акцентом вставил Стален. – Продолжай, дАрогой, складно излагаешь.
– А что продолжать-то, я вам все в принципе рассказал, а можно мне еще пирожка? – он вопрошающе посмотрел на Надю.
– Да. Надюха, дай ему, дай, Пусть ест, мои тоже дай, а я водки выпью, – Ёсиф протянул руку к графину. И тут же получил удар ладонью по рукам от Пупской.
– Остынь, грузин, я сама знаю, кому давать, а кому наподдавать, – строго приказала Надежда и достала пирожок. – На-ка держи, Филя, может, и немного у нас провиданса, но мы люди нежадные. Надежда Константиновна Пупская, дворянка по роду, – гордо представилась она, вскинув вверх голову и пригладив вьющиеся каштановые волосы, – А это мой близкий, Ёсиф Стален, тоже в какой-то степени дворянин, с детства во дворе рос, ха-ха-ха.
– Полно тебе, Надюха, – обидевшись, засмущался Стален. – Все в этом паровозе едины, что дворяне, что миряне. А ты сколько по перегонам скитаешься? – осведомился Ёся.
– Годков пять будет, но все надоело, хочу уехать в столицу, там, говорят, жизнь настоящая, сытая и богатая. Только пока вот все собираюсь, но никак не доеду, – простонал Филя.
– Вы, Фил, странный человек, вы сами для себя решите, нужна вам эта столица, или вы всю жизнь по перегонам скитаться будете, – сказала Надя. – Мы с Ёсифом точно едем.
– Да нам терять нечего, – добавил Ёсиф, – я решил начать новую жизнь, как с чистого листа. Приеду в столицу, пойду учиться, вы вон какие ученые, а мне все самому постигать приходится.
– Молодец, Ёсиф, а что ж ты мне раньше, в Шушенке, об этом не говорил, что-то тебя там учеба не интересовала. Я же учительница, я б тебе преподала, – съязвила Надя.
– Надюха, ну, понимаешь, не до того мне было, не до науки, план я там вынашивал один, позже расскажу, видение мне было, – парировал Ёся.
– Знаю я твои видения, как что-то заметишь женское, так и виснешь в своем видении, небось и дело твое касалось баб или что связанного с ними, – ответила она.
– Нет, Надежда, не права ты в этот раз, я там, в ссылке, пообщался с кем надо и открыл в себе третий глаз. Сейчас ничего говорить не буду, позже. Слушай, Фил, а поехали с нами, нам ученые пригодятся, я это понял, что вы все, грамотеи, много чего нам безграмотным дать можете, – и он рукой вцепился в грудь Надежды.
– Дурак ты, Ёся, и уши холодные, – убирая руку, сказала Надя. – Да, Фил, поехали с нами в столицу, приедем, обустроимся, у меня тетя там живет, присмотримся к столице и решим, что будем делать.
Долговязый окончательно забыл про свою боль и нарисовал себе мысленную картину. Как он во фраке, и непременно с Надеждой, в ресторации, при свечах, пьет мадеру и целует ее руки. Дальше фантазии его на этом оборвались, и он соглашательски кивнул головой и добавил:
– Я согласен, вы мне сразу понравились, проникся я к вам, вы хорошие и добрые люди. С такими, как вы, можно, – протянул навстречу Сталену окровавленную руку для пожатия.
Стален брезгливо отстранился.
– Я, Фил, тоже согласен, нормальный ты пацан, а что худоват, так в столице мы тебя откормим, – убирая руки в карманы, согласился Стален.
– Ну, все решили, один за всех, и все за одного, – подытожила Надя. И вся троица по очереди с горла графинчика отпила водки.
Первая встреча с Троцкиным
Очнувшись в кресле, Стален осознал, что в раздумьях и воспоминаниях он и не заметил, как заснул и проспал около получаса. Сказывалась усталость. С ним, после подобных экспериментов с левитацией, такое случалось часто. И всегда по одному сценарию, он садился в кресло и засыпал, через полчаса просыпался, и голова обновлялась. Он достал из секретера трубку, насыпал табаку и закурил. Клубы дыма и терпкий запах древесины заполонили номер. Он любил курить, эта привычка пришла к нему незаметно, сначала он просто держал трубку меж зубов, ну а потом стал забивать табачку и покуривать, так и втянулся. Он курил смачно, глубоко вдыхая дым и с приятным наслаждением выпуская его на свободу. И настолько сроднился с этой привычкой, что все газеты, критикующие Страну Советов и его руководство, неизбежно изображали Ёсифа только с трубкой. Трубка мира, как ее называл сам Стален, стала неотъемлемой визитной карточкой гегемона. И когда проходили встречи на высшем уровне и все рассаживались за круглым столом переговоров, Стален доставал свою знаменитую трубку, подсыпал табачку, раскуривал и передавал ее по кругу. Это стало обязательным ритуалом при проведении встреч. И после того как трубка, сделав круг, возвращалась к ее владельцу, Стален начинал переговорный процесс. Он вставал, держа в одной руке трубку, а вторую держа в кармане брюк, и произносил:
– Ну что, уважаемые, покурили, вот и славненько. Теперь мы можем приступить к внешним вопросам. Если кто недокурил, не стесняйтесь, спрашивайте, я еще могу забить. Без трубки мира ни один вопрос не решить. У меня есть стойкое убеждение, что совместное курение при внешних встречах располагает к дружественному общению и помогает понять друг друга, исключая то недопонимание, которое возникает при употреблении напитков, содержащих алкоголь. Более того, алкоголь разобщает народы и губит связи. В моей стране, Стране Советов, с момента ее основания существует сухой закон. И взгляните, мой народ счастлив, трудолюбив, и доброжелателен. Ему не знакомы такие понятия, как депрессия, стресс, гнев и бессовестность. Так вот, уважаемые товарищи, примите в дар от нашей страны по курительному набору. – Затем всем присутствующим на переговорах девушки в спортивных купальниках, идеально облегающих красивые тела, приносили в подарок по курительному набору, выполненному в резной технике сибирских резчиков березы и украшенному кристаллами, ограненными на предприятиях ювелирного мастера Данилы Скварцовски, который заслужил уважение верхушки правящей партии тем, что сумел первым в Стране Советов подвергнуть огранке обычное стекло и довел качество продукции до невиданных высот ювелирного мастерства. Даже жены правителей не гнушались украшать себя стекляшками. Церемония заканчивалась новой обкуркой круглого стола, после чего всем присутствующим предлагали чай и сладости. Таким образом руководство страны располагало империалистические делегации к более откровенному диалогу. Что позволяло только что народившемуся новому строю и молодой республике занимать ведущую роль во внешней политике мира.