- Что ж, тогда начнем разборки, - решил Иванченко и, подняв с пола перевернутый стул, уселся на него верхом. - Тащите остальных сюда.
Окровавленных бандитов приволокли в комнату и бросили на пол. В отличие от "пленников" Врублевского, этим досталось куда больше. Связанные и боязливо посматривающие на своих мучителей, они показались Врублевскому жалкими до отвращения. Один лишь долговязый, по-прежнему сидевший на диване, что называется, "держал марку", всем своим видом демонстрируя безразличие к ожидавшей его участи.
- Что-то вы совсем скисли, хлопцы, - усмехнулся Иванченко, легонько пиная одного из лежащих на полу "гастролеров" ботинком в бок. - Когда хаты в нашем городе обносили, посмелее были… Что скукожились? Вы же пацаны, а в пацанской жизни всякое бывает. Не одна малина, а еще и полынь встречается… С чего вы взяли, ласковые мои, что, приехав сюда без приглашения и нашкодив, сможете уехать, унеся с собой все награбленное? Вы напоганили, а милиция претензии предъявлять нам станет…
- А что это ты о ментах беспокоишься? - поднял голову долговязый. - Тебя их трудности заботят?
- Ты на что намекаешь, чмо? - недобро прищурился Иванченко.
- Сам знаешь, на что. Ты пацан, или не пацан? Что ты таких же пацанов душишь? Ты на хлеб зарабатываешь, и мы на хлеб зарабатываем. Тебе "барыг" жалко, или ты милиции - добровольный помощник?
- А вот за такой базар тебе ответить придется, - с холодной яростью пообещал Иванченко. - Ты - дешевка беспредельная, без спроса в наш город заявился, напакостил и смыться вознамерился, а еще на понятия налегать пытаешься. В твоем положении надо уже о душе подумать, мысленно с детишками малыми прощаться, а ты еще хавальник свой раскрываешь, сопля долговязая…
- Мели, Емеля, твоя неделя, - поморщился длинный. - Сегодня сила на твоей стороне, завтра на нашей будет. Взяли вы нас врасплох, повезло вам, вот и радуйтесь.
- Это - закономерность, а не везение, - ответил Иванченко. - Не фиг расслабляться, когда работаете. Мало того, что нюх потеряли, так еще и гульнуть напоследок собрались? Чурка ты деревянная, а не пацан. Буратино. Такие, как ты, только братву позорят… Ладно, пообщались и хватит. Теперь к делу. Куда "нычку" приткнул? Где тайник устроил?
- Все, что видишь, то и есть, - ответил долговязый. - А больше нет ничего.
- То, что здесь я вижу, и на один грабеж не потянет, а вы куда поболее их "повесили"… Что там, Эдик?
Обыскивавший комнату Евдокимов презрительно пожал плечами:
- Долларов восемьсот наберется, а "деревянными" и того меньше. Пара перстней, да четыре золотых цепки. Одна из них - "паленка" медная.
- Дешевки, - усмехнулся Иванченко. - Чмошники вы, а не пацаны. "Стволы" нашли?
- Нет, - ответил Евдокимов. - Только "выкидухи".
- Точно "нычка" есть, - убежденно сказал Иванченко. - И отдавать нам ее не хотят. Потому как надеются выйти отсюда живыми… Жизнь им менее любезна чем золотишко, не говоря уже о здоровье…
Он что было сил пнул лежащего у его ног парня и оскалился:
- Раздавить тебя, тварь?.. Что ты там еще мычишь, теленок?! У меня жалости меньше, чем у тебя мозгов… Где "нычка", ну?! Жить хочешь, сучонок? Говори, где "нычка"?!
- На вокзале, - прохрипел парень. - В камере хранения.
- Номер камеры, код! - потребовал Иванченко.
- Я не знаю… Код и номер у Шила, - показал тот глазами на долговязого. - Клянусь - я не знаю…
- Ну что, Шило, - посмотрел на невозмутимого главаря Иванченко, - будем пускать тебя на мыло? Каламбур-то какой вышел!.. Я спрашиваю: жизнь свою паскудную будешь на товар менять?
- Все равно же кончите, - пожал плечами тот. - Так какой мне смысл вам удовольствие доставлять?
- Смысл есть. Так ты сдохнешь мучаясь, а так, может, еще и пожалеем…
И тут Врублевский заметил, как неуловимо быстро напряглись мускулы долговязого - словно огромная пружина сжалась, а затем с быстротой молнии распрямилась, и со скоростью кобры Шило бросился вперед, намериваясь растопыренными пальцами впиться в глаза Иванченко. Молниеносно преодолеть это расстояние ему помешали лишь тела друзей, лежащие между ними, и этого мгновения Врублевскому хватило на то, чтобы сильно и хлестко выбросить руку вперед, ударом предплечья в горло отбрасывая долговязого назад…
- Уф-ф, - обтер мгновенно выступившую на лбу испарину Иванченко. - Я твой должник, Володя. Еще немного, и эта сволочь надела бы на меня темные очки и вручила белую трость… Но теперь его очередь… Ты, гнида, у меня сейчас не только номер ячейки вспомнишь, но и про все грехи своей бабушки расскажешь! Паша, тащи его в соседнюю комнату, я хочу с ним тет- а-тет переговорить…
Прихватив лежащие на полке серванта ножницы, он вышел из комнаты вслед за утаскивавшим бесчувственное тело долговязого Кочкиным.
- Не повезло парню, - с ироничным сочувствием заметил Прохоров. - Макс-то всерьез рассердился. Как бы прямо здесь ремни не начал резать… А это еще что такое?
Он загоготал, указывая на быстрый ручеек, бегущий от потемневших штанов одного из связанных бандитов.
- Памперсы себе купи, когда в следующий раз на дело пойдешь, зассыха! - отсмеявшись, посоветовал он. - Теперь твое погоняло будет до конца дней - "Памперс"… Эй вы, малохольные, запомнили, как теперь вашего дружка кличут?.. До чего же чмошные засранцы! Какие из вас пацаны? Зассыхи вы, а не пацаны! Ну-ка, повторите, кто вы?
Пока Прохоров издевался над связанными "гастролерами", Врублевский напряженно прислушивался к происходившему в соседней комнате. Но оттуда не доносилось ни звука - то ли стены были слишком толстые, то ли жертве предусмотрительно заклеили рот лейкопластырем, опасаясь потревожить соседей криками. Наконец, не выдержав, он направился было к двери, но в эту минуту Иванченко вернулся.
- Все в порядке, - сообщил он, - номер и код у меня… Как это не парадоксально, но этот ублюдок предпочел обойтись без излишних мучений и теперь жив и даже относительно здоров… К сожалению… Я ему только пару меток оставил на память, чтобы в следующий раз, перед тем как беспредельничать, головой думал, а не задницей… Уходим, ребята.
- А он не обманул? - засомневался Прохоров. - Может быть, стоит сперва проверить?
- Не обманул, - с каким-то странным удовлетворением заверил Иванченко. - Меня не обманывают.
- А это… С ними как?
- Этих с рассветом уже не будет в городе, - уверенно сказал Иванченко. - Они все поняли и больше хулиганить не будут. Попрощайтесь с коллегами…
Предоставив опозоренным бандитам самим распутывать связывающие их веревки, они покинули квартиру и спустились к оставленным машинам.
"Весело живем, - мрачно подумал Врублевский. - У меня возникает нехорошее предчувствие, что между отморозками Шерстнева и орлами Березкина нет никакой разницы. А если все же есть… то могу себе представить. методы "шерстневцев". Так вот значит, какое ты, "блатное счастье"… А ведь не было еще ни допросов в милиции, ни "стрелок", ни "разборок", ни суетливой беготни в поисках "тем"… Будет ли все это оправданно? Получу ли я то, ради чего влез во все это?.. Но это уже зависит от меня… Как же легко спорить самому с собой. Себе никогда не проспоришь… Всегда оправдаешь и согласишься…"
- Подождите меня здесь, я сейчас вернусь, - услышал он голос Иванченко и, очнувшись, посмотрел на серое здание вокзала, возле которого остановилась машина.
Иванченко вернулся минут через десять, неся в руках две большие спортивные сумки. Что-то довольно мурлыкая себе под нос, уселся в машину и, поставив одну из сумок себе на колени, потянул "молнию".
- Батюшки мои! - восторженно и удивленно присвистнул он, заглядывая в сумку. - Не удивительно, что он готов был сдохнуть, но не выпускать эти сумочки из рук. Крепко же ребята поработали. Где же они столько надыбать-то успели?! Не иначе, наводчик у них в городе был… Ох, не додумался я до этого раньше! Нужно было узнать, что это за крыса… Теперь уже поздно… Но какая "нычка"! Ради этого стоило попотеть.
Посмотри, Володя! Недаром ими заинтересовался лично Березкин. Видать, серьезных людей они обносили. По что к Березе попало, того он уже из рук не выпустит, так что добрая треть здесь - наша. Ты, Володя, у нас "безлошадный"? Посмотри в сумку. Видишь, там, на дне, твоя машина лежит? Какую ты "тачку" здесь видишь? На "джип", конечно, не потянет, но контуры "семерки" я различаю ясно… А?
- "Девятка" - это звучит как-то приятнее, - заметил Врублевский. - Да, я, кажется, начинаю различать там контуры вишневой "девятки".
Иванченко пристально посмотрел на него, неожиданно усмехнулся каким-то своим мыслям и, повернувшись к сидевшему на заднем сиденье Прохорову, потребовал:
- Игорек, дай-ка мне одну из тех "цепей", что нам залетные "подарили". И выбери ту, что потолще да подлиннее.
Прохоров протянул ему массивную золотую цепочку. Иванченко подкинул ее на ладони, взвешивая, и удовлетворенно констатировал:
- То, что надо. Во всяком случае, носить не стыдно. Держи, Володя. Она - твоя. Впрочем, подожди… Давай-ка я тебе ее сам надену. Будем считать это "посвящением в пацаны", - усмехнулся он, - вступлением в братство. Братва мы, или не братва? Ну-ка…
Врублевский наклонил голову, и Макс защелкнул цепь на его шее.
ГЛАВА ВТОРАЯ
И ты можешь лгать, и можешь блудить, и друзей предавать гуртом!
А то, что потом придется платить, так ведь это ж, пойми, - потом!
Но зато ты узнаешь как сладок грех этой горькой порой седин,
и что счастье не в том, что один за всех, а в том, что все - как один!
И ты будешь волков на земле плодить, и учить их вилять хвостом!
А то, что потом придется платить, так ведь это ж, пойми, - потом!А.Галич
Под сауну было отведено отдельное здание на самом берегу залива. "Слишком большое, - подумал Врублевский. - Видимо, раньше весь этот комплекс принадлежал пионерлагерю или санаторию, потом все переоборудовали и недостатки воображения заполнили размерами, щедрой рукой, с типичным для "новых русских" размахом впечатали сюда сауну. Интересно, что там на втором этаже, бар? Кегельбан? Бильярд? Тренажеры? М-да, резиденция господина Березкина, изредка, в виде "особой милости" предоставляемая как место отдыха для отличившихся "быков"… Что это меня вдруг на "пролетарский гнев" потянуло? Еще не забылась жизнь обычного нищего русского офицера? Ты теперь такой же "бык", как и все прочие, так что умерь пыл… Правда, в отличие от "рядового быка", пытаюсь претендовать на звание "племенного"… если раньше на тушенку не пустят, - усмехнулся он про себя, проходя вслед за Иванченко в просторный холл, красующийся кожаными диванами, пушистыми коврами и дорогостоящей аппаратурой. - Недурственно… Очень даже недурственно. Но безвкусно. Дорого, роскошно, но безвкусно. А вот у ребят глазки заблестели. Евдокимов развалился в кресле с видом дворецкого, представляющего себя на время отсутствия хозяина полноправным владельцем имения. Хороший и продуманный ход со стороны Березкина: у ребят перед глазами стимул, материальная и воплощенная цель их устремлений. Только в таких саунах кто-то отдыхает, а кого-то пускают расслабиться. Не всем боссами быть, кому-то надо для боссов и деньги зарабатывать…"
За короткий срок работы с бригадой Иванченко перед Врублевским начали прорисовываться первые контуры подлинной жизни бритоголовых "детей Остапа Бен- дера". Не "страшилки", какие рисуют заботящиеся о повышении тиража журналисты, не восхваляюще-приветственный маразм "где-то что-то слышавших" писателей и не боязливо-осуждающие сплетни народной информационной службы "одна гражданка говорила", а подлинные контуры жизни "быков", "братвы" и "пацанов". Разумеется, все он не успел познать и понять, но имеющейся у него информации уже хватало для первого анализа. Банальный закон: "Наверху - хорошо, внизу - плохо" действовал в полном объеме и здесь. Увлекаемые постепенно формирующейся идеологией "рискованной, но сладкой" бандитской жизни и отталкиваемые обнищанием основной массы "перестраивающейся и реформирующейся" России, в братву не шли "записываться" разве что только ленивые. "Перестройка - это развал экономики, плюс полная криминализация всей страны", - смеялся Березкин. И в этой шутке была своя доля истины. Подчас возникало ощущение, что самой престижной профессией для парней стал бандитизм или, на худой конец, - охранник. Для девушек - проститутка или, если повезет чуть-чуть больше, - манекенщица.
Врублевский подошел к столу и взял в руки одну из многочисленных бутылок, рассматривая этикетку.
- А где же те, кто все это организовали? - спросил он. - Или все это, как в восточных сказках, появляется само собой лишь по одному желанию?
- Обслуга вышколена, как в Англии, - пояснил Иванченко, - У Березкина здесь такие девчонки работают!.. Но - хозяйские. Не по нашу губу. К тому же от греха подальше предпочитают заблаговременно исчезать с "поля брани", чтобы в искушение не вводить. Но нам это на руку - шефу никто нас застучать не сможет… Кстати, о девочках нам тоже подумать пора. Володя, ты каких любишь: блондинок, брюнеток, рыжих?
- Желанных, - попытался увильнуть Врублевский.
- После пол-литра они все "желанные", - усмехнулся Иванченко. - И не вздумай отрываться от коллектива. Мы сегодня отдыхаем, расслабляемся, а девочки входят в программу, и исключить их никак нельзя… Паша, - окликнул он Кочкина, - оторвись от созерцания стола и съезди-ка за девчонками. Жаренные курицы и ветчина не убегут, а вот девчонки ждать не будут. Лучше заранее побеспокоиться, чтобы потом не метаться и по "секс-конторам" не звонить.
- Где ж я их возьму? - недовольно заворчал тот. - У меня на баб времени нет, это, вон, к Игорю с подобными вопросами. Он у нас отъявленный ловелас. Полная записная книжка телефонов.
- Я тебе не о знакомых, подружках и одноклассницах толкую, а о шлюхах, - рассмеялся Иванченко. - Мы сегодня расслабляться собираемся, или нет? Со знакомыми в "каменное лицо" не поиграешь… Дуй в "Фаворит" и прихвати там теток посимпатичнее. Обрадуешь их сообщением о "субботнике". Игорь, поедешь вместе с ним. Его одного посылать опасно - вечно что-нибудь перепутает. И поторопитесь - мы долго ждать не станем, начнем помаленьку. Все, убегайте… Что ты там нашел, Володя?
- Карту города, - отозвался Врублевский, поднимая голову от найденной под журнальным столиком карты. - Хорошая карта, подробная.
- Нашел чем заниматься. Садись к столу, пока эти оглоеды туда-обратно обернутся, с голодухи окочуриться можно.
- Да я тут кое-что прикидываю…
- В масштабе города? - рассмеялся Иванченко.
- А почему бы и нет? - спокойно отозвался Врублевский.
- Хм-м… Ты серьезно?
- Вполне.
- И есть идеи? Конкретные?
- Есть. Но потребуются некоторые вложения. И время.
- А каков будет "выход"?
- Загадывать не люблю, но… Лично мне нужны замок, счет в швейцарском банке и пара вилл для отдыха. На них и работаю.
- Тяжелый случай, - посочувствовал Иванченко. - Только вот беда: золотой запас Америки нам не взять, а золотой запас России уже до нас сперли. Но если есть по-настоящему серьезные идеи, то тебе нужно напрямую с Березкиным перетирать.
- Серьезные, - подтвердил Врублевский. - Очень серьезные.
- Ладно, приедет Березкин, сходим к нему. Только десять раз подумай, прежде чем что-то предлагать. Надеюсь, ты уже понял, чем нам любая ошибка или провал грозят? Это не детские забавы, ставки здесь высокие… А пока что бросай всю эту макулатуру и присаживайся к столу. Делу время, но и потехе часок тоже выделить надо. Успеем еще наговориться. Судя по женским визгам на улице, ребята уже вернулись.
В дверь постучали, и в зал заглянула миловидная темноволосая девица.
- Вот вы где, - преувеличенно бодро сказала она. - А мы к вам…
Вслед за ней в зал вошли еще три девушки, уже знакомые Врублевскому по бару "Фаворит". Несмотря на показную самоуверенность, было заметно, что к поглядывающим на них с вожделением бандитам проститутки относятся с явной опаской. Несмотря на все договоренности и "понятия", бандиты, презиравшие проституток и называвшие их не иначе как "мясо", в пьяном кураже могли не только лишить на несколько дней "трудоспособности", но и серьезно покалечить.
Вошедший следом за девушками Прохоров прикрыл дверь и нетерпеливо подтолкнул девушек к столу:
- Не скромничайте, проходите. Это мы расслабляться собрались, а для вас работа только начинается. Макс, мы в "Фаворите" только четверых отыскали, так что Паша чуть задержался, пятую шлюху подыскивая. Чтобы никто обижен не был. Обещал за полчаса управиться.
- Добро, - кивнул Иванченко. - Ну что, пацаны, первый тост, как всегда - за удачу. Чтобы у нас с вами все было, и нам за это ничего не было! - он поднял рюмку. - Давайте, девчата, наливайте себе, что приглянется, и хлопните за нас и за нашу удачу. Ну, поехали…
К Врублевскому на колени присела та самая темноволосая путана, что заказывала шампанское для подружек в баре в тот самый день, когда Володя поступил туда на работу. Он с трудом вспомнил ее имя - Лариса. Лариса Устенко.
- Привет, Рэмбо. - улыбнулась она. - Я почему-то так и подумала, что ты рано или поздно сюда попадешь… Спас нас от одного "субботника", чтобы на другом самому воспользоваться?
- Ты язык-то попридержи! - окликнул ее наблюдавший за ними Иванченко. - Он у тебя не для разговоров предназначен.
Проститутка обиженно фыркнула и провела пальчиком по груди Врублевского:
- Мускулистый… Спортсмен? Откуда у тебя столько шрамов?
На Врублевском была черная спортивная майка, не скрывавшая многочисленных белесых шрамов, покрывавших могучие, налитые тяжелыми мускулами руки и плечи.
- Воевал, - коротко пояснил Врублевский. - Иногда доставалось.
- М-м, - протянула она, запуская прохладную ладошку за отворот его майки. - А здесь? Здесь тоже есть шрамы?
- Есть, - отозвался он, придерживая ее руку. - Не щекочи.
- Но хоть что-то осталось неповрежденным? - лукаво усмехнулась она.
- Мозги, - не поддержал шутки Врублевский и, покосившись на занятого беседой с Кочкиным Макса, вполголоса попросил: - Найди себе другой объект внимания, хорошо?
- Значит, все-таки что-то не так? - прищурилась она. - Или мы особо брезгливые?
Пальцами Врублевский приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза. Глаза были зеленые, глубинные, со странной смесью страха, тоски и ожидания…