Тут кто-то налетел на меня сзади и больно ударил под коленки, так что я чуть не упал. Это был мой друг Ганс и мне стало стыдно, что я про него совсем забыл, а ведь он один-единственный меня любит. От этого я огорчился еще больше, потому что мой Ганс за последнее время здорово вырос и я теперь ужасно боюсь, как бы фрау Инге его не зарезала, когда у нее будет большой заказ из колбасной фабрики. Я все время собираюсь попросить ее, чтобы она его вообще не резала, а оставила на развод - у нее есть такие кабаны на развод, они живут в отдельном загоне, их не режут, а кормят специальной едой и запускают к свиньям, когда у маток течка. Карл любил говорить, что у него руки чешутся их всех перерезать, потому что они типичные представители класса паразитов. Но мне все равно, пусть Ганс будет паразит, только бы фрау Инге оставила его жить в свинарнике, чтобы мне было с кем дружить.
Я повез тележку с кормом в свинарник, а Ганс с радостным хрюканьем побежал за мной. Когда я разливал пойло по кормушкам, я подумал, что просить фрау Инге про Ганса не поможет, потому что вспомнил, как она велела, чтобы я прекратил нежничать с Гансом - она так и сказала
"прекрати с ним нежничать, а то ты создаешь моральную проблему ". Я не знаю, что такое "моральная проблема", а когда я спросил про это у мамки, она шлепнула меня по губам и сказала, чтобы я не умничал. Наверно, она тоже не знает, но это точно что-то плохое.
Я решил не рассказывать Гансу про эту моральную проблему - зачем его пугать, что его каждый день могут зарезать, если я все равно не могу его спасти? Я просто присел возле него на корточки и начал чесать его за ухом и тут вдруг громко зазвонил колокольчик у ворот. Я очень удивился, потому что фрау Инге не говорила, что она кого-то ждет, и пошел посмотреть, кто бы это мог быть. На улице моросил противный холодный дождик, из-за которого было трудно разглядеть, кто стоит у ворот в длинном прозрачном плаще, но это точно был кто-то незнакомый. Рядом с незнакомой фигурой в длинном плаще был припаркован незнакомый темно-красный Оппель. Я нарочно шел к воротам медленно, чтобы сперва рассмотреть, кто это приехал - фрау Инге не любит, когда я открываю чужим. Сейчас еще не так, а когда у нас жил Карл, так она просто запрещала мне открывать ворота.
Но когда я подошел ближе, я увидел, что это вовсе не незнакомые люди, а две профессорши из Верхнего Нойбаха, как раз те самые, которые поссорились с фрау Инге из-за начинки лукового пирога. Они очень друг на друга похожи, только одна красивая, а вторая страхолюдная. Страхолюдная звонила в колокольчик, а красивая выглядывала из Оппеля и кричала страхолюдной:
- Звони, звони еще, Доротея, она точно дома!
Потом она заметила меня, - я как раз остановился, чтобы решить, открывать им или нет, - и начала махать мне изо всех сил:
- Отвори ворота, Клаус, мы знаем, что фрау Инге дома!
Я очень испугался - откуда она могла знать, что меня зовут Клаус, разве я был с ней знаком? И я не стал им открывать, а побежал к фрау Инге сказать, что кней приехали те самые профессорши из Верхнего Нойбаха. По дороге я вспомнил, как один раз мамка и Эльза мыли посуду на кухне и думали, что я не слышу, так они говорили про этих двух такое, такое, такое! - нет, я ни за что не мог бы это повторить.
В кухне было тепло и пахло чем-то вкусным, но фрау Инге не позвала меня есть, а спросила, зачем я пришел. Когда она услышала, какие гости явились к ней в красном Оппеле, она нисколько не обрадовалась. Она сперва сомневалась, впускать их или нет, но они все не унимались и трезвонили в колокольчик как ненормальные. Так что она велела мне пойти и открыть им калитку.
- Ничего не поделаешь, - сказала она, - они дамы настырные, они будут стоять у ворот, пока мы их не впустим.
Но я все не уходил и топтался на пороге, потому что не знал, возвращаться мне на кухню или нет, и слышал, как Ури спросил:
- А почему их называют так коллективно - "профессорши"? Они что, профессорские жены или сами профессора?
- Кто как, - ответила фрау Инге. - Твоя прекрасная Доротея - и жена, и профессорша, а Вильма - только профессорша.
Я подумал, что мамка опять наврала, потому что раз у одной из них есть муж, значит того, что они тогда с Эльзой плели, быть не может. Тут фрау Инге заметила, что я все еще не ушел и сказала:
- Иди уже, наконец, впусти их, Клаус, и веди их прямо сюда, не давай им болтаться по двору и все разглядывать. Небось они за тем и явились без приглашения.
И мне сразу стало очень весело и хорошо - я ведь знаю фрау Инге: уж если я приведу этих профессорш на кухню, так она и мне даст поесть. Поэтому я улыбался, когда отворил им калитку, и страхолюдная сказала красивой:
- Ну вот, Вильма, а ты говорила, что она нас не впустит. Причем, ты заметила, что этот идиот к ней ушел хмурый, а от нее вернулся с улыбкой?
Она хоть и профессорша, а тоже, как все, думает, что при мне можно что угодно сказать про меня. Но я не стал рассказывать страхолюдной Доротее, что я о ней думаю, а просто посторонился и молча пропустил ее во двор. Красивая Вильма за нею не пошла, а крикнула мне, нельзя ли открыть ворота, чтобы она въехала во двор на машине. Но я притворился, будто не понимаю, чего она хочет, - раз они считают меня идиотом, пусть им будет хуже, - и сделал вид, что собираюсь запереть калитку. Так что Вильме пришлось быстренько припарковать свой Оппель за воротами и поспешить за мной.
Пока я вел Вильму и Доротею к замку, они ширяли глазами во все стороны, а у входа в старую башню отстали от меня и начали о чем-то шептаться. Тогда я сказал им, чтобы они не останавливались и шли за мной.
- Куда ты так спешишь, Клаус? - спросила красивая Вильма. - То ты полчаса не открывал, а теперь бежишь, будто с цепи сорвался.
- Теперь он бежит к своей хозяйке, - сказала страхолюдная Доротея и обе они противно засмеялись, непонятно над чем.
Мы вошли в кухню, Ури там уже не было, а фрау Инге стояла у стола и составляла тарелки и чашки на поднос. Я остановился в дверях и сказал:
- Вот они. Обе.
- Добрый день, Инге, - сказала Доротея с порога.
- Добрый день, Инге, - сказала Вильма и протиснулась между Доротеей и мной.
- Добрый день, - сказала фрау Инге, положила на поднос вилки и ножи, поставила поднос на стол и стала молча ждать, что будет дальше. Бедные Вильма и Доротея никогда раньше не бывали в нашем замке и еще не знали, как трудно вынести молчание фрау Инге. Но они быстро узнали и затрепыхались, как форели на сковородке, когда мамка приносит их по воскресеньям от пьяницы Эрвина из Крумбаха и жарит на обед.
- Вы, наверно, удивляетесь, Инге, что мы пришли к вам.... - заторопилась Вильма.
-... и даже не позвонили перед тем, как прийти! - подхватила Доротея. - Но мы боялись, что вы не захотите нас видеть...
- ... после всего....
- ... после нашей нелепой ссоры из-за этой начинки...
- ... это наша вина, мы признаем...
- ... не правда ли смешно, интеллигентным людям ссориться из-за какого-то пирога...
- ... стыдно перед простыми людьми...
- ... и мы решили исправить...
Они, видать, уже совсем замучились перебивать друг друга, но фрау Инге продолжала молчать. Они немножко помолчали все вместе, а потом Вильма и Доротея начали все сначала, - куда им тягаться с фрау Инге, она любого может перемолчать!
- ... Так мы решили прийти...
- ... простите, что без звонка...
- ... но мы боялись, что вы не захотите ...
- ... после всего....
- ... это наша вина, мы признаем...
- ... не правда ли смешно, интеллигентным людям ссориться из-за какого-то пирога...
Тут фрау Инге, наконец, надоела их болтовня и она сказала хмуро, без улыбки:
- Может, вы выпьете по чашечке кофе?
Обе задрыги - и красивая, и страхолюдная, - так обрадовались, будто две недели уже кофе не пили. Они прямо побежали к столу, с которого фрау Инге стала убирать поднос с грязными чашками, чтобы поставить туда чистые. А я продолжал стоять на пороге, потому что не знал, что мне делать - уходить или оставаться. Тут фрау Инге, наконец, меня заметила, Раньше эти две настырные дамы - надо будет спросить Ури, что такое "дамы", он, конечно, знает, - так ее уболтали, что она про меня вообще забыла.
- Боже, Клаус, - мне она улыбнулась, не то, что этим задрыгам, - ты ведь сегодня не завтракал! Иди сними сапоги и садись к столу.
Страхолюдная Доротея наклонила голову к плечу и стала похожа на кривой торшер, который стоит в спальне у фрау Инге:
- Видите ли, дорогая Инге, мы бы хотели поговорить с вами наедине.
Фрау Инге высоко подняла брови:
- Что-то серьзное?
Доротея открыла рот и хотела, наверно, сказать, что да, серьзное, потому что Вильма наступила ей на ногу под столом, - мне с порога хорошо было видно, как одна грязная кроссовка прижала носком другую грязную кроссовку - тогда Доротея закрыла рот и ничего и не сказала. А я пошел на крыльцо снимать сапоги. С крыльца я увидел Ури в рабочем комбинезоне: он возился с красными камнями, которые приготовил когда-то Карл, чтобы пристроить добавочную комнату к боковой стене свинарника, где второй выход. Ури помахал мне издали, чтобы я подошел поближе. Мне уже очень хотелось итти завтракать, но Ури снова позвал меня, так что пришлось спуститься с крыльца и подойти к нему.
- Ну, как там наши гостьи? Зачем пожаловали? - спросил он.
Я немножко подумал и ответил:
- Наверно, чтобы пить кофе.
Ури засмеялся и опять объявил, что мне цены нет. Не знаю, может, он хотел этим сказать, что за меня никто ничего бы не заплатил, - ну и не надо, пусть не платят!
- Ладно, иди есть. Только обязательно запомни все, о чем они там будут говорить и расскажи мне, ладно?
Я сказал "Ладно, запомню." и вернулся на кухню - фрау Инге уже налила кофе своим гостьям и поставила чашку и бутерброды для меня. Я был такой голодный, что сразу набросился на бутерброды и сперва прослушал, о чем говорили за столом. Когда я прожевал первый бутерброд и взялся за второй, я вдруг услыхал мамкино имя:
- ...должны отреагировать на злобные инсинуации Марты. - говорила Доротея про мамку на незнакомом языке.
- Т-с-с! - зашипела Вильма и показала глазами на меня. Доротея посмотрела на меня, но по-моему, не увидела, потому что глаза ее были затянуты какой-то блестящей пленкой, в которой отражался маленький-маленький я и маленькая-маленькая фрау Инге с кофейником в руке.
- На что тут реагировать? - спросила фрау Инге уже по-немецки.
- Но ведь нельзя допустить, чтобы эта... - начала Доротея, но Вильма опять зашипела и показала глазами на меня.
- Нет, так невозможно разговаривать. - сказала Доротея и взяла с блюдца свою чашку с кофе, к которой она до сих пор не прикоснулась. - Мне кажется в этом замке есть достаточно комнат, где можно было бы обсудить этот вопрос без помех.
Фрау Инге налила мне кофе и поставила кофейник на стол:
- О чем тут еще говорить? Все и так ясно. - сказала она устало и я вспомнил, что она всю ночь бродила где-то в своем парадном платье, пока Ури спал одетый в кресле в ее спальне.
- Как это, не о чем говорить? - расплескав мой кофе красивая Вильма вскочила из-за стола и начала нервно шагать по кухне. - Мы сюда специально приехали, чтобы предложить вам свою помощь!
Мне показалось, что и на ней, и на Доротее надеты те же самые мятые майки, в которых они были вчера на празднике, - может, они тоже спали в одежде? Наверно, вчера была такая ночь, что всем пришлось спать в одежде. Интересно, а мамка и булочник Петер тоже так и заснули, не раздеваясь? До нет, я свою мамку знаю, она хоть кого заставит раздеться!
- Хотела бы я знать, над чем ты смеешься, Клаус? - сердито спросила Доротея - Что ты нашел смешного в моих словах?
По-моему, она страшно разозлилась, а я удивился, чего она ко мне привязалась, - я в это время представлял себе мамку и булочника Петера без одежды и даже не заметил, что Доротея что-то сказала.
- Оставьте его, - вступилась за меня фрау Инге, он вас даже не слышал, он думал о своем, правда, Клаус?
Я всегда удивляюсь, как она до всего догадывается?
И тут я вспомнил, что обещал пересказать Ури весь их разговор, а сам почти все прослушал. Я решил: пусть будет не сначала, но все, что они скажут теперь, я постараюсь запомнить. Я взял с тарелки третий бутерброд - он был с сыром, а я сыр не очень люблю - и стал медленно его жевать, делая вид, что я вовсе не слушаю. Я и на самом деле не слушал, а только запоминал, - это гораздо легче. Когда я запомнил столько, что голова у меня начала лопаться, я быстро проглотил последний кусок сыра, сказал "Спасибо", встал из-за стола и направился к выходу.
- Слава Богу, наконец можно будет поговорить спокойно. - сказала Доротея, когда я выходил.
Я надел сапоги, подошел к Ури и стал смотреть, как он укладывает камни. Руки его так и летали: сперва он наливал толстый слой цемента, потом клал на него ровный ряд камней, тесно прижимая один к другому, потом заливал в щели еще цемента и разравнивал его мастерком. Он почувствовал, что я стою за его спиной, и обернулся:
- А, Клаус! Ну как, поел? Можешь рассказать, что ты там услышал?
Я глубоко вдохнул воздух и сказал, что могу, только быстрей, пока я не забыл. Мне очень хотелось, чтобы Ури был мной доволен: до сих пор все, кому ни лень, меня ругали, и только он заметил, что я могу запомнить и повторить какой угодно разговор. Он даже говорит, что такой памяти, как у меня, он не встречал у самых умных людей. Иногда он читает мне страницу из какой-нибудь ученой книги и я ему эту страницу повторяю, хоть часто ни слова не понимаю, а он следит по книге, правильно я повторяю или нет. Почти всегда я повторяю все слово в слово и тогда Ури восхищается, хлопает меня по плечу и говорит, что я - настоящий органический магнитофон! Мне очень нравится, когда он так говорит - ведь до сих пор никто никогда мной не восхищался.
Ури положил мастерок, скомандовал "Начинай!" и я начал:
- Нельзя допустить, чтобы такой клеветнический выпад остался безнаказным!
- Я совершенно не понимаю, о чем идет речь.
- Зачем вы так говорите, Инге? Вы прекрасно знаете, о чем я говорю!
- Понятия не имею!
- Мы понимаем, что вам неприятно и уважаем ваши чувства, но ...
- Бред какой-то! Какие чувства?
- Этот гнусный спектакль!
- Мы, к сожалению, опоздали и не видели начала,...
- ...но нам рассказали, как эти люди издевались над вами и над вашим больным отцом.
- Мы опоздали, а то бы мы ни за что не допустили такого издевательства...
- Да с чего вы взяли, что речь шла о нас с отцом? Ведь имен никто не называл!
- Ну и что? Аналогия была такая прозрачная, что и без имен все поняли намек.
- Да не было никакого намека! Вы что, хотите, чтобы я самолично узнала себя в героине деревенского балагана?
- Вы просто выворачиваете все наизнанку!
- Это вы выворачиваете, а не я! И вообще, что вам за дело до наших деревенских дрязг?
- Мы такие же жители этой деревни, как и вы!
- Доротея даже член местного совета!
- Такие же, да не совсем! Моя семья владеет этим замком с шестнадцатого века.
После этих слов я замолчал. На лбу у меня выступил пот и стал заливать глаза.
- Ты все это прямо так сходу запомнил? Ты гений, Клаус! - восхитился мной Ури. - Давай дальше.
Но я не мог дальше, я сел на камень и сказал "Все!".
- Все? - огорчился Ури. - Жалко, прервалось на самом интересном месте.
Я тоже огорчился, что я больше не смог запомнить, а Ури попросил:
А ну-ка повтори мне эту фразу про прозрачную аналогию.
Но я уже ничего не мог повторить: как только я из себя все это выпустил, оно тут же куда-то исчезло и я ни слова не мог вспомнить. Я испугался, что Ури больше не будет считать меня гением, а станет, как все, думать, что у меня голова как дырявая корзина, но он похлопал меня по плечу и сказал, все в порядке. Тут дверь из кухни открылась и все трое вышли на крыльцо, фрау Инге и обе дамы. Я не успел спросить Ури, что такое "дамы", но наверно это что-то плохое, такие они были противные. Фрау Инге помахала Ури с крыльца:
- Пошли с нами, Ури! Мы идем осматривать замок.
Я сказал тихо-тихо:
- А можно я тоже пойду?
А Ури крикнул громко:
- Фрау Инге, можно Клауса взять с нами? Он сегодня всю работу уже сделал!
Он сказал неправду, - мне еще надо было прокрутить в миксере овощи свиньям на вечер и вымыть окна и двери у Отто, но я, конечно, мог бы сделать это позже, если бы фрау Инге позволила мне пойти с ними осматривать замок. Когда-то раньше я осматривал замок с Карлом, но Карл очень любил тайны и не всегда брал меня с собой. Были такие места, которые он не хотел, чтобы я видел. Вот было бы здорово посмотреть их сейчас!
УРИ
- С чего мы начнем? - спросила Инге своих гостий. - Сегодня я долго не могу, у меня работы непочатый край.
- С того, что порекомендует Вильма. - поспешно сказала Доротея. - Она преподает архитектуру средних веков и знает про старые замки абсолютно все.
Но Вильма, казалось, ни слова не слышала - она так вертела головой, разглядывая башни и стену, что ей грозила опасность превратититься во флюгер. Наконец она не столько произнесла, сколько пропела:
- Боже, неужели я действительно здесь? Я ведь давно потеряла надежду проникнуть за эти заколдованные стены. - Тут она повернулась к Инге. - Пошли, дорогая Инге, я расскажу вам, какое сокровище оказалось у вас в руках! Только хорошо бы взять с собой план замка. У вас должен быть план.
- План замка? - Инге наморщила лоб, силясь вспомнить.
- У вас обязательно должен быть план. - настойчиво повторила Вильма.
Инге прикусила нижнюю губу и задумалась.
- По правде говоря, я видела его последний раз много лет назад, когда все здесь перестраивала. Понятия не имею, куда он девался с тех пор! Может быть, он в шкатулке, которая стоит в рыцарской трапезной?
Вильма и Доротея так и повисли на ней.
- Рыцарская трапезная! У вас сохранилась рыцарская трапезная? - зачирикали они, перебивая одна другую. - Подлинная трапезная? Какого века?
Инге бросила быстрый взгляд на Ури, но он развел руками, - мол, делать нечего, ты же сама предложила показать им замок.
- Хотите посмотреть? - спросила Инге и взялась за ручку двери.
Обе дамы завизжали от восторга и обгоняя друг друга ринулись за ней. Клаус тоже хотел было пойти с ними, но Ури его не пустил:
- Рыцарскую трапезную тебе смотреть необязательно, ты там каждую неделю пыль вытираешь. Так что иди пока помой посуду и наведи порядок на кухне, - сказал он и пошел обратно обмазывать цементом свои камни.
Клаус вымыл посуду, протер пол на кухне и даже помыл газовую плиту, а они все еще топали и чирикали в рыцарской трапезной. Наконец, он не выдержал и вышел на крыльцо:
- Ури, можно, я поду посмотрю, что у них там творится?