Доктор Альфред Венгер гордился тем, что ни разу в жизни не читал бульварных газет. Но сегодня утром, как обычно заглянув по дороге на работу в киоск за ежедневной газетой, он нарушил это правило. На первой полосе одного бульварного издания, выложенного на середину лотка так, что его невозможно пройти не заметив, крупными буквами значилось: "Осторожно, лесной человек!" На фотографии был изображен Урс Бланк с длинными волосами и бородой. Под фотографией подпись: "Известный адвокат Урс Бланк, считавшийся до сих пор погибшим, скрывается в лесу!"
Венгер купил один экземпляр и уже в кабинете прочитал статью целиком. В ней излагалась история Бланка, сымитировавшего самоубийство. Мнимое самоубийство, писала газета, наводит на подозрение, что Бланк имеет непосредственное отношение к смерти "грибного Джо" Гассера. Далее в нескольких словах описывалась личность Джо Гассера и обстоятельства его смерти, а также трогательная история жестокой гибели верной полицейской собаки Паши. В статье, кроме прочего, упоминалась ключевая роль Бланка в громких слияниях и, само собой разумеется, фирма "Гайгер, фон Берг, Миндер энд Бланк". Сведения, которые могут быть полезными для прояснения дела, просили сообщать по адресу редакции.
Венгеру потребовались усилия, чтобы собраться с мыслями, принимая первого пациента. Едва он выпроводил больного, как сестра-секретарша принесла ему две срочные телефонограммы. Одна была от Эвелин, другая от Люсиль.
Он немедля позвонил обеим. Эвелин не могла поверить в напечатанную историю и негодовала на бульварную прессу. Люсиль, напротив, приняла все за чистую правду и опасалась за свою жизнь. Ни ту ни другую он не смог успокоить.
Во время обеда в "Золотом" господин Фоппа ни словом не обмолвился про нашумевшее дело. Правда, на этот раз он убрал второй прибор.
В конторе фирмы "Гайгер, фон Берг, Миндер энд Бланк" кризисное заседание длилось уже два часа. После появления статьи д-р Гайгер позвонил Гублеру. Тот оправдывался целенаправленным разглашением служебных секретов со стороны коллег из кантонной полиции.
- По этому факту ведется внутреннее расследование, можешь не беспокоиться, - заверил его начальник полиции.
- Засунь себе в задницу свое расследование, - выпалил в ответ Гайгер. Компаньоны вытаращили глаза. В обычное время даже такое подходящее к случаю выражение, как "на кой ляд оно мне", Гайгер посчитал бы достаточно грубым.
Д-р фон Берг долго беседовал по телефону с издателем, которому принадлежала нашумевшая бульварная газета. Случайно оказалось, что они иногда вместе играли в гольф.
- Ты знаешь, я готов сделать для тебя все, что угодно, но подать жалобу на редакцию и приостановить тему… извини, не в состоянии.
Издатель пообещал повлиять на журналистов в том смысле, чтобы название адвокатской конторы больше в их газете не фигурировало.
По настоянию д-ра Миндера прямо с лекции в Высшей школе торговли сняли самого известного специалиста по пиару и снабдили его агентство кризисными полномочиями для коммуникационной поддержки фирмы "Гайгер, фон Берг, Миндер энд Бланк". Миндер взял с него обещание, что он самолично займется этим делом и заедет к ним в контору сразу после лекции.
В качестве первой конкретной меры решили уволить Петру Декарли, с подачи которой началась эта неприятная история с принтером. Что касается Кристофа Гербера, то здесь решили ограничиться строгим порицанием. Он слишком много знал.
По окончании заседания д-р Гайгер тщетно пытался связаться с Пиусом Оттом по секретному номеру. Секретарша сообщила, что Отт на охоте.
Бланк лежал в папоротнике на лесной опушке. Он то пристально смотрел в бинокль, то давал глазам отдых.
Вот уже больше часа он наблюдал за этим домом. Было раннее утро. Крестьянин находился поблизости, вывозил навозную жижу. До Бланка доносился шум работающего трактора. Дважды с перерывом примерно в пятнадцать минут крестьянин возвращался, чтобы наполнить прицеп очередной порцией жидкого навоза. Пастушья собака, бегавшая за трактором с высунутым языком, временно прилегла на подстилку перед входной дверью в дом. Когда трактор тронулся в путь, она опять последовала за ним.
Десять минут назад хозяйка вышла с корзиной, наполненной яблоками, и положила ее в автомобиль-универсал, стоявший возле дома. У Бланка появилась надежда, что она скоро уедет.
Вот из дома вышли двое детей со школьными ранцами. Сели в машину. Женщина вынесла вторую корзину, погрузила и ее, села за руль и тронулась в путь.
Почти в тот же момент показался трактор. Он остановился перед домом. Крестьянин заглушил мотор и вылез из кабины. Вошел в дом. Похоже, он закончил работу.
Правда, очень скоро он снова появился на крыльце, что-то жуя, сел на трактор, подогнал его к навозной трубе и стал заполнять прицеп.
Бланку пришлось ждать десять минут, пока не наполнился резервуар и трактор, тарахтя, не уехал прочь. Когда он скрылся из вида, Бланк поднялся и подошел к дому. Крестьянин вернется самое большее через четверть часа, а как далеко расположена школа и как скоро возвратится хозяйка, он тем более не знал.
Входная дверь вела прямо на кухню. В кухне было тепло и пахло кофе и кипяченым молоком. На столе стояла не убранная после завтрака посуда. На зеленой изразцовой печи млела тигрово-полосатая кошка. Увидав Бланка, она встала, выгнула спину и зашипела. Потом спрыгнула на пол и исчезла в дверном проеме. Бланк заглянул в дверную щелку. За ней была лестница на второй этаж.
Вторая дверь оказалась запертой. В верхней филенке были просверлены вентиляционные отверстия. Он открыл дверь. Две ступеньки вели в помещение без окон. Бланк зажег свет.
У стены он увидел вместительную холодильную камеру. По обеим сторонам от нее громоздились стеллажи и шкафы, одни с крепкими дверцами, другие занавешены сетками от мух. Бланк сразу определил, что это кладовка.
Он обследовал шкафы один за другим и взял самое необходимое: жир, растительное масло, сахар, кукурузу, муку, пачку стирального порошка про запас вместо мыла.
Открыл дверцу старинного шкафа орехового дерева, оттуда пахло копченостями, взял кусок сала и добавил его к прочим вещам в рюкзак.
На кухне послышались чьи-то шаги.
Было поздно гасить свет. Бланку едва хватило времени, чтобы спрятаться вместе с рюкзаком за большим шкафом для съестного.
Он раскрыл нож и затаил дыхание.
Эмма Фельдер не привыкла днем валяться в постели. В крестьянской усадьбе всегда было чем заняться. Но сноха настояла, чтобы Эмма не вставала. "Лучше два дня полежать с простудой дома, - заявила она, - чем две недели с воспалением легких в больнице". Эмме стало страшно при одном упоминании о воспалении легких. Четыре года назад от этой болезни умер ее муж.
Она осталась в постели и прислушивалась к звукам вокруг. К шуму трактора, на котором трудился ее сын, к разговорам детей и снохи на кухне, к лаю собаки. В какой-то момент она, видимо, уснула.
Когда проснулась, кругом стояла тишина. Должно быть, сноха повезла детей в школу. Она накинула халат и спустилась на кухню в надежде согреться с помощью кофе. Без кофе она чувствовала себя совсем хворой.
То, что дверь в кладовку была открытой и внутри горел свет, она заметила, только когда почувствовала запах дыма. Ее муж, как, впрочем, все остальные здешние мужчины, числился в народной пожарной дружине. От мужа пахло так же, когда он возвращался с вызова. Иной раз приходилось сутками проветривать униформу - так основательно запах въедался в ткань.
Она спустилась по двум ступенькам в кладовку. Запах усилился. Однако там никого не было. Она сделала несколько шагов и остановилась у шкафа со снедью. Запах ударял в нос.
- Эй, есть тут кто-нибудь? - спросила она.
Теперь только Эмма заметила, что дверца орехового шкафа с копченостями была отворена. Наверное, это от простуды перемешались запахи, подумалось ей, и она спутала дух копченого мяса с вонью продымленной одежды.
Эмма выключила свет и закрыла дверь.
Бланк стоял в темноте и прислушивался к каждому шороху, проникавшему с кухни. Он видел, как женщина закрыла дверцу шкафа. Она стояла к нему спиной. Он даже выбрал точку, куда собирался вонзить нож.
До возвращения тракториста оставалось не больше десяти минут. Пять минут он мог еще подождать. Потом нужно было выходить. Если женщина все еще в кухне, то ей не повезло.
Кофе был горячим. Эмма Фельдер налила большую чашку и добавила немного молока. Села за стол и стала дуть на кофе.
Ноябрьский ветер, проникавший сквозь дверную щель, охладил каменный пол и спас Эмме Фельдер жизнь. Она почувствовала, как холод поднимается по ногам все выше и выше, и подумала, что в ее возрасте легко можно подхватить воспаление легких. Взяв чашку, она отправилась наверх в свою комнату.
Бланк не прошел и половины пути до лесной опушки, как услышал шум приближающегося трактора. Несмотря на тяжелый рюкзак, последние метры до первых буков он пробежал на одном дыхании. Только он успел спрятаться под ветками, как появился трактор. Крестьянин поставил его на площадке перед домом и принялся поливать прицеп из шланга.
Бланк открыл рюкзак, отрезал небольшой кусок сала и с наслаждением стал есть.
Возвратилась женщина на автомобиле-универсале. Она перекинулась с мужем парой слов. Оба рассмеялись. Потом она вошла в дом. Спустя некоторое время за ней последовал муж.
Теперь и Бланк мог идти своей дорогой.
Часть пути пролегала по открытому месту. Только миновав развилку с указателем, на котором значилось "Отвесная скала", он снова мог свернуть в лес.
Недалеко от развилки ему повстречался пожилой крестьянин. За плечами у крестьянина были потертый военный рюкзак и желтая пластмассовая канистра. Поравнявшись, старик недоверчиво оглядел Бланка и пробурчал:
- Доброе утро.
Бланк кивнул в ответ.
У самой развилки он оглянулся. Крестьянин остановился и смотрел ему вслед. Бланку нужно было свернуть на тропу, которая вела к отвесной скале. Оглянувшись еще раз, он сквозь деревья рассмотрел, что старик по-прежнему за ним наблюдает. Бланк пошел дальше.
Дорога вела из леса. С опушки Бланк мог оглядеть низину с полями и вишневыми садами. За ней начинался покрывавший весь холм ельник. С другой стороны он упирался в вертикальную скалу. К ельнику мимо вишневых садов бежала тропинка. Она выводила к поляне, пока скрытой от глаз.
Местность показалась Бланку знакомой. Он осмотрел окрестности в бинокль. Вишневые деревья. Сарай при въезде в лес. Это была дорога к хутору Еловый Двор. На склоне скалы он разглядел водопад, воды которого обрушивались на поляну, где стояло типи.
Бланк повернул в лес и далеким обходным путем направился к ущелью.
В редакцию бульварной газеты поступило шестьдесят три сообщения касательно "доктора Лесного человека", как окрестил героя публикации ответственный редактор Моор.
Моор отобрал из них те, что могли хоть как-то помочь в расследовании, и передал Блазеру. Это входило в соглашение, где, кроме прочего, твердо оговаривалось, что Блазер не будет разглашать источник информации.
"Доктора Лесного человека" видели по всей стране. Большинство свидетельств никуда не годилось. Одно из них с таинственными намеками и интервью с человеком из узкого окружения Бланка Моор отложил для себя. Однако самой большой драгоценностью в его расследовании по-прежнему была Петра Декарли, бывшая секретарша Бланка. Она имела привлекательную внешность и больше не считала своим долгом хорошо отзываться о фирме "Гайгер, фон Берг, Миндер энд Бланк". Петра детально поведала о странных переменах в характере Бланка и его одержимом увлечении всем, что так или иначе было связано с лесом. Но все это было два дня назад. Тема себя исчерпала.
Моор на скорую руку просмотрел сообщения и пометил на карте флажками те места, где очевидцы якобы видели Бланка. Одно из таких мест располагалось по соседству с Делликоном.
Гассер, или Грибной Джо, погиб при пожаре вблизи Делликона. История снова становилась захватывающей.
Моор прихватил фотографа, и они вместе поехали к Хансу Кунцу. Блазеру он сообщил об этом только после интервью со свидетелем. Блазер не любил подобные инициативы.
Судя по данному Кунцем описанию, речь действительно шла о подозреваемом. Тот выглядел точь-в-точь как на фотографии, только более растрепанным. За плечами он нес рюкзак, а так, впрочем, не отличался от обыкновенного туриста. Рюкзак и одежда были испачканы. Подозреваемый имел такой вид, словно долгое время не видел кровати. И запах от него шел как от человека, ночующего у костра.
Кунц видел, как подозреваемый пошел по направлению к Ротенштейну. Недалеко от того места лежат руины хутора Еловый Двор.
Блазер позвонил Вельти. Завтра у ефрейтора свободный от службы день.
- Тогда в семь, - коротко сказал Блазер, - и возьми с собой своего Рембо.
Лишь к восьми часам прояснилось настолько, чтобы Бланк смог приступить к обследованию грибных мест. Он начал искать под тисами перед пещерой и потихоньку продвигался в сторону скал, к ущелью. Там он перешел на противоположную сторону.
К полудню он почти завершил свой круг, не встретив ничего, кроме медянок, бородатых рядовок и свинушек. Все они не относились к съедобным.
Зато чуть ли не у самой пещеры его старания были вознаграждены. Под группой разветвленных тисов он еще издали заметил что-то желтое. Правда, это были не шафранно-желтые бархатные чепчики, но все-таки желтые корзинчики, замечательные по вкусу грибы. Улитки уже к ним приложились, от некоторых грибов остались только ножки. Бланк собрал все съедобные масти. Давненько ему не приходилось отведывать приличной еды. Воды в ручье прибыло, и она унесла две верши. Другие две были пусты.
Он разложил грибы вблизи кострища на плоском камне, служившем ему разделочной доской. Подложил дров, раздул угли, так что из-под хвороста вырвались огненные язычки, и костер затрещал.
Обернувшись к грибам, он обомлел: их ножки посинели.
19
Пиус Отт по пути сделал остановку в трактире. Он намеревался выпить чая и почитать, что пишет бульварная газета о "докторе Лесном человеке". История вернулась на первую полосу.
Тему предварял крупный заголовок: "Доктор Лесной человек: назад к месту происшествия?" В статье описывались обычные приметы Бланка, а также был приведен фоторобот, сделанный со слов крестьянина Ханса Кунца. Разумеется, красочно описаны подробности его встречи с Бланком. Не забыл Кунц упомянуть и о том, что от Бланка сильно несло дымом.
Отт, проклиная себе под нос журналистов, отложил газету в сторону и вышел. К чаю он так и не притронулся.
Целый день он провел в непролазной чаще на месте старой вырубки - в хвойно-буковом лесу почти на отвесном склоне, куда можно было добраться, разве что спустившись по веревке. Местами заросли оказались совершенно непроходимыми, кругом торчали камни, зияли карманы, таились другие подвохи. На такой местности держать гончих на поводке было невозможно. Он их отпустил. Собаки постоянно отыскивали следы диких животных, и оттащить их удавалось лишь с трудом. Они не понимали, что искал Отт.
Отт не чувствовал усталости, его обуяла охотничья страсть. Он словно впал в транс, в каком оказывался всякий раз, когда после долгого преследования дикого зверя неожиданно приходило чувство, что он знает: зверь где-то здесь, совсем близко.
В небе повисли тяжелые дождевые тучи. Темнеть начало рано. Отт перевыполнил дневную норму. Еще два дня, и он обшарит все место старой вырубки.
Возвращаясь, он прошел по переброшенному через ручей простенькому деревянному мостику. Ручей вытекал из ущелья, которое, согласно карте, больше не считалось местом старой вырубки. Посмотрев вниз на разбухший от дождей ручей, Отт приметил плетенку, застрявшую между откосом и мостиком. В плетенке билась форель.
Отт спустился и выловил ее. На поверку оказалось, что это примитивная верша.
Отт решил отказаться от прежнего зонального плана обследования территории и завтра же заняться ущельем.
Ранние сумерки вынудили Блазера и Вельти тоже прекратить поиски. "Опель" Блазера оставили у въезда в лес, и теперь они пешком поднимались к руинам хутора Еловый Двор.
Руины были ограждены колючей проволокой, в некоторых местах сорванной до земли. Наверное, это сделали дети, использовавшие бывший дом как площадку для игр в приключения.
Пережившие пожар лианы красиво разрослись над остатками бревен и стен, будто хотели сгладить жуткие воспоминания, связанные с этим местом.
У Вельти была с собой шерстяная шапочка, оставленная Бланком в убежище. Он дал Рембо ее понюхать и взял собаку на длинный поводок. Но Рембо не нашел ничего такого, что пахло бы как шапочка. Вместо того чтобы метаться неистово во всех направлениях и дергать поводок, Рембо шел рядом с ногой хозяина, чего никогда не делал на тренировках.
Они выбрали тропинку, которая вела вверх, к лесу, и примерно через час вышли на поляну.
На поляне уже не было типи, но хижина-парилка уцелела. Не без помощи Рембо друзья нашли две бутылки из-под вина и использованный презерватив.
Они прочесали окрестный лес в поисках брошенных убежищ, впрочем, без определенного смысла. Вельти при этом казался более заинтересованным, чем Блазер, которого, откровенно говоря, порадовало раннее наступление сумерек.
Бланк на воде замесил из муки тесто, добавил щепотку соли, скатал тесто колбаской и намотал спиралью на палку. Палку он подержал над углями, наблюдая за тем, как тесто приобретает золотистый оттенок. По пещере распространился аромат хлеба.
Горячий хлеб хорошо пошел с салом и мятным чаем. Получился настоящий пир.
Ночью выяснилось, что его организм успел отвыкнуть от столь питательной пищи. Во рту стоял вкус сала, вздутый живот сдавливал диафрагму, пульс бился учащенно.
Бланк пытался ни о чем не думать. И все же его мысли неотвязно крутились вокруг голубянки. Высота ножки: 2–3 см, стройная, слабая. Он внимательно посмотрел на посиневшую ножку найденного им желтого гриба. По описанию ножка желтых корзинчиков голубянке никак не соответствовала. Вверху она воронкообразно расширялась и к тому же была полой до самого корня.
Бланк пытался дышать спокойно и размеренно. Но потом поймал себя на мысли, что задерживает дыхание в ожидании очередного глухого "уху" одинокого сыча. Сегодня ближе к ночи этот звук казался ему зловещим предзнаменованием.
Судя по веселому пению птиц, денек предстоял чудесный. Рассвет наступил несколько раньше обычного. Блеклое небо, снова показавшееся над коричневыми и заметно поредевшими буковыми кронами, обещало быть безоблачным. Бланк оделся, выпил сладкого чая и доел остатки испеченного на палке хлеба.
Затем вышел на площадку перед пещерой и стал ждать, когда глаза смогут различить красное семенное убранство ближайших к нему тисов.
Бланк удержал себя, чтобы не броситься к месту, где он давеча нашел желтые корзинчики и ножку бархатного чепчика. Для этого не нужно было волевых усилий: место было третьим по счету в его ежедневном обходе на западе.
Между коричневыми стволами тисов он снова заметил, как что-то сверкнуло. Сдерживать себя больше не было сил, и последние метры он пробежал, спотыкаясь о препятствия.