- Лена, – сказала Катюша и отпила из фляжки, согревавшей нас весь вечер, – я могу поделиться с Вами адресом одной типографии. Она недалеко от Москвы, Вам очень пригодится.
- Да, знаете, Катя, – с некоторой неловкостью ответила графиня, – вообще-то у меня все схвачено.
- Ну, а Вы все же запишите номер.
- Да я как-то…
- Ну, а Вы запишите, запишите.
Пришлось номер записать. Мы отправились дальше, передавая друг другу фляжку и обсуждая множество важных вещей.
Под Пушкиным
- Как и договаривались – журнал "Огонек", – я передала условный знак Райской Фурии. Райская Фурия тоже оказалась невысокой брюнеткой – со жгучим взглядом и пиратской улыбкой. Мы огляделись по сторонам, поправили прически и отправились в книжный магазин.
- Хотите посмотреть что-нибудь определенное? – спросили нас там.
- Да, – сказали мы, – мы хотим увидеть менеджера по продажам.
Девушка испугалась.
- Не бойтесь, – успокоили мы, – у нас предложение.
Спустя две минуты, когда нас проводили через длинные и запутанные коридоры и привезли на лифте, менеджер по продажам рассматривала обложку. Ту, величиной с карманный календарик. Потом долго читала текст на обороте.
- Сколько, вы говорите, позиций?- поинтересовалась она.
- Пять, – сказали мы.
В конце концов, это было враньем только наполовину.
- ООО? – спросила менеджер.
- Да, – сказала Настя.
Это была беспощадная ложь.
- ****(непонятная аббревиатура).
- Да.
- ****?
- Конечно.
- ****?
- ****
- Хорошо. Счет в банке?
- Не проблема.
Менеджер повернулась на вертящемся кресле.
- Ну, а, технические характеристики?- спросила она.
Тут Настя смутилась. Она не знала, что такое технические характеристики.
Тогда графиня произнесла длинную сложную фразу. Потом еще одну.
- Книга уже готова? – спросила мендежер.
- Заканчиваем верстку, – не моргнула графиня.
- Везите пробный тираж.
Мы уже рассовывали по бумажникам и сумкам добытые честным абордажем бумаги и визитки, как вдруг прозвучал вопрос:
- Откуда везете?
- Из Риги, – сказала графиня.
Осанка менеджера потеряла свою готовность к немедленным действиям.
- Алматы? – предложила Райская Фурия.
- Не пойдет.
Повисла огорчительная пауза.
- Секунду! – спохватилась графиня и подхватила подельницу под руку.
- Вы знаете, Анастасия, я ведь успела договориться с типографией в Подмосковье! На всякий случай.
- Здорово сориентировалась, – оценила Райская Фурия, когда дамы покинули магазин. – Ну что, теперь, как я понимаю, будем искать типографию в Подмосковье?
- Зачем же ее искать? – улыбнулась графиня с лицемерной скромностью. – Сейчас все будет.
И она достала телефон.
- Добрый день, мне дала ваш номер Катя… Да. Да. Очень приятно. Ах, больше не занимаетесь? А как же…как же…
Фурия сделала свирепое лицо.
- А нет ли у вас знакомых, которые бы… – графиня взяла себя в руки. – Да, конечно, подожду. Записываю. Так. Да. Большое спасибо.
- Дер-р-ржи его! – прорычала Фурия, хищно обошла вокруг графини и остановилась в выжидательной позиции.
- Добрый день, – говорила тем временем графиня голосом феи, – мне дал ваш номер N. Скажите пожалуйста… У нас? У нас книги. Пять. Да. Да. Заканчиваем верстку. Да, спасибо, на следующей неделе пришлем макет.
Графиня дала отбой и посмотрела на компаньонку.
- Две-три недели, – сказала Фурия, – даже месяц, погоды не сделают. Отлично. Теперь нужно узнать наценку магазинов – и начнем превращать наше вранье в правду!
9 декабря 2009 г.
- Женщина! – Д.Э. Саммерс схватился за голову. – Да перестаньте же, наконец, рыдать!
- Не могу, – графиня вытерла слезы и, стесняясь, вытащила из кармана искателя приключений платок, который сунула туда минуту назад.
Д.Э. попробовал пройтись туда-сюда, но сделать это в узком проходе между двумя кроватями tween-room сделать это было непросто.
- Это не архитектура, это убийство, – пробормотал Д.Э. и сунул руки в карманы. – С особой жестокостью. Графиня!
- Что! – закричала графиня, отнимая лицо от подушки. – Вы же все знаете!
- Чер-рт! – простонал выведенный из терпения Д.Э. Саммерс. – Два дня я утешаю ее и уговариваю. Вытираю ей сопли. Привожу аргументы. А она все плачет и плачет, как погода в марте!
При этих словах графиня зарыдала в голос.
- Ну вот, – растерял строгость искатель приключений. – Опять. Еще не произошло ничего плохого, и даже наоборот, в кои веки появились шансы на хорошее, а она…
- А если они не-е-е…
Саммерс остановился.
- Ну как вам не стыдно, а? Вы же понимаете, что нужно быть терпеливой, и храброй, и в любой ситуации не терять это пресловутое чувства юмора, которым вы меня уже замучили. Одним словом, кураж. Ну?
- Что "ну"?
- Это же вам положено меня утешать! А вместо этого все наоборот!
- Вы мужчина!
- А вы – автор!
- Скорее, соавтор, – поправила графиня. – Так будет честно. А вы – мужчина и герой!
Д.Э. опустился на соседнюю кровать и вытянул свои длинные ноги.
- Издеваетесь, как только можете, – сказал он. – Чего только со мной не творили. "Вам на пользу, вам на пользу"! Ну, так и вам, надо полагать, тоже на пользу!
- Имейте совесть, чудовище!
- Не могу, не имею ее в достаточном количестве. Слушайте, честное слово. Вы же сами знаете: ничего не бывает случайно и зря. И вообще, тоже мне, горе: подождать, пока придут ваши чертовы письма.
Графиня написала в одну редакцию, в русскую редакцию в Лондоне, и теперь очень надеялась.
- А если они не придут? – она попробовала привести в порядок волосы. - От них зависит все мое будущее! Второго такого шанса уже не будет!
- Откуда вы знаете?
- Я чувствую! Это было бы лучшее решение! И если оно не удастся, я не переживу!
О Боже, что мне делать, что!
От этого вопроса Д.Э. пришел в некоторое затруднение, но обнаружил, что графиня тянется к ноутбуку, и тихонько рассмеялся. Пан Поберовски опять был сегодня занят: работал с соавтором, и графиню ждал текст.
- Женщины! – сказал коммерсант, прежде, чем исчезнуть. – "Что мне делать, что мне делать!" Спрашивали-то зачем?
8 декабря 2009 г.
Никакого письма из редакции не последовало. Просидев три недели кряду на сайтах объявлений, написав этих объявлений штук десять, и обойдя пешком всю округу своей резиденции на Roseberry street, графиня совершали многочасовые прогулки по улицам Лондона.
- I'd like to find out about some vacanсies.
- I'm sorry, m'am. We have no vacancies.
Магазины, киоски, супермаркеты и кафе. Химчистки и парикмахерские. Бары и уличные лотки. Только в одном магазине сказали, что могут взять продавцом, но, к сожалению, желающих очень много, так что своей очереди придется ждать месяцев шесть. То же самое сообщил разносчик "Evening Standard". У графини дергался левый глаз. От отчаяния она едва не задала тот же вопрос в ladies на вокзале Ватерлоо. Но не решилась. Если бы мне отказали еще и в дамской уборной...
Ночь с субботы на воскресенье графиня провела... ах, да что интриговать, провела она ночь на сайте объявлений. И проснувшись утром, в восьмом часу по местному времени, с некоторым удивлением обнаружила в электронной почте письмо с приглашением явиться на интервью. Письмо, правда, было подписано блистающим лиловыми звездами "Таша", но осатаневшую от безденежья графиню не смутило ни это, ни перспектива фигурировать в русской ресторации в качестве официантки. Ее сиятельство пришли в такой восторг, что неожиданно для себя договорились еще об одном собеседовании, в Clapham Commons на юге Лондона. Улицы здесь чрезвычайно длинные, горбатые - то в гору, то под гору, и не имеют углов, плавно закругляясь и предоставляя вам возможность идти и идти без остановки. Вход в станцию метро расположен в круглой чугунной будке с узорным верхом и шишечкой на остроконечной башне, чрезвычайно напоминающей викторианский уринал. Направо от станции находится Clapham parк. Вам сообщить, что он тоже имеет круглые очертания, или вы уже так догадались? Деревья, у которых ствол выглядит так, словно они проглотили гигантскую репу, а листья похожи на ивовые, растут редко и раскидисто. Правда, где-то дальше они сгущаются, и там, очевидно, есть еще что-то, помимо аккуратно расчерченных дорожек, но графиня со своего места видела только толстобрюхие стволы на зеленой траве под синим небом, и в который раз чувствовала себя Алисой. Никаких, впрочем, видений вроде Чеширского кота не последовало (если не считать таковым несколько белоснежных резиденций), и графиня пошли искать заведение, где через час ее ждали на интервью. Clapham Common - район невысокий, сплошь особнячки в два-три этажа. Ах, какие это особнячки! Красного или серого кирпича, с белыми кружевами и маленьким садом! То состояния самого респектабельного, то прекрасно запущенные, облезлые. И каждый четвертый сдается или продается .
Пан Поберовски говорит, в викторианские времена здесь жили отставные детективы , а также Адам Уорт, преступник, которого некоторые исследователи считают прототипом Мориарти. Факт, безусловно, любопытный, но нужный ли? Не знаю.
- Can I see a manager? - вежливо спросила графиня через час.
Худенькая девушка за прилавком кафе (кафе находится совсем не там, где особнячки, а на затрапезной автобусной остановке) пробормотала, что никого нет. Но графиня были настойчивы. В ходе разговора неожиданно образовалась пауза.
- Рашн? Девица вытаращила большие подрисованные глаза. Так только наши и умеют.
- Ой, рашн! - взвизгнула она. - Настей меня зовут! Кофе хотите?
Мне не хотелось бы вышибать слезу из леди и джентльменов, но в тот момент графиня уже две недели, как не видели кофе.
- Да-а-а... – против воли протянули ее сиятельство.
В ее воображении с металлическим звоном и грохотом заработал кассовый аппарат, но ему было сказано, что это расходы на представительство.
Спустя еще четверть часа
- Ну и вот, - Настя помешала в своей чашке, - он (хозяин) ушел по делам, сказал, чтобы я сама встретилась со всеми, и выбрала, кого поближе. Вон, смотри, рядом живут.
Неподалеку сидели за столиком три грузные дамы, и смотрели в нашу сторону.
- Ладно, - сказала графиня философски и тоже помешала в чашке. - Что дают-то у вас? Хоть узнаю, какие миллионы потеряла.
- 165 фунтов в неделю, - призналась Настя. - Шесть дней в неделю по девять часов.
Тут я сделаю лирическое отступление: в Англии запрещено работать более пяти дней в неделю и более восьми часов в день. Минимальная установленная зарплата 5, 80 фунтов в час. И если вы вдруг решите посчитать и сравнить информацию, которая дала Настя, вам может прийти в голову, что графиня как-то не сумели расстроиться, узнав, что не получат здесь места kitchen assistant.
- Где-где, говоришь, у тебя второе интервью? В Сохо? – спросила Настя.
- "Borshch&Tears"?
Она хлопнула себя по коленке.
- Я там раньше работала. Хозяина Биби зовут, увидишь - передавай привет. И добавила уже серьезно:
- Хорошее место, весело.
- Что же это ты ушла из такого хорошего места?
- Ну, ты знаешь, музыка там веселая, все дела. Как русские гости приедут… Она изобразила народное гуляние в русском ресторане, изо всех сил сохраняя веселое лицо.
- Нет, ты не подумай, место очень хорошее. Просто ты же знаешь наших.
Вы, надеюсь, не забыли, что я собираю материалы для романа? Ну, тогда пришло время познакомить вас с его героями. Итак, Алекс Фокс – блестящий жулик. Как все блестящие жулики, в душе артист.
Краткая справка
Алекс Фокс, рост 6 футов, 1 дюйм. Телосложение худощавое. Брюнет. Глаза темно-карие. Родился около 1878 г. где-то во Франции. Матерью была незамужняя певичка кафешантана. Мечтала стать звездой сцены, второй. Дузе, а стала, увы, тем, кем стала. Своего отца Алекс никогда не знал. Когда ему было три года, мать умерла. Пневмония. Приют он помните плохо, точнее, совсем не помнит. Но в тот день, когда за ним приехала тетка, шел дождь. Тетка опекала мальчика, считала слишком болезненным. В доме постоянно были доктора, Алекс почти все время читал, и, - вероятно, еще больше мечтал. К десяти годам стало понятно: жулик он большой. Может вытащить из чужого кармана любой предмет, не будучи пойманным за руку. Может виртуозно лгать, не говоря ни слова неправды. После того, как какой-то модный франт из теткиных гостей (впрочем, на вкус самого Алекса он был довольно вульгарен) показал ему несколько фокусов, круг интересов юноши существенно расширился. С одной стороны, он мечтал о цирке. Стать великим иллюзионистом. С другой – химия. Стать великим химиком. Кроме того, Фокса всегда интересовали люди. Будучи честным с самими собой и лгуном с другими, к 17-ти годам Фокс стал блестящим психологом. Этому немало способствовали откровения тети. Она была сентиментальна - когда была в настроении. Наверное, ей стоило послать все к чертям и пойти на сцену, как она мечтала в молодости. Но она этого не сделала, побоявшись остаться без семьи и считая сценическую карьеру предосудительной. Замужем она, однако, пробыла недолго. К тридцати уже овдовела. Фоксу не исполнилось и восемнадцати, когда он уехал с бродячим цирком. Он очень страдал, имея большую привычку к комфорту. Впрочем, сила духа, а еще больше - гордость заставили его стать выносливым. Он всегда были одинок. Или не так: всегда считали себя одиноким. Все потому, что его эстетство и любовь к эффектам, и желание жить по правилам собственным, а не общим привели к тому, что люди, как правило, его сторонились. Или, может быть, он их? Но у Алекса был один близкий друг: профессор химии. Благодаря ему Алекс поступил в Мюнхенский (или Лейпцигский?) университет и успешно его окончил. Ему было двадцать восемь или двадцать девять лет, когда тетя умерла, оставив племяннику все, что у нее было. Довольно значительный капитал. Впрочем, к этому моменту Фокс уже были человеком состоятельным. Хотя с точки зрения закона - просто напросто жуликом, аферистом. Ему пришлось уехать. В Швейцарию, где он и прожил всю оставшуюся жизнь под чужим именем. Что заставило его в 1905 году пересечь Атлантику - на свой страх и риск? Величина наследства или как раз чувство опасности? Далее. В Лозанне он вел вполне добропорядочную жизнь. Ну, почти добропорядочную, но зачем же придираться к мелочам, верно? Его энергия была направлена в иное русло. Не вдаваясь в долгое повествование - он стал шерлокианцем. Это безобидное с виду хобби содержало куда более опасности, чем это может подумать кто угодно. Фокс вел некий поиск. Впрочем, закончить его не успел, потому что умер около 1920-го года, в возрасте сорока семи лет, от туберкулеза. На пороге смерти , по своему обыкновению, превратиливсе в балаган. Простите, в водевиль. Жизнь ведь становится... как же он тогда сказал? Ах да: "Жизнь приобретает невыразимую прелесть, когда она немножко водевиль." По собственной просьбе кремирован. Прах был развеян на прекрасным голубым Дунаем. Он всегда был верен себе, даже после смерти.
Впрочем, последнее прискорбное обстоятельство отчего-то вовсе нам не мешает.
- Ваше сиятельство, - Фокс внезапно, он всегда так делает, образовался за спиной графини и деликатно тронул ее за плечо, - вы, конечно, помните, что излишняя серьезность вредит любому делу?
- Помню, Алекс, помню, - вздохнула графиня.
- Будемте относиться к этому, как к приключению. Клянусь вам, есть множество вещей, куда худших!
- Все равно другого выхода нет, - промямлила графиня.
- Ерунда! За правым плечом образовался Д.Э. Саммерс.
- Ерунда, - сказал он. - Деньги. Хорошая сумма наличных (ну или по перечислению) укрепляет дух. Ну, и чувство юмора - его тоже.