– Конечно, посмотрю! Прямо сегодня и посмотрю. Поэтому извините, но свой стакан не допиваю. Да и за рулём я…
Юбилейный денёк выдаётся хлопотный. Чистову взял себе. Буду с ней работать.
Мобильник разрывается! Окучиваю поздравления. Даже наши пациенты уже про это знают и поздравляют. Вот… Очередной звонок! Правда, номер мне неизвестный.
– Слушаю!
– Александр Николаевич Елизов?
– Да, это я.
– Вас беспокоят из Твери от Бориса Александровича Солдатенко. Вам Виктор Васильевич Стариков говорил, наверное…
– Он мне говорил про своего приятеля, но фамилии не называл, – сдержанно говорю я. – А почему он не звонит мне сам?
– Мы хотим пригласить вас в наш город, чтобы вы посмотрели Бориса Александровича и поставили его на ноги, – продолжает мой собеседник, игнорируя мой вопрос.
– Простите, а с кем я разговариваю?
– Меня зовут Игорь Борисович, я начальник его охраны. Условия у вас будут самые лучшие, а гонорар в случае удачного лечения вы назначите себе сами.
Я уже понял, что моего мнения с той стороны никто спрашивать не собирается, и это меня начинает раздражать.
– Игорь Борисович, я предпочитаю разговаривать со своими пациентами лично, а не через посредников, – жёстко говорю я. – Это во-первых! А во-вторых, я не выезжаю за пределы своего региона. У меня здесь слишком много работы. Спасибо вам за приглашение, но передайте, пожалуйста, Борису Александровичу, что я с удовольствием побеседую лично с ним. Всего вам доброго!
Даю отбой и сразу набираю Старикова.
– Виктор Васильевич, здравствуйте! Елизов беспокоит.
– Здравствуйте Александр Николаевич! Запоздало поздравляю вас с юбилеем! Мне Михал Михалыч сообщил. Подарок за мной. Поверьте – от чистого сердца! Мой Сашка в полном порядке!
– Это хорошо. Я рад, что Саша совсем поправился. Плохо другое. Мне только что звонил начальник охраны некоего Солдатенко. Он очень хотел, чтобы я приехал в Тверь для лечения его хозяина.
Повисает пауза.
– А ведь я Бориса предупреждал, что вы не такой человек, – медленно произносит Стариков. – Не внял, значит…
– Видите ли, Виктор Васильевич, если ваш приятель заинтересован во мне как в специалисте, то ему лучше разговаривать со мной лично, а не через своих холуёв, – режу я. – Повторяю, готов постараться ему помочь, но для этого мне его надо видеть здесь. Вы, наверное, уже поняли, что я человек не меркантильный. А в этой ситуации вообще считаю, что хлеб за брюхом не ходит.
– Я понимаю ваше возмущение. Поверьте, я такого не ожидал, когда давал ему ваш телефон, – мямлит Стариков. – Обещаю, доведу до его сведения ваше отношение к… такому предложению.
– Сашка! Ну когда ты приедешь? Уже почти шесть! Мы тебя ждём! В такой день можно и пораньше домой уехать! – Ванька так смешно сердится по телефону!
– Кто это – мы?
– Приедешь – увидишь! – и отбой.
Перед отъездом хочу переговорить с Алёшиным. Он сегодня остаётся на дежурстве. Поднимаюсь по лестнице на третий этаж, а он спускается мне навстречу.
– Александр Николаевич! Вы почему ещё здесь? – с забавной строгостью произносит он. – Давайте-ка домой! Вы не классная дама, а мы не девочки-гимназистки.
– Короче, вы меня решительно выгоняете?
– Решительно! Езжайте домой. Вам ещё столько времени до города добираться… Справимся! Кстати, не знаю уж, что вы со мной сделали, но руки у меня стали дрожать гораздо – меньше.
Половина восьмого вечера. Звоню в квартиру. Дверь открывается… Вхожу и столбенею. Меня встречает… Даша. За ее спиной Ванька с Серёжкой на руках.
– Ну… я повержен… – я, по-моему, даже голос потерял. Обнимаю и целую Дашу. Обнимаю Ваньку вместе с Серёжкой.
– А нас? – из кухни выходят Сергей Александрович, Юра и Рита.
Конечно, обнимаю и их. Даже Антошка топчется в коридоре!
– Заждались мы тебя, Саша, – укоризненно говорит мне Сергей Александрович. – Вон, Юра приехал уже в шесть!
– Да. Меня Елена Михайловна сама домой отправила, когда я сказал… Ой…
Он, видимо понял, что проговорился, и очень забавно смутился.
– Понятно! Опять заговор! – я делаю строгое лицо и поворачиваюсь к Ваньке: – Твоя работа?
– Неправда! Идейным вдохновителем и руководителем был я, – смеётся Сергей Александрович, приходя на помощь. – А Ваня – шеф-повар.
– Давайте лучше к столу! – зовёт Даша.
Ого! Стол сделали в комнате! Сняли всё с письменного, да ещё принесли наш маленький столик из кухни.
Рассаживаемся.
– Разрешите мне? – Сергей Александрович встаёт. – Ты, Саша, не беспокойся. Дашу, Серёжу и Риту отвезу я и поэтому выпивать сегодня даже своей дозы, разрешённой тобой, не стану. А вы с Ваней расслабляйтесь! Даша и Рита… тут я не знаю. Вам всем можно. Наливаем! Кому и что? Первый тост за здоровье юбиляра.
Подарки уже вручены. Какая замечательная атмосфера за столом! Так всё по-доброму, по-семейному! Так тепло и уютно! Серёжка спит на тахте, где мы с Дашей соорудили ему ложе. Антошка устроился рядом и даже слегка привалился к нему.
Течёт тихая беседа. Просто так, обо всём! Мы с Ванькой даже и не выпиваем почти! Так, пару рюмок. Даша выпила рюмочку за два захода. Рита тоже подняла за моё здоровье рюмку, в которой на донышке был коньяк, а всё остальное – сок. Беседуем обо всех нас. О наших делах, проблемах…
– Сильно устаёшь, Юра? – интересуюсь я результатом первой его недели.
Он поднимает на меня глаза, молчит… и отвечает, но не на мой вопрос.
– Александр Николаевич! Мне очень интересно! Правда, папа! Елена Михайловна говорит, что я справляюсь.
– Да, она тебя хвалит. Говорит, что ты работаешь без устали. Вот поэтому я и спрашиваю, сильно ли ты устаёшь?
– А вы сильно устаёте в больнице? – спрашивает Юра, глядя мне прямо в глаза.
Да… Делаю для себя приятный вывод.
– А почему ты меня не спрашиваешь, как мои бабушки-пациентки? – бурчит Ванька.
– Да я и так знаю, – хочется состроить ему рожу, но в такой солидной компании не решаюсь. – Когда я прохожу мимо скамейки у парадной, мне всё успевают рассказать. И с Ильёй Анатольевичем я созваниваюсь. А то, что ты мои книжки стал читать, я понял, когда увидел, что закладки уже на других местах заложены. Так что ты, Ванюха, под колпаком!
– Да, Ваня, ты по-настоящему попал! – с улыбкой замечает Даша.
– Я попал пять лет назад… – задумчиво говорит Ванька. – С таким братом не соскучишься.
Он встаёт, подходит ко мне, берёт меня за плечи, наклоняется и прижимается щекой к моей макушке.
– Помнишь, Сашка, как мы праздновали мое двадцатилетие? Я тогда ещё не ходил. А ты мне кроссовки подарил…
Все затихают, будто ожидают продолжения его монолога.
– Знаете… Мы ведь нашли друг друга совсем случайно. Мы – дети разных семей одного нашего отца. Я ни разу не был в церкви, а мне бы надо туда сходить… и поставить Богу свечку в благодарность. Даже и не знаю, кем бы я был и что бы со мной стало, если бы не Сашка…
Молчим. Только нам с ним известно, что могло бы быть, если бы мы не встретились.
– Я тоже не знаю, что бы со мной было и чем бы я занимался, если бы не Ванюха, – признаюсь я. – Вряд ли медициной… Так что – спасибо тебе, братишка!
– Ваня, а ты сам не думаешь в будущем менять свою специальность? – осторожно спрашивает Сергей Александрович.
– Посмотрим… Сначала надо хотя бы одну получить. Я должен закончить университет.
– Ой, Саша! – спохватывается Даша. – Я же тебе подарок ещё не отдала!
Она выскакивает в прихожую и возвращается с пакетом.
– На, примерь!
Надеваю вязаную жилетку. Как на меня!
– Это я сама тебе связала, – хвастается Даша. – Как хорошо, что у тебя всё стандартно! Сидит нормально.
– В старину девушки специально шили рубашки парням, чтобы привязать их к себе, – тихо замечает Сергей Александрович.
– А чего меня привязывать! – я ласково провожу рукой по её волосам. – Даша меня уже однажды привязала. Спасибо тебе, родная!
Обнимаю, целую её, и мне очень нравится, что она опять зарумянилась, как тогда, в субботу, в больнице.
Ну вот… Все уже разъехались.
Хорошие у нас были гости! Перед отъездом помогли нам с Ванькой всё убрать. Теперь мы с ним сидим вдвоём на кухне.
– Саш… Тебе было хорошо сегодня? – спрашивает он, наливая нам коньяк.
– Знаешь… Это был такой тёплый семейный вечер! Я просто растаял, – признаюсь я.
– Мы очень старались. И мне так приятно, что Ритка тоже захотела принять в этом участие. Сама вызвалась. Мы ведь с ней вместе стол готовили.
– Мне очень приятно видеть вас вместе, Ванюха. Ты не представляешь, как я рад, что ты нашёл себе близкого человека.
– Эх, Сашка! Я тебе уже говорил, как бы мне ни была дорога Ритка, всё равно человека ближе, чем ты, у меня никогда не будет. Не знаю, может, это патология какая-то…
– Я смотрю, ты уже стал медицинские термины применять.
– Не ёрничай. Я же тебе уже говорил, что если ты ночью начинаешь тяжело о чём-нибудь думать или думать обо мне, то я не могу спать. Я тоже начинаю думать о тебе. А ты? Сколько раз ты во сне видел то, что со мной происходит, или то, что должно произойти?
– Твоя правда. Я ведь действительно не знаю, что бы со мной было и каким бы я был, если бы не встретил однажды тебя.
– Я иногда думаю – не слишком ли много мы с тобой говорим друг другу… ну о наших отношениях, что ли…
– Ванюха, разве это плохо, когда мы с тобой говорим друг другу те слова, которые каждый из нас хочет от другого услышать? Плохо, когда люди не успевают сказать друг другу этих главных слов.
– Ты прав, как всегда, – и он поднимает на меня свои глаза, в которых я опять тону.
– Ну тогда иди ко мне. Давай просто посидим с тобой рядом…
Сидим с Ванькой, обнявшись, и молчим. Трусь щекой о его волосы… Такой кайф!
* * *
После операции нахожу в мобильнике неотвеченный звонок. Номер мне незнаком. Набираю.
– Алло! – раздаётся в трубке.
– Это Елизов. Вы мне звонили, а я был на операции. Прошу прощения. Я вас слушаю.
– Здравствуйте, Александр Николаевич! Это Борис Александрович Солдатенко вас беспокоил. Вы извините моего начальника охраны, пожалуйста. Перестарался, бедняга, да ещё и в ваш юбилей. Хотя и запоздало, всё равно хочу вас с этой датой поздравить.
– Спасибо.
– Поверьте, это была его личная инициатива. Я бы хотел занять немного вашего времени, которого у вас, как мне объяснил Виктор, совсем нет. Не возражаете?
– Я слушаю вас, Борис Александрович.
– Вам Виктор говорил, что у меня за проблемы?
– Да, но в общих чертах. Расскажите мне подробнее.
– Где-то с год назад я упал на лестнице. Упал плохо – спиной. После этого у меня отнялись ноги, и я практически не встаю с инвалидного кресла. Меня пытались как-то лечить, но результатов нет. Виктор мне сказал, что вы являетесь специалистом в этой области, и я прошу вас мне помочь.
– Можно, я задам вам несколько вопросов?
– Конечно!
– Каким местом вы ударились?
– Ну… как вам сказать… Короче, повыше, простите, задницы, но пониже лопаток.
– Ясно. Ноги у вас наверняка не чувствуют ничего и, небось, уже синие почти. Так?
– Так.
– Уверен, что у вас выскочил позвонок, и его теперь надо вправлять.
– Да, мне это говорили, но также сказали, что нужного костоправа нет.
– Массажей вам, конечно, для поддержания кровообращения не делали?
– А что, должны были делать?
– Обязательно! Вам сколько лет?
– Сорок. А что, это имеет значение?
– Имеет. Одно дело – спина мальчика, о котором вам Стариков наверняка говорил, другое – взрослый мужчина. Но не волнуйтесь. Думаю, я смогу вам помочь. Но это только в случае вашего приезда сюда. Настраивайтесь где-то месяца на полтора.
– Понятно… То есть по-другому нельзя…
– Увы. Поймите, у меня много пациентов. А у нас с вами, если вы решите у меня лечиться, впереди целый курс. Сначала будет подготовка, потом само вправление позвонка, а дальше – реабилитация! Снова будете учиться ходить. Так что процесс долгий. И я вас должен постоянно наблюдать и корректировать действия по ситуации. Только ещё учтите – у нас пока персональных палат нет.
– Понятно…
Я чувствую, как он сомневается и не хочет расставаться с комфортом.
– У вас рентгеновский снимок сохранился?
– Да, конечно!
– Хорошо бы мне его посмотреть.
– Завтра он будет у вас. Его Игорь сам и привезёт.
Мне нравится прозвучавшая жёсткость в его тоне.
– Хорошо. Я посмотрю, и мы созвонимся.
– А знаете… Чего, собственно, созваниваться! Я уже принял решение. Я приеду к вам. Арестовывайте меня на полтора месяца, – видно, с улыбкой произносит вдруг Солдатенко. – Придётся управлять бизнесом с больничной койки.
– Хорошо, что вы так решили. Когда вас ждать?
– Думаю, что послезавтра.
– Ну тогда и вашего начальника охраны можно напрасно не гонять. Сами снимок и привезёте.
– Годится!
С утра доложил Кириллу Сергеевичу о приезжающем VIP-пациенте.
– Я смотрю, Сашенька, твоя известность растёт и в бизнес-кругах, – в голосе добрая усмешка.
– Да уж…
– Ну потерпи. Мне всего неделя осталась.
– Ждём мы вас, Кирилл Сергеевич. Все ждём.
Как назло, по "скорой" привезли больную с гнойной кистой. Семён Викторович с ночи, второй хирург отпросился на один день, а Алёшин говорит, что пока ещё ему рано становиться к станку, как он выразился. Мы с ним это обсуждаем в моём кабинете. У меня уже два дня как есть собственный кабинет. Использовал служебное положение в личных целях и забрал себе кабинет на первом этаже, поближе к приёмному покою. Главное, что есть кушетка! Это и для больных, и для меня, когда я на ночь остаюсь.
– Алексей Сергеевич, мне кажется, вы уже можете.
– Александр Николаевич! При всём моём неподдельном уважении к вам не могу согласиться, – он вздыхает, и я вдруг понимаю, что ему… страшно! Ещё бы! Два года без практики. Может, он и прав.
– Хорошо. Сегодня ко мне в ассистенты пойдете?
– Вот это – с удовольствием, – с видимым облегчением соглашается он.
– Александр Николаевич! – вбегает в кабинет Лиза. – В приёмном кто-то… на коляске и с охраной! Он говорит, что вы знаете.
– Хорошо. Сейчас иду. Шитову позови ко мне в приёмный.
Понятно: приехал Солдатенко.
– Алексей Сергеевич, пойдемте, встретим нашего с вами пациента.
– Нашего?
– Да. Думаю, что всю массажную работу я поручу вам.
– Может, я лучше больную к операции подготовлю?
Я уже привык, что он всегда спорит.
– Ладно! – я машу рукой. – Идите, готовьте.
В приёмном вижу холёного мужчину в дорогом спортивном костюме на инвалидной коляске. Да… Полагаю, что он неплохо выпивал или выпивает. Да и печень у него, кажется, тоже…
– Здравствуйте, Борис Александрович!
– Здравствуйте, Александр Николаевич, – он улыбается. – Вот, как вы и приказывали… Приехал.
– Хорошо. Вы меня извините, у меня сейчас операция будет. Я вас посмотрю после неё. С палатой вам слегка повезло. Мы тут своими силами очередную палату отремонтировали. Там вы пока будете один. Дальше видно будет. Вас сейчас разместят.
– Вызывали, Александр Николаевич? – подходит Шитова.
На неё смотреть – всегда одно удовольствие. Сама очень аккуратная, в чистом халате, и от сестёр того же требует. Её стараниями у нас теперь даже санитарки ходят только в чистых халатах. Спасибо Сергею Александровичу, в нашей собственной прачечной по его инициативе и за его деньги уже неделю стоят новые стиральные машины.
– Елена Михайловна, я вас попрошу вместе с Юрой устроить Бориса Александровича в двадцатую, как мы с вами решили. И пока я в операционной, надо сделать рентген.
– Понятно. Всё будет в порядке, не волнуйтесь, – коротко отвечает она.
После операции, взяв только что сделанный снимок, иду в двадцатую.
Ох, ничего себе! Около палаты сидят два молодых мужика в комуфляже.
– Вы что здесь делаете? – жёстко спрашиваю я.
– Охрана, – мрачно отвечает один.
– Значит так, охрана. Чтоб я вас здесь не видел. Ясно? Хотите охранять – давайте вниз к нашему охраннику. Заодно и поможете.
– Не получится. Мы будем находиться здесь, – так же мрачно отвечает тот же.
– Так, мужики, здесь хозяин – я. Вам это понятно? Быстро отсюда! Не злите меня. Плохо будет.
– Слышь, Колян! Он говорит, что нам будет плохо! – и оба начинают громко ржать.
– Хотите посмеяться? – ласково спрашиваю я.
– А что нам, плакать?
– Почему же? Будете смеяться! Эй ты! – ловлю взгляд одного охранника, потом так же второго. – Ну смейся! И ты! Смейся!
Парни начинают смеяться с откровенно дурацкими, непонимающими лицами. От их вида мне тоже становится смешно, и я быстро вхожу в палату. Когда злюсь, то у меня такие штуки получаются сразу. Видно – от души получается.
– Ну как? Устроили вас?
– Да, спасибо. Я правильно услышал – вы сказали, что ремонт сделали своими силами?
– Да. Вот пришлось вечерами…
– Это же непорядок! Должна быть специальная бригада!
– А где же её взять, если предыдущая команда всё разворовала и элементарно нет денег. Беда почти везде. Спасибо вот господину Кушелеву! Он в порядке благотворительности нас лекарствами обеспечил. Думаю, несколько месяцев продержимся.
– Эх, Россия-матушка… Всё у нас через жопу делается, – Солдатенко явственно сочувствует и добавляет: – Александр Николаевич, лекарства для себя я оплачу сам.
– Ладно, спасибо. Давайте я вас посмотрю. Дайте мне старый снимок.
Изучаю… Сопоставляю.
В общем, мне уже всё ясно, всё достаточно традиционно. Проваленный позвонок, защемлённый нерв и прочие прелести этой ситуации.
– Александр Николаевич, а тот парнишка, который помогал мне на кровать перебираться, это тот самый?
– Который? – не понимаю я.
– Ну которого вы лечили.
– Угу… Тот самый. Сын Кушелева. Два года парень лежал.
– Думаете, со мной получится?
– Думаю, да! Недельку вас будем готовить, а потом – главная процедура. Буду вправлять вам ваш позвонок. Подготовка будет заключаться в том числе и в возвращении нормального кровообращения ваших ног. Доктор Алёшин, с которым я вас познакомлю, будет вам делать восстанавливающий массаж.
Окидываю пациента "своим" взглядом.
– Печень часто болит?
– Откуда вы знаете? – удивляется Солдатенко.
– И поджелудочная, небось… – я подчёркнуто не обращаю внимания на его вопрос. – Слева тоже болит?
– Болит… Справа даже сейчас. Слева иногда…
– Понятно. После обеда вас ещё посмотрит Светлана Сергеевна по поводу вашей печени и поджелудочной железы. Наверное, прокапаем вас, пока вы тут находитесь.
– У вас комплексный подход… – усмехается пациент.
– А что вы думали? Если сначала "гулять – так гулять", то потом "лечить – так лечить"!