Доклад Ханса Баала блестяще разгромил речь, произнесенную в Нью-Йорке на тему проблемы голода и медленных действий по его устранению. Его слова были встречены кивками согласия - ведь присутствующие, хоть и хорошо знали Баала, все же не могли предвидеть, на каком этапе общий интерес уступит место интересу личному.
Словно догадываясь о ностальгических настроениях членов комитета, многие из которых работали в нем уже тридцать лет, Ханс Баал провел короткий, но поучительный урок истории, посвященный славной "зеленой" Европе.
- Вспомните, откуда мы пришли, - произнес голландец, издали подбираясь к своей цели.
- После войны Европа по сравнению с Соединенными Штатами была аграрным карликом. Затем мы и наши французские друзья приняли план Маршалла, вывели на поля трактора вместо коров, потом пестициды и инсектициды, которые позволили увеличить сбор урожая, и в результате в семидесятые годы сами обеспечивали себя сельскохозяйственной продукцией. Да что я говорю, мы были уже в состоянии экспортировать зерно. И в Вашингтоне были удивлены, что наше и их зерно конкурирует на рынке Магриба и даже бывшего Советского Союза.
- К чему вы клоните, дорогой коллега? - нетерпеливо спросил представитель Люксембурга. Он нервно крутил в руках мобильный телефон, словно ожидая звонка, который освободил бы его от выслушивания речи, достойной по продолжительности выступления Фиделя Кастро.
- Не прерывайте меня, дорогой Лукас, - я подхожу к главному.
Затем он вспомнил об эпохе американо-европейского противостояния, о войне субсидий, дуэли за шефство над Ближним Востоком, трениях в рамках Всемирной торговой организации в поисках правил игры, устраивающих обе стороны. Баал говорил также о миллиардере Жане Батисте Думене, с которым комитет бесчисленное количество раз договаривался о предоставлении несчастным изголодавшимся русским масла, мяса и молока. О вскрытии огромных складов зерна и молока, созданных в римском Колизее, с целью облегчения нищеты.
- Мы не забыли обо всем этом, - сказал итальянский делегат, которого тоже раздражала продолжительная речь Баала.
Уроженец Милана переживал за свою команду, которая встречалась сегодня с клубом "Roma", а у его ломбардцев было мало шансов. Он с нетерпением ждал, когда Ханс Баал закончит свое выступление, чтобы посмотреть матч и поддержать любимую команду.
- Хорошо, - сказал Ханс Баал. - Сражения прошлого закалили нас, европейцев, в боях с самонадеянными попытками американских друзей единолично захватить мировую торговлю. Как вам известно, администрации Рейгана, Буша-отца, а теперь и Буша-сына всегда отличались ярым либерализмом. Без сомнения, можно не ждать от Вашингтона участия в программах помощи и, более того, в проектах по взиманию всемирного налога со своих же прибылей, коммерческих сделок, вооружения и вредных выбросов в атмосферу.
- Зато, - объявил Ханс Баал, вызвав вздох облегчения в рядах комитета, поскольку было очевидно, что он подходит к главной мысли своей речи, - мы не можем не обращать внимания на те огромные достижения, которых добиваются американцы в области растительной и животной генетики.
Речь нидерландца набирала обороты, но никому не пришло в голову остановить его, сказать, что американцы редко делают что-то ко всеобщей выгоде и их исследования преследуют только одну цель - make money .
- Эти исследования, потребовавшие вложения сотен миллионов долларов, похоже, достигли желаемого результата. Скажу конкретнее. Этим новым зернам нужны новые земли для испытаний. Поэтому, в условиях элементарной предосторожности, я предлагаю дать зеленый свет некоторым американским исследованиям, посвященным ГМО, на территории стран Европейского Союза. В 1998 году мы уже разрешали проводить испытания генетически модифицированного маиса. Я предлагаю расширить возможности доступа модифицированным растениям с огромным потенциалом, я говорю о маисе-103 "Mosampino".
Так как Ханс Баал никогда не скрывал своего состояния, каждый присутствующий в зале решил, что эта пламенная речь очень хорошо оплачена представителями "Mosampino" и других фирм, занимающихся разведением генетически модифицированных семян.
В Комитете по регулированию в области аграрной промышленности было весьма занятно отгадывать, кто за кем стоял. У каждого делегата был один или несколько лоббистов, и каждый весьма куртуазно обращался с остальными, применяя различные приемы поведения в зависимости от ситуации. Так, например, Ханс Баал был представителем заокеанских компаний, занимающихся ГМО, немецкий делегат - агрохимических рейнских фирм, а французский - агропромышленников своей страны.
- Вы хотите сказать, дорогой друг, - начал британский делегат, - что, открыв двери американцам с их ГМО, мы привлечем их к участию в мировой борьбе с бедностью?
- Конечно! Как только процесс акклиматизации ГМО пройдет у нас, нам ничто не сможет помешать использовать эти новые семена, чтобы ускорить рост сельского хозяйства бедных стран.
- Да, верно, - отозвался французский делегат. - Но тогда мы увеличим зависимость этой части мира от Запада. А это уже нельзя назвать независимым развитием, - сказал он с сожалением.
- Но зато они сразу, без переходного этапа, от архаичного сельского хозяйства перейдут к суперсовременному. Зачем разводить мулов, когда существует самолет?
Аргумент вызвал улыбки. Каждый мельком взглянул на электронные часы на стене, которые показывали уже почти семь часов вечера.
- Перейдем к голосованию, - произнес генеральный секретарь. - Достаточно будет просто мнения большинства.
С этого момента дело пошло быстро. Десять минут спустя Ханс Баал без боя собрал плоды своих ораторских усилий. Было принято решение о внедрении ГМО на территорию Европейского Союза. Для начала это будут семена маиса и сои. Зерно пойдет вторым этапом.
Улыбка озаряла лицо нидерландца, когда делегаты вставали из-за стола, торопясь поскорее выйти на улицу и вдохнуть свежий аромат брюссельского лета.
В лифте один делегат рассказал, что американцы даже вывели растения для гольф-поля.
- Вы считаете, они как-то могут повлиять на пробег мяча в направлении лунки? - поинтересовался другой делегат, заядлый гольфист.
- В этом нет никакого сомнения, - со смехом ответил бельгийский делегат. - Зеленый ковер, освобожденный от сорняков, сучков и нежелательных корней, - вот что задаст нашему маленькому капризному мячику безупречную траекторию! Нужно будет пересмотреть правила игры в зависимости от того, играют на поле ГМО или не ГМО!
Все рассмеялись. Они почти забыли, что только что открыли дверь рынку, оборот которого исчислялся миллиардами долларов. Только Ханс Баал осознавал огромную значимость своей победы. Он не демонстрировал своей гордости по этому поводу, поскольку его воспитание не позволяло ему показывать довольство собой. Он знал, что извлечет из всего этого хорошую прибыль - при условии, что европейские фермеры выдержат нападки общественности и посадят эти ужасные ГМО, ядовитые плоды труда бессовестных мошенников, жаждущих денег и не думающих о здоровье людей.
Через час доверенному лицу группы "Mosampino" и Сент-Луисе, штат Миссури, пришло письмо по электронной почте. Верный служитель агрогенетического капитализма прочитал послание, и на его лице появилась хищная улыбка. Он сразу же позвал своего помощника Билла Дженкинса и велел ему связаться со своим старым приятелем по парижским кутежам, знаменитым Грегуаром Батаем.
14
На следующий день, пока решение Брюсселя не препятствовать внедрению американских ГМО в Европу еще не просочилось в массы, можно было подумать, что вся планета, в едином порыве инстинкта самосохранения, решила освободиться от этих вредоносных генов. В тот день весь мир сотрясали выступления против ГМО - своеобразная реакция отторжения против скрытого захватчика.
Была пятница. Погода стояла прекрасная - теплая и солнечная, без обещанного урагана, проливных дождей и невыносимой жары. В общем, это был один из тех дней, когда все начинается в полном спокойствии и никто не может предположить, что оно уступит место сильнейшей буре.
Все началось с непонятной новости, появившейся в пресс-агентствах в 8:07 утра. Национальный союз крестьянских организаций Мали (НСКО) выражал в статье, пришедшей из Бамако, свое подозрение по поводу возможного введения в Мали генетически модифицированных организмов. Авторы этого лаконичного и язвительного текста писали также, что "рискованные технологии ГМО" побуждают их требовать "моратория длительностью минимум 5 лет, периода, который позволит оценить риск внедрения ГМО в Мали".
Когда об этой статье стало известно в штабе "Mosampino", персонал собрался возле патрона Дональда Картера, с иронией комментируя это самоуверенное желание африканцев преподать урок предосторожности. И это те, кто страдал всеми болезнями на Земле и ни с одной из них не мог справиться без помощи Запада.
Эти замечания оставили равнодушным Билла Дженкинса, который путешествовал по всему свету и должен был поддерживать обычный расизм своего начальства, которое в основном не покидало границы Соединенных Штатов, разве только ради того, чтобы пожить в пятизвездочных европейских отелях.
Статья была прочитана целиком вслух генеральным секретарем группы Джоном Хартли.
- Послушайте только, - протрубил он. - "НСКО разоблачает оказываемое некими скрытыми силами давление, направленное на то, чтобы подтолкнуть Мали к внедрению ГМО. Он призывает власти к повышенной бдительности в нынешней борьбе против нашествия саранчи, которое неизбежно приведет к просьбе о помощи в предоставлении продуктов питания. И это не должно послужить причиной внедрения ГМО в нашу страну!"
- Этим людям наглости не занимать! - отреагировал финансовый директор.
- Они защищаются как умеют, - произнес Дженкинс. - Посмсйрите, как европейцы выступают против кока-колы и "McDonald’s". Африканцы имеют полное право остерегаться ГМО. К тому же мы лучше других знаем, что ГМО сделают экономически зависимыми те страны, которые их массово примут.
- К чему вы клоните? - спросил президент "Mosampino". - Наши лоббирующие команды хорошо поработали с главами африканских государств и некоторыми влиятельными персонами в министерстве сельского хозяйства и исследовательском институте. Вы намекаете на то, что мы должны отступить, Дженкинс?
- Нет, господин президент. Я просто думаю, что наш подход мог показаться слишком жестким и это спровоцировало столь враждебную реакцию. Если мы хотим адаптировать наши продукты, то должны убедить крестьян. Иначе произойдет обратное. Мы пытаемся привлечь сторонников при помощи денег, вто время как действовать нужно начинать с земли.
- То есть? - спросил директор финансовой группы.
- У меня есть идея, которую я попробую осуществить в Европе, а именно во Франции.
- Да, мы знаем, - прервал его управленец. - Я с интересом буду следить за этим. Но сейчас необходимо осуществить контрнаступление на африканские власти. Два месяца назад я встречался с малийским президентом Амаду Турэ во время семинара по биотехнологиям, который организовало американское правительство в Уагадугу.
- Где это? - спросил кто-то из присутствующих.
- В Буркина-Фасо, - с некоторым раздражением ответил Дональд Картер, видя по лицу своего сотрудника, что это название ни о чем ему не говорит. - Помнится, тогда Турэ был очень заинтересован в наших исследованиях. Он с энтузиазмом высказывался по этому поводу и дал согласие на внедрение в свою страну ГМО, чтобы ускорить ее аграрный рост. Я не понимаю, почему произошла такая резкая перемена. Нужно отправить туда наших людей.
В разгар дискуссии в кабинет тихо вошла помощница директора по коммерческим службам и вручила ему какой-то конверт. По выражению лица своего коммерческого директора Дональд Картер понял, что происходит что-то неладное.
- Что происходит, Том? Плохие новости?
- Да, господин президент, - произнес Том Этвуд, сделавший в "Mosampino" головокружительную карьеру благодаря не дипломам знаменитых университетов, а уникальной коммерческой интуиции.
- Итак, кто же написал нам после африканцев?
- Португальцы, господин президент.
- Португальцы? Но почему? Они тоже на нас взъелись?
- Можно сказать и так. Вы знаете, что не менее семнадцати разновидностей генетически модифицированного маиса без проблем выращивается в Испании с 1998 года. Европейская комиссия даже подтвердила запись этих сортов в общий каталог сельскохозяйственных растений Европейского Союза, что явилось нашей первой большой победой на этом континенте.
- Да, и что?
- То, что Португалия, в которую мы смогли проникнуть, отказывается от этих сортов.
- Отказывается правительство Португалии?
- Нет, - ответил Том Этвуд, сверяясь с документом, который ему принесли. - Речь идет о группе организаций, враждебно настроенных по отношению к ГМО. Группа называется "Платформа". Ее лозунг: "Генетические мутанты - не в моей тарелке".
Присутствующие пожали плечами.
- Эта группа объединяет восемь сельскохозяйственных ассоциаций и организаций по защите окружающей среды, - продолжил Этвуд. - Вот что они написали. Достаточно резкое послание, должен вам сказать.
Он прокашлялся, восстановил дыхание и стал читать.
- "Брюссельская комиссия отмела все принципы предосторожности и права выбора, впуская в Европу генетических мутантов".
- Какая наглость! - вскричал Джон Хартли. - Они выставляют наоразносчиками чумы, тогда как мы предлагаем им эффективное и стабильное решение проблем!
- Продолжайте, Том, - произнес президент.
- Да, - вновь заговорил Этвуд, - слушайте: "Отныне ни одна страна не станет убежищем для того биологического загрязнения, которое неизбежно вызовут модифицированные продукты".
- Немыслимо! - опять прервал Хартли. - Связать слово "загрязнение" со словом "биологический"! Никогда не слышал большей глупости!
- Может быть, - заметил Дональд Картер, - но в настоящее время миллионы португальцев внимают этим глупостям. Не будем терять время. Заканчивайте, Том.
- Да, господин президент. "Платформа" говорит о решении муниципальных властей Альгравы, средиземноморского региона Португалии. Они единогласно постановили запретить ввоз генетически модифицированных растений на свою территорию.
- Это незаконно, - бросил Картер. - Такие решения должны приниматься на местных референдумах, или тогда нет ни правового государства, ни законов!
- "Платформа" также призвала правительство Португалии, цитирую, "к разработке четких норм сосуществования".
- Например? - спросил Дженкинс.
Том Этвуд склонился над письмом.
- Нашел. Они требуют официальной регистрации земель, где проводятся опыты, а также соблюдения безопасной дистанции между растениями. Они настаивают также на высоких страховых выплатах фермерам, которые пострадают от загрязнения.
Собрание отреагировало насмешками над попыткой португальцев судить, что являлось нужным потребителю. Но была уже половина первого, поэтому президент закрыл заседание. Его ждал обед с членом Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и лекарственных средств. Он посмотрел на часы и на пятнадцать часов назначил встречу, посвященную анализу этого тревожного положения.
- Итак, наши методы непопулярны, они вызывают беспокойство. Подумайте об этом. После обеда обсудим дальнейшие действия.
Затем произнес, обращаясь к Дженкинсу:
- Может быть, нам тоже стоит написать убедительную статью для стран-потребителей, высказав наше удивление такой дезинформацией. Что вы об этом думаете?
- Думаю, вы правы. После обеда я представлю вам проект.
- Отлично!
- То, что мы самые лучшие, ну или почти самые лучшие, это понятно, - жестко произнес Дональд Картер. - Но пока мы будем выжидать, наши противники продолжат наступление по всем фронтам, а мы останемся ни с чем. Необходимо срочно найти выход из ситуации, необходимо действовать!
Голос Картера гремел по всему кабинету, овальный стол посредине которого придавал ему сходство с Белым домом. Все молча смотрели друг на друга, тишина становилась все напряженнее. Картер переводил взгляд с одного подчиненного на другого, сдерживая в себе то же, что и все остальные, - злость. Его команда была наглой и некреативной. Они же видели в Картере властного начальника, который всегда звал на помощь, когда дела компании шли плохо, а в остальное время мало беспокоился о своих подчиненных, какое бы положение они ни занимали.
Нарушила эту тягостную тишину Лорен, ассистентка Картера. Она подошла к нему, что-то прошептала на ухо и подождала ответа. Картер, извинившись перед собранием, вышел вслед за ней, но довольно быстро вернулся.
Когда шеф вошел в кабинет, все поняли, что он был в прескверном настроении.
- Нас продолжают радовать хорошими новостями. Кажется, все сговорились нас прикончить. Это какая-то международная операция, цель которой - уничтожить нас до захода солнца. Это кошмар, коварный терроризм, а взрывное устройство - маленький текст в газете. Подобные яростные вспышки напоминают студенческие волнения шестидесятых годов, я бы даже сказал, войну во Вьетнаме.
Все задавались вопросом, что же еще могло произойти, когда Картер надел очки и достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги.
- Этот удар, - обратился он к присутствующим, - нам нанесли из Бангкока. Не радуйтесь раньше времени. Речь идет не о тайских массажах и не о горячих ваннах. Это, скорее, что-то вроде ледяного душа.
Кто-то попытался изобразить подобие улыбки, которое быстро исчезло под мрачным взглядом Картера.
- Это произошло днем, - произнес Картер. - Таиландские власти прервали свои экспериментальные программы по работе с ГМО. За последнюю неделю были закрыты три исследовательских центра. В результате на северо-востоке страны заражена плантация папайи. Согласно полученным сведениям, то же самое происходит со всеми образцами на десятках плантаций.
- Не в Таиланде ли мы рассчитывали на внедрение генетически модифицированных риса и хлопка, как сделали это уже в Китае и Филиппинах? - спросил Дженкинс.
- Да, Билл, рассчитывали и надеялись.
Раздался общий вздох.
- Экологические организации оказали сильное давление на тайское правительство, - объяснил Картер. - Теперь опыты могут проводиться только в лабораториях. Конец экспериментам, в открытом: поле. Говорить, что мы участвуем в программе ГМО, чтобы повысить иммунитет папайи против ее вечного вируса…
Каждый представил себе большое блюдо со свежими кусочками папайи, но то, что происходило в реальности, не вызывало у них аппетита.
- И это еще не все, - продолжил президент "Mosampirto", словно напоследок он приберег самое лучшее, то есть самое худшее.
- Что еще? - взволнованно спросил финансовый директор.
- Во Франции тоже назревает взрыв. Представьте себе, господа. Сейчас нам нужна настоящая армия, которая будет защищать поля ГМО при помощи слезоточивого газа и оглушающих гранат от набегов манифестантов, желающих уничтожить на корню урожай!
Эта информация привела присутствующих в оцепенение. Армия на краю поля, как в диктаторских латиноамериканских странах, когда землевладельцы защищали свою собственность при помощи вооруженных людей? Во Франции? Как возможен такой беспредел?