Ее обнаружат спустя какое-то время, окровавленную, полуголую, лишенную чувств от шока и боли. Валерия до сих пор помнила то ужасное старомодное платье бледно-голубого цвета, что было на девушке в тот вечер. Только по нему, а точнее по его обрывкам она узнала Надю. Такое не возможно забыть, сколько бы жизней ты не прожил! Теплый летний вечер - радостный и воодушевленный, ничем не предвещающий беду. Разносящаяся по округе музыка, перезвон посуды и бокалов, сливающийся с шумом голосов. А потом кто-то прибежал и стал рассказывать немыслимые вещи об изнасиловании, и все, как один, рванули к турникам, чтобы убедиться собственными глазами в правдивости сказанного и рассмотреть подробности. Но шарахались в ужасе, теряя дар речи.
К тому моменту, пока кто-то первый, наконец, опомниться и побежит вызывать скорую, Надю сможет увидеть каждый желающий. Они окружат ее плотной толпой, и сперва тихие возгласы, потом громкие перешептывания и, наконец, настоящий голдеж окружит ее, прячущую лицо в песок, сжавшуюся в комок, не способную говорить или двигаться. И не сразу, далеко не сразу кто-то решиться опуститься перед ней на колени и попытаться чем-то помочь, понимая, что придется навсегда испортить ее кровью такой дорогой новый костюм…
Сразу после реанимации, не выдержав душевной травмы, Надя покончит с собой…
- Я просто… - проронила Лера, стушевавшись.
- Что так смотришь, будто не узнаешь? - снова спросила Надя.
- Просто… - Валерия постаралась унять дрожь в голосе и сделала несколько непроизвольных движений, чтобы вернуть тепло похолодевшим от ужаса конечностям. Не каждый день встретишь человека… которого уже нет… - Я задумалась…
- О чем? - не отставала девчонка.
Она была достаточно словоохотлива, особенно с Лерой, всегда стремилась подружиться. Но из жадности на дружеское общение становилась просто невыносимо назойливой.
- Похоже, не я одна прогуливаю? - спросила Лера, с гложущим чувством понимая, что делает это из жалости.
- Я отпросилась, у меня месячные! - громко объявила девушка, как какую-нибудь чрезвычайно ценную весть.
- Благодарю за подробности, - Лера невольно смутилась и отвернулась от нее.
Запах пота был таким отчетливым, прошибающим, действовал удушающе. Жалость тут не поможет, выносить его просто невозможно, стонала про себя Валерия.
Однако стоило отступить немного, девчонка снова вплотную придвигалась, нисколько не понимая своего несносного воздействия.
- Так куда же ты идешь? - продолжала выспрашивать Надя.
Лера достаточно неохотно поведала про свои попытки разыскать золотые пуговицы, или хотя бы просто золотую краску.
- Тоже мне проблема, - хмыкнула Надя с неким торжеством. - У меня есть такая краска. Ну, как бы не у меня, а у бати. Он перед тем, как устроился сторожем, работал разноробочим в одной мастерской, пока его не выгнали. Краску, кстати, если не использовать, она портится. Так что, я тебе ее отдам, если хочешь.
Лера с любопытством взглянула на нее:
- У меня есть три рубля…
- Я не буду брать деньги, - прыснула Надя. - Ну ты даешь! Пошли, я тут живу, - она ткнула пальцем в пятиэтажку в метрах десяти от них.
Лера колебалась. Может, проще стащить все необходимое в магазине? Переться к Наде домой нет никакого желания.
- Пошли, - настаивала девчонка. - У меня дома некрасиво, но это ничего! Из класса еще никто не заходил, ты будешь первой. - И похоже эта мысль приводила ее в настоящий восторг.
Заметив искорки надежды в бесцветных глазах девочки, Лера решила, что не имеет права ей отказать. Черт бы побрал эту жалость!
То, что дома у Нади было "некрасиво" - слабо сказано. Лера невольно даже вздохнула с облегчением, что именно она, а не кто-то другой из школы оказался сейчас приглашенным к ней в гости.
Похоже, в квартире вообще никогда не делался ремонт. Облезлые стены, вытертый пол. И прибиралось от случая к случаю. А запах!
- Что так смердит? - спросила Лера, закрывая нос, чтобы ее не вырвало. - Бражка?
Надя пожала плечами:
- Ты через пару минут привыкнешь.
- Не думаю.
- Чай хочешь? Есть немного масла на хлеб…
- Нет! Спасибо. Ты мне краску обещала…
- Ну да, - девочка вздохнула. - Я надеялась, что может ты побудешь хоть немного у меня в гостях. Ко мне никто не заходит…
- Нет, извини, правда, может в другой раз! - быстро заговорила Валерия. - Я должна еще многое успеть, пока мама вернется с работы. Так что с краской?
- Я ее поищу в кладовке, подожди пока на кухне или…
- Нет-нет, - запротестовала Лера, - я лучше тут, в прихожей…
Страшно даже представить, что там дальше в квартире. Через открытые двери проглядывалась часть спальни: не застланные кровати без белья - просто старые одеяла, какие-то рогожки вместо простыней. На кухне грязь и бардак. Ком невольно подкатил к горлу Валерии.
Неужели так можно жить? Она никогда раньше не подозревала, что есть люди, способные вот так жить!
Надя открыла дверь кладовки и оттуда вырвался резкий запах брожения. Лера пулей вылетела из квартиры, ей показалось, что она если не упадет в обморок, то наверняка ее вывернет наизнанку.
Следом за ней выбежала Надя с маянезной банкой бронзового цвета.
- Ты куда? - спросила она с испугом.
- Прости, я понимаю, что ты меня в гости пригласила, но… я не могу! Этот запах!
- Я же говорила, что у меня дома некрасиво, - ответила девочка, опуская глаза. - Понимаешь… Папа пьет, никакие врачи ему помочь не могут. Он сам эту бражку делает и выпивает ее, пока она еще бродит… Мама тоже часто с ним пьет. Это чтобы он ее не бил… Он когда не спит, напившись, он все ломает, и нас бьет…
- Почему вы не бросите его? - изумилась Лера.
- И куда нам идти? Квартира то его. И денег нет…
- Послушай, но так нельзя. - Валерия была смущена и возмущена одновременно. - Тебе же столько всего надо! Я не только про одежду, а вообще, знаешь… про гигиену… О, Боже! Ты ведь хотела, наверное, чтобы кто-то это увидел, да? Чтобы стало ясно, почему ты ходишь замызганная и всегда в одном и том же?
- Нет, я хотела дать тебе краску, - ответила Надя, не поднимая глаз.
Лере достала свои три рубля.
- Я за эти деньги все равно бы ничего не купила…
- Нет, не надо, - замахала руками Надя.
- Эта краска стоит дороже! - настаивала Валерия. - Тебе за нее еще и влетит…
- Не влетит, он ее все равно пропьет. Забирай и сделай что-то красивое…
- Я не могу взять просто так…
- Можешь! Я дарю.
- Послушай, - вздохнула Лера, понимая, что масло, которым собиралась потчевать ее одноклассница, - настоящая редкость и праздник в доме, девочка явно жила впроголодь. - Меня родители приучили - ничего не брать просто так. Я же никогда ничего тебе не дарила, верно? А теперь дарю тебе деньги, ты сама купишь, что нужно. Идет?
Девочка замерла в нерешительности.
- Три рубля - это слишком много для подарка, - сказала она. - Но, знаешь, - ее глаза внезапно загорелись, - может только восемнадцать копеек? Я видела в магазине лак для ногтей за восемнадцать копеек - красный такой, красивый! Ну и еще помада за шестьдесят копеек.
- Помада стоит шестьдесят копеек? - Лера непроизвольно вытаращила глаза.
- Ну да, там есть еще за рубль двадцать, но это слишком дорого…
- Это то, что ты хотела бы в подарок? - спросила Валерия с удивлением. - Помаду и лак? Но куда бы ты красилась? В школу нельзя…
- Я же когда-то ее закончу, - пожала плечами Надя. Она даже не догадывалась, насколько выглядит глупо. Такие вот мечты!
- Тогда и купишь, - заметила Лера.
- А если не на что будет?
"Несчастный ребенок! И это я тут психую? Она хочет того же, что все - выглядеть красиво. Думает, помада поможет. И хорошо, если хватит ума воображать дома перед зеркалом, а если попрется так на улицу, еще лучше - в школу? Все равно как утке обмазать себя сметаной, завернуться в тесто и залезть в духовку!"
- А знаешь, что еще можно купить? - подсказала Валерия. - Пирожков!
- Ну ты даешь! - Надя резко засмеялась. - Это много пирожков! Я лопну!
- А ты сразу столько не покупай, - ответила Лера. - По два-три каждый день.
- Хм-м… Ты права! - воскликнула Надя. - В школе! Во время обеда.
Было видно, что ей уже не терпится получить поскорее свои деньги.
Лера отдала ей три свернутые вместе купюры и девочка жадно выхватила их холодной и неприятной на прикосновение рукой.
- Жаль только, что ботинки за три рубля не купишь, - пробормотала Надя с тихой досадой.
Лера взглянула на ее ноги. Сразу стало все ясно. Чертовски истертые и поцарапанные башмаки напомнили ей персонажей Диккенса. Судя по всему, они невынсимо жали ей, потому что пальцы, казалось, вот-вот прорвутся сквозь жесткий дермантин. Очевидно причиняют немало мучений при ходьбе.
- Это, - Лера с трудом нашла слова от потрясения, - это разве единственные твои ботинки?
- Немного старые, - вздохнула Надя.
"Немного?!! - воскликнула про себя Лера. - Мне бы твой оптимизм, милая!"
- Знаешь, - спохватилась она. - А ведь краска то и стоит, как ботинки!
- Правда, что ль? - Надя смотрела с недоверием. - Неет, ботинки очень дорого стоят…
- Я точно знаю! И вот что думаю. Я добавлю сюда ботинки, которые не ношу. У тебя размер, вижу, чуть меньше моего, а я из них выросла, так что тебе как раз будут в пору.
- Но их же может носить твоя младшая сестра, - удивилась Надя.
- У меня нет сестры.
- А двоюродная?
- Мои двоюродные сестры уже после школы.
- Ну все равно их можно продать…
- Я хочу их тебе отдать! - Голос Леры стал жестким, как и всегда, если кто-нибудь начинал с ней спорить.
- А твои родители…
- Ну хватит! - Лера постаралась унять командный тон, чтобы не обидеть ее. - Ботинки валяются на антресолях, пусть служат по назначению.
- А какие они? - Нето задумалась, нето замечталась девушка.
Лера устало вздохнула:
- Увидишь…
Она поспешила домой.
Просто не верится, что Надя была отличницей, оставаясь при этом настолько глупой в тех вопросах, которые для любого ее сверстника - плевое дело. В другой жизни Лера ни за что не захотела бы иметь с ней дело. Но девчонка не умела общаться и от того казалась дикой. Она не знала, что такое внимание, кроме того, что доставалось ей в школе. Родители Нади - настоящие деграданты! Они виноваты во всем - начиная ее извечным голодом, ролью жертвы и заканчивая самоубийством!
Она шла по городу, всячески пытаясь сконцентрироваться на окружающем. Все другое - не так, как в ее памяти. Тогда Валерия смотрела на мир еще детскими глазами.
И тело странно на все реагирует. Даже на дуновение ветра. Кожа такая чувствительная - рехнуться можно! Гормоны? Как же получилось, что в голове сохранился возраст, а тело снова юное - со всеми этими бурями внутри?..
* * *
Краска, к ее великому изумлению и потехе, превзошла все возможные ожидания.
Пуговицы Лера изъяла со старого детского жакета, - нашла его еще утром на антресолях, собственно, с этой целью и перевернула едва ли не всю квартиру. Тогда то и обнаружила старые ботинки, про которые говорила Наде.
Для ремня срезала двойную шлейку с маминой старой сумки в кладовке, - она оторвалась на месте крепления, из-за чего в сумке теперь хранились газеты.
Уже готовые "хэнд-мейды" сохли на балконе, когда пришла мать.
- Вы с отцом ужинали? - спросила она с порога.
"Вот черт! - опомнилась Валерия. - Я бы и заглянуть к нему не посмела!"
- Мы тебя ждали, - выкрутилась она, хватая из рук матери сумки с продуктами и волоча их к холодильнику.
- Осторожно, - прикрикнула мать, - яйца побьешь! Понеслась, как у черта на рогах!
Позже, помогая маме готовить, она рассказала про ужас, который застигла в квартире у одноклассницы, и про то, что собирается отдать Наде свои ботинки.
Мама покачала головой:
- Люди живут, как животные. Трудности знакомы всем, но если человек опускает руки, прекращает бороться - хорошего не жди. И больше всего страдают дети! Конечно, отнеси ей ботинки… Но зачем ты брала у нее краску?
Валерия поделилась идеей по обновлению блузки.
Мать удивилась:
- А чем тебе не нравилось, что было?
- Тем, что это массовое производство.
- И что? Где-то журналов уже насмотрелась?
- Долго объяснять…
- И при чем здесь золотые пуговицы? - продолжала мать, чистя картошку. - И свои были хороши. И тогла уж почему не черные, розовые или еще какие-нибудь?
Лера не ответила, желая замять тему, чувствуя себя как на экзамене. Разговоры с матерью о моде никогда не были популярными. И заканчивались спорами. Даже если весь мир был готов признать Валерию Черноус как талантливого дизайнера, если армии модников боготворили бы ее идеи, мать все равно не признала бы и не поняла того, что она делает.
- Мода, мама, помогает самовыражаться, то есть выделяться из толпы. Именно поэтому, любая вещь, что становится достоянием массы, мгновенно перестает быть модной. Белое с золотым - это способ самовыражения для нынешнего года, одна из тенденций восьмидесятых. Через 25 лет, кстати, это сочетание снова будет модным, разве что силуэты будут несколько…
Валерия запнулась, заметив изумленный взгляд матери. И решила занять рот чем-то более подходящим - подхватила с тарелки маленькую маринованную помидорку и бросила за щеку.
- Да, - вздохнула мать, наблюдая за тем, как тщательно Лера пережевывает помидор, изучая тюль на окне, - чувствую, молодежь далеко пойдет со своим желанием самовыражаться. У нас когда-то таких запросов не было. Столько усилий: перешивать, перекрашивать - из-за непонятной идеи, только потому, что в голову взбрело или где-то так в журнале написано. А твоя одноклассница в это время не только про тенденции не знает, она про чистое белье, возможно, не знает, и вряд ли стала бы красить пуговицы в другой цвет…
- Обезьяны тоже когда-то не знали, что можно взять палку, - пробормотала Лера с набитым ртом.
- Что? А при чем тут это? Я говорю про пижонство.
- А я про эволюцию. Коко Шанель, например, сделала настоящий переворот в моде…
- Чем твоя башка забита? Ты что - Коко Шанель? - возмутилась мать.
- Хорошая мысль, - заметила Лера. - Почему бы, кстати, и нет?
- Какой стыд, - протянула мать, трагично качая головой. - Какого надменного ребенка я рощу!
- Может, ты и права, - грустно подытожила Валерия. - Вырасту, скорее всего, циничной сволочью.
- Ну все, - вскипела мать. - Вон из кухни и чтоб я подобных речей больше не слышала! Ты сегодня без ужина. Посиди голодной и подумай о своем поведении.
Лера, успев налопаться помидор, спокойно поднялась и пошла к себе в комнату. Она подумала о том, что у нее еще осталось много золотой краски. Не пропадать же добру. Золотые аксессуары могут заинтересовать еще кого-то. Почему бы не наведаться завтра в школу? Ведь на хорошей идее можно хорошо заработать, главное, найти клиента. Можно начать с простого, с ремней и браслетов, например…
Она как раз перебирала свой гардероб с множеством непонятных вещей, ломая голову над тем, как все это можно "переиграть", когда вошла мама и позвала ее ужинать.
- Но я же сегодня не ужинаю, - напомнила Лера.
- Я тебя прощаю, но чтоб больше подобной чепухи я от тебя не слышала, - сказала мать с претензией на примирение.
- Тогда мне прийдется отказаться от всех ужинов, обедов и даже завтраков, - вздохнула Лера.
- Это еще почему?
- Потому что я не смогу бросить моду. Я скорее умру, чем откажусь от нее…
- Ясно. - Мать сдержанно кивнула. - Это все влияние. Поживем - увидим. Пока окончишь школу, еще семь раз передумаешь…
"Хотелось бы мне, чтобы ты была права, мама, - подумала Валерия. - Но даже, если мода станет самым большим моим разочарованием в жизни, но ничего другого я просто не могу и не умею. Через десять лет ты еще порадуешься за меня, вот увидишь…"
- 6
Снова жесткий старый матрас, холод, проникающий под одеяло, и воробьиный галдеж за окном.
Мамино "Вставай… Опоздаешь - пеняй на себя…"
Ее четвертое утро в бреду!
Лера встала в неописуемо злобном настроении. Голова раскалывалась, словно она билась ею о стену весь вечер накануне. Что это - акклиматизация?!! Привыкание к новым обстоятельствам? Какого черта она засыпает и просыпается здесь уже которые сутки подряд?!! Это уже не смешно!
- Что такая надутая? - спросила мать, когда Лера вошла на кухню, но она скорее напоминала поломанную марионетку со спутанными волосами и трагичным взглядом. Ей было страшно, казалось, еще страшнее, чем тогда, в первое утро. Она посмотрела на мать.
"Пырни меня ножом… Ударь… Сделай что-то такое, чтобы я поняла, где я и что со мной происходит…" - не терпелось крикнуть в отчаянии. Но мать смотрела так опасливо и напряженно, что Лера не посмела.
- Все нормально, - сказала она усталым чужим голосом.
- Ты в школу идешь?
- Чаю только выпью…
- Ну смотри мне. - Еще один быстрый взгляд напоследок.
"Да пеняю я! Уж как пеняю! - закончила про себя Лера. - Вот встану сейчас и расшибусь о стену - и тогда уж буду пенять во всю силу…"
Она сидела на кухне очень долго, находясь в состоянии, приближенному к ступору. Сердцебиение замедлилось, глаза не двигались и дыхание стало совершенно неощутимым. Лишь немного сдавленные виски, отдаленный гул в голове и периодически прорывающееся чириканье напоминало что-то общее с реальностью.
Какие-то более менее четкие мыслеформы в ее сознании так же не наблюдались, скорее, проплывали небольшие тучки, размазанные и блеклые, как неровный туман. Она слишком отчаялась думать. Она устала каждую минуту тщиться понять причину происходящего. Устала удивляться и протестовать. Устала искать ответы, на которые никто не желал отвечать. Она в этом месте, но у нее уже нет сил сплетать это с логикой, объяснять это, как сон, в котором ты просто принимаешь некие решения, даже что-то творишь, только потому, что и во сне мы обязаны что-то делать, как-то реагировать, совершать процесс движения и развития.
Что толку ей силиться что-то понять? Она здесь… Случилась какая-то подмена… Специально или нечаянно - уже не имеет значения.
Да, она здесь… И, черт побери, как же хочется выпить чего-то покрепче!!! Затянуться поглубже…
В соседней комнате послышался кашель и Лера внезапно очнулась.
Она медленно поднялась и прошла в коридор. Остановилась у двери и прислушалась.
Он снова закашлял. Ее отец…