Но я-то все видел! На левой щеке лейтенанта красовалась белая отметина, которая - к моему глубокому удовлетворению - за те несколько секунд, что он был у меня на виду, превратилась в пламенеющий отпечаток женской ладони!
Решение было очевидным. Мистер Преттимен не в том состоянии, чтобы защитить честь жены. Значит, заступиться за нее должен я. Я подошел к каюте и постучал. Через несколько секунд дверь резко распахнулась.
Да почему же я так трушу перед этой женщиной?! Может быть, причиной всему ее возраст? Нет, пожалуй. Она стояла на пороге и мерила меня таким взглядом, словно я - вернувшийся Бене. По мере того как срок нашего путешествия приближался к году, ее собственные годы, казалось, таяли, становясь невидимыми глазу. Конечно, солнце и ветер покрыли лицо миссис Преттимен загаром, что больше пристало крестьянке, чем дочери священника! Пышные волосы выбивались из-под шали, которую она носила вместо капора. Локоны, в беспорядке падавшие на плечи, притягивали к себе взгляд. Впрочем, в остальном она выглядела безупречно.
Я даже не успел предложить свои услуги. Позолоченные солнцем щеки миссис Преттимен вспыхнули краской гнева.
- Неужели все юнцы на этой разбитой посудине посходили с ума?!
Я открыл рот, чтобы ответить, но нас прервал зов из соседней каюты:
- Летиция!
Это был мистер Преттимен, искалеченный Преттимен, который повторил довольно-таки бодрым тоном:
- Летти!
Миссис Преттимен вышла в коридор, открыла дверь в каюту мужа и бросила мне через плечо:
- Пожалуйста, останьтесь, мистер Тальбот. Мне надо с вами поговорить.
Она закрыла дверь, а я покорно застыл на месте, как школьник, которому неизвестно, отошлют ли его куда-то с поручением или сурово накажут, но он подозревает худшее и, навострив уши, пытается угадать свою судьбу, только вот никак не разберет звуки, что смутно доносятся до него из мира взрослых. Я совершенно ничего не понимал. Из кабины послышался взрыв смеха! Он же умирающий! А она - его преданная спутница! Я…
Тут миссис Преттимен вернулась. Я открыл и придержал дверь ее каюты. Она прошла внутрь и остановилась около парусинового умывальника, разглядывая руку. С легким возгласом отвращения миссис Преттимен схватила батистовый лоскуток и стала яростно оттирать ладонь, но, заметив мой взгляд, капризным девичьим движением опустилась на парусиновый стул и откинула назад волосы - правда, без особого успеха: они немедленно упали обратно.
- Уф!
Миссис Преттимен взглянула на меня и чуть-чуть покраснела.
- Входите же, мистер Тальбот. Прошу вас, ради приличия оставьте дверь приоткрытой - мы не можем рисковать вашей репутацией.
По-моему, у меня отвисла челюсть. Миссис Преттимен это явно раздосадовало.
- Да сядьте же вы на койку - мне неловко все время смотреть под потолок!
Я повиновался.
- Если вы не против, миссис Преттимен, я хотел бы предложить вам свои услуги. Поскольку мистер Преттимен беспомощен в своей болезни…
- О да, да!
- Я случайно заметил, что мистер Бене проявляет к вам повышенное внимание…
- Ни слова больше, сэр.
- Пристает со своими дурацкими виршами…
Миссис Преттимен вздохнула.
- В том-то и беда, мистер Тальбот. Не такие уж они дурацкие, разве что те строки, где он именует меня Эгерией. Бене - довольно талантливый молодой человек. Мы с мистером Преттименом решили не придавать огласке этот прискорбный случай. В чем-то я и сама виновата. Обычно я не отличаюсь вспыльчивостью, но воспеть меня в подобных словах, схватить меня за руку подобным образом - и это мужчина, который годится мне в… в младшие братья, мистер Тальбот!
- Он заслужил хорошую трепку!
- Нет, обойдемся без насилия, сэр. Запомните раз и навсегда - ничего такого я не потерплю.
- Его надо хотя бы пристыдить…
- Пока что стыжусь я. Я не привыкла сталкиваться с такого рода чувствами. И счастлива сказать, что ничем их не заслужила.
Я открыл рот, чтобы согласиться - и захлопнул его снова. Миссис Преттимен продолжала:
- Невероятная цепь событий - ужасная погода, череда простодушных людей, стремящихся выразить мистеру Преттимену свое почтение, ваша нелепая попытка…
Она на миг замолкла.
- Прошу вас, продолжайте.
- Видите ли, угроза смерти отступила! С вашей неловкой помощью его несчастная, искалеченная нога выпрямилась, опухоль стала спадать. Возможно, он никогда больше не сможет ходить. Мистер Преттимен все еще в огромной опасности, но боль стала вполне терпимой. Казалось бы, к чему стесняться его выздоровления? И все же я и радуюсь, и стыжусь. Он признался мне, что испытывал бы то же самое, если бы не боль. Понимаете, вся эта ситуация раскрыла нам глаза. Знаю, звучит безумно и все же, так оно и есть.
- Я понимаю, честное слово! Надо же - не умирает! В нашем положении вообще есть что-то комическое. Разум отказывается воспринимать то, что чувствует сердце. Да, я понимаю!
- Мистер Тальбот! Услышать такое от вас, кого я почитала неспособным…
- Может быть, такой я и есть, мадам. Однако столько всего произошло: привычный мир встал вверх тормашками, а нас словно подвесили за ноги!
- Какое прихотливое сравнение! Да, мы все изменились. На мой взгляд, опасность явила все в истинном свете: и жестокого капитана, который завел нас туда, где мы есть, и гнилое судно, которое еле плывет, и мистера Преттимена с его планами, на которые можно махнуть рукой.
- Но он же выздоравливает!
- Возможно. Однако же я не в силах представить, чтобы больная нога служила ему так хорошо, как и прежде. Как он будет передвигаться, чтобы следить за состоянием каторжников? Как он выдержит все трудности освоения новых земель, как поведет за собой толпу перевоспитанных преступников и колонистов в глубь континента, на поиски земли обетованной?
- Вот оно что!
- Алоизий Преттимен, который жаждал стать для южных морей тем, чем Том Пейн был для Атлантики, который мечтал повести за собой людей, - он сам нуждается в поддержке.
"Сплошные фантазии", - подумал я, но вслух ничего не сказал.
- Уверен, мадам, правительство ему поможет.
Все это время она смотрела куда-то вдаль, сквозь переборку, и только теперь перевела глаза на меня и улыбнулась - горько, ожесточенно.
- Поможет - что? Основать идеальную обитель? В вас, сэр, говорит святая невинность. Мистер Преттимен открыл мне глаза на все, что творится в нашем продажном правительстве. Будьте уверены - они знали о наших планах прежде, чем мы снялись с якоря. Ничего страшного, если и вы узнаете наш секрет: он - мы - везем с собой печатный станок.
Воздух вокруг меня, особенно вокруг ушей, казалось, вскипел, но я не знал, что ответить. Нутро мое словно очутилось у нее на виду. Вспомнилось, как я стоял перед огромным столом в кабинете с высокими потолками.
"Кстати, Тальбот, вы поплывете на том же корабле, что и Преттимен со своим станком. Приглядывайте за ним".
- Вы что-то хотели сказать, сэр?
- Только то, что я тоже буду частью этого правительства, пусть и очень малой.
- Мой милый мистер Тальбот! О вас-то я и не подумала. Дело в том, что мы твердо уверены: они подослали к нам шпиона.
- Шпиона!
- Агента правительства, если вы предпочитаете эвфемизмы. Кроме того… - она глянула на открытую дверь и перевела взгляд на меня, - мистер Преттимен подозревает, что несчастный случай подстроили.
- Невероятно!
- Наклоните голову, сэр, я скажу вам кое-что на ухо. Мистер Преттимен находит, что мистер Боулс слишком грубо маскируется под обычного клерка.
- Боулс?!
- Ваше изумление естественно. По-вашему, как нам поступить?
- Думаю, вам обоим следует вернуться домой.
- Вы считаете, что только английские или европейские врачи вернут мистеру Преттимену способность передвигаться без посторонней помощи? Нет, его не так просто отвлечь от цели!
- И все-таки прекрасно, что ему лучше. Теперь о мистере Бене. Если он продолжит досаждать вам, обращайтесь ко мне. Я отберу у него стихи и вызову его…
- Увы, все не так легко разрешить! Повторюсь, его стихи не так уж и безнадежны. Несмотря на обращение "Эгерия", они хоть и напыщенны, но легки и много тоньше того, что можно ожидать от флотского офицера. Присовокупите к ним два изобретения, которые, как все говорят, спасли нам жизнь…
- Тут первым делом надо вспомнить обнайтовку, которую предложил лейтенант Саммерс! Вот кто на самом деле является нашим ангелом-хранителем. Даже во время недавней бури обнайтовка сохранила корабль в целости! Поверьте, мистер Саммерс…
Миссис Преттимен с улыбкой подняла руку.
- Можете не продолжать, я поняла. Знаете, в те моменты, когда ваша любовь к условностям и привилегиям становилась невыносимой, единственное, что примиряло с вами - ваше искреннее восхищение этим достойным молодым человеком.
Это был удар в спину. С другой стороны, я догадывался, что миссис Преттимен склонна к подобным выпадам. Я разозлился и чуть не выпалил что-то вроде: "Для женщины, запятнавшей себя добрачной связью…", но сдержался. Слова эти звенели у меня в голове, хотя я обнаружил, что произношу другие:
- Судя по всему, мне не придется увидеть вирши к Эгерии?
- Нет, это совершенно невозможно. Он обращается ко мне в выражениях, которые вгоняют меня в краску.
И опять готовые вырваться слова пришлось заменять другими:
- Возможно, я согласился бы с большей частью написанного, миссис Преттимен.
Нет, это было невыносимо. Она поглядела на меня с явным изумлением.
- Последняя просьба, мадам. Могу я увидеться с больным?
- Надеюсь, он уснул. Маковая настойка вся вышла, и сон теперь - настоящий подарок. Пожалуй, сейчас мистера Преттимена не стоит беспокоить.
- Я заберусь в каюту тихо, как мышь, и посижу рядом с ним, пока он не проснется.
Миссис Преттимен задумалась.
Я поднажал:
- Поверьте, когда я впервые встретился с вашим супругом, он действительно напомнил мне персонажа грубых политических карикатур. Но мой первый визит к его постели… Ладно, оставим. Воспоминание о том, как я споткнулся о его больную ногу - пусть и став при этом невольной причиной его выздоровления, - это останется со мной на всю жизнь! Я причинил ему столь сильные муки, что он потерял сознание…
- И что из этого?
- Было бы бесчеловечно не поздравить его с наступившей переменой в его состоянии, не выразить сочувствие его временной неподвижностью и не попросить прощения за ту боль, которую я ему невольно причинил.
- Лучше и не скажешь, мистер Тальбот. Вы специально развивали в себе столь блестящие ораторские способности?
Я опешил. Миссис Преттимен начала было говорить о чем-то еще, но тут уж я остановил ее движением ладони.
- Ни слова больше. Дело в том, что по складу моего характера я время от времени выражаюсь подобным образом. Обычно это создает впечатление, что я старше, чем на самом деле.
- Не сомневаюсь. Но это пройдет.
На мгновение я потерял дар речи. Да кто она такая, чтобы меня критиковать? И это женщина, дама, которая вела себя как гулящая особа!
- Я вовсе не желаю, чтобы это "прошло". И все-таки, мадам, могу я посетить больного?
Она безразлично кивнула.
(16)
Выйдя из каюты миссис Преттимен, я, не оглядываясь, затворил за собой дверь и несколько минут задумчиво простоял в покачивающемся коридоре. Я-то собирался держаться благородно и сухо - и вот вам, пожалуйста!
Я вспомнил про бумагу, которую Преттимен вручил мне, думая, что умирает. Теперь, когда он пошел на поправку, наверное, разумнее вернуть ему этот документ. Однако в матросской робе конверт не спрятать - он только помнется, а в открытую нести его не хотелось. А вдруг миссис Преттимен заметит, поинтересуется, что это, и тем самым породит целый ворох сложностей и конфузов. Я вошел к мистеру Преттимену так же тихо, как вышел от его жены - в переборку громко плеснула вода, - и аккуратно прикрыл за собой дверь. Преттимен, как я уже сказал, лежал головой к откидной полке. Я осторожно опустился на парусиновый стул. Опухоль больше не вздымалась горой под одеялом, да и самого одеяла тоже не было. Тело больного покрывали хлопчатобумажная простыня и вязаная шаль. В воздухе не витал запах лекарств. Легкость покровов натолкнула меня на мысль о том, как все изменилось. Вода по-прежнему полощется у наших ног, оседает на стенах и переборках, стекая по ним каплями, и все-таки наступает весна южного полушария! "Коли так дальше и пойдет, то мы снова угодим в полосу штилей", - подумал я.
Мистер Преттимен лежал с закрытыми глазами. Дыхание его было ровным и размеренным. Морщинистое лицо по-прежнему изможденное, но на щеках, там, где раньше теснились тени, появился бледный румянец. Руки покоились поверх простыни, под правой - открытая книга. Я наклонился вперед - полюбопытствовать - и, видимо, чем-то потревожил больного. Голова беспокойно задвигалась на подушке, дыхание сбилось. Я застыл на месте, испугавшись, что снова чем-то навредил ему! Но вот он задышал ровнее, рука соскользнула с книги, открыв страницу, которую я наконец-то смог разглядеть.
- Боже правый! Пиндар!
Преттимен открыл глаза и повернул голову.
- Вы. Юный Тальбот.
- Миссис Преттимен позволила мне посидеть у постели, пока вы не проснетесь, сэр.
- Позволила возиться? Разговаривать? Будить меня?
- Нет, мистер Преттимен! Я случайно!
На его лице мелькнула тень улыбки.
- О том и речь. Ладно, забудем. Вы сказали: Пиндар.
- Да, сэр. Тут, у вас под рукой.
- Когда постоянно лежишь на спине, держать перед собой книгу - настоящая мука. Я искал одну цитату, да и задремал. Она где-то в шестой олимпийской оде, начинается так: φυονται και νεοις εν ανδρασιν πολιαι…
Строчки показались мне очень знакомыми.
- "Неурочной порой приходит седина и к юным…", только это не в шестой, а в четвертой, в самом конце. Дайте-ка я… Вот тут!
- Так вы знаете!
- Конечно, сэр, все сталкиваются с трудностями. Даже у меня седые волосы найдутся, если хорошенько поискать.
- Я не об этом, юноша! Я о греческом поэте! Вы перечитываете его - почему?
- Наверное, просто нравится, сэр.
- Юношу вашего возраста не назовешь полным болваном, если он читает греков. В этом случае он может быть глуповат - возможно, но не безнадежен.
- Помилуйте, какой же я юноша, мистер Преттимен!
- Но и не зрелый муж! Хватит, не отвечайте. Простите, что не гляжу вам в глаза - все оттого, что я вынужден лежать на спине. Нога, сами понимаете. Боюсь, теперь всю жизнь хромать придется. Как быть - ума не приложу. Может быть, доктора меня и починят. Как считаете, смогу я ездить верхом?
- Не знаю.
- Может быть, дамское седло подойдет. Миссис Преттимен, понятно, поскачет по-мужски - в своих-то брюках! - В груди у него заклокотал хохот, но наружу вырвалась от силы пара смешков. - Представляю себе, как начнут говорить: "А, вот и Преттимены. Только кто из них кто?"
- Я пришел, чтобы поздравить вас, сэр, с выздоровлением, и извиниться за свою роль в этом событии.
Вот теперь он расхохотался - продолжительно и раскатисто, даже слезы из глаз брызнули.
- "Извиниться за свою роль!" Ох, моя нога!
- Понимаю, о чем вы, это и впрямь забавно - во всяком, случае, я счел бы это забавным, не будь эти слова моими. Однако я и впрямь глубоко сожалею о том, что причинил вам такую боль.
- Вы действительно заставили меня помучиться, Тальбот. И все-таки, если б не вы, я до сих пор являл бы жалкое зрелище. Вколотить в себя свою же бедренную кость - это вам не шутки. Итак. Греков вы читаете больше, чем требовали в школе. Ну и латынь, разумеется. Однако ни слова о латыни! Это язык солдафонов. Так почему же греки? Отвечайте!
- Не знаю. Наверное, просто интересно. Или нет… Главк и Диомед…
- Интеллектуальный снобизм? Хочется быть лучше соседа? Относить себя к избранному меньшинству?
- Да, в некотором роде. Но не только, и вам, сэр, это известно!
- Амбиции? Хотите стать епископом?
- Нет, сэр. Пожалуй, я не буду больше досаждать вам, мистер Преттимен. Я хотел лишь извиниться за причиненные страдания. А теперь пора и откланяться.
Боже правый, я выражаюсь прямо как пастор Колли!
Мистер Преттимен раздраженно шевельнул рукой.
- Не уходите!
- Боюсь, я не слишком подходящий собеседник для вас, сэр. И потому…
- Мой дорогой мистер Тальбот - надеюсь, вы не против такого обращения? - если целыми днями лежать и не видеть ничего, кроме белого потолка всего-навсего в восемнадцати дюймах над головой - уж не знаю, как зовут его моряки…
- Моряк сказал бы "подволок", сэр. Что ж, я рад, что вы находите меня чуть более увлекательным, чем выбеленная доска!
- Ваши суждения мне очень любопытны. Какие-то из них мне пересказали, какие-то, сознаюсь, я услышал сам, благодаря тому, что вы привыкли разговаривать звучным, можно даже сказать, властным голосом.
- Если я правильно вас…
- Я сказал: не уходите.
- Вот пример подлинной властности!
- Именно. Следует помягче обращаться друг с другом. Садитесь же - пожалуйста! Вот сюда. Итак, какова цель вашего путешествия?
- Несколько месяцев назад я бы ответил, что намерен занять один из важных постов в правительстве страны. Теперь я думаю по-другому.
- С тех пор, как встретили даму с "Алкионы"? Да сидите же! Вам кажется - это ваше личное дело? Ошибаетесь, брак - дело публичное. Уж я-то знаю!
- Я был бы счастлив, если бы дело дошло до брака. Увы - наше с вами положение слишком разнится!
- Да уж надеюсь! Продуманный союз двух людей, направленный на улучшение жизни человечества, непросто сравнить с…
- Ее сиянье факелы затмило!
- Вы начали свое путешествие, вооруженный всей полнотой неведения, и заканчиваете его, обретя знание, боль и надежду, которую дает терпимость…
- А вы, сэр, пустились в путь, не скрывая намерения сеять раздор: будоражить общество антиподов - якобы для их же пользы! Благородный жест, направленный на освобождение и перевоспитание преступного слоя нашего общества!
- Да что вы знаете о нашем обществе?
- Я жил в нем!
- Школа. Университет. Имение. Бывали вы когда-нибудь в городских трущобах?
- Боже упаси!
- А хибары в имении вашего отца? Селяне спят в кроватях?
- Они привыкли спать на земле - вполне счастливы этим, доложу я вам. Им не понять, для чего кровати ножки.
- Это вы ничего не понимаете.