Мы помолчали. Преттимен беспокойно заерзал. Я приподнялся со стула, но он остановил меня взмахом руки.
- Это еще не все. Не люблю просить об одолжениях, но в данном случае…
- Вы имеете полное право, сэр. Ради мисс Грэнхем.
- Мистер Саммерс говорил мне, что вы, во всяком случае, стоите за "честную игру". Фраза наивная…
- Фраза хорошая, мистер Преттимен. То, что школьники зовут "честной игрой", взрослые называют справедливостью.
- Вы верите в справедливость.
Воцарилась тишина. Я поглядел на полку с книгами в изголовье. Серьезное чтение.
- Я - англичанин.
- Мисс Грэнхем одобрительно отзывалась о вашем духовном росте…
- О чем?
- Не представляю, насколько цивилизованы отношения в наших колониях, однако готов к худшему. Прошу вас проследить, чтобы ей оказали прием, приличествующий культурному обществу.
- Дружбу с ней я почту за честь, сэр. Даю слово, что приложу все усилия для ее защиты.
Преттимен слабо улыбнулся - силы оставляли его.
- Надо признать - в большинстве случаев она не так уж нуждается в защите. И все-таки иногда дамы, согласно законам Природы, находятся в невыгодном положении. Боюсь, в колониях пока не сложилось достойное отношение к женщине.
- Не могу знать.
- И еще один вопрос.
Я ждал, но мистер Преттимен сохранял молчание.
- Какой вопрос, сэр?
Он промолчал, по-видимому, испытывая какую-то неловкость.
- Может быть, помочь вам улечься поудобнее, сэр? У вас одеяла сбились…
Голова Преттимена беспокойно металась по подушке.
- Это не одеяла, это опухоль нижней части живота и верхней части бедер.
- Боже мой!
- Можно обойтись без подобных восклицаний? Так вот, меня нельзя двигать. Любое перемещение, даже в самых необходимых целях - мука, которая лишает меня последних сил.
Он передохнул и промолвил:
- Итак, последний вопрос. Строго между нами. Я долго размышлял и решил, что поступаю правильно. Придвиньтесь поближе.
Я подвинул парусиновый стул к койке и наклонился. Неприятный запах сделался сильнее. Не начало ли это гниения? Я мало что понимаю в подобных делах.
- У меня для вас есть бумага.
- Да что вы?
- Документ за моей подписью. Видите, в каком я состоянии - больной, умирающий. Появятся те, кто захочет опротестовать завещание - они всегда появляются. Какие-нибудь дальние родственники, которым до похорон и в голову не приходит дать о себе знать. Они могут потребовать, чтобы брак сочли недействительным по причине невозможности исполнения супружеского долга. В таком случае мисс Грэнхем ничего не получит.
Долгая пауза.
- Я не очень понимаю, что требуется от меня, мистер Преттимен.
- Я написал заявление о том, что в ходе плавания вступил в добрачную связь с невестой.
- О Господи…
- Что вы сказали, сэр?
- Ничего. Ничего.
Его голос вновь поднялся до крика.
- Неужели вы думаете, молодой человек, что предрассудки вроде свадебной церемонии имеют какую-то власть над людьми вроде нас с мисс Грэнхем?
Я открыл рот, не зная, что ответить. Ярость Преттимена оказалась столь велика, что он вновь причинил себе боль: просто-таки взвыл, словно был наказан за богохульство. Забавно - я ведь и сам скептически отношусь ко всяким формальностям, считая их обычными ритуалами поддержания порядка. Крещение, венчание и похороны - вот, собственно, и все, что отделяет человека от зверя.
Тем временем больной пришел в себя.
- В верхнем ящике лежит зеленая кожаная папка. Дайте ее мне, пожалуйста.
Я повиновался. Преттимен прижал папку к груди, вытащил сложенный и запечатанный документ и поднес его к самым глазам.
- Вот он.
- А к чему этот документ? Я с тем же успехом могу выступить свидетелем на суде и присягнуть, что вы признались мне, в каких отношениях были с упомянутой леди.
- Не верю я им - вот и все.
Я чуть было не начал читать ему мораль: хотелось выступить от лица общества, сказать что-то вроде: "Стоило подумать об этом раньше!" или "Значит, предрассудки все же имеют над вами некую власть, сэр!". Но я, как ни странно, промолчал, потому что испытывал все меньше и меньше жалости и к нему, и - в особенности - к ней. Леди, к которой я питал немалое почтение, ведет себя как гулящая женщина! Я не знал - смеяться мне или плакать. Моральное падение мисс Грэнхем и бесило, и угнетало меня.
- Что ж, мистер Преттимен, думаю, все уже сказано. Полагаю, когда придет время для полного предрассудков ритуала, меня известят?
Преттимен повернул голову и посмотрел на меня, как мне показалось, с удивлением.
- Разумеется!
Я спрятал папку в ящик и поднялся.
- Выражаю согласие хранить этот документ и при необходимости предъявить его, не читая, в оговоренных вами обстоятельствах.
- Благодарю вас.
Я коротко кивнул, прощаясь. На выходе Преттимен окликнул меня:
- Мистер Тальбот!
- Да, сэр?
- Мисс Грэнхем не подозревает о существовании документа. Хотелось бы, чтобы она оставалась в неведении так долго, как только возможно.
Я снова кивнул и буквально вывалился из зловонной конуры.
(7)
Я пришел в себя, пристально разглядывая лохмотья, которыми обмотался мистер Брокльбанк для прогулки по шкафуту. Понятия не имею, как я сюда попал. Студеный ветер пробирал до костей даже сквозь матросскую робу.
Есть, есть в этом союзе уже немолодых людей что-то на редкость тошнотворное! Ему, наверное, уже под пятьдесят, а ей…
- Грязь, мерзость, распутство!
Брокльбанк меня не слышал, погруженный в раздумья или, судя по выражению лица, в глубокую печаль. Я решил разобраться в себе. Почему я принял все так близко к сердцу? Зажатый в руке документ за печатью был отвратителен, но я избрал своим долгом хранить его. Я отнес бумагу в каюту и захлопнул за собой дверь. Спрятав документ в нижний ящик, я рухнул на стул с такой силой, что обладай я габаритами, к примеру, мистера Брокльбанка, то стул неминуемо бы сломался.
В дверь постучали.
- Войдите!
В каюту заглянул Чарльз Саммерс.
- Вы не заняты?
- Конечно, нет! Присядете? Пожалуйте вот сюда, на койку. Прошу прощения, Филлипс до сих пор не прибрался. И вообще - тут так грязно, запущено, страшно! Как же меня утомило наше путешествие! Все время вода, вода… Жаль, нельзя ходить по ней, как посуху! Ах да, простите, простите - чем могу служить?
Чарльз осторожно уселся на неубранной постели.
- У меня к вам предложение. Не желаете ли стать гардемарином?
- Вы серьезно?
- Скажем так, наполовину. Сейчас объясню. У нас осталось только два лейтенанта, Камбершам и Бене, и всего один мичман, способный выполнять их обязанности - я имею в виду мистера Смайлса, штурмана…
- Я никак не могу понять, что это за звание такое…
- Да, странное - он один из последних его представителей, звание присвоено ему адмиралтейством в то время, когда навигация уже переходила в руки офицеров Его Величества. Итак, он - третий помощник. Время от времени обязанности вахтенного начальника будет нести мистер Аскью. Если же и я возьму на себя несколько дежурств, мы сможем разделить их на пятерых, что устроит всех…
- Всех, кроме вас! Боже, Чарльз, да вы день и ночь на ногах! Когда вы спите? По-моему, совсем ни к чему так усердствовать.
- Нет, вы неправы. Вспомните сельских жителей и их поговорку про раннюю пташку. Итак, скажем, я отстою ночную вахту, что означает, как вы уже знаете, время между…
- …полуночью и четырьмя часами утра.
- Именно. Вахтенному начальнику положено иметь при себе рассыльного. В общем, не согласитесь ли вы отстоять со мной вахту гардемарином?
- Вы настолько мне доверяете?
- Во всяком случае, больше, чем юному Виллису. Итак - согласны?
- Разумеется! Но вы - вы прибавляете себе четыре часа работы! Это уже слишком. Впрочем, ваше предложение порядком меня приободрило.
- А вы нуждались в ободрении? Все из-за тех же опасностей?
- Опасностей? О нет! Просто мне тут… кое-что рассказали. Некая молодая особа, которая мне очень… Похоже, ей известно больше, чем следует, об одной порочной связи и… Сегодня мне поведали кое-что, натолкнувшее на разные мысли… В общем, когда приступать?
- Я распоряжусь, чтобы вас подняли без четверти двенадцать.
- Подумать только - стоять на вахте! А какие у меня будут обязанности?
- Поставлю вас курс отмечать на вахтенной доске.
- Честное слово, так я не волновался со времени нашего отплытия! "Мистер спикер, те из нас, кто нес ночную вахту на кораблях Его Величества…"
- А что, если вы проштрафитесь во время службы? Как Томми Тейлор? "Мистер спикер, те из нас, кого отправляли на топ на кораблях Его Величества…"
- Да вы, похоже, тиран!
- А как же!
- Кстати, как там Кумбс с углем?
- Угля достаточно. Капитан Андерсон ждет только, чтобы море чуть успокоилось, и тотчас отдаст приказ начать починку.
- Мне не терпится поглядеть на этот пресловутый степс.
- И зря, вам там совсем не место. Ну, готовы выслушать мои распоряжения?
- Не могу дождаться. Скажите только: вы сами верите, что погода изменится?
- Да. Скоро. Итак, днем постарайтесь отдохнуть по меньшей мере четыре часа, чтобы восполнить тот сон, что потеряете ночью. Учтите - это приказ.
- Есть, сэр!
Чарльз кивнул и вышел из каюты. Я ужасно разволновался. В его предложении было и что-то детское, когда возможность не спать всю ночь обладает невероятной притягательностью - увидеть, как один день сменяется другим, и что-то очень взрослое - приглашение в мир настоящих мужчин, которые занимаются загадочными морскими делами не потому, что им интересно, а потому что такова их работа. Повелители ночных часов. Напоминает какое-то тайное общество! Главная проблема - чем занять себя до полуночи? Я поел и покорно выслушал Бейтса, который долго рассказывал о том, что скоро всем придется сидеть на голодном пайке. В коридоре мне встретилась мисс Грэнхем, и я холодно улыбнулся ей, чего она, по-моему, не заметила. Я прилег, как говорят матросы, "придавить подушку", и проспал два часа из веленых Чарльзом четырех. Составил несколько писем. Попытался сочинить послание к мисс Чамли, один взгляд которой перевернул и мой мир, и все мое будущее, но не смог подобрать слов. Не спросишь ведь напрямую: "Неужели вы настолько испорчены?" Каждый раз, когда мне являлся ее милый, невинный образ, душа отказывалась верить в отвратительную картину, которую я себе рисовал. Да и что толку? Письмо вряд ли когда-нибудь попадет к адресату. Я попробовал написать стихи вместо письма, вспомнил о стихах мистера Бене, потом о Главке и Диомеде, просмотрел книги, заметил, что корешок "Кладбищенских размышлений" треснул, и задумался, отчего это произошло. Читал "Илиаду", пока глаза не заболели. Наконец я вытянулся на койке и заснул, да так, что старшине, присланному Чарльзом, пришлось меня не только окликать, но и трясти. Фонарь едва горел. Перед тем как выйти на палубу, я прикрутил его почти до конца.
Корабль казался призраком из серебра и слоновой кости. Шкафут превратился в бассейн лунного света, и я перешел его вброд. Луна светила в лицо. Паруса не шевелились, их белизна поражала, казалось, в самый зрачок. Наверху было полно людей - кто-то бежал к штурвалу, кто-то передавал донесения офицерам. Чарльз принял вахту у мистера Камбершама. Судовой колокол пробил восемь раз.
- Гардемарин Тальбот явился для несения службы, сэр!
- Хорошо, что вы здесь, Эдмунд. При лунном свете читать можно!
- Конечно. Огни потушены.
- Не все, только центральные. Кормовые огни всего лишь пригасили. Надо беречь масло.
Будучи не совсем законным владельцем фонаря, что горел у меня в каюте, я несколько стушевался и спросил:
- Где мы?
- Вы имеете в виду наше местонахождение? Хотел бы я вам ответить! Нет, широту мы знаем, если это вас утешит. Между прочим, Колумбу была известна только она.
- Только широта?
- Беда в том, что на хронометры - я надеюсь, вы никому не проговоритесь - полагаться больше нельзя. Во-первых, мы слишком долго в море, и они, разумеется, расстроились, а во-вторых, их недавно залило водой.
- Разве вы не перенесли их палубой выше?
Мне показалось, что Чарльз смутился.
- Я… Мы… Видимо, так и надо было сделать. Но, с другой стороны, от этого могло стать хуже. Так что придется иметь дело с приблизительно счислимой долготой.
- Счислимой приблизительно к смерти?
Чарльз коснулся деревянного поручня и тут же отдернул руку, словно обжегшись.
- Что я делаю! Взрослый человек - и такие глупые суеверия!
- Не будьте к себе столь строги, дорогой друг! Хочется постучать по дереву - стучите на здоровье!
- И то верно. Навигация - дело на редкость непредсказуемое, хотя, разумеется, и ее можно усовершенствовать. Только вот не знаю как.
- Может быть, адмиралтейству следует привлечь к работе мистера Бене? Или получше изучить работы настоятеля Свифта?
- Не знаю, при чем тут настоятель Свифт. А вот насчет мистера Бене вы угадали, даже слишком. Он уверен, что найдет долготу и без помощи трех промокших хронометров!
- Так, значит, мы заблудились!
- Нет-нет. Участок, где мы находимся, известен - миль десять в ширину и миль пятьдесят в длину.
- Это я и называю: "заблудились"!
- Что ж, вполне естественно. Когда-то и я считал так же - в бытность мою гардемарином, на первой ступеньке служебной лестницы. Звание лейтенанта в те времена казалось огромным достижением…
- Так оно и есть.
- Морское дело я изучил назубок, вряд ли нашлось бы что-то, чего я не знал бы о судовождении. Я не хвастаюсь, это правда.
- Как выражается мистер Гиббс: "Настоящий морской волк - насквозь просоленный, насквозь просмоленный".
Чарльз расхохотался.
- Ну, не совсем так. В теории и вычислениях, однако, я был слабоват. И вот однажды передо мной появился старший офицер с секстаном в руке - мистер Беллоуз его звали. Мы стояли в Плимутском заливе. Волнолом там еще не построили, и горизонт к югу был чист. Мистер Беллоуз показал, как управляться с инструментом, а затем объявил: "Что ж, мистер Саммерс, сделайте одолжение - найдите с помощью секстана, где мы будем сегодня к полудню по местному времени". "Как же это, мистер Беллоуз? - воскликнул я, думая, что он надо мной подшучивает. - Мы же тут, в заливе". "Так докажите это! - ответил он. - Секстан у вас, хронометр в рубке, а мистер Смит любезно одолжит вам карманные часы". "Но мистер Беллоуз, сэр! - упорствовал я. - Мы ведь стоим на якоре!" "Делайте, что велено", - ответствовал он и с тем удалился.
- Неужели прямо дословно запомнили?
- Да, его слова словно высекли в памяти. Вы не представляете себе, с какой осторожностью я взял драгоценный инструмент - нет, Эдмунд, даже не пытайтесь! Это был не просто секстан, это… У меня нет слов, чтобы описать свои чувства.
- Поверьте, я понимаю.
- Надеюсь. Во всяком случае, попробуйте. Высоту солнца я замерял не один десяток раз - и до полудня, и после. Я не отличаюсь особой нервической чувствительностью, Эдмунд…
- Ни в коей мере!
- Напротив, я, скорее, невозмутим. Но тогда, замечая, что измерения чуть отличаются друг от друга, я не мог сдержаться: дрожал, стучал зубами, то всхлипывал, то хихикал в голос - нет, Эдмунд, вам этого не понять.
- Вы нашли свое призвание.
- Вообразите только: я стою, снова и снова замеряя высоту солнца, а юный Смит отмечает время каждого измерения - секунды, минуты, часы, а потом и угол - секунды, минуты, градусы. Затем я… В общем, не скрою, проконсультировался со "Справочником практической навигации" Нори - я чтил эту книгу наравне с Библией.
- Верю на слово, ибо мало что понимаю.
- Так вот, вычислил я наше местонахождение - мы действительно стояли в Плимутском заливе! Отложил на карте двумя черточками (каждая в десятую дюйма длиной!) и обвел полученный крестик лучшим карандашом, какой только нашелся на судне. Когда лейтенант вернулся, я выскочил из каюты штурмана, вытянулся и отрапортовал: "Мистер Беллоуз, по вашему приказу наше местонахождение с помощью секстана, хронометра и Нори вычислено!". "Дайте-ка взглянуть, - ответил он, ныряя в каюту, где на столе была расстелена карта. - Господи, мистер Саммерс, у вас что - микроскоп? Без очков и не разглядишь! Погодите, сейчас достану". Он действительно надел очки и снова поглядел на карту. "Здесь, судя по всему, шканцы. Удивляюсь, как вы каюту не отметили. На крышу не лазили, чтобы поточней измерить?" "Нет, сэр", - отозвался я. Беллоуз пошарил в кармане и выудил огрызок карандаша толщиной в большой палец. Занеся его над картой, как кинжал, он начертал вокруг моего "местонахождения" здоровенный круг. "Значит, так - подытожил он. - Мы не в Дартмуре и не в Эддистоне, но наше расположение в пределах этого круга одному Богу известно!"
- Как жестоко с его стороны!
Чарльз рассмеялся.
- Вовсе нет. Урок неприятный, но полезный. Не так давно я повторил его для юного Томми Тейлора, который в нем явно нуждался, ибо считал, что мы должны определять широту с точностью до последней палубной доски, хотя в остальном этот юноша - тот самый морской волк, что пойдет дальше всех нас.
- Выходит, цель урока - на всякий случай быть готовым ко всему?
- Именно так. За время службы разумная осторожность всегда помогала мне выбрать верное решение.
- Так вот отчего вы не хотите чинить мачту?
- Я как раз хочу починить мачту! Если ветер мало-помалу стихнет…
- Почему мало-помалу?
- Потому что утрата ветра в штормовом море небезопасна. Корабль потеряет управление, и, поверьте, времени на возню с мачтой не останется.
- Этот лунный свет - в нем можно купаться, в нем так и тянет поплавать! Что может сравниться с луной? Природа словно убаюкивает нас, заставляя поверить в любые философические анальгетики.
- Не знаю такого слова.
- Когда же я начну изучать навигацию по звездам?
- С этим, боюсь, придется подождать.
- Тогда займусь ею на берегу. Хотя нет, там я не увижу горизонта. Что ж, придется ехать за ним к морю.
- Это вовсе не обязательно. Вы сможете определить высоту путем измерения угла между, скажем, солнцем и его отражением в сосуде с ртутью.