Содержание:
1. Первая заповедь
3. Легенда о Мятежном Капитане
Содержание:
Елена Сенявская - Первая заповедь 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ДНЕВНИК КОМАНДОРА 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ДОРОГА ЗАБВЕНИЯ 9
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - ТЕМНЫЙ СТРАЖ 17
ЭПИЛОГ 28
Елена Сенявская - Звездный Скиталец 29
ПРОЛОГ 29
ВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ - ЧЕРНЫЕ МОЛНИИ 31
ВИДЕНИЕ ВТОРОЕ - НОЧЬ МНОГОЛУНЬЯ 52
ЭПИЛОГ 57
Елена Сенявская - Легенда о Мятежном Капитане 59
ПРОЛОГ 59
ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ - КАПИТАН "ЧЕРНОЙ ПТИЦЫ" 59
ЭПИЗОД ВТОРОЙ - ИГРА С ПРИЗРАКОМ 68
ЭПИЗОД ТРЕТИЙ - ВЫБОР БОГОВ 77
ЭПИЛОГ 86
Елена Сенявская
Первая заповедь
Как горек хлеб, как ветер жгуч…
Но сквозь века и расстоянья
Нас согревает звездный луч -
Печальный светоч Мирозданья.
И в бархат Млечного Пути
Укутав зябнущие плечи,
Мы скажем: "Господи, прости!"
И, уходя, задуем свечи…
Но из заоблачной дали,
Где кругу надлежит замкнуться,
К порогу матери-Земли
Нам предначертано вернуться.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДНЕВНИК КОМАНДОРА
"Где бы ты ни был, что бы с тобой ни случилось, пока ты жив, пока бьется сердце, пока работает мозг, - помни о Земле, помни, что ты Человек. Всегда и везде будь Человеком". Первая заповедь звездолетчика.
Кен захлопнул Космическую Лоцию и небрежно бросил ее на матовое стекло тумбочки. Каждый уходящий в Пространство знал наизусть эту старую нудную книгу, сочиненную каким-то чудаком в то далекое время, когда люди Земли впервые вырвались за пределы родной планеты. Он, Кен, помнил каждое ее слово с тех пор, как мальчишкой впервые решил, что должен лететь к звездам. Тогда она не казалась ему слепленной из глупых, никому не нужных нотаций. Напротив! Он видел Звездную Книгу такой же загадочной и прекрасной, как зовущий его Млечный Путь. Он бредил звездами, не мог спокойно глядеть на них. И был удивлен, оскорблен даже, когда, сдав все нормы, пройдя самые сложные испытания, не нашел себя в списке принятых в Школу Звездных Проходчиков только потому, что на собеседовании честно ответил на последний вопрос, что "больше всего любит звезды". Тогда экзаменатор, прославленный командор Герд, уже вышедший в отставку, - его герой, его кумир! - сказал, глядя на Кена почти с сожалением: "К звездам может идти лишь тот, кто больше всего любит Землю. Когда поймешь и почувствуешь это, приходи".
Кен пришел через год. На этот раз он был умнее и отвечал, как следовало. Он очень боялся, что с ним опять будет говорить Герд, боялся его пронзительных, все понимающих глаз, но обошлось. Бывший командор уже не преподавал в Школе. Говорили, будто он полетел в отпуск на Марс к кому-то из друзей, да так и не вернулся. Там в то время набирали дальнюю экспедицию, и старик, конечно, не удержался. Улетел, никого не спросясь, а отказать ему капитан звездолета не посмел. И все было бы ничего, только экспедиция эта исчезла бесследно уже через полгода после вылета. Искали, конечно, и спасатели, и разведчики, но безуспешно. Пятнадцать человек экипажа и один пассажир были объявлены пропавшими без вести. А все знали, что пропавшие в космосе - это уже не живые.
Кен, естественно, погоревал о своем кумире и его товарищах по несчастью, но вскоре в напряженном учебном ритме совершенно забыл о них. И вот теперь, двадцать лет спустя, на борту Космолета Высшего Класса Дальней Разведки "КВКДР-15" штурман Кен внезапно вспомнил о погибшем командоре, листая от нечего делать Звездную Книгу. Вспомнил и усмехнулся. Сейчас он был так же знаменит, как когда-то Герд. И дома, после рейса, идя по улицам невесомо-упругим "профессиональным" шагом, чувствовал спиной, как его провожают восхищенные взгляды мальчишек. Вот и он был таким же - мечтателем… И, в отличие от многих, своего достиг. Но почему-то все чаще с годами стал задумываться, спрашивать себя: "Не ошибся ли в выборе?" И уходил в небо без прежней щемящей радости, так же равнодушно, как возвращался на Землю. Неужели был прав командор: "Тот, кто не любит Землю, не может любить звезды…"
"Штурмана к командиру", - раздался над головой ровный металлический голос. Кен с сожалением поднялся из глубокого кресла и направился в рубку управления: сегодня Поулу приспичило самому вести корабль.
– Ты звал меня, кэп? - спросил небрежно, едва переступив порог.
– Садись! - вместо ответа коротко приказал капитан, и штурман понял: дело серьезное. Резкий тон у Поула был признаком крайнего возбуждения. Уж он-то, Кен, отлично это знал. Все-таки одиннадцать лет вместе. Их даже считали друзьями. И на Земле, и в экипаже. Говорят, противоположности сходятся. А вот они не сошлись. Но сработались. И чувствовали настроение друг друга так же тонко, как малейшие отклонения в приборах. А дружба, в конце концов, не самое главное. Было бы уважение. Ну и звездное братство - это уже традиционно.
Кен быстро пробежал глазами по многочисленным экранам и схемам. Ничего особенного не заметил и, успокоившись, пожал плечами, насмешливо глядя на окаменевшую спину Поула.
"Да, брат, нервишки совсем ни к черту! Стоило таскать меня по пустякам! Я как раз собрался вздремнуть часок перед вахтой…" Но высказать свое мнение вслух он не успел. Поул наконец обернулся, и вся ирония Кена мгновенно улетучилась: лицо капитана было бледнее обычного, глаза странно блестели. Еще не успев понять, в чем, собственно, дело, штурман почувствовал, как ему передается чужое волнение.
– Что случилось, кэп? - спросил с тревогой и услышал в ответ:
– Помнишь "Луч-9"? Отсюда в последний раз он вышел на связь…
Кен вздрогнул. Как все звездолетчики, штурман был суеверен. Так вот о чем хотела напомнить ему Звездная Книга: их корабль идет по следам последней экспедиции командора Герда!
Итак, они уже за Границей. Освоенная часть Пространства осталась позади, а перед ними простирается бездна, в которой никто не бывал. Только экипаж "Луча", но он уже ничего не расскажет.
Кен подошел к иллюминатору и долго молчал, вглядываясь в черную пустоту с блистающей звездной пылью. Что ж, не впервой… Он снова пройдет по пути, который проложили другие. Пропавшие без вести… Родные ждут их, сколько бы лет ни прошло. Вот и он, Кен, однажды пополнит собой этот печальный список - с той лишь разницей, что его некому ждать. Многие не понимают этого, но он убежден: тот, кто ходит по краю пропасти, не должен иметь семью. Зачем связывать себя страхом за близких, а их - страхом за себя? Любой его рейс может оказаться последним. Ничто не должно привязывать его к жизни, чтобы он уходил из нее легко.
Кен отвернулся от иллюминатора и встал рядом с Поулом.
– Отдохни, кэп. Сейчас моя смена.
Командир устало кивнул и молча покинул рубку.
Штурман остался один. Медленно опустился в кресло, положив руки на белые клавиши пульта. Экраны тускло мерцали перед ним разноцветными огнями. Звездные россыпи мчались ему навстречу…
* * *
Люди Звездного Флота стараются не думать, почему не возвращаются на Землю корабли. Пусть гадают об этом комиссии, дают волю воображению. Все равно, не побывав в Пространстве, этого не понять. А тот, кто там побывал, зря болтать не станет: дурной тон, плохая примета.
Кен принадлежал к редкой породе людей, для кото-рых неписаные законы Звездного Флота стояли выше земных. Но почему-то сейчас, вопреки давней традиции, голова его была забита мыслями о погибшем звездолете.
Дома высказывали разное: вышел из строя пульт управления, отказала метеоритная защита, взорвался реактор… Кто-то даже выдвинул версию о столкновении с чужаком - несмотря на то, что за шесть веков космической эры так и не удалось обнаружить ни одной инопланетной цивилизации.
Кен сразу отбросил эти безграмотные домыслы. А своих у него, честно говоря, не было. Если гипотезу невозможно проверить, кому она нужна?… Впрочем, су-ществовала одна причина, которую штурман считал возможной, потому что сам видел ее последствия: бо-лезнь пустоты. Случалось, что люди теряли способность ориентироваться в Пространстве и вслепую блуждали среди созвездий. И никакие приборы уже не могли помочь, когда экипаж, уверенный, что корабль сбился с курса, отключал автоматику и разворачивал звездолет в неизвестном направлении. Правда, на "Луче" находил-ся командор Герд и едва ли там могло произойти подобное. Хотя…
Кен вспомнил, как встретил однажды "странника", - и содрогнулся. Сколько времени они провели в пустоте? Лет триста, не меньше: слишком старой была конструкция. Никогда ему не забыть глаза этих высохших мертвецов. Там еще была женщина. Кажется, довольно красивая…
Нет, пожалуй, в одном права инструкция: обнаружив погибший звездолет, направлять туда робота, а самим держаться на почтительном расстоянии, пока не убедишься, что для твоего корабля находка не представляет опасности. Если же такой гарантии нет (а какие в космосе могут быть гарантии?!), то и "странника", и посланца следует уничтожить.
Все верно. Он видел эти лица на экране, а если бы там, на борту… Беднягам еще повезло: им отдали последние почести. А потом - мгновенная вспышка и белое облако вместо надгробия.
Кен мотнул головой, отгоняя жуткие образы, и с неудовольствием подумал, что в последнее время стал слишком чувствительным. Впрочем, он испытывал слабость только к мертвым. Живые никогда бы не дождались от него доброго слова.
* * *
Дежурство у пульта давно уже стало для Кена привычной, будничной работой, которая порядком ему наскучила. Но на этот раз время пролетело почти незаметно - может быть, из-за непрошеных мыслей.
Он даже вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной шорох раздвигающихся дверей.
На пороге стоял корабельный врач и космобиолог Френк. Как и все члены экипажа, кроме своих прямых обязанностей, он нес вахтенную службу по управлению звездолетом. В Пространстве нужно уметь все - особенно если учесть, что профессии "пилот" не существует: все космолетчики - пилоты, это входит в программу первого курса Школы.
– Сдавай вахту, Кен, - подойдя к штурману и положив руку на спинку кресла, властным голосом сказал Френк. - Сейчас моя очередь.
Не произнеся ни слова, Кен поднялся и вышел из рубки.
Врач был единственным человеком на корабле, к которому он относился без холодного равнодушия. Всегда сдержанный, в присутствии Френка Кен немедленно закипал. Не проходило дня, чтобы врач не встал ему поперек дороги. Стоило штурману вступить в разговор, как в кают-компании появлялся Френк и начинал его опровергать. Как правило, с ним соглашались. Кен и сам чувствовал правоту оппонента, но признавать ее не хотел. В сорок лет взгляды на жизнь не меняют. Если на Земле это еще возможно, то здесь, среди звезд, любое сомнение обходится слишком дорого.
Веселый и дерзкий, Френк стал душой корабля, любимцем всего экипажа. Кен тоже испытал на себе обаяние его личности, но сумел подавить невольное чувство симпатии. Он привык к одиночеству и теперь избегал сближения, боясь потерять себя. А сам думал с усмешкой: "Невелика была бы потеря…"
* * *
Впервые они столкнулись два года назад, на космодроме, перед самым отлетом. А за день до этого Кену, Поулу и другим был представлен новый член экипажа, что выглядело довольно необычно. По инструкции, экипаж формируют заранее, полгода уходит на подготовку, проверку на совместимость (ее Кен всегда проходил с трудом), а тут неизвестного человека перед самым рейсом назначили на корабль врачом. Впрочем, скоро все убедились, что Френку тест на совместимость был просто не нужен - так легко он сходился со всеми без исключения. И все-таки одно исключение было - Кен, который невзлюбил новичка сразу после первого разговора.
До отлета оставалось три часа. Экипажи звездолетов, ожидая своей очереди, отдыхали на станции. Кен устал сидеть без дела и вышел "на свежий воздух". Он стоял на выровненной почве Марса и смотрел на огни космодрома, когда чья-то рука легла ему на плечо и прозрачный шлем чужого скафандра почти коснулся его собственного.
-- О чем задумались, дружище? - прозвучал в наушниках негромкий голос Френка.
Кен поморщился: фамильярность врача была ему неприятна. Но он заставил себя ответить, боясь показаться невежливым.
- О полете, брат.
Такое обращение было привычным на Флоте, и Кен выдавил его из себя, потому что, нравится ему или нет, но летать им придется вместе.
- А мне показалось, что о Земле, - мягко заметил Френк и улыбнулся.
Только сейчас Кен увидел над горизонтом бледно-голубой серпик и почувствовал внезапную злость. Этот новенький плевал на традиции. Говорить о Земле до отлета считалось плохим признаком: можно и не вернуться. Поэтому он ответил довольно резко, сбросив его руку с плеча:
- Я думал о звездах. Запомните это на будущее. Не советую вам касаться запретных тем, - и зашагал, не оглядываясь, обратно к станции.
В наушниках он услышал недоуменное восклицание Френка. Наверное, врач обиделся. Но Кену было все равно. Мальчишка получил по заслугам.
Уже на борту, проходя по коридору мимо кают-компании, штурман услышал в приоткрытую дверь обрывок случайного разговора. Кто-то упомянул его имя, и тут же до тошноты приятный голос Френка отчетливо произнес:
– У вашего штурмана странный характер. Он презирает всех, кроме себя. Не пойму, как его терпят на Флоте?
Кен поперхнулся, закашлялся и быстрым шагом прошел мимо. Каков наглец! Разведчика по призванию выгнать из Звездного Флота! Этих слов он Френку никогда не простит. "Презирает всех, кроме себя…" А впрочем… Впрочем, он прав. Во всем, кроме одного: себя Кен презирал больше, чем кого-либо другого.
С тех пор они побывали уже в трех рейсах, но общались только по делам службы.
Кен старательно избегал столкновений и все же од-нажды сорвался. Во время медицинского осмотра, ко-торый устроил Френк всему экипажу, штурман последним вошел в кабинет диагностики и остался с врачом один на один. Поначалу все шло нормально: на здоровье он никогда не жаловался. Но затем настала очередь психологических тестов…
Когда Кен услышал, что у него "расшатаны нервы, ослаблен самоконтроль и повышена агрессивность", то решил не сдерживать больше своих эмоций и оставил на лице врача явное доказательство, что диагноз поставлен верно. В отместку Френк вкатил ему лошадиную дозу какого-то препарата, после чего штурман пришел в сознание только на четвертые сутки.
Это происшествие могло закончиться для него довольно плачевно: драка на корабле во время полета… На Землю списывали и за меньшие прегрешения. Но, к великому его удивлению, никто ни о чем не узнал. Френк держал язык за зубами, объяснив отсутствие Кена тем, что поместил его в изолятор, прописав курс лечения от перегрузок. На этом инцидент был исчерпан. Оба делали вид, что ничего не случилось. При встрече сухо здо-ровались и говорили только о делах.