- Колумбийский галстук. - говорит Егор. - Обычно, чтобы его получить, нужно проболтаться полиции, а мы его здесь делаем всем и просто так. Дальше оттягиваешь чуть и отделяешь органы шеи от позвоночника, вот так. Теперь нужно обеспечить доступ в грудной отдел, и с этим парнем мы закончили.
Несколько раз меняя ножи, Егор пересекает грудинно-ключичные суставы, затем ребра и, словно консервную банку, открывает грудную полость. Под конец процесса в секционную входит Биня.
- Спасибо, Егор. Иди передохни.
- Окей.
Егор кладет инструменты на стол, стаскивает перчатки и долго моет руки в раковине, пока Биня изучает содержимое головы трупа. Длинным пинцетом он снимает пленку с мозга.
- Centre spiritus. - произносит Биня, после чего запускает растопыренную пятерню в череп.
Мне становится нехорошо. Левой рукой он оттягивает мозг в сторону затылка, отсекая секционным ножом все, что не дает вытащить его наружу.
- Анатомией интересуешься, Стас? Обонятельные нервы, зрительные нервы... Видишь вот это сочленение?
Через силу заглядываю в череп. Два белых эластичных жгута тянутся от мозга к лицевой кости, сливаясь в одной точке и тут же разъединяясь вновь.
- Зрительный перекрест.
- Потрясающе. - я едва сдерживаю рвотные позывы.
Биня достает мозг из черепа, проводит несколько раз ножом по извилинам.
- Отечный товарищ. - говорит он, затем кладет мозг на весы "Тюмень" и делает разрез между полушариями.
- Виктор Николаевич, можно отойти?
- Можно.
Доковыляв до туалета, я окатываю лицо холодной водой и несколько минут стою перед раковиной, глядя на отражение в зеркале. Где я? Что я делаю? Зачем? Возвращаясь обратно, на входе в секционную сталкиваюсь с необъятной бабищей в светло-зеленом халате, видимо, это - Маня.
- Здравствуйте. - натянув улыбку, я отступаю в сторону, пропуская ее к выходу.
- Здравствуйте.
Захожу в секционную и застаю Биню с сердцем и линейкой в руках. Измерив орган, он также укладывает его на весы.
- Что это было?
- В смысле?
- Ты заигрываешь с Маней?
- Нет, просто следую совету.
- Кого, Егора? Ты его слушай больше, он пикапер.
- Кто?
- Пикапер. Ну, это такие дегенераты, у которых знакомство с бабами навроде спорта. У них есть НЛП, классификация ОЖП, техника невербалики, карты, шаблоны подходов, а также тренинги, где прыщавые задроты мужают на глазах, опосля спеша осеменять сальмхаек и дженниферконнели в промышленных масштабах. "Все девочки одинаковые. Есть те, кто строят забор из стервозности, просто хотят казаться дороже. Но и они такие же одинаковые, как и все." - квинтэссенция пикаперской мудрости. Непонятно только, зачем с таким подходом вообще искать девочку. Примерно с тем же эмоциональным накалом можно выебать арбуз.
Он методично разрезает каждый орган, внимательно всматриваясь в содержимое, что-то неразборчиво бормочет под нос, затем длинными ножницами начинает вскрывать кишечник.
Думаю, на первый раз хватит. - говорит Биня. - иди в сто четвертый, пригони сюда Егора.
Два раза повторять не пришлось, через секунду я уже бегу по коридору.
13
В шесть вечера я лежу на диване в своей комнате, прикидывая предстоящие расходы. После увиденного днем у меня не было сомнений, что в заведении я первый и последний раз, но под конец смены состоялся разговор с Биней, в котором помимо прочего были названы оклад и режим работы. В нынешних условиях и то, и другое оказалось сказочным. Каких-то четыре месяца отделяли меня от Флоры и Чикаго, с учетом ренты, еды, прочих расходов и денег с собой. Я представляю лицо отца, когда билет будет лежать перед ним и сомнений больше не остается. В смешанных чувствах я решаю что-нибудь организовать перекусить. В холодильнике находятся несколько мерзлых сосисок, пакет с гречкой на столе. Найдя подходящий ковш, выхожу на кухню и отворачиваю кран с горячей водой. С щелчком включается газовая колонка в двадцати сантиметрах от лица. Набираю воду в ковш.
- Куда вы так отворачиваете?! - слышу голос за спиной. - Сказано ведь, нельзя так выворачивать регулятор! - говорит дядя Миша и сбавляет температуру. - Чем слушаете-то?
- Я ничего не выворачивал. - говорю. - И вообще первый раз воду здесь включаю.
- Да вы все всегда не при чем. Вроде молодые люди, умные, нет, б***ь, по сто раз надо каждому объяснить. Регулятор должен быть вот так! - он тычет пальцем в колонку. - Понятно?
- Понятно.
Забрав что-то со стола, дядя Миша покидает кухню, я зажигаю плиту и ставлю ковшик.
- Это не твоя плита! - спустя минуту рядом вырастает бритый наголо парень в майке-алкашке. Держит телефон в руке - Твоя вот. - указывает на самую грязную и засаленную в углу.
- Здесь у каждого своя что ли?
- Да, "что ли". Моя че, думаешь, просто так эту чистит через день? Переставляй.
Я переставляю ковш на грязную плиту, лысый удаляется, продолжая прерванный разговор по мобильнику. Пытаясь поджечь конфорку, я сильно обжигаю большой палец. Да чтоб вы все сдохли, б**дь!
14
На следующий день мы с Егором опять в исходной позиции.
- У меня есть теория. - говорит Егор, перепиливая реберный хрящ, - Точнее, даже не теория, а алгоритм. Как только телочки регистрируются на сайте, они попадают в топ, и куча мудаков начинает им писать. Я тоже пишу. Поскольку им пишет сразу много мудаков, они начинают разделять пишущих на "достойных" и "недостойных" (доля вторых близка к ста процентам), соответственно, одним отвечают, а другим нет. Но со временем волна пишущих спадает, регистрируются новые телочки, старые воздыхатели теряют интерес и так далее. Тут я пишу еще раз. Чаще всего они снова не отвечают, и тогда я делаю паузу примерно на месяц. К концу этого срока им, как правило, уже почти никто не пишет или пишут всякие уебки "преветвайкрасывийсыськи", и тут я пишу в третий раз. Вдоволь насмотревшись на реальных пацанов в адиках с лампасами, автолюбителей на фоне ржавых корыт, пидороватых клабберов и качков в сатиновых трусах в полоску, они смотрят на меня и (о чудо!) "а он вроде ничего.". Знание языка и некоторых слабых мест делают все остальное.
- И какой путь изучения языка тебе кажется наиболее эффективным?
- Фильмы! Особенно те, что телочки любят: комедии, "музтэвэ" там всякое. В книгах по НЛП много полезного, все расписано, как они мыслят.
- Ох, ****ец! - отзывается Биня из-за письменного стола - Это не то, случайно, что ты приносил с полгода назад и забыл в раздевалке? С пузаном каким-то на обложке? Ничего глупее в жизни не читал.
- Виктор Николаевич, - жалобно возражает Егор, - но вы-то не в курсе, работают способы эти или нет. Зачем судить сразу?
- А мне и не надо быть в курсе. Все эти "книги" написаны в расчете на сопляков, не знающих куда приткнуться, чтобы им наконец-то перепало чуток пи**ятины, и оттого, разинув рот, слушающих любые советы любых "бывалых".
- Егор сосредоточенно молчит. Затем произносит:
- Альтернатив немного, Виктор Николаевич! Настоящие "бывалые" своими секретами не делятся или делятся за большие деньги. Да и как отличить "бывалого" от шарлатана? Приходится читать все подряд по теме, и та книга еще ничего.
- Читай классику. - говорю. - Никто так тебя не научит разговаривать с телочками, как седовласые хмуробородые мужики в ватниках.
- А ты любитель классики, Стас? - спрашивает Биня.
- Есть немного.
- И кто в фаворитах? Федор Михайлович?
Я киваю.
- Да, предмет обожания на все времена, особенно среди тех, кто его не читал. Какое твое любимое?
- Не знаю. "Идиот", может быть. Там много о людях.
- О людях у него везде много. "Подростка" читал?
- А как же.
- Кто из персонажей тебе запомнился больше всего?
- Я задумываюсь.
- Отец. Как его... Версилов.
- Почему?
- Потому что в его уста Достоевский вкладывает самые емкие речи о людской сущности. Про то, что невозможно любить людей так, как они есть. О том, что низки они и скверны, даже когда хороши. Дословно помню: "Делай добро им, презирая. И не прекращай презирать ни на секунду". - Я снова задумываюсь, - Самое подкупающее в нем то, что он при этом не сильно дистанцируется от них, "помятуя, что и ты человек". Меланхоличный и умный, говорящий правильные вещи.
- Иногда произнесение правильных вещей еще не признак ума.
- В смысле?
- В смысле, в данном случае с версиловским утверждением, что люди в целом говно, я согласен. Но самому Версилову в этом вопросе доверия мало.
- Почему?
- Потому что Версилов сам порядочное говно. А говно, раз, не склонно признавать, что оно говно. И, два, даже если и признает, то как звучит это признание, по-твоему? "Да, я говно, извините меня."? - он качает головой. - Ни в жизнь. В лучшем случае это "Да, я говно, но так и все вокруг тоже говно! Я точно такое же говно, как и остальные.". Такова заложенная в людях программа и есть большая вероятность, что Версилов в данном случае действует исходя из нее.
- Кстати, о литературе. - говорит Макс после паузы. - Вчера вечером попался на глаза сайт писательницы Джулии Штопоровой, пишет книги в жанре "остросюжетный любовный роман". Жара! Аннотации в стиле "Аглая (у макулатурщиков там, похоже, соревнования кто позаковырестее имя сообразит) всю жизнь искала мужчину мечты и вот вроде бы нашла. Купаясь в реке любви и отношений, она случайно обнаруживает дневник любимого и узнает страшную тайну..." или "Даздрасмыгда девушка невероятно эффектная и умная, она живет в шикарной квартире, мастерски водит машину, знает пятьдесят иностранных языков, играет на гобое и трещетках, танцует гопак с рюмкой водки на голове, но не помнит кто она и откуда, потому что Даздрасмыгда - киллер!". Названия книг под стать - "Океан любви, или сорви с меня мою маску", "Ошибки детства, или как стать стервой"...
- "Шампанское "Кристалл" в шезлонге на Лазурном берегу, или х** в жопу".
- Я бы почитал. - смеется Егор, вынимая грудину.
15
Размышляя о событиях в своей жизни, дохожу от метро до подъезда, привычно хлопаю несколько раз по карманам. Достав связку, прикладываю "таблетку" к домофону, боковым зрением отмечая какое-то движение неподалеку. Нехорошее предчувствие... Но, помятуя о постоянно снующих туда-сюда азиатах, я не придаю этому значения, к тому же, весь последний месяц - одно большое нехорошее предчувствие. Вновь вернувшись к обдумыванию недавних событий, прохожу через небольшой холл и нажимаю кнопку вызова лифта. В ту же секунду огромная лапа хватает меня за воротник и с силой отбрасывает к стене. Инстинктивно выставляя вперед руки, я пытаюсь ухватиться за нападающего, но тот ловко уклоняется, и я впечатываюсь спиной в бетон, с размаху ударяясь затылком об стену. На несколько секунд в глазах темнеет, я почти теряю сознание, но удар в живот мгновенно возвращает к реальности, сквозь белесую пелену я замечаю, как что-то сверкнуло в руке у детины. Нож! За мгновение я представляю все варианты, которые могут за этим последовать. Самый вероятный - воткнет в живот или левый бок. А может схватит за волосы и рассечет горло? Сжавшись в комок, я ожидаю своей участи. Сомнений в том, что он меня убьет, нет ни малейших, я видел его лицо, когда отлетал к стенке. Страшное, усохшее, землисто-серое лицо с впавшими глазами. Детина оттаскивает меня в закуток за лифтовой шахтой, вцепившись в горло, с силой вжимает клинок под скулу.
- Пикнешь - убью, сука! Где твои друзья?
Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, после удара внутренности свело в спазме, в груди клокочет. Я смотрю на него, но вместо лица только клочковатая щетина и растекшийся синяк. И глаза. Неживые, бесцветные глаза. Наконец-то мне удается набрать в легкие воздуха.
- Руки из карманов, так, чтобы я видел! Не шути со мной, гнида, у меня за спиной четыре года спецназа! Где твои друзья?
- Какие друзья?
- Которые меня мудохали два дня назад. - отвечает он, показывая на синяк. - Видишь это?
- Я никого не трогал! - меня охватывает отчаяние, голова болит так сильно, что на глазах выступают слезы.
- Поверь, мне это жить не мешает, - с какими-то задушевными нотками произносит он, явно наслаждаясь ситуацией, - но ответить кто-то должен. Если ты не назовешь имена и адреса тех двоих, то ответишь за всех. - он вжимает лезвие еще сильнее.
Меня начинает подташнивать от исходящей из его рта вони, помеси гнилых зубов и табака, дикая головная боль усугубляет ситуацию.
- Я не знаю о чем вы.
- Сдается мне, дружок, пи**ишь ты.
Произнеся это, он с хэканьем бьет ножом в стену. Просвистев в сантиметре от моего лица, острие врезается в штукатурку, оставляя борозду в несколько миллиметров глубиной. Сердце буквально выпрыгивает из груди, не могу ни пошевелиться, ни вымолвить слова. Волосы дыбом... Вдруг начинает играть мелодия. По рингтону понятно, что звонит кто-то из родных.
- Бери трубку! - приказывает детина.
Я достаю телефон, отмечая хищный взор на ублюдочной роже.
- Алло. - стараюсь придать голосу уверенность, но вместо этого выходит какое-то невнятное дребезжание.
- Алло, Стасик, все в порядке? - моментально почуяв неладное, взволнованно спрашивает мама.
- Да... Все нормально... Я перезвоню.
- Ты где?
- В подъезде стою...
Большой палец детины с силой вжимает кадык в горло. Я закашливаюсь.
- Алло, сыночек? Что случилось?
- Я перезвоню. - повторяю я и кладу трубку.
Практически сразу мерзавец пытается ударить меня головой в нос, но я успеваю увернуться и удар приходится под правый глаз.
- Ты чо, мразота е***ая?! Ты охуел что ли?! Все из карманов, б***ь, живо!
Он не моргая смотрит на меня, пока я достаю ценности. Первоначальный шок прошел, на смену ему пришли злость и обида. Все бы отдал, чтобы узнать как зовут этого гондона.
- Заметь, я еще не в нос бью. - слышу откуда-то сверху.
Поднимаю голову.
- Наверное, я должен сказать "спасибо"?
Глаза детины сужаются. Через секунду я получаю второй удар, точно в переносицу. С щелчком появляется чувство онемения, быстро сменяющееся тупой, ноющей болью. Неприятная, теплая влага струится по лицу, оседая медным привкусом на губах, стекая по подбородку и шее, где, огибая пальцы детины, расплывается по воротнику.
- Как ощущения? Попи*ди мне еще, умник.
Забрав телефон и бумажник, вертит в руках ключи. Татуировка между большим и указательным пальцами - пять точек, как на игральной кости.
- Кто в квартире?
- Родители.
Повисает густая тишина. Детина сверлит меня взглядом, прикидывая вру я или нет, затем выбрасывает связку в шахту, вытирает залитую кровью руку об подаренную мамой рубашку, после чего покидает тесное пространство, все еще держа нож в руке. Я слышу как в холле он с щелчком складывает его перед тем, как хлопнуть дверью.
Через мгновение меня выворачивает.
16
С чашкой горячего чая я сижу в сто четвертом в компании Макса, Бини, Егора и Мани. Нос распух и жутко болит. Утреннее чаепитие только началось, время от времени ловлю на себе осторожные взгляды, но вопросов никто не задает. По телевизору показывают шествие людей с плакатами, мужчина лет тридцати пяти вещает с трибуны, косноязычный доклад наполовину состоит из слов "коррупция", "нефть", "деньги". Биня равнодушно отворачивается от экрана.
- Стандартное выступление в жанре "Путин виновен в том, что я дегенерат". И свора лопоухих на подсосе. Мне интересно, с чего вдруг люди, жизнь просидевшие с пальцем в заднице, все разом решили, что у них должна быть активная гражданская позиция? Куда вы лезете, б***ь? - на экране некрасивый человек в очках и фиолетовой болоневой куртке. - Живите кем жили. Или разберитесь сначала со своими засранными обоями, со своими разъебанными гарнитурами. Сидят в своих облезлых кухнях, на своих просиженных диванах, пьют чай из треснутых кружек и решают, как нам Россию-матушку спасти, что же нам делать надобно.
- Но ведь все эти жирные морды в правительственных аппаратах, они же воруют! - возражает Маня. - В стране непонятно что, все, за что ответственно государство - все в настолько плохом состоянии, что хуже некуда. Ни бизнесом не заняться нормально, ни на работу устроиться! Про поступить на учебу в приличный ВУЗ я уже не говорю, везде блат! Попробуйте полечиться в местной поликлинике, лечились ведь? Везде хамство и необязательность. ТСЖ, пенсионный фонд... сплошное испытание, боишься лишний раз обращаться!