- Атака приурочена к визиту в ваш город Президента России и имеет целью захват Президента. Незыблемость российской власти, обеспеченная парламентскими технологиями, силовыми средствами, манипуляциями типа "Тандем", а также ужасающим положением народа, - эта незыблемость разрушается внезапной атакой из космоса и изъятием центральной фигуры власти. Вслед за этим власть переходит к космическому правительству, которое начинает формировать другое общество, основанное на космических ценностях. Эти преобразования коснутся не только России, но и всего человечества, и сулят разрушить весь уклад, который складывался на земле за последнюю тысячу лет. Америка со своей технической и военной мощью, достижениями в области парапсихологии и космологии, предпринимает действия для отражения атаки. Поэтому я здесь. И вы поступаете в мое распоряжение.
Петуховский наконец стал понимать смысл услышанного, и это понимание не испугало, а развеселило его. Театрализованное представление продолжалось. Перед ним был все тот же актер, но играющий новую роль. Игра, которая ему предлагалась, напоминала компьютерную. Не слишком увлекала его, была тиражирована. После нескольких голливудских фильмов, снятых на эту тему, космические пришельцы могли волновать только школьников младших классов. Он же, утомленный хозяйственными заботами и политическими интригами, предавался другим играм. Играл в другие куклы, одна из которых, милая, синеглазая, ожидала его в полутемной спальне на розовых простынях.
- Космические, говорите, пришельцы? Да ведь народ считает ваших красных человечков пришельцами из космоса. От них волосы дыбом встают. Уж вы, будьте так добры, Виктор Арнольдович, уберите этих чертенят из города.
- Вы думаете, с вами шутки шутят? Всю жизнь занимаетесь канализацией, и лень в небо взглянуть! Вам не известно, что последние двадцать лет ваш город является объектом космического наблюдения? Что в небе над городом регулярно появляются космические разведчики?
- Да ведь это брехня! Бабьи сплетни! По пьянке мужикам какие НЛО не привидятся!
- Тупица! Грязная развратная тупица! - Маерс с отвращением глядел на Петуховского, и тому казалось, что в смотровом глазке на лбу Маерса бушует огонь. - Я бы с наслаждением оторвал тебе яйца, но в этом городе некем тебя заменить, идиот на идиоте. Смотри сюда!
Маерс подпрыгнул, повис на мгновение в воздухе, начертав в пустоте прямоугольник, который наполнился млечным свечением, как экран плазменного телевизора. Плеснул на экран ладонью, словно стряхивал незримые брызги. И на экране возникло изображение. Над крышами города в ночном небе слабо покачивалось небесное тело, напоминавшее голубоватую медузу. Светящийся полупрозрачный пузырь, окруженный волнистой бахромой, по которой пробегали внезапные конвульсии. И тогда в глубине пузыря начинало что-то темнеть, и на город, на крыши, на остроконечный шпиль, на высокую арку, на колоннаду, падали призрачные голубоватые отсветы.
Петуховский узнал место, над которым появилась медуза. Эта была улица Комсомольская, переименованная в проспект Гайдара. Шпиль возвышался на Дворце пионеров, где теперь размещался банк. Арка стояла у входа в городской парк, теперь закрытый для посещений, отведенный под строительство элитных коттеджей. Колоннада вела в аллею героев, застроенную сегодня торговыми лавками.
- Дальше! - Маерс снова плеснул рукой.
Над площадью, где возвышался супермаркет, кружилась карусель машин, вспыхивали вечерние фары, в малиновой заре виднелись огненные ромбы. Их отточенные кромки казались расплавленными. Они слабо трепетали, словно удерживали себя в небе. Затем стремительно метнулись все в одну сторону, и вся эскадрилья исчезла вдали, оставив после себя мерцающий след. Петуховский узнал площадь, которая когда-то носила имя Ленина, а теперь звалась площадью Свободы. Но происхождение загадочных ромбов, улетевших со скоростью светового луча, было неясным.
- Дальше! - Маерс брызнул рукой.
Открылась река с мостом, главы собора, вершины деревьев, и в пустоте небес замерцали тонкие пунктирные линии мертвенного зеленоватого цвета. Они складывались в геометрические фигуры, в цифры, иероглифы, будто кто-то старался объясниться с жителями Земли, направлял им послание, ждал ответа. Линии собрались в ослепительную точку, которая умчалась, оставив над городом мерцающее облако, как след фейерверка.
- Это лазер? Комбинированные съемки? - Петуховский чувствовал, что мозг его вяло колышется, как бесформенный студень, и мысли в нем, - как рыбы в заливном.
- Это съемки сделаны нашей агентурой. Их обработали в аналитическом центре НАСА. Это образы, которые при дешифровке оказались текстами Илиады, стихами Гумилева, календарными датами Второй мировой войны, ее Восточного фронта. Битвы под Москвой, Сталинградом, Курском, операция "Багратион", взятие Берлина. Все то, что было принято называть десятью сталинскими ударами. Эти послания предназначались для космического подполья, которое законспирировано в вашем городе. Красные человечки, что вам так досаждают, - это разведывательные аппараты, выявляющие космических подпольщиков.
Голова Петуховского напоминала эмалированную миску, в которой застыла рыба, и этой рыбой был он сам, окруженный студнем, и у рыбы были два остановившихся белых вареных глаза.
- Вы говорите, подполье? Зачем оно?
- Оно готовит площадку для космического десанта. С их помощью будет осуществлен захват Президента. Мои разведанные аппараты выявили подпольную сеть, и вам надлежит арестовать подпольщиков. Вот персональный список. - Маерс извлек из кармана листок бумаги и стал читать: -Лодочник затона по прозвищу Ефремыч. Врач психиатрической лечебницы Зак Марк Лазаревич. Директор детского приюта Анна Лаврентьевна. Шаман Василий Васильев. Колокольных дел мастер Игнат Трофимович Верхоустин. Сторож в мемориальном комплексе Аристарх Пастухов. Ученик средней школы Коля Скалкин. Архиерей Покровского собора отец Павел Зябликов. Все эти лица должны быть немедленно арестованы. Ордера на их арест уже подписал генеральный прокурор.
Петуховскому казалось, что его морочат. Над ним издеваются. Его разговор с Маерсом записывают, чтобы потом, в разгар избирательной кампании, опубликовать и объявить его сумасшедшим. Но пламенело на груди Маерса "Пурпурное сердце", отливал костяным блеском телефон правительственной связи, и у рыбы в прозрачном холодце был выгнут хвост.
- Но как вы будете спасать Президента?
Маерс холодно и жестко посмотрел на Петуховского:
- Вам не следует знать детали операции. Над вашим городом, на высоте нескольких сот километров, разгорится грандиозная битва. Эскадра звездолетов станет приближаться к Земле, и корабли один за другим начнут взрываться, попадая в заградительное поле, которое мы установим на их пути. Это будут взрывы громадной мощности, озаряющие Солнечную систему. Салют, который будет виден во всей галактике. Мы рассчитываем последствия этих взрывов. Они изменят наклон земной оси, что приведет к климатической катастрофе и, возможно, к затоплению части Европы. На этот случай разработал план "Аркаим" по переселению европейцев на территорию России, где установится климат Средиземноморья. В результате этих взрывов на Луне появится вода и первичная атмосфера, что сделает ее пригодной для обитания. Запаситесь, Степан Анатольевич, закопченными стеклышками, чтобы наблюдать ослепительный фейерверк.
Маерс сухо засмеялся, и Петуховскому снова показалось, что над ним издеваются, зло разыгрывают, и он ответил на насмешку насмешкой:
- И что же, Виктор Арнольдович, привезете из Америки в наше захолустье свои антиракеты? Развернете здесь новый позиционный район? Как вы станете сбивать этих опасных пришельцев? Концертными гитарами под английские песенки?
- Вы очень проницательны, Степан Анатольевич. Именно гитарами и английскими песенками. Ваша проницательность дает мне право рекомендовать вас на кафедру космологии, где вас ждет блестящее научное будущее. - Маерс не взорвался, не накричал на Петуховского, а, казалось, был склонен к вразумлению. - Новая космология учит, что наша Вселенная соседствует с двумя другими, отделяет их друг от друга. Вселенная Света и Вселенная Тьмы. Каждая основана на различных видах энергии, которые, соприкасаясь, производят взрыв, способный уничтожить мироздание. Эти две энергии из соседних вселенных проникают в нашу, создавая в ней черные дыры или зажигая сверхновые звезды. Энергию Света из соседней вселенной научились добывать монахи своими молитвами, поэты и художники своими откровениями, мученики, погибающие "за други своя". Особенно преуспели в этом русские поэты и иконописцы, сделавшие русскую культуру "царством Света". Энергия Тьмы черпается сознательно содеянным злом, колдовством чернокнижников, руководством для палачей в пыточных камерах. Генераторами этой энергии являются произведения маркиза де Сада, "Цветы зла" Бодлера, "Майн кампф" Гитлера. Корабли инопланетян, которые грозят атаковать ваш город, используют энергию Света, черпают эту энергию из ноосферы, - из поэм Пушкина, стихов Гумилева, икон Андрея Рублева, картин Петрова-Водкина. Если на пути инопланетной эскадрильи поставить заслон Зла, энергетическое облако Тьмы, корабли сгорят в этом облаке, энергии Света и Тьмы встретятся и произведут взрыв невиданной мощности, который из отдаленных участков галактики будет выглядеть, как великолепный салют, а для Земли может означать то, что пророк называл Армагеддоном.
Маерс спокойно и беспощадно смотрел на Петуховского, не боясь посвятить его в сокровенную тайну, которую тот унесет с собой, ибо скоро будет убит. И Степану Анатольевичу снова стало страшно. И хотелось заглянуть в тугоплавкий глазок, трепетавший на лбу американского морского офицера, называвшего имена русских художников, о которых Петуховский никогда не слыхал.
- А для чего эти эстрады, эти концерты, эти гитары и английские песенки? - пролепетал он.
- Эстрады, на которых будут круглосуточно проходить концерты, - это генераторы, производящие энергию Зла. Именно они повесят над городом непроницаемый защитный покров, в котором будут сгорать и взрываться звездолеты. Мы постараемся, чтобы в городе в эти дни совершались злодеяния, которые с помощью магической музыки будут транслироваться в ближний космос, где разразится космическая битва. Вам, господин Петуховский, надлежит участвовать в одном из концертов. В каком, - вам будет указано. Теперь же немедленно приступайте к аресту подпольщиков.
Петуховский слушал как околдованный. Смотровой зрачок на лбу Маерса трепетал оранжевым светом. Петуховский, как в лунатическом сне, стал приближать свой глаз к тугоплавкому стеклышку. Увидел бесцветный от жара свод печи. Распадавшийся, охваченный языками гроб. Кипящего мертвеца, который поднимался из гроба. Уродливо выгибал руки, выдувал из оскаленного рта огненный факел. И этим сгоравшим покойником был он, Степан Анатольевич Петуховский. Его тело отекало горящим жиром, и сквозь сгоравшее сало и мясо лезли черные кости.
- Кстати, Степан Анатольевич, пришельцы, о которых мы говорили, - не такие уж и пришельцы. Они имеют прямое отношение к бывшему научному центру, который располагался в вашем городе и занимался секретными изысканиями. - Маерс повернулся на каблуках и направился к выходу в своем белоснежном кителе, на котором светились награды за военные подвиги и пламенело "Пурпурное сердце".
Петуховский видел в окно, как Маерс садится в машину, и водитель, похожий то ли на араба, то ли цыгана, открывает перед ним дверцу.
Вошел помощник и угодливо произнес:
- Что-нибудь нужно, Степан Анатольевич?
- Маленькую сучку - обратно в приют! Меня не тревожить!
Он открыл свою большую ладонь, на которой недавно рассматривал "линию жизни". Ладонь была желтоватого цвета, совершенно гладкая, без единой линии, словно отлитая из воска. И он представил свою недвижную фигуру в халате и восточных чувяках, стоящую в музее восковых изображений.
Глава шестнадцатая
Баня, как всегда, была великолепна. Стены и лавки в парной были выскоблены и чуть слышно звенели. Булыжники в каменке казались седыми, и над ними витал бесцветный жар. Вода из ковша, падая на раскаленные камни, шумно взрывалась, и огненные языки лизали голые животы и спины, глаза на мгновение выпучивались, рты стенали и охали, а розовые тела становились стеклянными от пота. А потом все сидели среди горячего, пахнущего эвкалиптом тумана, свесив носы, и считали падающие с них капли. Ошалев от жгучего пара, шумно вываливались из парной, падали в ледяную воду бассейна, орали, хохотали, вылезали, как из проруби, хлюпали босыми ногами по кафелю, шатаясь, шли к столу, где блестели бутылки, нарядно и разноцветно лежали на тарелках закуски. Чокались, жевали, закутанные в простыни, как патриции, и казалось, над их головами летают светлые духи.
Они обсуждали тему, которую навеяли последние события в городе. Город оккупировали красные человечки под командованием американского полковника Маерса, которому губернатор Петуховский передал свои властные полномочия. Это было не приемлемо для русских людей. И они, русские люди, собравшись в бане, готовили восстание. Готовили народную войну. Возглавить народное сопротивление надлежало председателю областной думы, лидеру местного отделения правящей партии Ионе Ивановичу Дубкову, который находился тут же, среди заговорщиков. Укутанный в тунику, он выставил крутое плечо с татуировкой - голая девица призывно раздвинула ноги. Его глаза, варенные от жара, мокрые от выпитого виски, вяло катались под белесыми бровями, от одного говорившего заговорщика к другому.
Помимо Ионы Ивановича в банном заговоре участвовали вице-губернатор Находкин, тонкий, с узкими плечами и маленькой змеиной головкой, на которой таинственными изумрудами мерцали маленькие зеленые глазки, главный полицмейстер полковник Михаил Федотович Денежкин, среди друзей просто Мишенька, с открытым крестьянским лицом, пшеничными волосами и торсом силача, на котором поигрывали плотные мускулы и областной прокурор Груздь, в кругу друзей - Гриб, с коричневой кожей, несимметричным лицом, на котором вдруг появлялась отрешенная, не к месту, улыбка, заставлявшая трепетать подследственных.
- Но прошу вас, други мои, не умалять предстоящие трудности и опасности, - предостерегал вице-губернатор Находкин, мерцая чуткими изумрудными глазками. - Этот Маерс награжден медалью "Пурпурное сердце" за участие в иракской войне. Говорят, он лично изловил Саддама Хусейна и лично набросил ему на шею петлю. Те страшные кадры с места казни Саддама сделаны Маерсом. Нам нужно быть крайне бдительными.
- Я сам накину петлю на шею этому Маерсу и вздерну его именем народного трибунала, - прокурор Гриб своим коричневым морщинистым лицом и впрямь напоминал сморчок. Но лунатическая улыбка, внезапно озарившая подслеповатое земляное лицо, придавала ему сходство с болезненным мечтателем и сочинителем садистских стихов. - А заодно повесить губернатора Петуха, как повесили генерала Власова за сотрудничество с Гитлером. Петух совсем оборзел, крысятничает, обещал мне землю под коттедж в Священной роще и кинул меня.
- Здесь у нас не Ирак, а Россия, - весело поигрывал мускулами полковник Мишенька. - Там ему дали "Пурпурное сердце", а здесь мы ему вырвем сердце и посмотрим, какое оно, - пурпурное или цвета говна. Я ему ДТП устрою, и его кости в полиэтиленовый мешок соберут. Я ему снайпера на маршрут посажу, и он ему черепушку просверлит. Он в Россию своими ножками притопал, а обратно его ногами вперед понесут. А Петух оказался сволочью, мне бизнес перекрыл. Отнял развлекательный центр и бабе своей передал. Пора Петуха менять.
- Нет, други мои, - не соглашался с предложенной тактикой вице-губернатор Находкин, - надо русский народ поднимать. Надо собирать ополчение. Мы, русские, терпим, терпим, а потом и взыграем. Сперва отступаем. Москву отдаем, а потом перекрестимся - и вперед. Гоним их обратно до Варшавы, до Парижа и до Берлина. А сейчас, други мои, отступать некуда, за нами Урал.
Надо клич кинуть, шапку по кругу пустить, кто сотню положит, а кто миллион. А вождь у нас один, Иона Иванович. Его народ любит. За ним и партия, за ним и братва. Веди нас, Иона Иванович. Сбросим иго, ощиплем Петуха, и тебе быть губернатором.
Все дружно взялись за рюмки, стоя чокались с Ионой Ивановичем. А тот остался сидеть, мутно озирая собравшихся, играл желваками, и было видно, как в нем закипает лютая злоба, столь необходимая в ходе народной войны.
- Американцы совсем обнаглели. - Полковник Мишенька напряг бицепс и, скосив глаза, любовался на свою перевитую жилами выпуклость. - Чуть что не по ним, бомбят. Но русский человек не араб, его не забомбишь в неолит. Мы их палками будем сбивать, сковородками по башке глушить. А Маерс этот в руки мне попадет, я ему в жопу кол вставлю, стану над огнем вертеть и жир из него вытапливать. Он мне скажет, кто его мама и папа.
- Они по всему городу эстрады сколачивают, говорят - для концертов, - на коричневом лице прокурора играла мечтательная улыбка садиста. - А это они эшафоты для русских людей сколачивают. Хотят головы русским людям рубить. Ан нет, для себя, для своих голов сколачивают. Я этому Маерсу собственной рукой башку отсеку. В американский флаг замотаю и в Белый дом отошлю. Дескать, знай наших. Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет.
- Нет, други мои, не с этого начнем, - урезонивал их вице-губернатор Находкин, истинный теоретик восстания. - Прежде всего, этих красных человечков надо с крыш поснимать. Это боевые роботы спецподразделения полковника Маерса. Именно они уничтожили Бен Ладена, убили Каддафи, совершали вторжение в сектор Газа. Один из них, капрал Шалит, был захвачен палестинцами в плен. Они разобрали капрала и обнаружили микрочип, управляющий налетами израильской авиации. Мы должны обезвредить этих красных лазутчиков и уберечь наш город от американских бомбардировок. Но пуще всего мы должны беречь нашего лидера Иону Ивановича от возможного покушения, от террористического акта, имеющего цель обезглавить наше восстание.
- Твое здоровье, Иона Иванович! - воскликнул прокурор Гриб, поднимая рюмку.
- Здоровье, Иона Иванович! - вторил ему полковник Мишенька.
- Будь здоров, Иона Иванович! - подхватил прокурор. И эти дружные возгласы заставили Дубка разомкнуть уста, разъять крепко сжатые челюсти и сделать долгий выдох, через который излилась его лютая ненависть:
- Бляха-муха, русского человека мнут, гнут, в узлы вяжут. А русский человек распрямится да и жахнет дубиной по Америке и Европе, так что говно полетит!
Маерсы-баерсы как клопы изо всех дырок лезут. Русского человека совсем задвинули, за шестерку держут. Россию, как девку, под себя подложили, а она, Россия, нам матушка. Мы за нее горло рвать будем! Мой дед в штрафбате Кенигсберг брал. Мы хоть и братаны, и сроки отбывали, а Родину не продавали, и за нее яйца хоть кому отобьем. Наш город раньше ракеты делал, в космос летал, а теперь америкосы нас снова в лапти обули. Но мы, бляха-муха, лаптями их закидаем! Надо народ поднимать, брать власть! Ты, Мишенька, раздай народу оружие! Ты, Гриб, эти красножопые полешки с крыш посшибай! Ты, порт Находка, арестуй Петуха и этого пидера Маерса. Петуха без суда с моста в реку! Маерса судить - и живьем в землю! Кол сам буду вбивать! Мы еще "Варяга" споем! Мы еще на американской могиле попляшем, бляха-муха!
Он опрокинул в открытый зев рюмку виски, и казалось, внутри у него зашипело, из мокрых губ вылетел прозрачный синий огонь.
Сидели, жевали закуску, чокались, крепя фронтовое братство.